Зачарованный остров

5

Было около половины десятого. Бобби Тьерни стоял в конце длинного причала компании «Спэнсеэр Боат» на озере Уорт напротив моста Интеркоастал в Уэст-Палм-Бич.

Он приходил сюда почти каждый вечер, если у него не было дел по службе, слушал шум прибоя и любовался покачивающимися на воде прекрасными яхтами. На некоторых из них жили судоремонтники. Когда работы у них не было, они нанимались охранять лодки.

Бобби рассматривал большую яхту с высокой мачтой и автоматическим управлением. Ее белый корпус кое-где облупился, деревянная палуба поблескивала солью, передние поручни отсутствовали. Должно быть, она прошла долгий морской путь.

В свете доковских прожекторов он разглядел на борту фигуру мужчины со светлыми волосами. Из кубрика послышался женский смех. Бобби почувствовал неловкость от того, что подглядывает за чужой жизнью, и перешел на другую сторону причала.

На воде играли блики света, проникавшего через иллюминаторы лодок и из окон прибрежных домов, подходившие к причалам лодки тоже светились сигнальными огнями. Бобби любил наблюдать игру воды и света, ему нравилось быть рядом с людьми, преодолевшими многие мили морского пути. Сам он был из Массачусетса, любил суда и восхищался моряками, смело плывущими навстречу опасным приключениям.

Жизнь самого Тьерни была скучна и однообразна. Месяц назад он приехал в Уэст-Палм-Бич, разыскивая сбежавшего из дома подростка. Когда он наконец нашел девочку и отправил ее в Бостон к родителям, то впал в какое-то безрассудное состояние.

Впервые в жизни его охватило такое жуткое отчаяние, что он был близок к самоубийству. Мысль о смерти испугала его. Он решил на время отбросить все дела. Сама работа по розыску детей всегда вызывала у него депрессию. Она напоминала ему о его собственных детях, трех дочерях, которые жили с матерью в Калифорнии. Бобби часто спрашивал себя, не сбегут ли и его девочки из дома, не станут ли они наркоманками, поскольку они были лишены заботы отца. Такие мысли тревожили его так, что его ладони сразу начинали потеть. Последний раз он видел дочерей тогда, когда они в августе гостили у него целый месяц.

Бобби Тьерни стоял на причале, глядя на воду, когда мужчина лет пятидесяти с женщиной примерно такого же возраста появились на пирсе и окликнули его по имени.

— Как вы нашли меня? — спросил Бобби, и они сказали ему, что заходили в ресторан Скорвина, где он обычно перекусывал, а хозяин объяснил им, что мистер Тьерни имеет привычку после ужина прогуливаться по причалу.

И вот они здесь. Днем они позвонили в контору «Серч инкорпорейтед», и ее директор, Брайян, предложил им встретиться с их лучшим сыщиком, который в настоящее время как раз находится в Уэст-Палм-Бич. Он остановился в отеле «Бермуды» или его можно найти в ресторанчике Скорвина. Детектива не оказалось в отеле, а из ресторана он уже ушел. Они сказали Бобби, что им очень приятно с ним познакомиться.

На женщине было розовое хлопчатобумажное платье, на плечи накинут белый вязаный свитер. Под глазами были темные круги, длинные темно-рыжие волосы были немного растрепаны. Она напомнила Тьерни женщин сороковых годов, которые старались подражать Рите Хэйворт или Эстер Вильямс. На ее пухлом загорелом лице совсем не было морщин. Видно было, что она следит за собой, подумал Тьерни и отметил, что ее грудь сохранила свежесть и форму.

Мужчина представился как Джек Френч, адвокат этой женщины, назвав ее миссис Лоуренс Снайдер. Они просили Тьерни помочь им и хотели обсудить с ним некоторые детали своего дела. Френч сказал, что у них есть машина, и предложил Тьерни поехать с ними в его контору, где они смогут поговорить. Адвокат, как и его клиентка, отличался здоровьем, был изысканно и опрятно одет: расстегнутая голубая спортивная куртка и кремовые в полоску брюки. Можно сказать, у него были правильные черты лица, густые темные волосы аккуратно подстрижены, на левой руке — небольшая татуировка. Если миссис Снайдер походила на кинозвезду сороковых, то ее адвокат словно сошел с рекламного проспекта магазина готового платья «Меррил Линч», у него был вид чемпиона по сквошу из Бостона.

