Я вырубила его одним ударом

Глава 9

Повсюду цветы. Цветами заставлен мой стол, пол вокруг стола и журнальный столик в приёмной.

— Этот парень не сдаётся, — бормочу я, чувствуя отвращение от того, что он вторгся не только в мой дом, но теперь и на мою работу. Моё отсутствие интереса к нему ничего не значит. То, что я встречаюсь с кем-то, ничего не значит.

И, конечно, цветы лучше, чем, скажем, пакет с какашками, но это всё равно расстраивает.

— Вау, мы становимся флористами или что-то в этом роде? — бормочет Джоуи, когда Синтия проходит мимо меня, чтобы внимательно осмотреть цветы.

Она обходит их, тщательно изучая. Интересно, почему я никогда не знала, что она так сильно интересуется цветами? Может быть, она захочет оставить их себе. Не то чтобы какому-то одному человеку могло понадобиться столько цветов. Затем она показывает на карточку, и я понимаю, что она искала.

— Не трогай её, — приказывает Деклан резким и отрывистым тоном. Он зол.

Поскольку мы заперли офис, когда уходили, я понимаю его раздражение.

Он подходит к моему столу, берёт одну бумажную салфетку из коробки и с её помощью вынимает карточку из букета.

Джоуи мгновение таращится на нас, и удивление на его лице сменяется гневом. Затем он направляется в свой кабинет, где, как я могу только предположить, он проверяет записи с камер наблюдения.

Я бросаю взгляд на двери и вижу, что нет никаких явных признаков взлома. Ещё один поддельный ключ? Что насчёт кода безопасности? Откуда они его узнали?

Через дорогу расположен оживлённый ресторан, так что тот, кто это сделал, не мог выглядеть слишком подозрительным. В противном случае его или её заметили бы.

Джоуи выходит из своего кабинета, затем через парадную дверь, направляясь к ресторану. Мы все в шоке наблюдаем, как он хватает одного из официантов и тащит его обратно через дорогу. Жаль, что у него в руках была тарелка с едой, которую он не успел аккуратно поставить на стол.

— Что ты творишь? — требовательно спрашивает мужчина, в котором я узнаю моего друга Илая, когда Джоуи толкает его вперёд, и он падает перед нами на колени.

— Не узнал главного парня, но уверен, что узнал этого мудака, — объясняет он, и все наши взгляды возвращаются к Илаю.

— О чём ты говоришь? — спрашивает он, вставая и отряхиваясь. Не то чтобы он испачкался, но он определённо выглядит разозлённым.

— Цветы, — рычит Джоуи.

Выражение лица Илая смягчается, когда до него доходит.

— О, да. А что насчёт них? — спрашивает он Джоуи, затем поворачивается ко мне и одаривает широкой улыбкой. — У тебя чертовски богатый поклонник.

У меня перехватывает дыхание.

По отсутствию у нас восхищённого волнения Илай догадывается, что что-то не так.

— В чём дело? Курьер привёз их полчаса назад. Я помог ему занести цветы, — он резко замолкает, когда Деклан переводит взгляд с записки на Илая.

— Ничего страшного, просто этот тип немного назойлив, — говорю я ему, чувствуя себя неловко, когда его лицо скисает от этой новости.

Илай в глубине души тайный романтик. Я помогла ему удивить его девушку на День Святого Валентина самым сопливым и сентиментальным дерьмом, что только можно вообразить. Половина того, что я ему предлагала, говорилось в шутку, но он воспринял всё всерьёз.

Тысячи долларов на цветы были бы как раз в его духе.

— Мне жаль. Я думал… Я не осознавал… — он замолкает.

Я мягко похлопываю его по руке.

— Всё в порядке. Ты не мог этого знать. Однако в будущем ничего не делай в офисе, когда кого-то из нас нет рядом, — мягко говорю я ему.

— Как вы попали внутрь? — спрашивает Джоуи, всё ещё скрестив руки на груди и сурово глядя на Илая.

— В смысле? У парня был ключ и код, — хмурится Илай. — Я…? Я сделал что-то незаконное?

— Нет, — быстро заверяю я его. — Извини, что Джоуи затащил тебя сюда, — я оглядываю цветы, уже зная, как загладить свою вину. — Хочешь взять что-нибудь из этого для своей девушки?

— Серьёзно? — он разевает рот, но его тело едва может стоять смирно от восторга.

— Конечно, выбрасывать их всё будет пустой тратой денег, — но именно это я намерена сделать. Я хочу убрать их с глаз долой. У нас не хватит места в мусорном ведре для всего этого, но я как-нибудь разберусь.

Меня никогда особо не волновали цветы, но Боуэн такими темпами добьётся, чтобы я не выносила даже вида букета.

— Что написано на карточке? — спрашивает Синтия. Я отвожу взгляд от Илая, разглядывающего множество букетов и разных ваз, и смотрю на Деклана.

Он снова сверлит сердитым взглядом карточку, а когда поднимает глаза, то непроницаемо смотрит на меня. Я так понимаю, это означает, что на этой карточке всё так же жутко, как и на последней.

— Ау? Ты собираешься ответить? — она машет рукой перед лицом Деклана, но он, кажется, по-прежнему не замечает.

— Пора возвращаться к работе. — Джоуи мягко подталкивает Синтию по коридору.

— Ты серьёзно меня толкаешь? — рычит на него Синтия.

— Я поговорю с тобой позже! — кричу я ей вслед, понимая, что мне, возможно, потребуется некоторое время, чтобы переварить это наедине с собой.

— Ты уверена, что я могу их взять? — Илай выглядит неуверенным, хватая вазу.

— Конечно! — мой голос звучит бодрее, чем я себя чувствую, но Илай, кажется, не замечает этого. — Если хочешь взять больше одного букета, это нормально. Может, захватишь что-нибудь для своей мамы? — предлагаю я.

Его глаза загораются.

— Спасибо.

Когда он уходит на поиски другого букета, который ему понравится, Джоуи подаёт знак нам с Декланом следовать за ним в его кабинет.

Деклан, всё ещё держа карточку, ждёт, пока я пройду мимо него, и только потом следует за мной.

Его кабинет и кабинет Деклана идентичны. У обоих есть свои личные ванные комнаты, зоны отдыха и огромный письменный стол, и оба офиса находятся рядом с кабинетом Зандера. У нас есть ещё несколько комнат, в одной из которых сидит Синтия, но они меньше, и без отдельной ванной комнаты или зоны отдыха. Также есть большой конференц-зал, которым, я думаю, мы пользовались всего несколько раз. Это место созрело для роста.

Джоуи продолжает смотреть в коридор, ожидая, когда Илай уйдёт. Как только он удаляется, Джоуи закрывает дверь и быстро поворачивается к нам лицом, скрестив руки на груди.

— Что, чёрт возьми, происходит?

