Я вырубила его одним ударом

Глава 7

По меркам жутких вещей, происходящих со мной, это прямо на вершине списка. Из-за моего преследователя в колледже он не занимает первое место, но от этого я не чувствую себя лучше.

— Что же нам делать, чёрт возьми? — спрашиваю я Деклана после того, как между нами воцаряется неловкая тишина.

— Я поговорю с флористом, который доставил это; там есть имя на карточке, — указывает он.

— Хорошо, а что потом? Может, мне позвонить в полицию?

Когда он колеблется, я не понимаю, почему. Кто-то вломился в мой дом, чтобы сделать это. Разве это не достаточная причина, чтобы позвонить им? Если они оставили цветы вместо разрушения, это не означает, что ситуация менее страшная.

— Да, тебе стоит подать заявление, — наконец отвечает он.

— Почему ты говоришь так неуверенно?

Он долго смотрит на меня, словно оценивая.

— Я не уверен, что полиция отнесётся к этому серьёзно. Здесь определённо было совершено уголовное преступление, но, судя по состоянию твоих замков на передней и задней дверях, взлома не было. Все окна тоже заперты изнутри. Я не вижу никакой очевидной точки входа.

Я вспоминаю слова, сказанные мне Боуэном всего пару дней назад. Когда я спросила, как он попал в мою запертую комнату, он сказал, что у него есть свои способы.

— Это даже не имеет смысла, как кто-то проник в мой дом и не оставил следов?

— Послушай, оставь это мне, а я сделаю несколько звонков. У меня есть знакомый коп. Я посоветуюсь с ним и попрошу его составить отчёт об инциденте. А теперь осмотрись и скажи мне, может, что-то пропало или было испорчено?

Я киваю, не в восторге даже оттого, что переступаю порог собственного дома, и это раздражает меня до чёртиков.

Это мой дом. Как посмел кто-то войти без приглашения и попытаться отнять святилище, которое я построила для себя?

Более уверенно я прохожу мимо Деклана и даю себе минуту, чтобы снова рассмотреть все цветы. Мой дом уже пахнет как цветочный магазин. Глаза начинают слезиться, и, похоже, у меня есть аллергия, о которой я никогда не знала.

— Всё выглядит нормально? Я имею в виду, кроме этого чёртова райского сада.

Я оглядываюсь и смотрю мимо цветов на картины, висящие на моих стенах, на мой скромный телевизор, стоящий у одной стены, на мой мягкий кожаный диван, который я купила на гаражной распродаже, и на мою книжную полку, полную детективов и нескольких романов, все ещё там, где я их оставила.

— Вроде все на месте, — наконец бормочу я, следуя за Декланом, пока он водит меня по всем комнатам. Ничто не выглядит неуместным.

Я вздрагиваю, когда он просит меня проверить ящик с нижним бельём, а затем внимательно присмотреться, вдруг там что-то пропало. Я не могу сказать, пропало ли что-нибудь. Всё выглядит, так как обычно, хотя не исключено, что что-то могло пропасть. Я не помню, как выглядят все мои трусы и сколько их точно.

— Значит, ничего не украдено, — бормочет Деклан себе под нос, осматривая мою спальню. Предполагаю, что он внимательно оглядывается вокруг в свете этой ситуации, но затем он подходит к фотографии в рамке, на которой я вижу себя, Джоуи, Арти и Зандера, когда мы были моложе. Кажется, мама Зандера сфотографировала нас однажды летом.

Вообще-то Деклан тоже есть на фотографии, но я отрезала его, потому что фото не помещалось в рамку. Интересно, что он думает, ведь рядом с Джоуи есть пустое место, которое в принципе я могла отрезать вместо него.

Я лично люблю эту фотографию. Я помню, как мы все ныли, когда она требовала, чтобы мы позировали, но теперь я так рада, что она заставила нас.

Рядом стоит новая фотография Авы, Синтии и меня. Мы все нарядились на вечеринке по случаю помолвки Авы и Зандера. Я настояла на этой фотографии, хотя девочек и не надо заставлять фотографироваться, они это любят.

И последняя фотография — я, держащая Дженсена. Он крепко спит в моих объятиях, пока я смотрю на него сверху вниз. По всему дому у меня висит много фотографий меня и моих друзей, включая тех, с кем я уже не общаюсь. Некоторые из них либо со школы, либо с колледжа, но фотографии людей, стоящие в моей спальне — это моя семья.

— Дек? — спрашиваю я, когда он ставит фотографию обратно, и выражение его лица становится ещё более замкнутым.

— Я отвезу тебя к себе домой и устрою тебя там. А потом займусь флористом и выясню, что здесь происходит.

— А? — глупо бормочу я. Поехать к нему домой?

— Пошли отсюда, — он проходит мимо меня, и я поспешно иду за ним, а он, похоже, не собирается объясняться.

— Что ты имеешь в виду? Я у себя дома.

— Ты действительно хочешь остаться здесь, зная, что кто-то смог без проблем проникнуть в твой запертый дом? — он ненадолго останавливается и смотрит на меня, приподняв бровь, как будто ждёт, когда я перестану тратить его время.

Ладно, я определённо не могу тут спокойно оставаться.

— Но как ты можешь гарантировать, что никто не вломится в твой дом?

— У тебя есть идея получше? — он поворачивается ко мне спиной вместо того, чтобы ждать моего ответа, и проходит в мою некогда просторную гостиную, которая теперь захламлена и пестра.

— Да! И даже несколько! Я могу остаться у Джоуи! — хотя, поскольку он, скорее всего, собирается расстаться с Кей, что будет либо быстрым и безболезненным, либо затянутым и, возможно, даже будет секс на прощание, я не жажду быть в доме в этот момент. — Или поехать к Синтии, — продолжаю я. Однако, поскольку она живёт с Ванессой… да, я не хочу больше проводить с ней время. — Или… — я не могу остановиться у Зандера и Авы, так как они в отъезде, и я почти уверена, что Зандер установил такую сигнализацию, что даже мышь не пробежит, без приезда спецназа. И что же мне остаётся? — Я могу остановиться в отеле или в одном из домов моих родителей, — наконец, заканчиваю я. Хотя, поскольку я окончательно рассорилась с мамой перед отъездом, это тоже не вариант.

— Или, — он подчёркивает это слово до раздражающей степени, — ты останешься со мной. И поскольку мы оба чертовски страдаем от похмелья, мы не будем тратить время на споры об этом.

— Это даже не настоящая причина.…

— Саша! — рычит Деклан, и я замолкаю.

Я всё равно считаю, что остаться с Декланом это экстремальный шаг вперёд, но, честно говоря, я не могу утруждать себя спорами. У меня сильное похмелье, а теперь я ещё и испугалась того, что все это значит, поэтому я просто киваю и выхожу вслед за ним. Нельзя сказать, что после оплаты рейсов на свадьбу у меня осталось много сбережений, так что отель в любом случае не самая лучшая перспектива.

Деклан поднимает мой чемодан и несёт его обратно к машине, и это решает проблему с тем, какую одежду мне носить, пока я живу у Деклана.

Я запираю свой дом, хотя сейчас это кажется немного бессмысленным, и направляюсь к пассажирской стороне его машины, но тут мне в голову приходит интересная мысль, заставляющая меня немного больше хотеть пойти с Декланом.

Я понятия не имею, как выглядит его дом. Как он избегал меня, так и я избегала его. Хотя, надо заметить, что я всё равно приглашала его на разные мероприятия, он просто никогда не появлялся. Однако я не получала от него приглашений, вероятно, потому что я бы всё равно не пришла.

Это заставляет меня задуматься, как выглядит дом Деклана.

Я знаю, что он живет в квартире, и что она недалеко от старого жилья Зандера.