Сразу можно было определить, что Джек Френч состоял членом престижного мужского клуба и был человеком действия. При налете самолета камикадзе на военный корабль он не сбежал бы с палубы, подытожил Тьерни свои наблюдения.

Они припарковали свой «мерседес» у конторы яхтклуба. Проблема заключалась в поисках пропавшего человека. Особенность дела состояла в том, что пропавший совершил убийство.

— Конечно, полиция действует, — сказал Джек Френч. — Они поместили в газетах объявление, и, возможно, его схватят, но это займет слишком много времени. Очевидно, этот человек смылся за границы штата, и, если он не выдаст себя новым преступлением, у него есть шанс остаться на свободе долгое время. Кроме того, жертву убийства нельзя отнести к респектабельной части жителей Уэст-Палм-Бич. Известно, что она была алкоголичкой и создавала обществу многие проблемы. Полицейским нет смысла проявить в расследовании особое рвение.

— Убитая, — продолжил адвокат изложение сути дела, — была сестрой миссис Снайдер, ее звали Марша Фримен. Дожив до пятьдесят одного года, а она проживала у озера на Стар-Райз-роуд, она много пила и посещала собрания анонимных алкоголиков почти два года. Разведена, детей не было, шлялась по барам и дешевым кафе на Ривьера-Бич. Бывали моменты, когда она не пила месяц-другой, но потом опять начинала прикладываться к бутылке; цепляясь к мужчинам, попадала в разные передряги.

Когда силы оставляли ее, начиналась «белая горячка», она могла не пить и снова возвращалась в общество анонимных алкоголиков. В последнее время она держалась, посещала собрания общества три-четыре раза в неделю и прекратила свои похождения.

И все равно, будучи трезвой или находясь в запое, Марша Фримен была потерянным существом, — сказал Френч. — Она вела распутную жизнь, жила в своем сумасшедшем мирке и почти никогда не работала. Ее более чем скромный доход состоял из того, что она выпрашивала деньги у сестры и бывшего мужа Макса. Он живет в Чикаго. По ее собственным словам, она могла, когда хотела, «раскошелить» Макса демонстрацией своего отчаянного положения. Марша вела жалкую жизнь и умела вызвать сочувствие у окружающих.

Не известно как, но ей удалось не пропить всю свою «заначку» — несколько тысяч долларов. Возможно, это те деньги, которые она несколько лет подряд вытягивала из Макса Фримена, в ожидании, что ее жизнь повернется к лучшему. Она была настолько хитроватой, насколько хитрость присуща всем, кто пытается выжить в жестокой враждебной среде.

Марша была наблюдательна и умела распознать слабинку в людях, вызвать в них к себе симпатию, даже у полицейских, которые подбирали ее пьяную. Прокаженная в мире трезвых, она была одинока, никто о ней не заботился. Ее сестра и полицейские старались, чтобы она уехала из города, но Марша не хотела преподнести им такой подарок.

— Несколько лет назад, — продолжил свой рассказ адвокат, — в семьдесят первом году, мы впервые серьезно забеспокоились. Это было зимой, когда миссис Снайдер и Марша поехали за покупками в Нассау. Такого не бывало уже много лет, чтобы сестры снова общались друг с другом, и без присутствия посторонних. Хотя мистер Снайдер сомневался, он разрешил жене отправиться с Маршей, которую считал шлюхой-алкоголичкой. Все же они были сестрами, и мистер Снайдер подумал, что такое общение даст положительный результат: Лоуренс серьезно поговорит с Маршей, чтобы она прекратила медленно убивать себя и перестала вести себя, как идиотка.