Поскольку я ни за что не солгу Джоуи (да и какой в этом вообще смысл), я рассказываю ему о Боуэне, о том, что произошло на свадьбе, и о том, как, когда я приехала домой, повсюду были цветы.

Джоуи выглядит раздражённым, но чуть успокаивается, когда Деклан говорит, что он работает над этим.

— Если тебе понадобится помощь, я здесь. Зандер будет взбешён, — говорит Джоуи без необходимости. Зандер настолько чрезмерно опекает, что это действительно само собой разумеется.

— Зандеру не нужно ни о чём знать, пока он в отъезде, наслаждается своим медовым месяцем, — напоминаю я ему, и он кивает в знак согласия.

— Просто имейте в виду, — предупреждает Джоуи, — что как только он вернётся домой, вам придётся ему все рассказать. Он, вероятно, захочет приставить к тебе круглосуточного телохранителя.

— Слуга, который будет таскать мои вещи, возить меня по городу и красить мне ногти? Звучит не так уж плохо, — поддразниваю я.

— Боже, помоги бедному простофиле, — бормочет Джоуи, прежде чем его взгляд возвращается к Деклану. — Что было в записке?

Он выбрасывает салфетку, поскольку на карточке опять не будет отпечатков, и читает леденящие душу слова вслух.

— Моё сердце замирает, когда я смотрю, как солнце опускается в море. Ещё один день, затерянный в волнах, без моей любви здесь, со мной. Я скоро увижу тебя.

Дрожь пробегает по моему телу, когда его слова приобретают зловещий смысл. Затем что-то ещё щёлкает для меня. Я слышала эти слова раньше. На самом деле, несколько недель назад я получила электронное письмо с точно такими же словами. Но как это возможно, если Боуэн стал одержим мной всего несколько дней назад?

Это странное совпадение?

— В чём дело? — спрашивает Деклан, внимательно наблюдая за мной.

— Ничего, — я качаю головой, но сердце бешено колотится в груди. — Я просто… Мне кажется, я уже видела это стихотворение раньше. Когда я просматривала свои электронные письма, я видела его. Это было некоторое время назад. Но сомневаюсь, что письмо сохранилось на моём компьютере.

Ещё более странно то, что, когда я прочитала письмо несколько недель назад, оно уже казалось знакомым. Однако я не могла понять, почему.

— Кто его отправил? — спрашивает Деклан, вероятно, отмечая тот факт, что «некоторое время назад» не вписывается в сроки, которые мы установили для Боуэна. Возможно ли, что он преследовал меня дольше, чем несколько дней?

— Не помню. Оно было отправлено не мне лично, а на электронную почту компании. Я проверяю её, чтобы отсеять новых клиентов и спам. Я помню, что погуглила текст, потому что он был странным, но тогда это не казалось зловещим. Кажется, я просто удалила его.

— Я попрошу Джерри заняться этим, — заявляет Деклан.

Тем временем Джоуи, который сразу же начал печатать на своём компьютере, издаёт победоносный крик.

— Первая часть — стихотворение Кристи Энн Мартин. Последняя часть — этот придурок расписывается в своей судьбе, что он идёт ко дну.

Я качаю головой, желая, чтобы всё было так просто.

— Даже если бы мы смогли доказать, что эти цветы присылает Боуэн, полиции вряд ли будет до этого дело. Держу пари, они просто закатят глаза, если я скажу им, что мужчина продолжает присылать мне дорогие букеты.

— Он вломился в твой дом! — напоминает мне Джоуи.

— Нет, это сделал кто-то другой. Возможно, это делалось по его приказу, но доказать это будет ещё сложнее, — огрызаюсь я, когда раздражение начинает брать верх.

— У тебя были какие-либо другие контакты с ним после свадьбы? Он звонил? Писал тебе по электронной почте? Отправлял тебе письма? — у Джоуи деловое выражение лица. Таким он становится, когда занимается расследованием.

— Я не проверяла свой почтовый ящик, но звонков нет. И, насколько я знаю, никаких электронных писем.

— Какова его конечная цель? Он знает, что ты в нём не заинтересована, и, насколько ему известно, мы вместе. Так в чём смысл? — спрашивает Деклан. Судя по тому, как он уставился в стену Джоуи, я предполагаю, что он скорее разговаривает сам с собой.

— Наверное, он не привык получать отказ, — предполагаю я. Неужели это реально работает с кем-то? Подвергаться бомбардировке и домогательствам в виде нежелательного внимания в виде цветов и жутких слов — это едва ли романтично, не так ли? Некоторые женщины уступают таким мужчинам?

— Значит, мы достанем его номер, и ты снова скажешь ему, что не заинтересована.

— Я так и сделаю, — соглашаюсь я, не желая разговаривать с этим человеком, но, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы остановить его. — А что стало с планами отвлечь его?

— Я оставил Джерри заниматься этим. Сразу после этого я позвоню ему и выясню, как успехи, — обещает он.

— Если нужна моя помощь, обращайся, — снова предлагает Джоуи, и его взгляд суров, когда он смотрит на Деклана в упор.

Деклан отвечает Джоуи «мужским кивком», который может означать множество разных вещей. В данном случае, я думаю, это может быть «спасибо» или «принято». Затем он кладёт руку мне на поясницу, чтобы вывести меня из комнаты.

Его прикосновение приятно, пока вид цветов не атакует меня вновь.

— Эй, Джоуи! Хочешь что-нибудь из этих цветов для своей девушки? — предлагаю я, пропустив мимо ушей, было ли вчера расставание или нет.

— Она не моя девушка, и мы не вместе, — кричит он в ответ, и я улыбаюсь, радуясь, что они с Кей расстались. Хотя, зная Джоуи, пройдёт совсем немного времени, прежде чем её место займёт новая женщина.

— Если ты не хочешь оставить эти цветы, я могу избавиться от них для тебя, — предлагает Деклан.

— Ты имеешь в виду выбросить их?

Он качает головой.

— Не совсем.

— Что ты будешь с ними делать?

— Ну, вчера я отнёс те, что были у тебя дома, в детскую больницу, но насчёт этих у меня другая идея.

Я тронута его заботливостью и отчасти злюсь на себя за то, что сама не подумала о чём-то подобном. Было бы расточительством выбрасывать их все в мусорное ведро, когда они всё равно могут принести радость кому-то ещё.

— И какая же?

— Я работаю волонтёром в доме престарелых, том самом, в котором жила моя бабушка. Думаю, что они могли бы понравиться старикам там, — он выглядит смущённым и смотрит себе под ноги, не в силах встретиться со мной взглядом.

— Ты работаешь волонтёром в доме престарелых? — я смотрю на него с разинутым ртом, понимая, что это ещё один факт о нём, которого я никогда не знала.

