Замуж за принца любой ценой

22. Песни у костра

Палатка Йоана сгорела.

Следующей ночью.

Когда Адель прибежала, вместе со всеми, уже потушили. Шум, крики, кругом народ…

Йоан сидел рядом на своем сундуке, без рубашки и босиком… один сапог рядом. Второй, видимо, он найти не успел, а теперь уже поздно. Розовая полоска ожога на плече.

«Не подходи, — услышала Адель в голове голос Йоана. — Сейчас совсем лучше не подходи ко мне, Дел. Не обижайся. Не при всех».

Она понимала, и обижаться уж точно не собиралась. Только волновалась за него.

Видела потом, как к Йоану подошел король, они вместе ушли в королевский шатер.

Тавиш увел Адель спать.

Потом говорили — искра от костра попала, такое случается… давно не случалось, правда, мало кто помнит, но… бывает же.

Осталось еще полтора дня и ночь до Леруика.

Тавиш не отходил ни на шаг. Теперь особенно. Не подпускал никого. Адель даже казалось, он и ночами почти не спит, но осталось совсем немного…

Дядя несколько раз пытался подойти поговорить с Адель, непременно наедине. Но Тавиш очень жестко сказал, что только в его присутствии. Он ее брат, опекун, мормэр Уинка, и вообще, если речь идет о статусе, то вполне имеет право дядю лесом послать. Дядя, конечно пытался настаивать, и даже буркнул что-то, вроде: «такой сопляк не имеет права указывать мне! Ты забыл кто я?» На что Тавиш неожиданно рявкнул, что «указывать мне имеет право только король. А твое сраное герцогство я хоть завтра перекуплю со всеми потрохами и сровняю с землей. Пошел вон!» И дядя неожиданно ушел, хоть и, без сомнений, затаил злобу.

«Может, не надо было так?» — попыталась было Адель.

«Надо», — холодно сказал Тавиш. «Либо ты заставляешь с собой считаться, либо пляшешь под чужую дудку. Есть случаи, когда на грубость — только грубостью. Ангус знает, что я действительно способен сделать то, о чем говорю».

Тавиш способен. Уинк — самая богатая провинция Олгершира. Деньги, связи отца… и мертвая деловая хватка Тандри, как же без этого, это в крови. Тавиш всегда был в курсе всех дел, наверно, лет с десяти, отец брал его с собой во все поездки, на все приемы.

Глядя на брата в такие минуты, Адель сама начинала его немного бояться. Он вдруг становился словно старше лет на десять, внушительнее. Менялся голос и даже взгляд. Не мальчишка, но суровый взрослый мужчина, привыкший получать свое.

А потом, поздно вечером, они сидели у костра, и Тавиш пел песни, играя на лютне.

Для Исбел.

Она, конечно, тоже была вместе с братом, сидели все вчетвером. И Тавиш пел лиричные древние баллады о любви, торжественные — о богах и великих героях, а потом снова о любви. Невероятно проникновенно. Его голос, глубокий и чистый, стремился ввысь и к самому сердцу, не оставляя равнодушным никого. Вокруг уже собрались слушатели.

Адель никогда не думала, что он так поет. Никогда не слышала.

Нет, конечно, их учили в детстве, но Тавиш всегда норовил улизнуть. Война и математика интересовали его больше, чем музыка и танцы.

Исбел сидела, не проронив ни слова, но ее глаза блестели так красноречиво.

Доунан откровенно скучал.

— А можешь что-нибудь повеселее? — попросил он, наконец.

Тогда Тавиш спел «Следка-дракон», о морском драконе по имени Следка, который поспорил с капитаном быстроходного корабля, что облетит вокруг всего света быстрее, чем тот доплывет до противоположного берега.

Исбел весело смеялась.

— Не, это детская песня, — фыркнул Дон. — Давай что-нибудь нормальное.

Тавиш предположил было, что все «нормальное», очевидно, не стоит петь в присутствии дам. Охотничью «Белый снег» он забраковал сразу, «Вереск цветет для тебя» — тоже. Про «Выше огня» даже слушать не стал.

— Да что же такое! — Дон озадаченно тер подбородок. — Поешь ты хорошо, а спеть ничего не можешь. А «Ласточка моя» — знаешь? Про горбатую бабу и про любовь. Там ничего такого, хорошая песня!

Тавиш усомнился, что совсем ничего. Тогда они вместе вспомнили первый куплет, потом второй…

— Нормально, пой уже! — потребовал Дон. — Если вдруг и попадется какое-то слово, так ты пропусти. Уж очень ее люблю.

Тавиш сдался. Первый куплет действительно оказался хорош, и второй тоже, но в третьем он, хмыкнув, пропустил, пару слов. А вот четвертый совсем не задался. Тавишу удавалось одно слово из трех, да и то невнятно.

— И пусть она горбата слегка, но дырка у ней что надо! — неожиданным басом подтвердил Йоан из-за спины. — Эх! Ласточка моя!

Адель и не видела, когда он подошел.

Тавиш от неожиданности чуть не порвал струну.

— Ты поаккуратнее там, — усмехнулся он. — Потише.