Как бы там ни было, они поехали в Нассау, и, когда Марша напилась, Лоуренс от отчаяния сошлась с первым встречным и занялась с ним любовью. Это было крайне неосторожно с ее стороны, ведь Марша крутилась где-то поблизости. Но так случилось.

Когда они вернулись из поездки, их пути снова разошлись. Все было спокойно до семьдесят пятого года, когда Марша объявила, что хочет опубликовать свой дневник в виде книги «Жизнь и любовные похождения разведенной женщины», и в нем есть глава о ее сестре. Она описала путешествие в Нассау, как один из эпизодов своей жизни. Марша была трезвой, рассказывая о будущей книге. Она дала почитать свой дневник кому-то в обществе анонимных алкоголиков, и ей сказали, что может получиться интересная повесть.

Перечитав дневник, она решила потешить свое тщеславие и немного потрепать нервы сестре. В своих записях Марша даже называла имя того мужчины и приводила его внешние данные.

Конечно, миссис Снайдер была в шоке, но сделала вид, что ей все равно, не желая вступать в схватку, которая могла только усугубить ситуацию. Она считала, что муж не останется равнодушен к происшедшему. Он, будучи очень правильным и ревнивым человеком, придерживался старомодных взглядов. Миссис Снайдер не хотела, чтобы ее вынудили с ним развестись, ведь ее муж относится к тому типу мужчин, кто при таких обстоятельствах пойдет на развод ни на минуту не сомневаясь.

Дело в том, что уже несколько раз за время их совместной жизни Лоуренс давала ему поводы для сомнений. До сих пор ей удавалось выпутаться из сложных ситуаций, но теперь, она была уверена, никакие объяснения не помогут, если дневник сестры будет напечатан.

Она ничего не предпринимала, надеясь, что со временем все как-нибудь само собой уляжется. Конечно, она подумывала, не выкрасть ли ей дневник сестры. Но сделай она это, Марша, которая рассчитывала стать известной после публикации своих «записок», как она называла свой дневник, могла бы быстро вычислить, кто похититель, и позвонила бы мистеру Снайдеру, чтобы все ему рассказать.

Правда, в таком случае она могла бы сказать мужу, что сестра ее грязно оклеветала, но Лоуренс все же решила ничего не предпринимать и жить, надеясь на лучшее.

Но вот в этой истории появляется молодой человек, почти мальчишка, которого Марша встретила на собраниях анонимных алкоголиков. Нам немного известно об этом человеке. Появился он в городе, возможно, месяц назад. После смерти Марши его больше никто не видел. Мы знаем, что он поселился в доме Марши на Стар-Райз-роуд. Накануне убийства она сняла со своего банковского счета четыре тысячи долларов, и этих денег не нашли в ее доме после убийства. Пропал и дневник.

Это явно было убийство. Ее задушил тот мужчина. На кухне нашли труп полураздетой Марши, следов борьбы не обнаружили.

Члены общества анонимных алкоголиков, кого опросили, показали, что юноша назвался Льюисом, и, конечно, никто не выяснял его фамилию. Возможно, что Льюис — это его фамилия, никто точно этого не знает. Таковы правила общества — фамилии членов остаются их секретом. На собраниях он вел себя очень тихо и никогда ни с кем не спорил.

Он рассказал, что был алкоголиком, но теперь завязал. Казалось, он ждал чего-то, и, когда Марша Фримен предложила ему свою дружбу, он с готовностью согласился. Один из членов общества, которому Марша очень импонировала, считает, что этот парень вовсе не был алкоголиком. «Он рыщет в поисках одиноких разбитых сердец», — сказал этот человек. Конечно, ему удалось окрутить Маршу, она ведь всегда была готова к подобным происшествиям. Можно предположить, он добился того, чего хотел. Он искал не трезвости, а место, где можно жить, и женщину, чтобы трахаться.

Бобби Тьерни сидел в кожаном кресле, поглядывая на Джека Френча, устроившегося за большим столом, заваленным бумагами. Миссис Снайдер уселась в кресле напротив Тьерни и курила длинную тонкую сигарету. Через открытое окно в кабинет проникал отдаленный шум транспортного потока.