— Да, по вторникам они играют в бинго, а по четвергам — в викторины. Я помогаю им, а иногда помогаю медсёстрам и сиделкам организовать вечер кино или сопровождать их на танцах, — бормочет он смущённо. Я понятия не имею, почему, ведь это только добавляет к множеству причин, по которым Деклан оказывается потрясающим человеком. На самом деле, мои глаза могут вылезти из орбит, настолько я удивлена этим. Не то чтобы я не считала Деклана достаточно милым, чтобы вот так тратить своё время, но как, чёрт возьми, я раньше этого о нём не знала? И он делает это минимум дважды в неделю!

— Вау, это невероятно. Я знакома с тобой целую вечность, но оказывается, ничего о тебе не знаю.

Он тепло улыбается мне сверху вниз, нежно кладя руки на мои бёдра, и я сопротивляюсь желанию сделать шаг, чтобы наши тела оказались достаточно близко и соприкоснулись.

— Я могу завезти их вечером после работы. Ты возвращаешься на своей машине ко мне, а потом я заеду за тобой по дороге в магазин, чтобы купить кое-какие продукты. Тебе придётся рассказать мне, какие десерты тебе нравятся. Тогда я приготовлю тебе ужин. Завтра, если хочешь, можешь пойти со мной на вечер бинго.

— Договорились, — быстро соглашаюсь я, потому что мне интересно увидеть Деклана в этой обстановке. Возможно, именно поэтому он иногда ведёт себя так по-стариковски, раз регулярно составляет компанию пожилым людям.

Мы улыбаемся друг другу, и у меня возникает ощущение, что время течёт, но в то же время кажется, что времени вообще нет. Как будто мы застряли вместе в одном прекрасном моменте, в котором я хотела бы остаться подольше. Однако у нас обоих есть работа, которую нужно делать.

— Я просмотрю записи с камер наблюдения в обеденное время; посмотрим, что я смогу узнать у флориста, который доставил цветы. Как только у меня будут данные об этом ублюдке, мы вместе позвоним ему.

— Хорошо.

Приятно осознавать, что Деклан будет со мной на каждом этапе этого пути.

— Удалось что-нибудь выяснить у флориста? — спрашиваю я, абсолютно не надеясь на какой-либо результат.

— Вообще-то, да. Владелице потребовалось некоторое время, чтобы перезвонить мне, но она вспомнила женщину, которая купила цветы, — говорит он мне, тяжело откидываясь на спинку стула.

— Женщину?

— Да, но у неё нет записей с камер наблюдения, и я не смог найти ничего поблизости от этого района, чтобы получить изображение. Однако она сказала, что цветы купила чернокожая женщина, по описанию лет двадцати с небольшим. Она всё организовала и оплатила своей кредитной карточкой в начале прошлой недели, так что я попросил Джерри поднять файлы. Если мы сможем связать данную женщину с этим мудаком, у нас может появиться повод заставить полицию отнестись к этому серьёзно.

Я медленно киваю, надеясь, что это, наконец, хорошие новости. Но опять же, это было организовано до того, как Боуэн появился на горизонте. Может, это не он? Мог ли это быть кто-то другой?

— Есть что-нибудь от Джерри по поводу электронного письма или плана по отвлечению Боуэна?

— Пока нет. Но у меня есть его номер телефона, так что, думаю, нам нужно покончить с этим.

Я снова киваю, на этот раз с ещё меньшим энтузиазмом, и плюхаюсь на стул перед столом Деклана.

Он хватает свой рабочий телефон, настраивает отслеживание и нажимает кнопку записи, прежде чем набрать номер Боуэна.

Боуэн отвечает всего после одного гудка.

— Пизор, — рявкает он.

От звука его голоса у меня мурашки по коже. Я хочу убежать, но Деклан протягивает руку и хватает мою ладонь.

Я не одна, и осознание того, что он со мной, помогает мне заговорить.

— Привет, это Саша.

— Кто? — в его голосе звучит искреннее недоумение, что совершенно сбивает меня с толку.

— Саша Дженнингс.

— О, точно. Извини, я был немного занят. Твоя мама сказала, что ты позвонишь мне, хотя я понятия не имел, что у тебя есть мой личный номер. Как именно ты узнала этот номер?

Опять же, я не так представляла себе этот разговор. Я предполагала, что в мой адрес будут брошены жуткие комментарии, заявления о чрезмерной самоуверенности и дерзкие слова. А не удивление, безразличие и забывание того, кто я, чёрт возьми, такая.

— У меня свои способы, — я не хочу, чтобы у Деклана были неприятности, хотя догадаться не так уж сложно. — Послушай, я просто хотела сказать. Ты несомненно считаешь, что осыпать меня цветами — это лестно, но я не заинтересована. Я хочу, чтобы ты прекратил их присылать и никогда больше не связывался со мной каким-либо образом.

Деклан кивает. Ему нравятся мои слова или, возможно, уверенность, с которой я говорю.

— Цветы? Я не уверен, что понимаю тебя. Но послушай, пока я разговариваю с тобой по телефону, мне нужно кое-что прояснить, — раздаётся шаркающий звук, как будто он перебирает бумаги на своём конце провода. Он вообще уделяет мне всё своё внимание? — Твоя мать упомянула, что ты заявила о своей заинтересованности в отношениях со мной, но, боюсь, срок действия моего предложения уже закончился. Меня интересовало только что-то краткосрочное, и хотя я нахожу тебя привлекательной, я не ищу жену. Итак, мне жаль, но того, на что ты надеешься, не произойдёт.

Мой рот открывается, когда я пытаюсь переварить это.

Мой преследователь расстаётся со мной? Он вообще серьёзно? Или мы всё совершенно неправильно поняли? Боуэн был просто жутким чуваком, а не преследователем? Есть кто-то другой, кто присылает мне цветы и жуткие сообщения?

— Саша? Ты меня поняла? Я не хочу неприятностей, и я также не хочу хлопот с изменением этого номера. Удали его, пожалуйста, — его голос звучит строго и без обиняков.

— Ммм… конечно? — я говорю не столько уверенно, сколько похоже на идиотку.

— Очень признателен, — его голос звучит отрешённо, когда он заканчивает разговор, и я не спешу возвращать трубку Деклану.

— Что только что произошло?

Прежде чем Деклан успевает мне ответить, его телефон звонит снова. Он поднимает трубку, и его суровое выражение лица не меняется, пока он слушает того, кто на другом конце провода.

Минуты проходят в молчании Деклана, затем он, наконец, благодарит того, с кем разговаривал, и вешает трубку. Затем он смотрит на меня на протяжении долгого времени, не произнося ни слова, поскольку его разум явно что-то обдумывает.

— В чём дело? Кто звонил? — наконец требую я.

— Это был Джерри, — медленно отвечает он.

— Что он тебе рассказал? — я машу рукой, чтобы поторопить его, когда он замолкает.