Я не могу отделаться от мысли, что могу немного узнать Деклана, увидев его дом.

Моя голова до сих пор раскалывается, и все же разум до сих пор обеспокоен новой дилеммой, и меня опять тошнит, но я также понимаю, что немного взволнована.

Я много думаю, чего ожидать, и мысли в основном сосредоточены на холостяцкой берлоге. Наверно, там будет беспорядок, с грязной посудой, почти пустым холодильником, где единственные обитатели — пиво и несколько контейнеров для еды на вынос.

Я думаю о темных тонах, торжеством комфорта над стилем и об огромном экране телевизора. Я думаю о каком-нибудь бильярдном столе или какой-нибудь игровой системе. Я думаю о неубранной кровати с одеждой, брошенной поверх переполненной корзины. Если и есть какое-то произведение искусства, то, скорее всего, в женском облике.

Я смотрю на Деклана, пока он ведёт машину, и думаю, насколько он красив. Я знаю, что он сумел очень быстро довести меня до оргазма и определённо отлично обнимается. Интересно, скольких женщин он приводил к себе домой? Должна ли я ожидать, что наткнусь на бюстгальтер или трусики? Презервативы во всех мыслимых укромных уголках? Должна ли я предполагать, что он будет продолжать вести себя так же, даже если я буду жить с ним?

Очевидно, что произошедшее между нами раньше теперь мертво и похоронено. Теперь, когда мы вернулись в Чикаго, у нас нет никакой возможности поддерживать какие-либо отношения. Даже сексуальные. Хотя теперь, когда я узнала его с этой стороны, я жалею, что мы не насладились друг другом, пока у нас была такая возможность.

Однако факт остается фактом: мы слишком много ссоримся, чтобы ладить на каком бы то ни было уровне, и между нами определённо слишком много багажа прошлого. Я думаю, что даже остаться друзьями было бы очень трудно.

— Мы приехали, — прерывает мои мысли Деклан.

Я окидываю взглядом неприметное здание, не вижу швейцара, внутри всё чисто, и пожилая дама, приветствующая нас у двери, тепло и дружелюбно улыбается.

— Как давно ты здесь живёшь? — я пытаюсь разорвать странную атмосферу между нами, поскольку чем ближе мы подходим к его квартире, тем страннее всё ощущается.

Это ведь не так уж и важно, правда? Друзья делают это постоянно. И хотя мы не друзья, мы по сути семья. Деклан просто хороший, порядочный парень. Он сделал бы тоже для Зандера или Джоуи, и это не имело бы большого значения. Нет необходимости раздувать это в нечто большее.

— Пять с половиной лет. Я переехал сюда после того, как начал работать на Зандера, — отвечает он, кладя руку мне на поясницу, чтобы подтолкнуть вперёд.

Ладно, не интимное прикосновение, а просто дружеское.

Не зацикливайся и не делай всё странным, Саша!

— Я всегда хотела спросить, почему вы с Джоуи разъехались?

Джоуи и Деклан стали жить вместе сразу после окончания колледжа. Они мыкались по случайным работам, причем Деклан работал на другого частного сыщика, в то время как Джоуи был разнорабочим, который брался за разные проекты, прежде чем они оба начали работать на Зандера. Думаю, они прожили вместе несколько месяцев, а потом Деклан съехал и стал жить один.

Он отвечает мне, открывая входную дверь, и я почти пропускаю его ответ, так как потрясена тем, что вижу.

И это вполне приличный дом, а не берлога.

На стенах висят картины, изображающие жутковатые леса и искривлённые деревья. Интерьер выполнен в тёмно-шоколадных, тёмно-фиолетовых и кремовых тонах, в то время как пол вымощен широкой плиткой. Безделушки и фотографии заполняют каждый свободный дюйм пространства, который я могу видеть с того места, где стою, и замечаю, что на нескольких фотографиях есть и я.

— Я съехал, потому что Джоуи ужасный сосед по комнате. У него вечный беспорядок, он шумный, и он не стеснялся приводить женщин домой несколько вечеров в неделю. Я потерял счёт голым женщинам, которых видел в своей чёртовой гостиной. Ближе к концу я не мог смотреть на какую-либо поверхность без постоянной мысли, что на ней могло вытворяться.

Я вздрагиваю от этого образа, думаю о том, как часто я проводила время у Джоуи, и чувствую лёгкую тошноту при мысли о диване, на котором я часто сидела.

Какая гадость!

Я ставлю свой чемодан рядом с его спортивной сумкой, которую он оставляет на диване перед огромным телевизором. По крайней мере, хоть с чем-то я угадала.

— Между нами начинало возникать напряжение, а я этого не хотел. Мы поговорили, и не было никаких обид из-за того, что я хочу переехать, так что я съехал, — заканчивает он, очевидно, не замечая моего оцепенения.

— Я всегда знала, что Джоуи… гадкий, — запинаясь, говорю я.

— Да, но с тех пор как я уехал, наши отношения наладились.

Я киваю, представляя, что это должно быть правдой.

Я делаю ещё несколько шагов и вижу кухню справа от себя. Здесь чисто, хотя в сушилке есть несколько чистых тарелок. Я также замечаю, что некоторые полки с фоторамками на них немного пыльные. Похоже, что у него нет уборщицы, которая поддерживала бы здесь идеальный порядок.

— Я всегда знала, что Зандер просто помешан на чистоте, и по столу Джоуи сразу понятно, что он неряха, но я никогда не представляла тебя таким… — я подыскиваю подходящее слово, глядя на фотографию бабушки Деклана. — …организованным, — я подхожу к ней и слегка касаюсь верха рамки.

Мод была опекуном Деклана с самого его детства. Она часто кормила нас вкусной домашней едой, когда мы оказывались в гостях. Она особенно привязалась ко мне, потому что я была единственной девочкой. Много раз она даже отводила меня в сторону и спрашивала, не нужно ли мне чего. Я думаю, она знала, что мои родители не особо поддерживали меня, и хотя моя собственная бабушка жила со мной и была по-своему милой, она была строгой и не слишком приступной.

— Она любила письма, которые ты посылала ей, когда училась в колледже, — раздается голос Деклана за моей спиной. Мгновение спустя я чувствую тепло его тела. Может, он и не прикасается ко мне, но у меня такое чувство, что он всё ещё на расстоянии одного вздоха.

— Ну, её мобильный телефон вечно был выключен, — объясняю я.

— В половине случаев она не знала, как включить его, не говоря уже о том, чтобы держать его заряженным, — говорит Деклан с улыбкой в голосе. Я знаю, что он много раз пытался научить её пользоваться мобильным.

В доме престарелых, где она жила последние пару лет своей жизни, не было отдельных стационарных телефонов, поэтому чтобы поговорить с ней напрямую и в любое время суток, нужен был мобильный телефон.

— Я всегда с нетерпением ждала её ответов, — не то чтобы у меня было много писем от неё. У Мод были проблемы с руками, и вскоре она просто перестала писать в ответ. Она написала извинения в качестве своего последнего письма ко мне и попросила продолжать писать и навещать её, когда я вернусь домой, чтобы она могла ответить на мои письма лично. Но она умерла до того, как я успела приехать к ней.

Деклан кладёт руки мне на плечи, и мы оба смотрим на её фотографию, вспоминая времена, когда она была жива.

Смерть — это отстой. Ужасная вещь, которой никому не избежать. Хотя от осознания этого легче не становится.

— Она всегда просила меня быть с тобой повежливее, — признаётся он.

— Похоже, ты никогда не прислушивался к этому совету.

— Нет, не прислушивался, — теперь его голос мягко, и часть меня задается вопросом, что бы его бабушка подумала обо мне и Деклане прямо сейчас. Мы определенно не близки к тому, чтобы быть друзьями, но между нами происходит что-то странное. Что-то изменилось, пусть даже на мгновение. Хотела бы она этого для нас?

