Замуж за принца любой ценой

4. Древняя кровь

— Леди Мор, — король стоял у окна. — Рад, что вы зашли.

Адель склонила голову.

— Вы хотели видеть меня, Ваше Величество?

— Хотел. Проходите, подойдите поближе.

Адель зашла, остановилась посреди комнаты. Было так странно и даже немного неловко. Непонятно. У нее ничего не спрашивали, ей не предлагали сесть… Король просто стоял и рассматривал ее.

Она молчала. Нельзя же, в самом деле, первой допытываться у короля.

Его глаза поблескивали золотом, и пламя свечей, отражаясь, танцевало в них.

Тишина.

Тишина обволакивала.

Адель казалось, она проваливается в эту тишину. Звуки исчезают, тают. В какой-то момент даже захлестнула паника — что-то происходило, и Адель не понимала что. Земля уходила из-под ног и мир исчезал. Бреннан? Уллем — Бреннан по обеим линиям, его отец женился на двоюродной кузине…

— Не надо, Ваше Величество, — шепнула Адель, но даже не была уверенна, что король услышал, так тихо.

Уллем едва заметно улыбнулся.

Его глаза…

Голова кружилась.

Не надо…

Но она ведь тоже кое-что может.

Адель вдохнула поглубже. И выстроила вокруг себя стену. Отгородилась.

С непривычки вышло так резко, что потемнело в глазах. Нет, она училась пользоваться силой, но по-настоящему защищаться никогда не приходилось.

— А если я попрошу открыться? — мягко сказал король.

Адель внутренне сжалась.

— Зачем?

— Вы же позволили киаре узнать о себе все. Позвольте и мне.

— Нет.

Было страшно.

С киарой — совсем другое дело. Киара — словно не человек, и все, что она узнала, останется с ней. Но король…

Он же не может силой проникнуть к ней в сознание? Сломать ее защиту? Это запрещено Кодексом, а Кодекс чтят до сих пор. Только по доброй воле.

— Вы же хотите выйти замуж за моего сына? — король улыбался. — Тогда позвольте мне посмотреть. Я должен полностью доверять человеку, которого пускаю в свою семью.

— А если нет?

— Тогда, думаю, вам стоит уехать.

Он говорил так спокойно и равнодушно.

Невозможно.

Она не может.

Мать никогда не простит и не позволит ей просто отступить. Она уже грозилась выгнать Адель из дома, или отдать в Озерное братство, или даже выдать замуж за Хромого Бехана Чира, хозяина Синей Долины, дряхлого, но все еще охочего до юных жен… Адель не выдержит. Лучше сразу умереть.

Но и сдаться сейчас, позволить — невозможно.

Если Бреннан хоть раз проникнет в ее сознание, то пустит там корни. И в следующий раз не понадобиться даже спрашивать. И никакая защита не поможет. Если она позволит сама…

— Не надо, пожалуйста…

До слез. Это не справедливо.

— Решайте сами. За все надо платить, Адель.

Единственно верное решение — повернуться и уйти. И, может быть, даже сообщить в Совет. Отец бы поддержал ее. И даже Тавиш бы поддержал, если бы она обратилась к нему.

Да, случись что, Тавиш поддержит. Мормэр Уинка. На самом деле, по закону, решения принимает он, а не мать. Он не позволит…

Но мать не простит.

Кого Адель боится больше? Короля или матери?

Невыносимо. Еще немного, и она просто разрыдается. Глаза уже щиплет от подступивших слез.

Король смотрит на нее. Пристально.

Нет.

Адель качает головой.

И вдруг тишина обрушивается. И мир возвращается. Снова слышно шум за окном, тихий, привычный… шорох ветра, где-то залаяла собака… чьи-то шаги слышны вдали…

— Тогда передайте своей матери, — говорит король, — что мы больше не нуждаемся в вашем обществе. И не будем задерживать вас. Вы можете уехать домой хоть завтра же.

— Нет! — у Адель подгибаются ноги. Так не может быть.

Отблески свечи в глазах короля. Он все знает.