— Он смог отследить покупку по кредитной карте, — говорит Деклан, и в его голосе нет облегчения, скорее нерешительность и задумчивость.

— И…? — я выпрямляюсь на стуле. Это же хорошая новость, верно?

— Ну, кредитка привела к тебе.

Его ответ шокирует меня настолько, что я отшатываюсь, как будто его слова ударили меня.

— Ко мне? Что?

— Использованная карта была твоей, — повторяет он, всё ещё говоря так, словно пытается переварить это в голове.

— Мою кредитную карту украли? — я ахаю, и мои ноги начинают двигаться. Я мчусь к своему столу и открываю верхний ящик, чтобы вытащить свою сумку. В моей сумочке лежат все мои кредитные карты. Ни одна не пропала.

— Я не понимаю, — бормочу я, снова перебирая их, затем смотрю на Деклана, который последовал за мной.

— Эта кредитная карта была одобрена всего месяц назад

— Кто-то украл мои документы? — моё сердце бешено колотится в груди. Все слышали о подобных вещах, случившихся с другими людьми, но я не могу поверить, что это происходит со мной.

— Я бы предположил, что кто-то использовал твои данные, чтобы сделать себе кредитку под твоим именем.

— Чёрт, так это кто-то другой, не Боуэн?

Кто та женщина, которая купила цветы? Это она мой преследователь?

— Джерри не смог найти электронное письмо, только историю твоего поиска, где ты загуглила стихотворение. Это было три с половиной недели назад.

— Да, вроде так, — я пожимаю плечами, но это не скрывает, что моё тело дрожит. — Итак, что нам теперь делать?

Деклан делает глубокий вдох, и я следую его примеру, даже если мой вдох не кажется таким уж успокаивающим.

— Мы продолжаем поиски, но смотрим глубже. Если это не Боуэн, в чём я до сих пор не уверен, тогда, возможно, это может быть кто-то из твоего прошлого. Или, как бы страшно это ни звучало, неуравновешенный человек, которого ты вообще не знаешь. Кто-то мог нацелиться на тебя, а ты даже подозреваешь.

Дрожь пробегает по моей коже, когда я задаюсь вопросом, как долго кто-то был одержим мной.

Деклан быстро подходит ко мне и отводит обратно к моему рабочему стулу, после чего приседает передо мной на корточки и держит мои руки в своих.

— Это же не Джордан Йорк, нет? — мой преследователь в колледже. После того, как Деклан разобрался с ним, я больше ничего о нём не слышала. Я почти не видела его в кампусе. Казалось, он просто исчез, не то чтобы меня это волновало. Но что, если это он? Что, если он затаил обиду?

— Нет, я навёл о нём справки вчера, просто чтобы быть уверенным. Шесть лет назад он попал в автомобильную аварию; с тех пор его не выпускали из психиатрического отделения.

Его слова шокируют меня просто потому, что я не думала о нём. Я выбросила его из головы и просто надеялась, что он усвоил урок и не доставит проблем кому-то ещё. Знать, что он почти всё это время находился в психиатрическом отделении, кажется странным.

— Я не знаю никого другого, кто бы это мог быть. Если это не Боуэн, тогда это, должно быть, незнакомец, — я хочу в отчаянии всплеснуть руками, но Деклан не позволяет мне сдвинуть их с места ни на дюйм.

— Удивительно, сколько врагов человек может нажить, сам того не осознавая.

— Что ты имеешь в виду? — рявкаю я, будучи не в настроении, чтобы он сейчас увиливал в ответах.

— Например, тот бармен в Калифорнии был зол, — подмечает он, но потом его взгляд устремляется куда-то поверх моего плеча, и он хмурится. — Хотя, он, скорее всего, больше зол на меня, чем на тебя.

— Какой бармен?

Деклан снова сосредотачивается на мне, его взгляд мягкий, а тон нежен.

— Тот, кто что-то подсыпал тебе в напиток.

Я не ожидала, что он заговорит об этом.

— Он даже не знает, кто я.

— Ну, он определённо узнает, кто я. Я позвонил его боссу, и на следующий день его уволили.

Моя челюсть отвисает на несколько позорных секунд, прежде чем я захлопываю рот.

— Серьёзно?

— Конечно. Этот мудак был готов подсыпать тебе наркотики в напиток, зная, что это будет означать для тебя. Кто, чёрт возьми, знает, сколько ещё раз он это делал или позволял этому случиться? Его босс заверил меня, что его занесут в чёрный список и не допустят к работе ни в одном баре Калифорнии.

— Вот чёрт! — я фыркаю, чувствуя себя виноватой, раз даже не задумывалась о том, что сделал этот ублюдок. Как я могла забыть об его причастности? Как я могла просто отпустить это, как будто это не опасно для жизни?

— Было слишком поздно выдвигать против него обвинения и, вероятно, невозможно доказать, что это сделал он, даже если на следующий день в моём организме всё ещё были следы наркотика. Я сомневаюсь, что он вышел через чёрный ход просто ради развлечения. Ему нужно было оказаться подальше от камер, — Деклан поглаживает моё запястье большим пальцем, скорее всего, видя моё волнение.

К сожалению, я злюсь на себя не меньше, чем на бармена. Нам следовало отвезти Деклана в больницу и немедленно сдать анализы.

Конечно, этому парню может быть трудно устроиться на работу барменом, но это не значит, что наказание соразмерно его поступкам. Особенно, если он делал подобные вещи раньше.

— Так ты думаешь, что это мог быть он? — наконец, выдавливаю я, и мой голос звучит хрипло из-за комка эмоций, болезненно застрявшего у меня в горле и мешающего глотать.

— Безработный придурок, который живёт на другом конце страны? Нет. Он ни за что не сможет позволить себе осыпать тебя даже пятой частью этих цветов. К тому же, это началось ещё до того, как мы уехали на свадьбу.

— Но это также подтверждает, насколько маловероятно, что это Боуэн, — подмечаю я, надеясь, что это не звучит как нытьё.

— Возможно, или же я могу быть прав насчёт того, что он знал о тебе раньше. У меня всё ещё плохое предчувствие на его счёт. Что-то просто не даёт мне покоя. На данный момент он остаётся главным подозреваемым, — Деклан крепко сжимает мои руки, и напряжение вновь волнами исходит от его тела.

Напоминание об инциденте с подмешанными наркотиками также означает, что я вспоминаю, как тогда не доверяла Деклану. Я сказала ему, что его инстинкты ничего для меня не значат. Но я ошибалась. Они действительно имеют для меня значение, и мои собственные инстинкты вторят его чутью. Может, подозревать Боуэна кажется нелогичным, но он определённо остаётся подозреваемым.