Я стряхиваю с себя мысли о Мод вместе с ощущением меланхолии, которое окутывает нас, и отхожу от Деклана и фотографии, протискиваясь мимо него и ненавидя себя за то, что вообще замечаю его.

— Итак, где я могу расположиться?

— У меня есть свободная комната, — сообщает он мне немного серьёзным тоном. Я знаю, что это из-за того, как близок он был с Мод. Она была ему больше матерью, чем бабушкой. Она воспитала его, хотя у неё не было на это ни сил, ни денег. Как бы то ни было, она работала изо всех сил, чтобы обеспечить его.

Я знаю, его убивал тот факт, что она работала, хотя была уже на пенсии, но их любовь друг к другу, с лихвой компенсировала ей все тяготы. Она, возможно, и хотела бы, чтобы родители Деклана были в состоянии заботиться о нём, но она никогда не жалела, что стала такой важной частью его жизни.

Деклан берёт мой чемодан и идёт по узкому коридору.

Прежде чем сделать несколько шагов вперёд, я замечаю пианино, стоящее в углу.

— Ты играешь на пианино? — я таращусь на него, гадая, кто же, чёрт возьми, этот мужчина.

— Не особенно, — он слегка пожимает плечами, уже проходя мимо инструмента и открывает новую дверь, давая мне знак войти.

— Что это значит? — я стою на своём, ничего не понимая.

— Я знаю пару мелодий, но не играл на нём больше года.

— Тогда зачем оно тебе? Пианино ведь не совсем дешёвое, — замечаю я, наконец-то подходя к нему и входя в его свободную спальню.

Она довольно милая, простая и с самой необходимой мебелью. Стыдно признаться, но моя свободная комната забита всяким хламом. У меня там есть запасная кровать, но она зарыта глубоко под одеждой, мебелью, от которой мне нужно избавиться, и другим хламом, который я никак не могу выкинуть.

— Оно принадлежало Мелоди, — наконец говорит он мне.

— Кто это? — я ищу в памяти это имя и ничего не нахожу.

— Ну, та женщина, с которой я встречался некоторое время.

— У меня нет ни малейшего представления о женщинах, с которыми ты встречался. Пианино кажется немного эксцентричным. Как она занесла его сюда? Незаметно притащила во время одного из ваших свиданий? — шучу я, пока моё сердце бешено колотится в груди. Почему я нервничаю из-за его ответа?

— Когда она жила здесь, то привезла его с собой. Когда мы расстались, она решила переехать в Нью-Йорк. Перевозить пианино было слишком дорого и сложно. Я просто не успел его продать.

— Жила здесь? Ты жил с женщиной? И когда же? Как долго? — требовательно вопрошаю я, уперев руки в бока, и мой тон выдаёт, как важно мне узнать всё до мельчайших деталей. По какой-то причине незнание сильно раздражает меня.

— Ты знала, что я живу с Мелоди, — говорит он, нахмурившись. — Мы расстались пару лет назад. Она прожила со мной около года.

— Как долго вы встречались, прежде чем решили жить вместе? — мой голос звучит более обвинительно, чем я хотела бы, но, чёрт возьми, я зла!

Понимаю, что мы не играем большой роли в жизни друг друга, но как, чёрт возьми, я упустила эту важную информацию?

— Не знаю… может, год? — он говорит неуверенно. Такое чувство, что он скорее не уверен в моей реакции, чем в своём ответе.

— Ты встречался с женщиной два года, а я даже не знала об этом? — моя головная боль снова становится невыносимой.

— Ну, я не держал это в секрете от тебя, — защищается он, и при следующих словах на его челюсти подёргивается мускул. — Уверен, что ты встречалась с парнями, о которых я никогда не знал.

В чём-то он прав. Я почти никогда не представляла Зандеру и Джоуи мужчин, с которыми встречалась, но и и тех немногих, кого я сочла достойным этой чести, я никогда не представляла Деклану, потому что не видела в этом надобности. И между прочим, я никогда ни с кем не жила. Я бы, несомненно, об этом рассказала, если бы такое случилось. Почему никто не проболтался мне, что Деклан живёт с кем-то?

— Она единственная женщина, с которой ты жил?

— Кроме моей бабушки, да.

— Ты был помолвлен? Может, ты женат? Сколько у тебя детей? — спрашиваю я шутливым тоном, хотя часть меня задаётся вопросом, чего ещё я не знаю о Деклане.

— Нет на все три вопроса, — похоже, он раздражён. — Сама здесь устроишься? Мне нужно сходить в цветочный магазин и поговорить с моим приятелем-копом.

— Насколько можно доверять этому копу? — спрашиваю я. Всего пару лет назад нас всех сильно подставил полицейский, который был близок нам. Отец Арти, которому мы все думали, что можем доверять, в конце концов, попытался убить Зандера. Поэтому неудивительно, что мы все немного нервничаем в присутствии полицейских. Особенно когда несколько человек были арестованы за бардак, который Ава обнаружила примерно в то же время. Зандер, возможно, и завёл несколько друзей в правоохранительных органах после той огромной драмы, но я не настолько готова всё простить и забыть.

— Он хороший парень. Ну что, ты в порядке?

Я снова оглядываю комнату, смотрю на уютную кровать, на которой через несколько минут свернусь калачиком, а затем снова перевожу взгляд на Деклана.

— Ты не обязан этого делать, — говорю я, давая ему возможность отказаться. — Я знаю, что у тебя такое же похмелье, как и у меня. Я могу поручить это Джоуи. Он казался нормальным, когда мы все были в аэропорту. Возможно, он даже был бы благодарен за возможность сбежать от Кей.

— Нет, — быстро возражает Деклан, качая головой. — Я сам разберусь с этим. Позвони мне, если что-нибудь случится. Я принесу домой немного еды на ужин. В остальном у меня есть немного мяса для бутербродов в холодильнике. Если ты проголодаешься, оно ещё не должно было протухнуть. Хлеб в морозилке.

При упоминании о еде мой желудок начинает бунтовать, но я ухитряюсь слабо кивнуть и не выблевать ранее выпитую воду.

— Спасибо.

— Не за что, — он говорит искренне, бросая на меня последний взгляд, и уходит.

Я стою в коридоре и смотрю, как он берет новую бутылку воды, яблоко из довольно полной вазы с фруктами и уходит.

Обычно я бы использовала эту возможность для того, чтобы основательно пошариться везде, но всё, чего я хочу — это забыться сладким сном. Поэтому, даже не сняв ничего, кроме ботинок, я падаю на кровать и отключаюсь за считанные секунды.

К тому времени, как Деклан возвращается через несколько часов, я чувствую себя человеком. Наконец-то!

Проснувшись, я быстренько приняла душ, обшарила его ванную и нашла кучу дерьма для бритья; какие-то средства для волос, которые немного вызывают недоумение, поскольку Деклан, кажется, никогда не укладывает свою копну, насколько я знаю; и что неудивительно, приличное количество презервативов. Но нигде нет и намёка на то, что здесь раньше жила Мелоди или какая-либо другая женщина. Ванная чистая, туалет такой же, и я нахожу запах его лосьона после бритья божественным, как только открываю крышку и делаю вдох.

Я никогда не подходила к Деклану настолько близко, чтобы обращать внимание на его одеколон или запахи, но за время нашего тесного общения обнаружила, что он хорошо пахнет. Теперь я держу бутылочку и делаю позорное количество вдохов, прежде чем мне удается убрать её.

На улице стемнело, и мой желудок скорее ворчит, требуя еды, чем бунтует при одной мысли об этом.

