Юджина. Девять жизней

Глава 24. Другой мир

Я следом за тобой пойду,

Меня не отличишь от тени.

А спрячешься в траву -

Я притворюсь растеньем.

Это я незаметно крадусь

В час когда ты отходишь ко сну,

Твое сердце должно быть моим,

Твое сердце вернет мне весну.

(с) Пикник

Время немори, чужеземных демонов, давно прошло, но ни битвы, ни годы так и не смогли полностью уничтожить старую крепость. Башни ее, из черного, будто впитывающего свет камня, высились страшным оскалом, а высокие стены лишь слегка осыпались. Даже теперь, спустя сотни лет, люди все еще опасались селиться в плодородной долине под Горой Демонов. Поэтому никто и не знал, что крепость немори больше не пустовала.

— Разве так не лучше? — шелестящий голос Ворона был единственным звуком, что нарушал тишину тронного зала. — Когда-то я был одержим красотой. Во всех ее воплощениях — в природе, искусстве… Но нет более коварной и обманчивой красоты, и нет более беспощадной, чем женской. Только вот счастья она не приносит даже своим владелицам. Ты согласна, Сехмет?

Зеленый, будто подсвеченный чем-то колышущийся туман, заключенный внутри пентаграммы, конечно же, ничего не ответил. Каоран усмехнулся, и продолжил чертить магические знаки углем.

— Твою мать была самой красивой женщиной среди когда-либо живших. Но она был лишь смертной, чьей единственной ценностью был внешность. И мне хватало этого… до тех пор, пока она не стала чем-то большим. Кем-то большим. Тогда меня озарило — плоть ничтожна и несовершенна. Можно сделать ее неуязвимой, почти бессмертной, но вечности достойна только душа. Конечно, не всякая. Та женщина, на которой я женился, был слабой и ничтожной. Но сильфида, занявшая ее тело — о, она была поистине прекрасна! Когда я это понял, то избавил свою возлюбленную от клетки плоти, в которой ее заключили. Не убил — освободил. Только вот не предусмотрел, что так я потеряю над ней контроль. В этот раз ошибки не будет.

Ворон активировал заклинание. Пентаграмма вспыхнула, а когда угасла, туман исчез. В центре магической ловушки стояла полупрозрачная девушка. Похожая на ту, что когда-то звали Юджиной. И в то же время другая. Черты лица ее будто были смазаны, и почти неуловимо менялись. Да сами границы ее обнаженного тела оставались неустойчивыми, и где-то почти исчезающими. Не более чем мираж, который вот-вот растворится в воздухе. Юджина смотрела перед собой, и даже будто не замечала худого светловолосого мужчину, стоявшего напротив.

— Твоя мать родилась в другом мире, но в нашем в своем истинном обличии существовать долго не могла. Но ты, думаю, совсем другое дело.

Каоран смело шагнул внутрь пентаграммы, и осторожно коснулся ладони девушки. Рука его прошла насквозь. Ощущения были странными — кожу покалывало и холодило, но никакого сопротивления практически не чувствовалась. Да и бастет стала еще прозрачнее, чем была.

— Нет, так не годится. Этак тебя на ветру и унести может. Suerroe enno tio ess!

Тело девушки постепенно начало приобретать плотность. Теперь бастет уже не просвечивала насквозь, а во взгляде появлялась осмысленность. Она попыталась что-то сказать, но хотя губы ее шевелились, звука не было.

— Нужно время. Ты помнишь, кто я такой?

Бастет мотнула головой. Смутные обрывки воспоминаний — имен, лиц, событий, ускользали от сознания. Но странный человек с длинными белыми волосами, обрамлявшими узкое лицо, вызывал лишь страх и отвращение. Он продолжал держать ее за запястье и скалиться.

— А свое прошлое? Нет? Какая жалость. Но это лишь вопрос времени. Пока же… Побудь моей гостьей. И не пытайся покинуть пределы замка. Он защищен магией, но во внешнем мире ты вполне можешь окончательно истаять. Поэтому прежде нужно научить тебя держать форму. Ну же, идем!

Ворон потянул девушку за руку, заставляя ее выйти из пентаграммы. На мгновение по бастет будто пошла рябь, но тут же успокоилась. Каоран разжал свою хватку, развеяв остатки магии. Даже ничего не вспомнив, девушка инстинктивно цеплялась за привычную для себя материальность.