Тьерни вдыхал аромат цветов, высаженных в небольшом дворике перед домом, и вспоминал сладковатые запахи, окружавшие его в субтропической Флориде.

Бобби думал, как можно найти парня, о котором почти ничего не известно, даже его имя вызывает сомнение. Он мог скрыться куда угодно, затаиться в какой-нибудь компании наркоманов, спрятав в кармане джинсов приличную сумму денег. Если он смог хладнокровно убить женщину, задушив ее и не оставив никаких следов, он сумеет, не впадая в нервозность и суетливость, избежать особых подозрений. Как полицейские рассчитывают схватить некоего Льюиса, особенно если он уже покинул границы штата? Это не то, что ловить сбежавших из дома подростков или пропавших мужей, о которых имеется исчерпывающая информация. О Льюисе ничего не известно, значит, он практически неуловим.

— Итак, — прервал его размышления Френч, — нам нужен этот дневник. Мы хотим, чтобы вы нашли этого человека и забрали дневник Марши, а уж потом звоните в полицию. Мы хорошо заплатим за ваши хлопоты.

Адвокат кивнул в сторону миссис Снайдер и назвал сумму в пятнадцать тысяч, долларов.

— Половину — вперед, вторую — после окончания дела. — Он добавил, что все расходы по делу на усмотрение Тьерни.

Бобби прикинул, во что обойдутся ему поиски: он потратит не менее шести недель на расследование, и, если израсходует двадцать пять сотен долларов за это время, у него еще останется пять тысяч. Ему придется отсутствовать на работе и все делать в одиночку, потому что его фирма отказалась от этого расследования. Его шеф Брайян избегает темных дел, поэтому они никогда не связывались с убийствами.

Но лучше их фирмы не найти, когда речь идет о поисках пропавших, и он сам все-таки выдающийся сыщик. Раз так дело складывается… Бобби еще раз мысленно прокрутил в голове ситуацию, чтобы наконец решиться на положительный ответ.

Он займется расследованием, но если оно продлится более шести недель, ему придется отказаться. Пусть так и будет.

Тьерни объявил о своем решении адвокату. Джек Френч согласился на поставленные условия, и они пожали друг другу руки.

Бобби вышел из кабинета адвоката и закурил наконец сигару, предложенную Френчем. Ароматный дым приятно щекотал небо. Вытер платком испарину со лба. Он вспотел, и белая сорочка неприятно липла к телу.

«Они к вечеру выключают кондиционер», — подумал Тьерни и побрел по бульвару в поисках прохладного бара, где можно выпить холодного пива и обдумать план действий.

Нужно было немедленно браться за работу, ведь Тьерни ненавидел безделье. Ему было только тридцать восемь лет, и он еще не так устал от жизни, чтобы пялиться на хорошеньких женщин и пустословить.

Бобби Тьерни раздражало побережье, где большинство его обитателей жарятся днем на солнце, как будто нет ничего для них важнее определенного оттенка загара, а вечерами маятся в ожидании следующего, такого же бессмысленного дня. Он предпочитал такому времяпрепровождению катание на лыжах и часто ездил отдыхать на север в Стоув или на Запад в Эспин. Его тянули туда воспоминания о временах, когда он был молод, полон жизненной энергии и очарованием любви. После катания, усталый и одинокий, он, бывало, усаживался на веранде, где группа туристов разгадывала шарады или пела, и всегда там оказывалась какая-нибудь женщина, всегда старше его, с пробивающимися морщинами и страхом перед старостью, которая старалась заарканить его уловками бывалой покорительницы сердец. Интеллект представлялся им пресным, а чувственные люди — тупицами.

Следующим утром горное солнце делало всех молодыми безумцами — виртуозами скольжения, подтянутыми спортсменами, готовыми ко всему, что готовит им судьба.