Я выхожу в коридор, одетая в спортивные штаны и свободную футболку, которая не может оставаться на обоих плечах одновременно. Я раздумывала, стоит ли мне предпринимать какие-то усилия ради Деклана, но потом отбросила эти глупые мысли. Я бы без колебаний оделась так небрежно с Джоуи и Зандером, так что я не должна меняться только потому, что это Деклан.

— Привет, — говорит Дек, увидев меня на кухне. До меня доносится запах жирной, горячей пищи, и я, возможно, действительно пускаю слюни. — По дороге домой я купил несколько сэндвичей.

— С чем?

— Тебе взял с острой курицей, беконом и соусом, — он улыбается, услышав мой восторженный визг.

Неудивительно, что он знает, что мне нравится, так как я часто заказываю еду на обед в офис. Почти всегда эта курица, и я люблю всё острое. Дополнительный бекон и соус — это сюрприз, но не нежеланный.

— Кажется, я могу влюбиться в тебя! — говорю я, подпрыгивая и бросаясь к нему, чтобы быть поближе к еде.

Деклан смеётся, кладя мой сэндвич и картошку фри на тарелку, и берёт свой. Потом мы сидим на табуретках у его кухонного бара и молча уминаем еду.

Когда я заканчиваю со своей едой, а Деклан доедает бургер с говядиной, который он себе купил, он смотрит на меня, и наше совместное молчание становится немного неловким.

— Я хочу извиниться за то, что вторгся в твою личную жизнь или, по крайней мере, в жизнь твоих родителей. Я не имел права, и очень сожалею.

Его извинения становятся сюрпризом. Мне надо переварить это, ведь я забыла об этом сразу после окончания нашей беседы. Если бы я не страдала от похмелья и не проспала большую часть дня, то, наверное, позволила бы себе обдумать это раньше.

— Ты сказал, что подслушал мой разговор с Синтией о том, что я не в состоянии оплатить счета. К тому же, ты видел мою машину и заметил, что это, ну, она несколько дерьмовая, — я ненавижу называть свою машину так, потому что это была первая крупная покупка, которую я сделала на свои деньги. Она не всегда работает наилучшим образом, но мы прошли через многое вместе. — И вместо того, чтобы прийти ко мне по этому поводу, поскольку ты чувствовал некоторое беспокойство за меня, твоей первой мыслью было незаконно копнуть в финансы моих родителей?

Деклан опускает голову.

— Почему ты думаешь, что не можешь прийти ко мне? Почему мы никогда не были близки? Я воспринимаю Зандера и Джоуи как своих братьев. Они всегда были рядом со мной на протяжении всей моей жизни. Они помогали мне с переездом, рассказывали о своей жизни и слушали, как я рассказываю о своей. Я сидела в барах и давала Джоуи советы по отношениям, которые он полностью игнорировал. Я подкалывала Зандера по поводу его отношений с Авой и нянчилась с Дженсеном больше раз, чем могу сосчитать. Я часть их жизни. Почему же я чужая в твоём доме?

Он, кажется, удивлён моими словами, но я знаю, что он действительно думает об этом.

— Не знаю, я не очень открытый человек.

— Но разве я не должна знать о тебе больше, чем человек, который встречается с тобой пару недель? Я знаю твоё прошлое, потому что росла вместе с тобой, но я не знаю, чем ты занимаешься ради удовольствия, не знаю, в отношениях ли ты, не знаю, какой твой любимый фильм, или, почему ты так чертовски ненавидишь деньги.

— Я не ненавижу деньги! — быстро возражает он.

— Ну, ты определённо ненавидишь мои деньги или, по крайней мере, моих родителей.

— Я просто не люблю халяву.

— Я не нравлюсь тебе с тех пор, как ты впервые увидел меня в мои девять лет, — замечаю я.

— Это больше связано с тем, что ты девушка, нежели с чем-либо ещё. Я не хотел, чтобы ты мешала мне, — теперь в голосе Деклана звучит улыбка. — Это никогда не было личным.

— Ладно, тогда, когда это стало личным?

Он вздрагивает, но не отступает, как я ожидаю.

— Я бы не сказал, что это личное. Я знал, что твои родители разбогатели. Я видел, что их машины стали лучше, ваш дом превратился из среднего в довольно шикарный с внезапно появившимися джакузи, садовником для ухода за садом спереди и сзади дома, а ты стала получать столько игрушек, что не понимала, что с ними делать.

— И тебе было это неприятно?

— Это было неприятно, когда я жил с бабушкой, и ей пришлось перейти от комфортной пенсии к работе на дерьмовой должности, чтобы прокормить меня. Иногда я возвращался от Зандера домой к пустому холодильнику и отсутствию электричества. Я принимал холодный душ гораздо чаще горячего, и негодовал, почему у тебя есть всё, а у меня ничего.

Мне ненавистно это слышать, и мне ненавистно, что в детстве я этого не понимала. Оглядываясь назад, я вижу признаки и складываю всё воедино. Тем не менее, мне горько, что Мод и Деклану пришлось пройти через всё это. Я также чувствую себя чертовски виноватой, что помню много блюд, которые Мод готовила для нас. Они никогда не показывали своих денежных проблем, и если бы мы знали, то, возможно, были бы более благодарны, кушая её еду.

— Почему я? У Зандера была хорошая семья, как и у Джоуи и Арти. Почему ты выбрал именно меня?

— Не знаю… наверно, потому, что у них были хорошие семьи. А ты была богаче всех. — он пожимает плечами, отчего я ещё сильнее злюсь.

— Моя семья, может, и была богатой, но я не имела идеальной жизни. Мои родители бросили меня с моей бабушкой, когда мне было четырнадцать, потому что деньги для них важнее, чем я. С тех пор я их почти не видела. Они пытаются купить мою любовь, но их никогда нет рядом.

— Ты ненавидел то, какой богатой была моя семья? Что ж, а я завидовала тому, как близки были Джоуи, Арти и Зандер. Их родители были рядом, любили и заботились о них. Каждый вечер они возвращались в дома, полные любви. Я завидовала им, но никогда не обижалась на них за это. Я никогда не относилась к ним как к дерьму из-за этого. Я радовалась, что у них в жизни есть такое. И хотя вы, ребята, вынудили меня ждать с потерей девственности до окончания учёбы, поскольку вы запугали каждого чёртова парня в школе, я обожала, что вы были в моей жизни. Мне нравилось, что Зандер, Арти и Джоуи были моими братьями. Вы все сделали мою жизнь менее одинокой. И меня бесит, что ты просто оттолкнул меня, не зная всего, и что ты позволил чему-то настолько глупому встать между нами, — я задыхаюсь от своего эмоционального всплеска.

— Ты говоришь это так просто, — рычит он, отходя от меня и расхаживая по маленькой кухне. — Но мы были из разных миров и…

— И что же? — я вскидываю руки вверх. — Да кому какое дело! Ты мог думать, что я избалованный маленький ребёнок, но когда ты на самом деле видел меня такой? Когда это я кичилась богатством? Когда это я вошла в какой-то другой мир и больше не была рядом с вами, ребятами?

Он останавливается, чтобы посмотреть на свои ботинки, и понимаю, что достучалась до него. Я также чувствую себя намного лучше, поскольку всё это уже озвучено.

— Наверное, теперь я понимаю, что всё это было глупо, но я чувствую это с самого детства. Мне и в голову не приходило переосмыслить это. Я и не знал, что должен, — тихо признаётся он.

— Тебя не беспокоило, что мы постоянно ссорились?

Он робко улыбается мне. Я понятия не имею, почему он так на меня смотрит.

— Если честно, мне даже нравится, что мы постоянно грызёмся.

— Нравится? — я разеваю рот, не ожидая такого ответа и не зная, как к нему отнестись.