Дон заржал в голос.

— Я поаккуратнее? — Йоан удивился, шагнул ближе. — Это же ты такие песни поешь.

— Я пропускаю, — Тавиш весело улыбался. — Может, споешь что-нибудь сам?

— Не могу, голос сорвал. Таш, мне с тобой поговорить надо. Пару слов, буквально.

Голос у него и правда был хрипловатый.

— Сейчас?

— Да. Отдай свою лютню девочкам.

Взяла Исбел. Заиграла. Что-то нежно-нежное, воздушное, про ожидание у моря. Голос у нее был слабее чем у Тавиша, но очень приятный.

Дон страдальчески закатил глаза.

Адель искоса поглядывала на Йоана, как он что-то доказывает Тавишу в стороне, эмоционально, но только слов совсем не слышно. Даже не пыталась гадать. Тавиш слушал.

Пару слов, да… Исбел почти успела закончить пятую балладу, когда они вернулись.

— А хотите, я сыграю что-нибудь веселое? Потанцевать? — предложил Йоан сходу. — Последняя ночь в дороге, луна, звезды, костер горит. Самое время, а? Таш, пригласи даму.

— Сыграешь?

— Да. Кровавую Мэри. Без слов, ты не волнуйся. Там ритм хороший, удобно танцевать.

И тут же брякнул пару аккордов. Но замолчал.

— Да, Дон, хотел спросить, пока не забыл. Там парни тренируются, я посмотрел… Ты не собираешься своего в рыцари посвящать? Как там его? Оруженосца…

— Шон.

— Да, Шон. Из Ойгригов? Сколько ему? Лет семнадцать? Пора уже. Парень хорошо дерется, выступил бы на турнире, порадовал бы семью. А ты бы взял кого-нибудь помоложе, порасторопнее.

— Да, думал… — Дон насупил брови.

— Боишься конкуренции? Думаешь, он тебя побьет? — Йоан засмеялся. — Не бойся. Я тоже участвую.

— Не боюсь я. Вот доедем и посвятим, чтоб все по чести, в храме Арена.

— Да, в храме правильно, — согласился Йоан.

И заиграл.

Тавиш протянул руку Исбел. Потом, чуть помявшись, Дон пригласил Адель, она не стала отказывать. Потом и другие пары собрались вокруг них.

А Йоан играл. Быстро, горячо, не уставая… страстно. Без слов, только тихо насвистывая.

На рожке луки седла повязана красная лента. Адель сразу заметила. Замерла в двух шагах.

Что-то не так?

И Тавиш едва глянул и мгновенно дернул ее назад.

— Стой. Не прикасайся!

Его лицо разом побелело.

Ветер трепал ленту, лошадь чуть пританцовывала, пофыркивала.

— Кто седлал? — потребовал Тавиш.

— Я, милорд. Что-то не так?

Конюх, парень с их же, Моров, конюшни. Слегка озадаченный.

— Лента, — Тавиш смотрел на него. — Ты завязал?

— Лента? — парень не понял, посмотрел на Тавиша, на лошадь Адель. — А, да… лента… и правда… Я не завязывал, милорд. Не видел… Снять?

Он уже собрался было, но Тавиш успел схватить за шкирку.

— Не трогать!

— Да, милорд…

Тавиш поджал губы. Достал из своей сумки толстые кожаные перчатки, натянул.

— Кто-то подходил?

— Да нет… вроде… — конюх почесал затылок. — Тут мальчишка ходил, совсем пацан, из королевских. Кормил лошадей морковкой. Он часто ходит, лошадок любит, все умеет… а его на кухню определили.

— Понятно, — сказал Тавиш. — Найди его.

Подошел к лошади, осторожно отвязал ленту, еще более осторожно свернул. Подозвал Адель.

— Тут яд, Дел. Смотри. Черный воск. Если дотронешься, умрешь в течение суток. Просто яд, без всякой магии. Ты видишь?

Адель кивнула.

Распознать состав она, правда, не могла, но как и любой из Тандри, могла хорошо видеть такие вещи, недоступные для обычного глаза. Яд, определенно. И тот, кто завязал ленту, не мог этого не понимать. Ее не собирались убивать. Это предупреждение.

— А мне Йоан вчера устроил разнос, что я неправильно себя веду, — хмуро сказал Тавиш. — Я еще возмущался, как дурак.

— Думаешь, это дядя?

Тавиш неопределенно дернул плечом.

— Думаю, ветер дует с той стороны.

Мальчика с королевской кухни так и не нашли. Совсем. В лагере его не было.

Лошадь сдохла.

Адель невольно вспомнила, что в тот день, когда она упала с лошади на охоте, у ее лошади тоже видели какого-то мальчика. Но тот служил Локхартам. И его тоже не нашли.

Если есть какая-то связь…

Йоана она до самого замка не видела, только совсем уж мельком, издалека.

Зато Рон проехал мимо, совсем рядом, ухмыльнулся и так многозначительно кивнул…

Или она уже сходит с ума?

Замок в Леруике был огромным, больше королевского, но довольно приземистый.