Маг запретил ей выходить наружу, а его колющая и неприятная магия даже не давала возможности подходить к дверям или окнам. Только и оставалось что бродить по смутно знакомым пустым коридорам бесприютным призраком. Так продолжалось несколько часов, а может и дней, до тех пор, пока бастет не наткнулась на зеркало. Покрытое пылью, потускневшее, и треснувшее. Но это было не важно.

Пленница впервые могла увидеть себя со стороны. И понять, что с ней что-то не так. Бледное лицо исказилось в приступе ярости. Она замерцала… и исчезла. Для того, чтобы оказаться перед меланхолично лежащим на каменном полу Вороном. Казалось, что он так и не выходил из тронного зала.

— Мне нужна одежда!

— О, теперь-то ты заговорила!

— Я голая!

— И? Тебе не должно быть холодно. А если бы было стыдно, ты бы пряталась, а не появлялась передо мной.

— Мне нужна одежда, — повторила пленница. — Платье. Чулки. Туфли. Ленты.

Ворон пронзительно рассмеялся.

— Так ты заботишься не о приличиях, а хочешь принарядиться! Совсем как в детстве. Какой же кокеткой ты тогда была. Но мне нравилось тебя баловать.

Каоран уселся, скрестив ноги. Прикрыл глаза, шепча себе что-то под нос. А когда открыл, на бастет уже было платье — с узким, расшитым вышивкой корсажем со скромным вырезом, и белой атласной юбкой, струившейся по округлым бедрам. Туфли так и не появились, но девушка, кажется, была вполне счастлива и без них.

— Это иллюзия, учти. Но продержится она долго.

Пленница склонилась, рассматривая странного мага, и спросила:

— Ты знал меня в детстве?

Ворон кивнул.

— Да, моя драгоценная Сехмет.

— Я не Сехмет!

— А кто тогда? Как собираешься звать себя сейчас?

— Юджина.

Такого ответа Ворон не ожидал.

— Любопытно. Ты отвергаешь все свои воспоминания, но последнее имя помнишь. А свою смешную свиту из двусущных? Или прилипалу немортери?

Юджина неохотно покачала головой.

— Пойдем, прогуляемся, — предложил маг.

Каменная лестница почти обрушилась, но пройти было можно. Они поднялись на открытую площадку одной из башен. Всюду лежал снег, но ни Ворон, ни уж тем более Юджина не чувствовали пронзительного холода. Бастет подошла к краю, и снова ощутила неприятно колющуюся магию.

— Меня всегда интересовало, почему именно девять жизней. Я убил нескольких бастет — и все они возрождались, снова и снова. Кроме тех, кто проживал свою девятую жизнь. После этого они исчезали.

— Ты убивал и меня? — равнодушно спросила Юджина.

— Бывало. Я убил тебя и в этот раз. Ты мертва, Сехмет. Точнее, мертво твое тело. И вернуться уже не получится. Перерождения исчерпаны. Дальше — только неизвестность. Для нас всех. — Ворон коснулся щеки девушки. — Почему ты не боишься?

— Я не умею.

Каоран слепил снежок, и молниеносно кинул в лицо бастет. Оно пролетело насквозь девушки.

— Быстро учишься. Но я сглупил, превратив тебя в сильфиду. Раньше тебя можно было запугать, причинить боль… заставить умолять о милости. Но теперь все это бесполезно.

— Это было твое развлечение? Заставлять меня страдать?

Взгляд Каорана неожиданно потяжелел.

— Я оставил бы тебя в покое, если бы ты, как и твоя мать, не была так упряма. Но тебе не удастся оставить свое прошлое позади. Как и мне.

Юджина равнодушно повела плечами. Гораздо больше ее интересовал снег — мягкий, пушистый. Она зачерпнула его в ладонь, смяв до мокрого плотного комка, но так и не смогла почувствовать холод.

Со снегом что-то было не так. Или… с ней самой? Об этом стоило подумать. Как и то, что делать со своими воспоминаниями. Бастет не соврала. Она ничего не помнила. Но лишь потому, что не хотела. В таком… странном состоянии управлять своим разумом было легко. Все ненужные, мешающие эмоции можно было задвинуть в дальний угол, а прошлое крепко запереть от себя самой. Лучше было оставаться никем и ничем. Почти бесплотным духом, не имеющим привязанностей, не способным испытывать боль. Потому что иначе страх поглотит ее, сделав игрушкой в руках беловолосого чудовища, та легкомысленно ей улыбающегося. И все же она вздрогнула, когда он обвил ей плечи руками. Длинные ногти царапали кожу сквозь тонкую ткань платья. Выскользнуть не получалось, как и стать прозрачной.