— Да, это по-своему… — он сглатывает, его щёки слегка краснеют. — …волнительно.

— Волнительно? — я не могу поверить, что он говорит, что ему нравится быть мудаком со мной, потому что именно так он ведёт себя во время всех наших споров.

— Помнишь, как ты хотела пойти на мальчишник Зандера, а я категорически был против?

Я понятия не имею, почему он заговорил об этом сейчас, но так как это было всего пару недель назад, я прекрасно помню это.

— Что значит, ты хочешь пойти? Ты не можешь прийти, ты же женщина! — рычит Деклан.

— Что ж, спасибо, Капитан Очевидность. Но Зандер один из моих лучших друзей, и я не пропущу его мальчишник, потому что у меня есть вагина!

— Единственные вагины, которым разрешено быть на холостяцких вечеринках, принадлежат женщинам, которые раздеваются, — ехидно парирует Деклан.

— Ты что, бл*дь, серьёзно? Ты хоть знаешь, какая ты свинья? — я обвиняюще указываю на него, но ему, кажется, всё равно, что я в ярости.

— Слушай, Зандеру нужен вечер, чтобы расслабиться и наслаждаться своим временем с братанами. Если ты придёшь, он будет получать выговоры, потому что осмелился надеть два цвета, которые не совпадают, — усмехается Деклан, и мне ужасно хочется ударить его по лицу.

— Ты сволочь, и я никогда не жалуюсь на твоё ужасное чувство стиля, — вру я. Деклан одевается раздражающе хорошо. Даже когда он надевает что-то неподходящее или с дырками, это хорошо смотрится на нём. — Так какого хрена я буду жаловаться на Зандера? Ты просто не хочешь, чтобы я была там, потому что боишься, что станет очевидно, какой ты скучный и занудный, когда Джоуи и я будем центром вечеринки.

— Центром вечеринки? Скорее уж Джоуи будет приставать к любой живой женщине, а ты станешь центром вечера!

— Какого хрена ты хочешь этим сказать? — кричу я, не заботясь о приличиях.

— Как насчёт того, что прямо сейчас я говорю о мальчишнике Зандера, а ты говоришь только о себе? — прежде чем я успеваю это прокомментировать, Деклан продолжает: — Может, Зандер не хочет видеть тебя на своём мальчишнике? Потому что да, там будут стриптизёрши, и да, там будет много выпивки, а мы все знаем, что Зандер верен Аве. Он любит её сильнее, чем, как мне казалось, два человека могут любить друг друга. Он разозлится, что я пригласил стриптизёрш, будет отказываться от всей выпивки, что я ему буду подсовывать, и возненавидит себя за то, что выставил себя полным идиотом. Но это будет чертовски забавно, и у нас будет адски классная ночь.

— Но я знаю тебя, и я знаю, что ты поддашься и поможешь ему избегать алкоголя. Ты нам всем вынесешь мозг по поводу стриптизёрш, так что он просто заплатит им, чтобы они убрались подальше. Он будет беспокоиться, что ты там, в окружении кучки пьяных придурков, поэтому он будет присматривать за тобой. И любой ублюдок, который попытается приударить за тобой, окажется в центре его внимания. Ты его сестра, и он никогда не может позволить себе расслабиться, если ты рядом.

Его слова действительно доходят до меня. Хоть Деклан и мудак, но иногда и он может быть прав.

— Ты всё равно свинья, раз исключил меня только потому, что у меня есть это, — я прижимаю свои груди друг к другу, так что моё декольте выглядит крупнее, чем задница водопроводчика, выглядывающая из сползших штанов. — И это, — я отпускаю грудь, чтобы схватиться за промежность.

У Деклана в ответ отвисает челюсть. Кажется, я окончательно лишила его дара речи.

— А что насчёт той ссоры? — интересуюсь я, немного смутившись из-за того, к чему я всё свела. Не мой звёздный час.

— У меня от неё ох*енно встало.

— У тебя что? — я разеваю рот, снова удивлённая тем, куда заходит этот разговор.

— Ты схватила свои сиськи и киску, — объясняет он. — Раньше мне было приятно спорить с тобой, потому что потом я всегда чувствовал себя лучше. Победа в споре против тебя была лучшим чувством. У меня мог быть дерьмовый день, но если мы ссорились, я чувствовал, что чего-то достиг. Пять минут спора с тобой были как час в спортзале.

— Значит, сводить меня с ума было для тебя просто забавой? — ору я. Он специально ругается со мной? Он что, безумен?

— Не пойми меня неправильно, иногда я уходил злее, чем до начала спора, но в большинстве случаев это была разрядка, в которой я нуждался. Ты не можешь утверждать, что с тобой не бывало такого.

— Нет, со мной такого никогда не случалось, — возражаю я. Тем не менее, хотя я никогда не признаюсь в этом Деклану, я могу признаться себе, что мне правда немного нравится спорить с ним. Большинство людей просто уступают мне, потому что знают, что если я собираюсь спорить, то это надолго. Деклан никогда не отступал.

— А наша последняя ругань в спортзале перед посадкой в самолёт? — он слегка вздыхает, словно вспоминая какое-то фантастическое воспоминание, а не срачку, которая началась с того, что я вырубила его. — Мне пришлось сдерживаться, чтобы не прижать тебя к стене и не заставить замолчать по-другому. Я говорю, что никогда не считал тебя сестрой, но при этом не присматривался достаточно, чтобы увидеть тебя как сексуальную, трахабельную девушку. Потом ты попыталась вырубить меня, и я не знаю… — он пожимает плечами, — …что-то изменилось.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что я пыталась тебя вырубить? — спрашиваю я, стараясь не обращать внимания на всё остальное. Я не ожидала такого разговора, когда мы только начали, и я не готова к нему. — Ты имеешь в виду тот инцидент, когда я наверняка наградила тебя сотрясением мозга?

— Даже сейчас, — продолжает он, как будто я ничего не говорила, — я вижу твоё обнажённое плечо и хочу стянуть футболку ещё ниже, чтобы увидеть, голая ли ты под ней и смогу ли я тобой полюбоваться. Я хочу стянуть с тебя штаны и посмотреть, какого цвета на тебе трусики. Я хочу разорвать их зубами и попробовать тебя прямо здесь, прямо сейчас. Ещё с поездки в Калифорнию я умираю от желания узнать, какая ты на вкус, увидеть, как выглядит твоя киска, и как крепко ты будешь обхватывать мой член.

Я откидываюсь на спинку стула, потрясённая таким поворотом событий. Как мы к этом пришли, и как, чёрт возьми, мне выбраться отсюда? Да и хочу ли я этого? Одни лишь его слова начали меня возбуждать.

Мы серьёзно собираемся обсуждать это?

— Ты не думаешь, что будет слишком трудно запрыгнуть в тот другой мир, в котором я существую? Тебе не кажется, что моё нижнее бельё от Walmart будет слишком пугающим? — сейчас я веду себя как стерва, но внутри я абсолютно паникую.

— Я заслужил это, и знаю, что сейчас между нами всё слишком похерено. Наша насущная проблема — потенциальный сталкер, с которым нужно разобраться, и так много багажа, что мы, вероятно, могли бы соперничать с аэропортом.

Я думаю прервать этот разговор, чтобы спросить о моём потенциальном сталкере и о том, что Деклан узнал сегодня, поскольку я почему-то не спросила ранее. Но я чувствую, что это важный разговор, который нужно закончить.

— Так что же нам делать?

— Мы разбираемся с этим гадким засранцем и тем, что, чёрт возьми, из этого выйдет, — очевидно, он пришёл к такому же выводу относительно того, кто может быть моим возможным преследователем. Хотя он мог найти доказательства этого и не заставлять меня гадать. — А пока ты останешься здесь со мной. Так ты будешь в безопасности, и будет поддерживаться иллюзия, будто мы встречаемся. И пока мы разбираемся с этим, заодно разберёмся с нашими отношениями.