Итак, дни проходят, и ему нужно браться за дело. Единственное, что ему сейчас бы хотелось, так это увидеть своих дочерей, но это было невозможно. Ему придется ждать нового августа, и нет смысла рисковать, предприняв поспешную поездку в Калифорнию. В конце концов, его должен отвлечь от глупых мыслей поиск убийцы. Расследование излечит от глубокой депрессии и даст возможность заработать немного денег. Возможно, оно будет опасным, а сейчас именно это ему и нужно. Опасность обостряла ум и подстегивала инстинкты — как раз вовремя.

Желание посидеть в полутемном баре, где крутят скрипучие пластинки Линды Ронстадт, безвкусные как вся жизнь на побережье, прошло, и Бобби проскочил несколько таких заведений, отшатнувшись от них, как черт от ладана.

Бобби помнил старое правило: ты должен выстрелить первым, если не хочешь записать себя в мертвецы. Он знал, что так оно и есть, жизнь много раз подтверждала это правило еще когда он был молод и работал на правительство.

Ему предложили поехать во Вьетнам где-то в годах шестидесятых, и он воспользовался своим шансом. Вопреки тому, что там случилось, он считал этот период своей жизни самым лучшим.

Там он стал понимать своих старших коллег, ветеранов второй мировой войны, которые жили воспоминаниями прошлого. Когда им приходилось убивать людей, когда они были полностью лишены привычных человеческих условий, когда они были охвачены ужасом, — только тогда они и жили по-настоящему.

Во Вьетнаме ему пришлось пережить подобное. Там человеческая жизнь ничего не стоила, и у пива был другой вкус.

Тьерни осмотрел помещение полицейского участка. Казалось, на всем здесь осела оружейная копоть, а в окружающей обстановке доминировал грязно-серый цвет. Полы использовали в качестве плевательниц, пепельницы были переполнены окурками. Холодные цементные стены выкрашены в мрачные цвета, дерматиновая обивка дешевой мебели потрескалась и потерлась.

Это трехэтажное здание было построено не более десяти лет назад, но облупившаяся штукатурка и отсутствие фантазии у архитектора производили впечатление древности сооружения. Первым делом Тьерни увидел стойку, за которой приветливого вида сержант принимал заявления от граждан. На прикидку ему было лет тридцать, и он хохотал, слушая рассказ одного из служащих. Позади сержанта сидела индифферентная ко всему окружающему секретарь-машинистка.

На Бобби никто не обратил внимания. Собственно, он и не ожидал, что тут перед ним будут расточаться в любезностях. Полицейские не скрывают своего раздражения, когда им приходится иметь дело с частными детективами. Интересы-то у них общие, но положение разное. «Насколько много можно рассказать платному сыщику? Нужно ли вообще терять на них время? Почему мы должны им доверять? И, наконец, как далеко распространяются их права, определенные лицензией?» — думает каждый полицейский.

Тьерни ожидал встретить такое отношение и быстро понял по выражению лица сержанта, что тот уже задал себе все эти вопросы. Подозрительность в отношении к людям его профессии со стороны полиции — обычное дело. Несколько минут разговора не дали никаких результатов. Сержант был сдержан и настроен недружелюбно, когда Тьерни расспрашивал его об обстоятельствах убийства Марши Фримен.

В итоге сержант посоветовал ему найти следователя, который вел это дело. Сержанту были даны указания не распространяться и не комментировать события, особенно перед представителями прессы. Бобби Терни лишний раз убедился, что лицензия частного детектива, выданная ему в Массачусетсе, здесь, во Флориде, ничего не значила.

— Хорошо, я поговорю со следователем, — еще раз повторил Тьерни и записал в блокнот имя: «Роуни».

Сержант предложил ему оставить свою визитную карточку с номером телефона, где его можно найти, или подождать, неизвестно сколько. Детектив назвал номер телефона в отеле «Бермуды» и оставил записку с просьбой встретиться со следователем Роуни по поводу расследования убийства Марши Фримен. Он обещал зайти еще раз в участок в три часа, надеясь застать на этот раз следователя или получить от него записку, где и когда они смогут поговорить. С тем он и покинул полицейский участок.