— Ты знаешь, кто такие сильфы? — прошептал он ласково.

— Нет. Я ничего не знаю.

— Дети другого мира. Его правители… и рабы немори. Демонов. Именно они уничтожили ваш мир, а вместе с ним и всех сильфов, а затем бежали к нам. Но ведь он все еще существует. Тот мир. Атеран. И в нем, освобожденном от тварей немори, возможно, снова правят сильфы. Ты когда-нибудь думала, что происходит с бастет после того, как их девятая жизнь заканчивается.

— Ты сам сказал, что они умирают навсегда.

— А что если они возвращаются обратно? К себе домой. Помоги и мне попасть туда, Сехмет. Прошу тебя.

— Но разве человек там выживет? Если даже немори были вынуждены бежать.

— Человек или немори может и нет. Но ведь я совсем другое дело. Для всех будет лучше, если я уйду. В ином случае… все умрут.

Шиан и Зиад заперлись вместе с телом бастет, пытаясь понять, где бродит ее неприкаянная душа, а кот просто выпрыгнул из окна, и больше не возвращался. Хассей остался вместе с Фредериком и Рино, сидевшим так тихо, что наг почти забыл о обычно шебутном лисе. Но того хватило ненадолго.

— Все что я хотел, так это излечить сестру, — сказал лис, задумчиво поглаживая один из пушистых хвостов. Остальные нервно подрагивали, метаясь в разные стороны. Хассею даже стало интересно — могли ли они запутаться. — Но в результате познакомился с драконом, узнал о каком-то там другом мире, и еще оказался в команде, собирающейся выступить против Ворона.

— Нет никакой команды. И ты можешь уйти в любой момент, лис.

— А я не уйду, — пробасил бьорн. — Никуда не уйду без своей сладенькой.

— И чего ты к ней пристал, Фреди? — раздраженно спросил наг. — И хватит трогать свой хвост, лис! Это неприлично!

— Для вас, змеюк, может, и неприлично. А мы, кицунэ, может, любим, когда на нас смотрят, — кокетливо ответил Корино, но все же спрятал свои хвосты. То ли с помощью магии, то ли просто в штаны. — Хотя, мишка, мне тоже интересно, на кой черт тебе Юджина. Мы с Хассеем маги, и знаем, как воспользоваться силой бастет. А ты всего лишь бьорн. Героя из себя строишь или влюбился?

Бьорн мучительно покраснел, а затем отвернулся. Наг и кицунэ переглянулись. Рино ухмыльнулся.

— Вот же дурачок.

— Отстань от него, и проваливай, — приказал Хассей.

— А чего ты постоянно из себя главного строишь, змей?

— Потому что я старше тебя. И точно умнее.

— Но ты не видел, на что я способен. Давай смахнемся?

— Хочешь, лучше я тебе бока намну? — предложил Фредерик, красноречиво зактывая рукава.

— Не-не, крепыш! Мы же про магию! Ладно, проехали. Хассей. Ваш же род вроде как в родстве с драконами. Ну или дружен с ними. Не подскажешь, насколько драконницы ревнивы?

— Не имею ни малейшего… — Хассей округлил обычно узкие глаза. — Ты что, решил у нее отбить кота?!

— Так я не для себя, для сестры, — без всякого смущения ответил лис, выглядывая в окно. — Наэль вроде хороший парень. Не откажется помочь Тиль. Говорят, баст еще более распутные, чем бастет…

— Я бы советовал тебе не обсуждать возлюбленного хозяйки дома. Как и Юджину, раз уж Шиан здесь.

Лис, совершенно игнорируя недовольную мину мага, подсел к нему и доверчиво прошептал тому на ухо:

— Тебя ведь тоже бесит этот немортери?

— Меня бесишь ты.

— Но я ничем не угрожаю твоему плану забрать себе бастет. А вот немортери точно будет против. Конечно, пока мы в гостях у многомудрой Зиард, нужно быть вежливыми и терпимыми даже к охотнику за двусущными. Но ведь позже… Нам придется что-то решать по поводу него.

В одиночку Хассей бы не рискнул пойти против Шиана. Но вместе с Корино… Многохвостые кицунэ были искусными магами. И реже других двусущных оказывались жертвами немортери.

— Прежде, чем делить кошку, стоит сначала вернуть ее.

Лис усмехнулся.

— Я тебя понял, Хасси. Что ж, подождем. И поможем, как умеем.