Мы оба на мгновение замолкаем, переваривая его слова, а я также размышляю, кто ещё может ненавидеть меня. Мне никто не приходит в голову. Я никогда не привлекала к себе внимание в колледже и в последнее время живу тихой жизнью. Кто мог хотеть навредить мне? Или помешаться на мне до такой степени?

— Можем мы вернуться кое к чему? — наконец спрашивает Деклан, переминаясь с ноги на ногу. Я уверена, что его положение на корточках не самое удобное.

— Конечно, — отвечаю я кивком. Мои мысли вернулись к Джордану Йорку. Что-то насчёт него не даёт мне покоя. Что-то, что просто ускользает от моего сознания, но кажется важным.

— Мудак Боуэн упомянул твою мать. Как это связано? — резкий голос Деклана отвлекает меня от моих мыслей, и я осторожно смотрю на него, замечая беспокойство в его взгляде.

— Ох, — я закатываю глаза, надеясь, что моя беспечность по этому поводу успокоит его. — Она звонила мне недавно. Спрашивала, насколько серьёзно у меня с тобой.

Его глаза распахиваются шире, затем быстро сужаются.

— И что ты ей сказала? — он внимательно наблюдает за мной. Интересно, почему он кажется нервничающим?

— Ну… — начинаю я с сарказмом в голосе, — Само собой, я сказала ей, что у нас всё невероятно серьёзно, и она восприняла это как то, что я определённо готова дать Боуэну шанс.

Деклан качает головой, тихо фыркнув.

— Значит, я так понимаю, в ближайшем будущем мне не удастся завоевать расположение твоих родителей.

— Если только ты не выиграешь в лотерею, не унаследуешь крупную сумму денег, или частный бизнес внезапно не пойдёт в гору, и ты не начнёшь зарабатывать шестизначные суммы, тогда нет, маловероятно.

— Для тебя это имеет значение? — и внезапно его нервозность обретает больше смысла.

— Что именно? Что ты не зарабатываешь шестизначную сумму, или что мои родители тебя не одобрят? — спрашиваю я. Ни то, ни другое не имеет для меня значения. Меня просто удивляет, что после последних нескольких дней Деклан думает, будто это повлияет на меня или мои чувства.

— И то, и другое.

Я открываю рот, чтобы дать ему короткий ответ, но что-то в его напряжённом теле, скрежещущих зубах и обеспокоенных глазах побуждает меня вдаться в подробности.

— Я примерно знаю, сколько ты здесь зарабатываешь, и это не то, на что стоит смотреть свысока. Однако, даже если бы ты не зарабатывал такую сумму денег, с моей стороны всё равно не было бы возражений. Если бы ты был бесцельным, безработным, целыми днями сидел на диване и ничего не делал, тогда я могла бы начать осуждать. Но у тебя есть работа, которую ты любишь, и она позволяет тебе оплачивать счета и быть счастливым. Это всё, чего я когда-либо хотела от партнёра.

— Что касается моих родителей, — говорю я, используя его хватку на своих руках, чтобы притянуть его ближе, пока мне не удаётся крепко ухватиться за его рубашку, за которую я удерживаю его на месте, и наши носы соприкасаются. Я хочу, чтобы он услышал мои слова и увидел правду в моих глазах, когда я их произношу. — Думаю, даже немного жутко то, насколько сильно мне нравится тот факт, что они так категорически тебя не одобряют. Если ты не нравишься им — жадным до денег, статусным шлюхам, поверхностным засранцам — значит, ты действительно стоящий.

Он поднимается из своего согнутого положения, но продолжает наклоняться, так что оказывается передо мной. Он улыбается мне, обхватывая ладонями моё лицо, а затем наклоняется ближе, так что наши губы соприкасаются, и он целует меня.

Я обвиваю руками его шею, подвинувшись вперед на своём сиденье, чтобы углубить наш поцелуй, но громкий стон разрывает нас прежде, чем я успеваю насладиться процессом.

— Ребят, вы же весь обед пускали друг на друга слюни. Осталась всего пара часов работы; я уверена, Зандеру понравилось бы, если бы вы провели их именно за работой.

Я бросаю на Синтию недовольный взгляд, когда эти слова немедленно заставляют Деклана увеличить дистанцию между нами.

Она уже четвёртая, кто обламывает мне «малину» за последнюю неделю.

— Я уверена, вы сможете сдерживать себя до пяти часов, — продолжает Синтия, и я показываю ей язык, на что она отвечает тем же, проходя мимо моего стола и направляясь в кабинет Джоуи.

— Твои друзья очаровательны, — шутит Деклан.

Я фыркаю.

— У тебя есть Джоуи в качестве лучшего друга, так что, что бы ты ни думал, я определённо выигрываю.

— Формально Джоуи и твой друг тоже.

Я непреклонно качаю головой.

— Братский кодекс означает, что он больше твой, чем мой. Но она права; Зандер разозлился бы, если бы увидел нас.

Мои слова должны были прозвучать легко, но, кажется, они ещё больше угнетают Деклана, который почти мгновенно делает ещё один маленький шаг в сторону от меня.

— Ты беспокоишься о Зандере? — наконец, встревоженно спрашиваю я. Если он волнуется, то это означает, что мои надежды на лёгкий разговор с Зандером могут оказаться несбыточными, и я точно выдаю желаемое за действительное.

— Честно? Немного волнуюсь, — признаётся он, покусывая губу.

— Я тоже. Думаю, он посчитает это хорошим. Однако ему, возможно, потребуется минута или две, чтобы смириться с этим, — уверенно говорю я, молясь всем высшим силам, чтобы мои надежды оправдались.

Деклан кивает, отводя взгляд и на мгновение погружаясь мыслями куда-то вдаль, прежде чем снова сосредоточиться на мне.

— Я буду в своём кабинете, если понадоблюсь, — он нежно сжимает мою руку и уходит, а я неохотно возвращаюсь к работе.

Я невольно оглядываю офис, вижу цветы, разбросанные по всему помещению, и возвращаюсь к своим предыдущим мыслям.

Что здесь происходит? Это Боуэн или кто-то другой? И какова конечная цель?

Судя по оставленным запискам, это похоже на возможную любовную одержимость. Тогда зачем красть мои документы только для того, чтобы получить кредитную карту? И зачем выбирать флориста, у которого нет камер видеонаблюдения, но затем использовать кредитную карту, которая приведёт ко мне? Это просто способ напугать меня? Способ попытаться стать мной? Или меня подставляют?

Подставляют для чего?

И, застонав, я задаюсь вопросом, насколько раздражающим будет процесс отмены этой поддельной кредитной карты.

Деклан готовит просто потрясающе, как я и надеялась. Я сервирую стол, пока он хозяйничает на кухне. От запахов у меня урчит в животе, и пока мы едим, разговор представляет собой смесь воспоминаний о прошлом, развенчивания неверных предположений друг о друге и разговоров о наших надеждах на будущее. Всё это легко, естественно и напоминает о нашем сегодняшнем ланче.