К полудню Тьерни зашел в контору Джека Френча. Он объяснил адвокату, что есть сложности в том, чтобы получить информацию от следователя Роуни, и Френч обещал ему помочь. Адвокат заверил, что не о чем беспокоиться: Роуни примет его и окажет всяческое содействие. Муж его клиентки Лоуренс Снайдер пользуется большим влиянием в городе.

— И эти ребята могут оказать услугу его жене, можете быть в этом уверены, — добавил Френч.

В конце разговора адвокат предложил Тьерни пройти с ним в банк, чтобы получить деньги на расходы. Все, что требовалось от Бобби, это подписать условия договора. У него не должно быть никаких сомнений в окончательной оплате: он получит семь с половиной тысяч долларов, когда вернет дневник убитой Марши ее сестре.

Они шли по уже прокаленной солнцем улице, Френч, с его широким шагом, чуть обогнал более молодого Бобби, которому приходилось чуть ли не бежать вприпрыжку, чтобы не отставать от адвоката по крайней мере на полшага. Ему неприятно было видеть, что он настолько потерял форму, так необходимую ему в работе. Очевидно, что адвокат ожидал от него большей прыти.

Бобби представил себе миссис Снайдер, которая с нетерпением ждет, когда наконец исчезнет угроза шантажа. Дни, недели, месяцы она не спит по ночам, мучается в ожидании неприятной развязки. Конечно, она понимала, что ее сестра, выпивая со своим приятелем, все ему рассказала, в том числе, какую цену готова заплатить Лоуренс, чтобы сохранить свою семью. Она будто слышала голос торжествующей Марши, что ей удастся унизить сестру, разбить ее жизнь, и представляла лицо ухмыляющегося в ответ парня.

Он, очевидно, сразу уловил, какую выгоду можно поиметь с помощью этого дневника, и прихватил его на всякий случай. Он обязательно его использует, когда у него кончатся деньги. Боль утраты сестры, которую она по-своему любила, затмила страх. Этот подонок способен на все, и не только извалять Лоуренс в грязи. Скорее всего именно так думала миссис Снайдер…

Тьерни встретился со следователем Джо Роуни за обедом в «Халф-Шелл», небольшом рыбном ресторанчике на Дикси-авеню. Роуни был сама любезность и готов был помочь.

Расследование представлялось ему бесперспективным. Убийца, этот парень Льюис, с уверенностью можно сказать, смылся из города и скорее всего из штата еще до того, как они нашли труп Марши Фримен.

— Она лежала там, в доме, по крайней мере три дня, прежде чем труп обнаружила соседка, — сказал Роуни. — У миссис Фримен был кокер-спаниель, который бегал по улице и выл. Все знали, что она выпивоха. В конце концов соседка взяла собаку и пошла посмотреть, что там происходит. Люди предпочитают не связываться с алкашами, вы ведь знаете… Хлопот не оберешься!

Мы выяснили, что она была задушена, и больше ничего, далее мы и на шаг не продвинулись. По описанию миссис Снайдер и нескольких членов общества анонимных алкоголиков сделали его фоторобот. У парня была татуировка с якорем. Мы предположили, что он, возможно, работал в доках или плавал на торговых судах, короче, был как-то связан с морем.

Нам удалось найти одного парня, который видел убийцу в Уэст-Палм-Бич. Льюис ремонтировал мотор на небольшой лодке. Естественно, никто не проверял его документы и не видел карточки социального страхования. Он, судя по всему, нанимался на временные сезонные работы. Но в Уэст-Палм-Бич Льюис пробыл несколько месяцев. Парень по фамилии Вильямс был с ним шапочно знаком. Он говорил, что Льюис разбирался в лодках и моторах, был отличным слесарем. Говорил мало, много пил пива, почти ничего не ел и все время возился с моторами. Его охотно приглашали, если нужно было что-то отремонтировать или помочь подлатать лодку.