Лучше умереть, чем пойти с этим к матери.

— Хорошо, — говорит Адель. — Я согласна.

Слезы текут по щекам.

— Вы уверены? — голос короля холоден и безразличен.

— Да.

Поздно отступать.

— Тогда убери защиту и закрой глаза.

То, что было дальше — словно во сне.

Тишина. Все происходило в невероятной тишине. И в темноте — глаза Адель послушно закрыла.

Когда первые тонкие невидимые нити коснулись ее, она вздрогнула, невольно передернув плечами. Хотелось сбросить их, смахнуть. Но нельзя.

Нужно открыть свое сознание. Не сопротивляться. Тогда не будет больно.

Решение принято.

Нити опутывали. Казалось, они прикасаются, ползут по телу, обвивают с ног до головы, проникают под кожу и прорастают внутрь. Ворочаются и ползут внутри. Хотелось кричать от страха. Адель понимала, что на самом деле реально никаких нитей нет, если она откроет глаза, то ничего не увидит… но страшно все равно.

Прорастают.

Почти паника.

Адель старалась держаться, но все равно трясло. Кожа чесалась, виски сжимало так, что подкатывала тошнота. Все сильнее. Казалось, сейчас остановится сердце.

Не сопротивляться… если позволить, пропустить эти нити внутрь — будет легче. Расслабиться.

Адель всхлипнула.

Еще немного, и она не выдержит этого, закричит. Задохнется.

С киарой было куда проще.

Еще…

И вдруг все прошло.

Нити никуда не исчезли, но исчезло давление. Словно… Адель даже передернуло. Словно оно заползло внутрь. Затаилось. И почти сразу накрыло странное безразличие.

— Открой глаза, — велел король.

Адель не могла сказать, слышала ли она его на самом деле, или слова звучали только в голове. Так отчетливо.

Открыла.

— А теперь повернись кругом.

Нет, он молчал. Не двигался, губы не двигались. Но слова были.

Повернуться?

Она не успела осознать, но тело уже слушалось само. Адель повернулась, словно показывая себя со всех сторон. Попыталась остановиться на середине и не смогла. От нее больше ничего не зависело. Ее поймали.

— Хорошо. Теперь подними руки. Опусти. Теперь подними юбку до колен. Выше…

Сердце прыгнуло и заколотилось, как бешенное. Она словно кукла. Ее дергают за ниточки. Собственные руки не слушались.

Адель даже зажмурилась. Зажмуриться она могла, но больше ничего. Словно во сне. Нереально.

— Теперь раздевайся. Снимай все.

— Нет… — шепнула Адель.

Но пальцы уже сами начали развязывать шнуровку на платье, против ее воли.

Адель ничего не могла с этим сделать.

Только не так…

Быстро и ловко, как она никогда не умела.

— Не надо, пожалуйста…

Король наблюдал равнодушно, и словно чего-то ожидая.

— За все нужно платить. Цена велика.

— Я не хочу… — слезы катились по щекам.

— Решай.

Платье соскользнуло и упало к ногам. Адель чуть не закричала.

— Сорочку тоже, — сказал король.

Еще немного… и теперь она стояла совсем голая перед ним. Ее трясло, просто невозможно и темнело в глазах. Казалось, она сейчас умрет. Лучше умереть, чем так.

Это не может быть правдой.

— Послушная девочка, — король стоял все так же неподвижно, чуть склонив голову на бок, разглядывая ее. — А теперь поцелуй меня.

И вот тут что-то щелкнуло.

Нет!

Адель сначала замерла на месте… Ее внутреннее «нет» было столь однозначным, что тело, уже было шагнувшее вперед к королю, остановилось.

Она не готова платить такую цену. Это слишком.

С нее хватит.

И все равно, что будет потом. Но сейчас — нет!

Вспышка.

Адель дернулась из этих липких, опутывающих ее нитей что есть сил. И они вспыхнули разом. Лопнули. Свернулись…

Она попятилась.

Назад, и бегом! Скорее отсюда.

И почти тут же, невидимая сеть накрыла ее. Она споткнулась, упала.