— Просто с ума сойти, как быстро всё изменилось между нами, — говорю я Деклану, когда он убирает последнюю вымытую тарелку и бросает полотенце на стол.

— Ты имеешь в виду то, что мы не ссорились друг с другом уже пару дней? — он ухмыляется, и мне интересно, что такого он вспомнил, что вызвало у него эту ухмылку.

— Ты ненавидел меня с тех пор, как мне исполнилось девять, — напоминаю я ему.

— Ненависть — слишком сильное слово. Я предпочитаю «не нравилась». Теперь мне нравится думать, что я был идиотом с двенадцати лет.

— Мне тоже нравится так думать, — шучу я, когда он берёт меня за руку и ведёт к своему дивану.

— Хотел бы я, чтобы у меня было лучшее объяснение тому, как я вёл себя с тобой, чем то, которое я дал тебе вчера, но не всегда твои деньги заставляли меня вести себя таким образом.

— Серьёзно? — я задерживаю дыхание, гадая, не узнаю ли сейчас то, что он от меня скрывал. У меня не было причин так думать, кроме моих инстинктов. Однако я всегда думала, что раздражение Деклана на меня было вызвано чем-то большим, чем просто деньги.

— Я понял, что для меня всё немного изменилось, когда ты пошла в девятый класс.

— Неужели? — его постоянное нытьё о том, что я «всегда путаюсь под ногами» и «такая девчонка», казалось, никогда не прекращалось, независимо от того, сколько нам было лет в детстве.

— Ну, да. Я помню, как ты зашла в столовую с парой своих друзей, и обычно ты всегда была одета в толстовку с капюшоном или свитер. Но в тот день на тебе была только обтягивающая маленькая футболка, и я понял, что у тебя есть сиськи, — он говорит это таким будничным тоном, что я почти пропускаю это мимо ушей.

— Что, прости? — ахаю я.

— Ну, ладно, я и до того дня знал, что у тебя есть сиськи. Но я не знал, что у тебя такие потрясающие сиськи, — объясняет Деклан, на что я отвечаю хлопком его по руке. — Эй, не забывай, в тот момент я был подростком. Сиськи были почти всем, что меня волновало.

— Перестань называть их сиськами, — огрызаюсь я.

— Как ты хочешь, чтобы я их называл? Титьки? Дыни? Пригоршни рая?

Я снова шлёпаю его, затем прислоняюсь к нему, а он легко обхватывает меня рукой и прижимает к себе.

— Как насчёт «груди»?

— Хорошо, тогда я был любителем груди. Остаюсь им и сейчас, но я склонен видеть больше, чем просто грудь.

— Приятно это знать.

— В конце концов, мужчина рано или поздно должен вырасти, — говорит он легко, с улыбкой в голосе, и я понимаю, почему, когда он продолжает. — Я научился ценить великолепные ножки, сочную попку и, само собой, женскую киску, которая определённо является вратами в рай.

— Дек! — теперь я уже визжу, поворачиваясь, чтобы влепить ему пощёчину, но прежде чем я успеваю коснуться его, Деклан сдвигает нас так, что я оказываюсь под ним, а он нависает надо мной. Мое дыхание учащается, когда его взгляд опускается к моим губам.

— Я также люблю женские губы, представляю, каковы они на вкус, представляю, как они прижимаются к моему телу, возможно, к определённому месту больше, чем к другим, — он подмигивает. — Но я также знаю, что, как бы ни было важно её тело, её разум, возможно, ещё важнее. Ей нужно смешить меня, быть умной, понимающей, сострадательной и милой. У неё должно быть огромное сердце и амбиции, страсть и драйв.

— Значит, полагаю, я вполне подхожу по всем пунктам, — шучу я.

Деклан не отводит от меня серьёзного взгляда, когда отвечает:

— Это да.

— Дек… — бормочу я, не зная, как на это ответить.

— Но в тот день, вернувшись в школу, я увидел твои сиськи. И я думаю, что часть меня, нижняя часть, — улыбается он, — немного влюбилась в тебя в тот день. И я ненавидел то, как сильно парни вокруг меня обращали на тебя внимание.

— Это тогда ты и остальные решили отпугнуть от меня всех парней? — спрашиваю я, надувшись. Для меня свидания в школе не были весёлым опытом.

— Ага, — это говорится без малейших угрызений совести.

— Это было невероятно раздражающе.

— Я знаю. Ты никогда не стеснялась выражать нам своё раздражение по этому поводу, — теперь к нему возвращается улыбка, и он, очевидно, видит забавную сторону в этих спорах.

— Хорошо, это отчасти объясняет тот момент в школе, но почему между нами ничего не изменилось? Мы с Зандером часто ссорились, но он один из моих самых близких друзей. Я нахожу Джоуи слегка раздражающим, но я никогда его не ненавидела. Ты всегда думал, что я какая-то избалованная засранка?

— После того, как я выпустился из школы, я не особо задумывался о тебе, — признаётся он. — Когда мне позвонил Зандер по поводу того, что Йорк домогался тебя в колледже, я разозлился, что кто-то к тебе пристаёт. Тем не менее, я чувствовал такое же раздражение из-за того, что я был единственным, кто мог разобраться с этим. Потом я увидел тебя, и к этому моменту я понял, что мне нравятся задницы, ноги и киски. Я не разобрался во внутренних вещах. И снова определённая часть меня тогда немного влюбилась в тебя.

Я качаю головой в ответ на его объяснение.

— Ты вёл себя как придурок в тот день.

— Я был зол на себя, потому что думал, что знаю, кто ты такая и чего хочешь.

— И какая же я была?

— Я всегда видел твои деньги. Всю мою жизнь мне казалось, что их бросали мне в лицо.

Я бледнею от этого, жалея, что это вообще происходило. Вчера, во время нашего разговора, я была уверена, что никогда никому не бросала этого в лицо. Что я никогда так себя не вела. Неужели я ошибаюсь? Неужели я делала это с Декланом, даже не осознавая этого?

— Не надо, — он отвлекает меня от моего беспокойства. — Это была моя проблема, а не твоя. Я знал, что у тебя есть деньги, поэтому я всегда искал их в тебе. Видел это в одежде, которую ты носила, в машине, которую ты водила, и в богатом колледже, в котором ты училась, — его плечо слегка приподнимается в извиняющемся пожатии. — Я всегда видел в тебе только деньги. Горячее тело, конечно, но тогда только твои деньги. Я полагал, что ты найдёшь себе какого-нибудь богатого мудака, с которым сможешь остепениться. Я полагал, что ты рассматриваешь нас — меня — как благотворительное дело; кого-то, кого можно пожалеть.

— Я никогда так не думала, — категорически отрицаю я.