По воскресеньям Льюису разрешали брать одну из алюминиевых посудин с громоздким старым мотором «Меркурий», и он уплывал, чтобы где-нибудь порыбачить. Вильямс не смог припомнить, чтобы Льюис хоть однажды рассказывал о своем прошлом, но он уверен: этот парень откуда-то из провинции и он умело держится на воде. Вильямс также отметил, что Льюис говорил как истинный янки и лексика у него не городская.

Тьерни наблюдал, как сержант Роуни уписывал запеченные креветки, запивая их уже второй бутылкой «Баш-Премиум». Хотя следователю было лет тридцать пять, вид у него был обрюзгший. Скорее всего он занимался спортом в колледже, потом пошел в армию, а после увольнения попал в полицию. Люди такого рода, подумал Тьерни, не утруждают свой мозг продумыванием различных вариантов.

Рано или поздно этот Льюис проявится, и, возможно, какой-нибудь полицейский вспомнит фоторобот с его портретом. Не исключено, что он может появиться снова в Уэст-Палм-Бич. Пока же Роуни может обжираться креветками.

Кроме того, следователь не знает о существовании дневника Марши Фримен. И не было смысла ему об этом сообщать. Пусть Льюис так и останется убийцей-душителем, укравшим четыре тысячи долларов. Полиция и так старается его найти, поскольку родственник убитой — не последний человек в городе.

Ясно одно: Льюис вырос у воды, где-нибудь в маленьком заштатном городишке у реки, покрытой бензиновой пленкой и плавающими пустыми банками из-под пива «Шлитц». Там живут люди с красными загорелыми шеями, мелкие мошенники, рыбаки, которые постоянно жуют табак и никогда не были на приеме у дантиста, они гадят в развалившихся, забитых доверху вонючих туалетах и врут в компаниях таких же болтунов о своих приключениях в далеких краях.

Льюис сформировался в том мире и вдруг очутился на зажиточном побережье, где деньги куры не клюют. Бобби представил себе этого смышленого и ловкого парня, который вырос среди старых, часто ломающихся лодочных моторов. Поэтому он легко смог устроиться здесь. Ему, с, его талантом, без особого труда можно было найти заработок в любом месте побережья, где богатые люди держат для развлечений лодки и яхты. Уэст-Палм-Бич — вполне подходящее для него местечко.

И еще — в обществе местных анонимных алкоголиков легко можно найти одинокую женщину. Он сказал обо всем этом Роуни.

— Вы точно уловили, — согласился уже осоловелый полицейский. — Он ловкий проходимец с парой талантливых рук, это точно. И он — большая задница, такие умеют устраиваться при любых обстоятельствах.

Бобби Тьерни вспомнил одного лейтенанта из морской пехоты с холодными глазами и дубленым лицом, которого встретил во Вьетнаме. Они как-то оказались вместе в джунглях в ожидании самолета, и лейтенант рассказывал этому чистоплюю из восточного Сент-Луиса о речной жизни. Ей свойственны сырость и быстротечность. Лейтенант во время рассказа резко втыкал нож в землю. Он был озлоблен и жесток, вырос в суровых условиях и был, казалось, создан для войны и преступлений.

Позднее Тьерни читал в журнале «Нэшнл джиогрэфик» статью о реке Огайо, сопровождаемую фоторепортажем, напомнившим ему рассказ лейтенанта во Вьетнаме. Конечно, фото ничего не говорило о поножовщине, пьянстве, дешевых шлюхах, карточных играх с мордобоем и полуразложившихся трупах, всплывавших на поверхность весной, все, о чем поведал ему когда-то морской пехотинец.

Получив информацию от следователя Роуни, Бобби Тьерни вспомнил обо всем этом. Детектив не сомневался, что правильно оценил повадки парня с татуировкой в виде якоря. Он жесток и опасен. Такой глазом не моргнет, оттрахает глупую бабу и задушит.

«Да, кстати, того лейтенанта, — вспомнил Тьерни, — звали Ламар Ллойд, по прозвищу Рыбак. Зловещий тип! Не зря он пришел мне на ум. Марша Фримен пригласила к себе в дом такого же ублюдка», — подумал Тьерни.