— И что это значит? — устало спрашиваю я. Когда мы только начали, я чувствовала себя взбодрившейся. Теперь я опять измождена.

— Это значит, что ты мне нравишься, Саша, — Деклан неотрывно смотрит мне в глаза и продолжает: — Мне кажется, я тебе тоже нравлюсь. Конечно, мы сводим друг друга с ума, но не думаю, что это стало бы отметкой в колонке недостатков, если бы мы составляли список. Думаю, что мы должны попробовать перебороть это и посмотреть, смогут ли наши отношения развиться в нечто большее, — я вижу его решимость и слышу мольбу в его голосе.

Он думает, что между нами что-то есть? Он хочет дать нам шанс?

Неужели я попала в какую-то странную временную петлю или альтернативную реальность?

— А у меня есть право голоса? — спрашиваю я, не уверенная, что именно готова ответить.

Что мне сказать? Хочу ли я этого? Или это просто рецепт неизбежной катастрофы?

— Да, но я уже знаю, что ты согласишься, — Деклан подходит ко мне ближе и разворачивает на стуле так, чтобы я оказалась лицом к нему. Есть что-то в этой позе и в том, что он смотрит на меня сверху вниз, стоя между моих ног. Это ощущается горячим, сексуальным.

С другой стороны, может быть, это новая уверенность и отношение, которые он даёт мне.

Он никогда раньше так со мной не разговаривал.

— О, ты в этом так уверен? И откуда ты знаешь, что я соглашусь?

— Потому что ты подарила мне самый лучший поцелуй в моей жизни. Потому что когда какой-то мудак оскорбил мои способности в сексе, ты так разозлилась, что была готова прыгать на кровати и стонать всю ночь, чтобы доказать ему, что он не прав. Потому что ты кончила мне на ногу с самым красивым, сексуальным стоном, от которого я кончил в штаны сильнее, чем от того, что твоя горячая рука ласкала меня. Потому что между нами полыхают фейерверки, и мы обязаны хотя бы ради самих себя посмотреть, приведёт ли это к чему-то большему.

Я ненавижу, как он за считанные мгновения довёл меня от неуверенности до возбуждения.

— Это безумие, — бормочу я, задыхаясь.

— Я знаю, но если мы собираемся сделать это или хотя бы подумать об этом, то это должно произойти прямо сейчас.

— С-сейчас? — запинаюсь я, и у меня во рту неприятно пересыхает, пока я пытаюсь собраться с мыслями. — Почему именно сейчас? Почему ты ведёшь себя так, будто это так срочно?

— Потому что я видел, как Зандер посмотрел на нас. Он выглядел готовым убить меня, а значит, мы на свадьбе вытворяли хрен знает что. Полагаю, что мы не совсем скрывали то, что было между нами. Кто-то из нас что-то сказал или сделал. В общем, что бы ни случилось, он знает.

— Синтия видела, как мы целовались, и быстро рассказала об этом Аве, так что на свадьбе, возможно, ничего и не было, — возражаю я, чертовски надеясь, что мы не устроили никаких сцен. Если бы мы опозорились, кто-нибудь сказал бы нам об этом сегодня утром.

— Поверь мне, пока мы пили наши шоты, Зандер со слезами на глазах рассказывал, как много моя дружба значит для него, а в аэропорту он пронзал меня взглядом словно кинжалом. Если бы не самолёт, на который он торопился, и не сын на руках, уверен, что он бы проткнул меня чем-нибудь.

— Ты слишком себя накручиваешь, — спорю я. Зандер может удивиться из-за потенциальных отношений между Декланом и мной, но никак не рассердится.

— Ты ему как сестра, Саша. Возможно, он и терпит меня, когда я вывожу тебя из себя, зная, что это не со зла, но он также знает, что я отдам свою жизнь за тебя.

Моя челюсть отвисает от его спокойно произнесённого заявления, а он, кажется, даже не удивлён собственными словами.

— Но если мы решим трахаться? Начнём встречаться? Ни за что. Оберегающий брат вступит в дело со стократной мощью.

— Я, может, как сестра для Зандера, но и ты ему как брат, — подмечаю я.

— Но он не оберегает меня так, как тебя.

— Это сексизм. Я нуждаюсь в защите только потому, что я женщина? Что, если я стерва? Что, если я разобью тебе сердце?

— Для него это не имеет значения, — объясняет Деклан, качая головой. — Если я собираюсь объявить тебя своей женщиной, я должен быть готов принять тебя со всеми вытекающими последствиями.

— Опять ты несёшь сексистскую чушь. Ты не можешь вот так просто заявлять права на человека. Не заставляй меня бить тебя, — огрызаюсь я. Никогда бы не призналась в этом ни одной живой душе, но жар в его глазах и его заявление, что я буду его женщиной, довольно горячи.

— Саша, — вздыхает он, хватая меня за руку. — Я знаю, что не идеален, и знаю, что это безумие, но большая часть меня гадает, не был ли я слеп к тому, что находилось прямо у меня под носом всё это время. И понимаю, что буду корить себя, если не дам себе шанс узнать это. Мы можем подождать возвращения Зандера, этого дышащего нам в затылок гиперзащищающего старшего брата с заряженным дробовиком. Я могу прямо сейчас сказать тебе, что это не поможет нам разобраться в том, что происходит между нами. Так что дай мне пару недель, чтобы мы могли во всем разобраться без его всевидящего ока.

Я обдумываю его слова, наполненные по большей части теплотой.

— Ты можешь сделать это скорее вопросом, чем требованием?

Деклан театрально вздыхает, стараясь выглядеть обиженным, но всё портит подёргивание его губ.

— Саша, скажи «да» отношениям со мной на ближайшие две недели, и давай посмотрим, есть ли что-то между нами.

— Это всё равно не прозвучало как вопрос, — поддразниваю я, хотя и не вру.

— Саша! — рычит он.

— Ну ладно, ладно, я согласна, — в моём голосе звучит раздражение, но я не могу сдержать улыбку. И естественно, Деклану требуется всего несколько секунд, чтобы всё испортить.

— И как минимум в ближайшие недели мы не сможем заниматься сексом, — и при этом он выглядит так, словно съел лимон.

— Что? — ахаю я. Я и за миллион лет не помыслила бы, что эти слова слетят с его губ. Я бы меньше удивилась, если бы Джоуи прямо сейчас заявил мне, что собирается жениться на Кей.

— Секс всё усложняет, — объясняет Деклан, морщась. — Если бы у нас было впереди несколько месяцев, то секс был бы на повестке дня. Но сейчас нам нужно узнать, совместимы ли мы без секса. Я почему-то сомневаюсь, что у нас будут какие-то проблемы в этом плане.

— Ты, должно быть, шутишь! — теперь рычу уже я.

— Это всего лишь на пару недель, пока Зандер не чинит нам проблемы. Ты ведь сможешь пережить это? — его умоляющий тон возвращается.

Интересно, если я надавлю на него, как легко он сдастся? С другой стороны, Деклан упрямый ублюдок, когда хочет им быть.

— Дек, мы начинаем спорить по самым различным пустякам; как думаешь, как у нас пойдут дела, если мы будем страдать от хронического возбуждения?

Я вздрагиваю от того, в чём только что призналась ему. Я должна притворяться недотрогой. Вместо этого я практически ною из-за воздержания от секса на пару недель.

Ну хотя бы Деклан тоже выглядит недовольным.

— Давай просто посмотрим, не убьём ли мы друг друга, — говорит он, проводя пальцами по своим волосам, отчего они начинают торчать в разные стороны.