— Знаю. То есть, теперь я это знаю. Но долгое время именно так я и думал. Когда Зандер нанял тебя, наконец-то уволив ту тупую девку, которая на него вешалась, я был в ярости. Как кто-то вроде тебя мог захотеть постоянную работу? Регулярную зарплату? Я знал, что мы можем тебе доверять, но не думал, что ты продержишься здесь достаточно долго, чтобы на тебя можно было положиться.

Эти слова причиняют боль, потому что я всегда гордилась тем, что я надёжный друг, уравновешенный человек, который всегда поддерживает других. Хотя я знаю, что он говорит в прошедшем времени, и всегда было ясно, что я ему никогда не нравилась, неприятно осознавать, что он так плохо думал обо мне.

Деклан сдвигается, просовывает одну ногу между моими и поднимает её вверх, пока не упирается мне в промежность. Я задыхаюсь, когда воздух застревает в моих лёгких, и желание немедленно начинает охватывать моё тело. Оказывается, он просто занимает более выгодную позицию, чтобы расположиться надо мной.

Он убирает руку, лежащую на подлокотнике, и обхватывает моё лицо, возвращая мои глаза к своим.

— Мне жаль, что я когда-либо придерживался такого мнения, и я благодарен, что ты доказывала мне обратное на каждом шагу.

Я слегка улыбаюсь ему, уже чувствуя, как моя обида рассеивается. Это в прошлом, и я не могу сказать, что никогда не думала ужасных вещей о Деклане. Цепляние за это ни к чему не приведёт.

— Но, видя тебя почти каждый день, видя, как хорошо ты вписываешься в коллектив и как хорошо работаешь, я начал терять свою слепую ненависть к тебе.

— Правда? — потому что он всё равно был мудаком по отношению ко мне, пока я работала с ним.

— Я видел, какая ты умная и сообразительная. Я видел твоё сострадание, когда мы узнали новости о родителях Зандера, и я видел твоё стремление помогать людям, когда клиенты надеялись на лучшее, но им сообщали плохие новости. Ты без колебаний утешала их, говорила им ободряющие слова, чтобы придать им сил.

— Когда Ава впервые вошла в наши двери, ты увидела, как Зандер относится к ней, и сразу же приняла её. Возможно, на протяжении всего нашего детства мне удавалось скрывать свои неправильные представления о тебе, но сейчас это стало сложнее.

— Тогда зачем ты оставался мудаком по отношению ко мне? — не унимаюсь я. Само собой, дело было не только в том, что ему нравилось спорить со мной.

— Потому что я злился из-за того, что вообще мог что-то чувствовать к тебе, — признаётся Деклан, опустив глаза.

— А? Что в этом плохого?

— Ну потому что… — он громко сглатывает, его взгляд прикован к моим грудям, но я знаю, что он их не видит. Мыслями он где-то далеко.

— Деклан?

— Потому что, как я мог испытывать к тебе такие чувства, когда Арти любил тебя?

Воздух в моих лёгких полностью исчезает, когда его слова поражают меня, как прямой удар кулаком.

В школе не только Зандер, Деклан и Джоуи следили, чтобы я была недоступна для свиданий. Был ещё Арти, мальчик, который жил через дорогу от меня и Зандера, и который тоже был мне как брат.

Будучи на три года младше, я всегда была немного вне их компании. Мне оставалось ещё три года в школе, а они уже в учились колледже. Затем я поступила в совершенно другой колледж, и это означало, что ещё четыре года я видела их только тогда, когда приезжала домой на каникулы.

Потеря Арти была ужасной, и после этого я ещё несколько месяцев плакала почти каждую ночь, но я знаю, что парням было ещё хуже. Они видели его почти каждый день, и пока часть меня легко могла представить, что он всё ещё где-то там, живет своей жизнью, ребята ощущали его нехватку как живую частичку их повседневной жизни, потерянную навсегда.

— Саш, дыши! — требовательно говорит Деклан, слегка встряхивая меня и заставляя осознать, что я больше не лежу на диване, а Деклан не надо мной. Я сижу, Деклан сидит рядом со мной, и он выглядит таким обеспокоенным, каким я его никогда не видела.

Сделав глубокий вдох, затем ещё один, я пытаюсь собраться с мыслями.

— О чём ты говоришь? — наконец, хриплю я.

Деклан теперь выглядит нерешительным, вероятно, сожалея, что заговорил об этом.

— Арти был влюблён в тебя, — тихо говорит он, собираясь с духом.

— Ты ошибаешься, — я качаю головой, и отрицание тяжело оседает во мне.

— Нет. Однажды вечером, за пару лет до его смерти, мы пошли выпить, и под конец на ногах остались только Арти и я. Он признался, что влюблён в тебя ещё с детства. Я думаю, Зандер сразу почувствовал братскую связь с тобой, но Арти испытывал нечто другое. Когда они начали тусоваться с тобой, я помню, как мы с Джоуи не соглашались на это. Ну то есть, ты была просто надоедливым ребёнком и понятия не имела о делах парней. Но Зандер и Арти всегда настаивали и всегда побеждали. В конце концов, ты покорила Джоуи, а я просто перестал жаловаться им и вместо этого начал пытаться сделать так, чтобы ты захотела уйти.

— Почему он никогда не говорил мне? — шепчу я, всё ещё пытаясь осмыслить эту новую информацию.

— Я думаю, он просто ждал. В школе ты была слишком юной, а потом уехала. Я думаю, он собирался сделать свой ход, когда ты закончишь колледж, а потом… Я не знаю. — Деклан слегка пожимает плечами. — Он сосредоточился на том, чтобы стать полицейским, а потом его убили, — прямолинейно заканчивает Деклан, и даже спустя столько времени я вздрагиваю от его слов.

— Я всегда… Он всегда был мне как брат, — тихо говорю я.

— Я знаю, и я думаю, что в глубине души он тоже это знал.

— Поверить не могу… — я качаю головой, чувствуя, что мой мир пошатнулся.

— Я знаю, ты всё ещё пытаешься переварить это, и, возможно, мне не следовало тебе говорить, но я хочу, чтобы ты поняла, что творилось у меня в голове, — он кладёт руки мне на плечи, скользя ими вверх по шее и располагая их по обе стороны от моего лица. — Я постоянно разрывался между тем, что я чувствовал раньше, и тем, что я начинал испытывать к тебе. Добавь к этому мою вину за то, что я знал о чувствах Арти к тебе, и мою потребность защитить тебя ради него любой ценой, и, думаю, это просто вынудило меня быть мудаком по отношению к тебе.

Я пытаюсь осмыслить его слова, но продолжаю возвращаться к Арти. К тому, что он чувствовал. Я вспоминаю миллион моментов между нами, пытаясь понять, может, в свете новой информации что-то будет выглядеть иначе, но нет.