— Стой! — король смеялся. — Оденься, Адель. Не стоит бегать по дворцу голой. Что подумают люди?

Ему было весело, Бездна его побери!

Она почти не помнила, как одевалась. Лихорадочно. Пальцы не слушались. Теперь, когда уже все делала сама, а не по велению короля, пальцы дрожали и вмиг сделались неуклюжими. Но кое-как Адель справилась. Наверно, выглядело не очень хорошо, но не важно… Только платье, даже сорочку она оставила там.

Скорее…

Она боялась даже глянуть в сторону короля. Почти до обморока.

Выскочила за дверь.

Голова была тяжелая, все плыло, словно в тумане. Стучало в висках.

Она сначала бежала… задыхаясь… потом шла, ноги дрожали, все время норовя подогнуться.

В какой-то момент она вдруг поняла, что даже не понимает, куда идет. Она почти не знала замок. Заблудилась? О, Небо! Только не это. Куда теперь?

Было так плохо…

За окном уже ночь. Мать ищет ее?

Где она сейчас?

Адель схватилась за стену, оглядываясь по сторонам. Сейчас упадет, и все…

Совсем рядом, в двух шагах, приоткрыта дверь. За дверью темно и тихо.

Адель, уже почти теряя сознание, проскользнула внутрь, опустилась на пол.

— Адель! Сейчас…

Чьи-то пальцы на ее висках. Легкое покалывание.

— Давай, очнись…

Она открывает глаза. Смотрит на него… Перед ней мужчина.

В первое мгновение не понимая вообще ничего, Адель вздрагивает… Где она? Кто это?

Король? Ей даже кажется — это Уллем. Все, что случилось с ней, вмиг встает перед глазами. Хочется заорать, вскочить, убежать отсюда прочь.

Он убирает руки, но все также сидит рядом. Она на полу, прислонившись спиной к стене.

— Тихо. Все хорошо.

Не король. Он совсем молод, чуть старше ее брата. Йоан. Бастард.

От этого легче и страшнее разом.

Что происходит?

— Тихо, не бойся, — говорит он. — Что случилось?

Это невозможно рассказать. Она качает головой, поджав губы.

Пытается подняться.

Он подает руку, потом буквально ловит ее, поддерживая под локоть, она чуть не падает.

Ноги не держат.

— Не спеши, — говорит он. — Иди сюда, сядь. Посиди немного.

На маленький диванчик у открытого окна. Свежий воздух немного приводит в чувства.

Но все равно звенит в ушах и раскалывается голова.

Он смотрит.

Он смотрит на нее… так хмуро и пристально, словно одним взглядом может понять… Или может? Он тоже Бреннан. По крови. И Харалт заодно.

Она неуверенно садится, и платье, в спешке почти не зашнурованное сзади, съезжает с плеча…

— Так… — хмуро говорит он. Осторожно поправляет ее платье. — И кто это сделал?

Говорит таким тоном, словно вот сейчас пойдет и разобьет обидчику лицо. Сейчас он чем-то неуловимо похож на Тавиша… как старший брат.

— Нет… — тихо говорит Адель. Это невозможно.

— Роналд?

Адель мотает головой, пытаясь понять, что же ей делать.

— Нет? Отец?

Адель замирает. Как такое сказать?

— Так, — говорит он, и в голосе звучит тихая стальная злость. — Ты посиди тогда тут, хорошо? Я пойду разберусь. Ничего не бойся. Все закончилось. Хочешь, я налью тебе вина, это поможет успокоиться?

— Нет, — шепчет она. — Не надо!

— Не бойся, тебя никто ни в чем не будет обвинять.

— Не надо, пожалуйста! Не надо! Ничего не было. Я просто… Я сама.

— Сама? — он удивляется. — Сама что?

Он хочет услышать. Хотя Адель готова поспорить, он все понял и так. След силы на ней слишком недавний…

— Не надо, — тихо шепчет она.

— Адель, — говорит он строго, — ментальное насилие запрещено Кодексом. Это серьезно. Это касается даже короля.