Харалты уже приехали раньше. И Иннсы тоже.

Джори, дядя Йоана… Адель видела, как Йоан подошел, обнял его, похлопал по спине, а тот даже потрепал Йоана по волосам, как мальчишку. Они оба искренне рады встрече. Йоан вырос в Андрусе, и Джори был для него если не отцом, то, по крайней мере, старшим братом. Для отца, пожалуй, слишком молод, четырнадцать лет разницы, у Фергаса Харалта были две старших дочери, и сын.

Высокая девушка с копной черных вьющихся волос подбежала, радостно, ничуть не стесняясь, обняла Йоана, по-братски расцеловала его в щеки. Наклоняясь к нему… Удивительно красивая. Тира Иннс, должно быть. Адель даже кольнула ревность. Но нет, это совсем не то, они просто они знают друг друга с детства, а на общественное мнение что Харалтам, что Иннсам, всегда было плевать.

Чуть позже она видела, как Тиру представили королю. И принцу, конечно. Она стояла рядом с отцом, Роуаном Иннсом, тонкая, гордая, знающая себе цену. Словно копье. Она была выше отца, выше Уллема, и только Роналда ей догнать не удалось. Она, пожалуй, единственная девушка, которая могла смотреть на него не задирая голову, а прямо в глаза. С превосходством. И глаза Рона хищно заблестели. Адель даже подумала, как было бы хорошо, если бы эта Тира Роналда увела. Такая могла бы.

Едва ли не впервые с отъезда из Несбетта, видела Эленор рядом отцом. Совсем притихшая, осунувшаяся и, кажется, похудевшая вдвое, хотя и без того всегда была худенькая. Король все это время не отпускал ее от себя. Догадывался, что она задумала?

Но больше всего удивили Олстеры. Калум Олстер приехал с дочерью. С Бритти, старшей. И если Гленн Олстер была невзрачной угловатой серой мышкой, то Бритти могла бы и с Исбел соперничать красотой. Богиня Эни-Защитница воплоти, мать-природа. Невероятно длинные роскошные волосы пшеничного цвета, пухлые губы, пышная грудь, и совсем тонкая талия при этом. Бритти невообразимо женственна.

Наследница Керкуби и невеста Доунана Локхарта? Адель и не сомневалась бы, но вечером прибежала Исбел.

Такая счастливая.

— Дел! Тавиш сделал мне предложение! — она чуть не прыгала от радости. — Завтра он пойдет разговаривать с отцом. Отец согласится! Конечно! Как можно не согласиться?! О Боги! Мы объявим о помолвке на турнире!

Ее щеки горели и глаза горели тоже.

— Я очень рада за тебя!

Адель честно была рада. Пусть хоть кто-то будет счастлив. И очень хорошо, если счастлив будет ее брат.

— Дел, ты только не подумай… — Исбел смутилась вдруг. — Ты не подумай, что я Тавиша обманываю, что он чего-то про меня не знает. Он все знает. Я рассказала ему… может быть, не нужно было, но я не хочу, чтобы между нами были какие-то тайны. Я боялась, что-то кто-то расскажет ему раньше меня, это будет нечестно… Он сказал, что все не важно, и он любит меня. Он такой хороший, Дел! Я просто с ума схожу! Я так счастлива! Ты ведь не считаешь, что я слишком легкомысленна? Что я не достойна его?

— Ну что ты. Я уверена, вы будете счастливы вместе.

Адель улыбнулась.

Тавиш совершенно точно был влюблен в Исбел, без сомнений. И это не внезапный порыв, а давнее осознанное чувство. Он не бросит и не обидит. Моры всегда на редкость постоянны…

А Исбел… как можно не влюбиться в Тавиша? Особенно послушав, как он поет.

Но Исбел покраснела еще больше, если такое вообще возможно.

— А как он целуется, Дел… о-оо, просто земля уходит из-под ног… я даже не думала, что такое бывает… Ох, Дел, прости… Я не должна, но…

Но она счастлива, и ничего не может с этим поделать. Исбел улыбалась так мечтательно и так загадочно…

Адель вдруг подумала с обидой, что Йоан ведь ни разу ее не поцеловал. Один раз в лоб, едва коснулся губами… но это не то. Йоан наговорил столько разных слов, он готов жизнь отдать за нее, но поцелуй… Разве это так сложно?

И еще подумала, что если бы мама хоть когда-нибудь смотрела на отца такими же влюбленными и сияющими глазами, как Исбел на Тавиша, отец тоже был бы счастлив. И, может быть, даже жив до сих пор… Постоянное напряжение и ненависть убивали его, он даже старался поменьше появляться дома…

Но у Тавиша все будет хорошо.

— А знаешь, Дел… — Исбел вдруг стала серьезной. — У Дона с Бритти что-то так странно. Дон побежал к ним, как только приехали, так был рад, что она тоже приехала с отцом… Но Калум встретил очень холодно. Сказал вроде даже: «подожди, зачем торопиться. Помолвка это все лишь помолвка, брак не осуществлен». И все такое… Мне даже кажется, он хочет отказаться. Может быть, нашел для Бритти другого мужа?