— Когда ты нокаутировала меня на прошлой неделе, я не могу сказать, что это изменило мои чувства, но, думаю, это заставило меня увидеть тебя в другом свете. Сильная, могущественная, способная, и с чертовски хорошим хуком правой, — теперь Деклан улыбается мне. — Когда я очнулся, а ты склонилась надо мной, я не мог перестать думать о том, какая ты милая, беспокоилась, что ты могла навредить мне. Я мог наброситься на тебя и быть ублюдком, но внутри я паниковал. Я не знал точно, сколько ещё смогу игнорировать свои чувства. Я не был уверен, что ты когда-нибудь сможешь чувствовать то же самое.

— Когда я подслушал, как этот ублюдок говорил о тебе, мне так сильно захотелось подойти к нему и надрать ему задницу. Но потом мне в голову пришла идея показать ему, что ты уже принадлежишь мне. Что ты не одинока, и ему нужно отвалить.

— Опять же, я не уверена, что согласна со всей этой принадлежностью и владением человеком, — бормочу я, хотя сейчас не особо переживаю об этом.

— Тсс… — он наклоняется ближе. Я также не согласна с тем, когда кто-то шикает на меня, но для Деклана я могу сделать исключение. — Итак, я подошёл к тебе, моё сердце билось быстрее, чем от любого выброса адреналина, который я когда-либо испытывал, мои ладони вспотели, как у подростка, собирающегося на своё первое свидание, а губы внезапно пересохли. Я сомневался на каждом шагу, но как только ты оказалась в моих объятиях, твои губы коснулись моих, а твои потрясённые глаза посмотрели на меня, всё ощущалось правильным. Держать тебя в своих объятиях было приятно, и я знал, что должен сделать всё, что в моих силах, чтобы это продолжалось.

Моё сердце тоже учащённо бьётся, когда я слышу, как он описывает своё приближение ко мне. Я польщена и возбуждена тем, что он чувствовал, а также тем фактом, что ему не стыдно признаться в этом сейчас. Но кое-что ещё не выходит у меня из головы.

— Той ночью в клубе ты вёл себя со мной как придурок.

— Только потому, что ты собиралась выпить тот напиток с наркотиком, — спешит оправдаться Деклан. — И послушай, честно говоря, я сомневаюсь, что мы когда-нибудь по-настоящему перестанем ссориться друг с другом. Я думаю, что часть меня будет жаждать этого с тобой, хотя бы потому, что мы можем насладиться сексом после ссоры, но просто знай, что пусть тебе это может казаться безумным и внезапным, но для меня это было долгим ожиданием.

— Но ты сам сказал, что секса между нами не будет, — ворчливо замечаю я.

— Пока что нет, и я уверен, что если бы секс сейчас был доступен, мы бы не продержались и трёх секунд на этом диване, потому что я бы навалился на тебя и взял, — мои глаза расширяются от этого образа. — Но то, о чём мы только что говорили, важно, и это нужно было сказать. Думаю, что в ближайшем будущем у нас будет много таких разговоров, и если мы хотим долгосрочных отношений друг с другом, то нам нужно ещё немного побыть без секса.

Я не совсем могу спорить с его логикой. Я бы ни за что не стала бы настаивать на разговоре, если бы Деклан наклонил меня над этим диваном, чтобы поиметь меня. Конечно, я думаю, что мы могли бы заняться этим после данного разговора, но я понимаю, что это тоже не лучшая идея.

— Хорошо, и что будет теперь?

— Теперь мы будем целоваться на этом диване, не снимая одежды, — его голос звучит сурово, но он улыбается, когда я преувеличенно надуваю губы. — Затем завтра я приглашу тебя куда-нибудь пообедать, а вечером угощу быстрым ужином, после чего мы проведём прекрасный вечер бинго со старичками.

Я улыбаюсь, взволнованная тем, что увижу его в доме престарелых.

— Звучит идеально.

— А потом, если ты позволишь, в среду вечером я отведу тебя в какое-нибудь особенное место. Приличное заведение, куда мы принарядимся и будем есть иностранные блюда с причудливыми названиями.

— Умеешь соблазнительно расписать картинку! — я закатываю глаза в его адрес и снова оказываюсь прижатой к дивану, а Деклан сверху.

Он наваливается на меня всем телом, его колено возвращается к моей промежности, но на сей раз он намеренно оказывает давление.

— Подожди, — говорю я как раз перед тем, как его губы коснулись бы моих. — Я хочу задать тебе всего один вопрос.

— Какой?

— Рискую испортить настроение, но это касается Арти.

Он немного отстраняется назад, всё его внимание сосредоточено на мне.

— А что насчёт него?

— Ну, это… Тебе всё ещё странно воспринимать нас как пару, раз он раньше…? — я даже не могу произнести эти слова. Возможно, мне следует задать этот вопрос самой себе.

— Пока мы были в разлуке, я продолжал спрашивать себя, готов ли я к этому, готов ли я быть с тобой. Я думал об Арти и о том, не предаю ли его так или иначе, но я не верю, что он бы так посчитал. Я знаю, что он любил тебя, но я также знаю, что он никогда бы не захотел, чтобы мы останавливали себя из-за него. Он бы первым надрал мне задницу, если бы я причинил тебе боль, но он не стал бы завидовать нашему счастью вместе. Прежде всего он хотел, чтобы ты была счастлива. Значит, полагаю, мой вопрос к тебе таков: ты счастлива?

Его ответа оказывается достаточно, чтобы развеять мои опасения. Мне даже не нужно долго размышлять, прежде чем я даю ответ.

— Да, — говорю я ему, затем хватаю его за рубашку и притягиваю к себе, прижимаясь губами к его губам, а Деклан перехватывает контроль.

Он просовывает язык мне в рот, прижимаясь бедром ко мне. Потираясь о него, я нахожусь в идеальном положении, чтобы кончить.

Это определённо лучший сеанс поцелуев, который у меня когда-либо был в жизни, даже если Деклан действительно непреклонен и не снимает никакой одежды.

Спать в разных комнатах кажется наказанием после такого интимного вечера, но нам недолго предстоит ночевать в отдельных кроватях.

Возможно, он прав насчёт временного отказа от секса, потому что впервые в жизни я чувствую что-то помимо гнева, когда думаю о своём прошлом с Декланом.

Понимание важно, если прошлое не встанет между нами позже, и я не могу отрицать, что в ожидании возможности заняться сексом есть что-то волнующее. Я лишь надеюсь, что этот этап продлится недолго.

Знание того, что Арти чувствовал ко мне, имеет огромное значение, и мне нужно время, чтобы это переварить. Однако это не меняет моих растущих чувств к Деклану.

Между нами что-то происходит, и я отказываюсь полностью отступать, пока не узнаю, что это такое, и стоит ли это риска.

Но я и не подозревала, что вскоре между нами всё рухнет.