Я снова вздыхаю, посчитав, что в его логике наверняка есть смысл. И всё же…

— Ладно. Лучше расскажи, что ты узнал о Боуэне и цветах.

Он громко выдыхает и прислоняется бедром к стойке, его тело всё ещё между моих ног. Он играет с моими волосами, когда начинает говорить.

— Что касается этого мудака, то он родился и вырос в Нью-Йорке. Родители умерли, у него есть три младшие сестры. Он владеет недвижимостью в Нью-Йорке, Майами, Париже и Дубае. У него нет криминального прошлого, нет знакомых преступников, и парень при деньгах. По сравнению с ним твои родители выглядят так, будто живут на пособие.

Неудивительно, что мама так очарована им. Деньги говорят с ней, и, по-видимому, его состояние очень болтливо.

— Это нам мало что даёт.

— Он парень, которому не часто говорят «нет». Он засранец и нахал. Тот сталкер, который был у тебя в колледже, Джордан Йорк, был ребёнком, который описался, когда завидел моё приближение. Мне удалось поговорить с ним пять минут, и больше он тебя не беспокоил. А с этим товарищем такое не прокатит.

— А ты можешь не называть его разными оскорблениями? Это немного отвлекает, — умоляю я.

— Нет, — отчеканивает Деклан, не оставляя шанса для возражений. Он явно настроен серьёзно.

Ладненько…

— Итак, что же нам тогда делать?

— Вот здесь уже сложнее. В твоём доме не было чужих отпечатков пальцев, потому что, насколько я могу судить, никто не входил в дом, кроме курьеров. Деньги давно ушли от флориста, который положил их в банк. Так что нет никакой возможности отследить деньги. Телефон, с которого делали заказ, был предоплаченным. Она сказала, что неделю назад лично разговаривала с женщиной, которая заявила, что хочет сделать сюрприз своему парню, и специально попросила их разместить цветы в доме. Они уже делали подобные вещи раньше, в основном для предложений руки и сердца и для специальных мероприятий. Ключ от твоей входной двери был оставлен под ковриком, и они заперли её, когда уходили. Я проверил, и твой ключ всё ещё там.

— Я никогда не оставляю ключ под ковриком! И кроме моего собственного ключа, единственный запасной хранится только у Зандера! — рявкаю я, злясь на то, что он говорит мне, и не менее сильно беспокоясь, что кто-то смог сделать копию ключа от моего дома.

— Я знаю и не сомневаюсь в тебе, — успокаивает Деклан. — Всё это очень подозрительно. На запасном ключе нет логотипа, поэтому невозможно проследить, где он был изготовлен. Но учитывая произошедшее и отсутствие доказательств, мало что можно сделать. Мы поменяем тебе замки, и я разберусь с цветами, но с точки зрения полиции это просто один сплошной тупик. Мы можем подать заявление, но тут ничего не предпримешь. Это самый низкий из низких приоритетов. Им придётся подождать, пока произойдёт что-то более существенное, чтобы должным образом расследовать инцидент, но я собираюсь убедиться, что этого не произойдёт. Всё закончится там, где началось, и никто не приблизится к тебе без твоего дозволения, — обещает он.

Я разрываюсь между облегчением и радостью от его заявления, а также раздражением из-за того, что полиция ничего не может с этим поделать. Я понимаю, что это не было актом насилия, но это всё равно вторжение в мою личную жизнь, и записка была жуткой.

— Всё это произошло, пока говнюк находился далеко отсюда, так что ясно, что он использует других для своей грязной работы, хотя я не сомневаюсь, что он не приложил к этому руку. Отследить что-либо до него будет сложно.

— Но ты сказал, что женщина приходила неделю назад? А я познакомилась с Боуэном свадьбе, я не знала его до этого.

— Он сразу тобой заинтересовался, и он уже знаком с твоими родителями. Вполне уверенно можно сказать, что он ехал на эту свадьбу заранее подготовленным.

Я не знаю, что и думать об этом, особенно если это означает, что мои родители, возможно, сводят меня с ним, поэтому я стараюсь не сосредотачиваться на этом сейчас.

— Что же нам делать? — снова спрашиваю я, чувствуя себя бессильной от того, что сама не знаю ответа.

— В таких ситуациях обычно начинается игра в ожидание. Если он дойдёт до чего-то, что мы сможем доказать, тогда мы свяжемся с полицией и рассмотрим возможность предъявления обвинений, — он ласкает мою шею, но это не отвлекает меня от гнева.

— Так что же, мне придётся вечно жить здесь с тобой? — саркастически огрызаюсь я, злясь не на Деклана, а на эту ситуацию.

— Нет, но думаю, что пока тебе лучше остаться со мной. По крайней мере, пока он не поймёт ситуацию. С таким же успехом мудак может решить, что несвободная женщина, у которой обустроена жизнь в Чикаго, где у него нет никакого бизнеса — это слишком проблематично.

Боюсь, он может воспринять это скорее как вызов.

— Значит, мы просто ничего не будем делать?

— Легально да. Но к счастью, у нас есть Джерри. Он любит, когда ему бросают вызов. Держу пари, что подшутить над этим засранцем будет очень весело, — Деклан ухмыляется, кладя руки мне на плечи и нежно их разминая. Это очень приятно. Я не могу понять, нарочно он отвлекает меня или нет. В любом случае, я склоняюсь к нему ближе, пока мой мозг пытается вспомнить, о чём мы говорим.

— Как именно подшутить?

— Такой парень, как он, процветает на своих деньгах. Он хочет продолжать их зарабатывать. Чего он не хочет, так это потерять их. Вот где Джерри может немного повеселиться.

— Ты уверен, что это безопасно? — я прикусываю губу, когда думаю о Джерри. Я, может, никогда и не встречалась с ним раньше, но, учитывая его уязвимость, я не могу не испытывать желание защитить его.

Деклан обхватывает ладонями моё лицо, давит на подбородок большим пальцем, пока мои зубы не отпускают терзаемую губу.

— Джерри не поймают, и он не сделает ничего радикального. Ровно столько, чтобы Боуэн не отвлекался на другие темы.

— Хорошо, — неохотно соглашаюсь я. — А что сейчас? — снова спрашиваю я, когда Деклан кладёт руки мне на плечи, и я чувствую их тяжесть и тепло.

— В смысле, прямо сейчас? — в его голосе слышатся дразнящие нотки. Интересно, насколько он серьёзен насчет «никакого секса»? Нам обоим не помешала бы разрядка, даже если сейчас это просто избавление от стресса.

— Ну да, — я протягиваю руку и тереблю пуговицы на его рубашке, гадая, как он будет выглядеть без неё. Я видела Деклана без рубашки, когда мы были моложе, в редкие тёплые летние деньки и всего пару дней назад, когда он ответил на мой панический стук в дверь, но я не имела возможности оценить его в такой ситуации, с желанием на уме и правом прикасаться к нему, когда мне заблагорассудится.

— Прямо сейчас, — Деклан вмешивается в мои фантазии, мягко хватая мою руку и убирая её со своей рубашки, — я собираюсь замочить их, — он кивает на грязные тарелки и тут же отодвигается, чтобы поставить их в раковину. — Потом я приму душ и лягу спать. Я всё ещё мучаюсь от лёгкого похмелья, и думаю, мне сейчас нужно поспать. Ты можешь делать всё, что захочешь. У меня есть несколько книг на полке, — он кивает на кучу триллеров и детективов, которые я заметила раньше. — Или можешь посмотреть телевизор. У меня полно фильмов.

— Затем завтра мы выедем немного раньше, если тебе нужно будет захватить что-нибудь из своего дома, и отправимся на работу. Будем вести себя как обычно. Я разберусь с твоим запасным колесом и приглашу тебя на ланч. После работы я приготовлю свои знаменитые горячие крылышки.

— Всё уже спланировал, да? — я пытаюсь сделать вид, что на меня это не произвело впечатления, но на самом деле я немного взволнована и возбуждена деловитым поведением Деклана. Я никогда не была с парнем, который бы всё распланировал, и уж тем более с таким, который вызывался бы готовить. Тем не менее, я не буду ставить галочку в колонку плюсов Деклана, пока не попробую его стряпню.

— Стараюсь, — когда он улыбается мне, я поражаюсь, насколько он хорош собой.

— Знаешь, опять же, ты никогда не приглашал меня на обед или ужин, а просто приказал, — и снова я злюсь, что меня это совсем не беспокоит.

— Хочешь сказать, у тебя уже есть планы на завтра?

— Ну… нет, — неохотно отвечаю я, уже чувствуя, что это подрывает мой аргумент.

— Тогда твой ответ — да, — Деклан выключает воду в раковине и поворачивается ко мне лицом.

— Это поведение невероятно нахального хера с горы.

— Никаких разговоров о моём хере в течение двух недель, — шутит он, серьёзно хмурясь. — Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я пойду в душ?

Как насчёт приглашения присоединиться?

— Почему бы тебе не посмотреть кино вместе со мной? Проверим, достаточно ли мы совместимы, чтобы посидеть рядом пару часов, — я знаю, что не должна была предлагать, потому что это совершенно эгоистично с моей стороны. Я проспала весь день, а Деклан всё это время работал, выискивая информацию о Боуэне.

— Ладно, включай DVD-плеер, а я выйду через несколько минут.

Когда он уходит, я совершаю неловкий, возбуждённый прыжок, когда подхожу к его стойке с DVD-дисками и просматриваю варианты.

Я уже проверила, есть ли у него подписка на телевизоре, но, по-видимому, старик Деклан не продвинулся достаточно далеко, чтобы отказаться от DVD. Да и подборка не такая уж и современная.

Просматривая варианты, я не вижу ничего, что вызвало бы мой интерес. Я перепроверяю ещё раз, на всякий случай, и опять ничего не вижу. Сюрприз, сюрприз, всё это боевики.

Это не очень хороший знак, верно? У нас как минимум должны быть схожие вкусы. Ну то есть, ужин и кино — типичный вариант свидания. Если мы даже этого не можем сделать, то на что нам надеяться?

— Нашла что-нибудь? — спрашивает Деклан, вытирая полотенцем волосы. Меня на мгновение отвлекает движение и сам мужчина.

Я всегда знала, что Деклан горяч. Я не слепая и не идиотка. Но разве он всегда был таким горячим? У нас есть душ в рабочем спортзале, и я много раз видела Деклана сразу после душа, но раньше я никогда не была так возбуждена.

Может, дело в том, что теперь я знаю, каково его тело? Что может сделать его рот? То, что он обещал сделать и, надеюсь, сделает со мной ровно через две недели? Или раньше я была просто слепой идиоткой?

— Саша? Ты в порядке? — теперь он кажется обеспокоенным.

Я качаю головой и оглядываюсь на стойку с DVD, чтобы скрыть своё очевидное возбуждение.

— У тебя дерьмовый вкус в кино.

— Как грубо. Ты когда-нибудь видела хоть один из них?

Ладно, возможно, тут он меня подловил.

— Я даже не слышала о большинстве из них. Это выпускалось только на DVD?

— Позволь мне показать тебе мой любимый, — он тянется ко мне, чтобы схватить коробочку. Я не вижу названия, но на обложке всего лишь человек, который, похоже, катается на огромной пуле как на доске для сёрфинга. — Он уморительный.

Деклан, похоже, так предвкушает просмотр, что я держу рот на замке и не говорю, насколько минимальны мои ожидания.

— У тебя есть попкорн или что-нибудь ещё, чтобы перекусить? — спрашиваю я.

— Неа, нету. Но мы ведь только что поужинали.

— Нельзя смотреть кино, не жуя что-нибудь! Ты даже не накормил меня каким-нибудь десертом, — замечаю я.

— Не ем десерты, — говорит он мне, не имея ни малейшего представления об огромной важности этого заявления.

— Что, прошу прощения? — я таращусь на него, позволяя ему отвести меня к дивану, где он плюхается на сиденье, а затем тянет меня, пока я не падаю рядом с ним.

— Я не ем десерты. Свадебный торт? Ладно. Торт на день рождения? Может быть. В других случаях? — он качает головой, обнимает меня за спину, укладывает к спинке дивана и частично прижимает к своей груди. Должна признаться, это даже приятно.

— Это должно быть противозаконно. Я уверена, что когда-то в своей жизни видела, как ты ешь мороженое… — я замолкаю, потому что, конечно же, не видела. Мы с Декланом никогда не были вместе в каком-то заведении, где мы могли бы разделить трапезу, а если бы мы это делали, то не было бы никакого шанса, что мы оба доберёмся до десерта и не свалим. — Значит, никаких закусок и никакого десерта? Я не уверена, что переживу этот эксперимент, — я намеренно говорю драматично, пытаясь скрыть своё истинное беспокойство.

— Обычно у меня есть чипсы или попкорн. Просто сейчас закончились. Если хочешь мороженого или чего-нибудь ещё, я отвезу тебя завтра в магазин, когда мы будем покупать всякую фигню на ужин. Я куплю тебе всё, что ты захочешь.

Я открываю рот, чтобы пожаловаться, что не могу есть десерт в одиночку. Это было бы странно. И тут мне в голову приходит другая мысль.

Мне никогда не придётся беспокоиться о том, что мой десерт украдут. Деклан не доест банку мороженого, забыв сказать мне об этом. Я могу оставить кусок торта в холодильнике на потом и знать, что он не съест его, не подумав.

Мои лакомства будут в безопасности в этом доме.

Учитывая, что огромная причина, по которой я рассталась с одним из моих бывших, заключалась в том, что он крал мою еду, а также деньги из моего кошелька, я думаю, что это ещё одна галочка в колонке плюсов.

Пока что у него галочки за нелюбовь к десертам, напористость, умение дать мне потрясающий оргазм, даже не касаясь меня руками или членом, и превосходные поцелуи.

Неплохо.

Хотя его плохой вкус в кино — это определённо минус.

Всего пять минут просмотра фильма, и я понимаю, что это не для меня. Тем не менее, грудь Деклана так и рокочет возле меня, когда он смеётся, и это приятно.

Пусть я считаю, что его вкус в фильмах — полное дерьмо, мне нравится, что он наклоняется, чтобы поцеловать меня, и этот невинный поцелуй превращается в полномасштабный сеанс поцелуев, как будто мы похотливые подростки.

Часть меня также признаёт, что это вроде как мило. Никаких рук под одеждой, только горячие поцелуи, которые заставляют мою кровь нагреваться, а бёдра — непроизвольно тереться о Деклана.

Ладно, может быть, не совсем мило, но достаточно близко.

И ему это тоже нравится. Но пусть я понимаю, что это отстой для него, он не настаивает на большем, и внезапно этот фильм становится намного более терпимым, когда Деклан подо мной, моё тело развалилось на нём сверху, и он крепко обнимает меня.

Задыхающаяся, ошеломлённая, с распухшими губами, я слушаю, как Деклан засыпает, пока я пытаюсь сосредоточиться на фильме, который, кажется, становится всё более нелепым.

Вскоре я обнаруживаю, что тоже погружаюсь в сон как раз в тот момент, когда мои мысли решают поместить его киношные вкусы в колонку «за». Кого волнует, насколько плох фильм, когда мы можем просто наслаждаться приятным времяпрепровождением?

Если бы только всё оставалось так легко и просто для нас.

Но мой сталкер только начал свою игру.