Он все видит, конечно же.

Но если кто-то узнает, ее отправят домой.

— Не надо, пожалуйста! Я разрешила сама. Он… он сказал — только посмотреть. Ничего не было… просто…

— Поэтому ты вся дрожишь? Потому, что ничего не было?

— Ничего… я просто… я испугалась.

И сейчас ей так же страшно.

Если станет известно всем… Лучше умереть! Она не вынесет.

— Тебе нечего бояться. Посиди здесь, хорошо?

Сейчас он уйдет. Что будет?

Адель изо всех сил пытается взять себя в руки.

— Нет! — она успевает схватить его, едва ли не повиснуть на нем, не пустить. — Не надо! Если кто-то узнает, я просто умру! Пожалуйста, не надо! Я согласилась сама! Я просто… Если узнают…

Это так страшно. Она больше никогда не сможет смотреть людям в глаза.

Ее будут презирать.

— Никто не узнает, — спокойно говорит он. — Я просто тихо, чисто по-мужски, набью ему морду. Ментально. Без лишнего шума. Если спросят, скажу — из своих личных побуждений, у меня их достаточно.

Он смотрит ей в глаза. И что-то происходит.

— Вы шутите, милорд? — Адель не может поверить, но вдруг, совершенно необъяснимо, становится легче.

— Нет, совсем не шучу. Ты… Вы не волнуйтесь, Адель, я понимаю, что делаю.

— Но ведь он король!

— Это ничего не меняет.

— Но он… ваш отец, милорд.

— Есть вещи, которые нельзя прощать никому.

Так спокойно и твердо.

Она все еще держит его, вцепившись в руку. Йоан хмурится.

— Не надо, — говорит она почти спокойно. — Это не насилие. Это договор. Я согласилась сама, позволила заглянуть в свое сознание. Сама, понимаете. А потом испугалась.

— Или вы соглашаетесь, или вас выставят домой?

Холод в его глазах.

Такой холод требует прямоты.

— Да, — говорит Адель. — Это мой выбор. Я хочу выйти за Роналда. Любой ценой.

Он молчит.

Смотрит на нее, неподвижно. И холод сменяется усталостью.

— Не надо, — Адель почти окончательно берет себя в руки. — Ничего страшного не произошло. Я просто была не готова. Я очень благодарна вам, милорд, за поддержку, очень ценю вашу помощь, но не нужно ничего. Это мой выбор. Простите…

— Хорошо, — говорит он, наконец. — Но если будет нужна помощь, обращайтесь.

Адель кивает, оглядывается.

— Спасибо.

— Вы знаете, что вы у меня в спальне? — чуть улыбаясь, говорит он.

И Адель краснеет.

— Нет. Простите… Я немного заблудилась, а потом мне стало плохо. Дверь была открыта.

Уши горят.

— Ничего страшного, — теперь он улыбается уже совсем по-настоящему, так тепло. — Говорят, Моров ведет судьба, нужно только довериться. Хотите, я провожу вас, покажу дорогу, чтобы вы не потерялись снова? А то вдруг вас занесет в спальню к Роналду.

Он смеется над ней, но от чего-то это не обидно, просто немного страшно.

— Не занесет, — Адель зажмуривается на мгновение. — Мне было плохо, но уже все прошло.

— Вы знаете, куда идти?

Очень хочется отказаться.

Но глядя в его глаза…

— Спасибо, милорд.

— Только для начала, давайте, мы поправим ваше платье, чтобы не сползло снова и выглядело пристойно. Не смущайтесь, я помогу, у вас просто не получится сделать это самой. Я, конечно, могу позвать горничную, но если кто-то посторонний будет зашнуровывать ваше платье у меня в спальне, то могут пойти ненужные сплетни. Слуги тоже любят поболтать.

Хочется возразить, но Адель так и не может найти слов.

Так не должно быть…

Он поворачивает ее к себе спиной. Его пальцы касаются ее плечей, ее кожи… Прикосновения обжигают. Нет, ничего лишнего, только шнуровка. Он чуть распускает, там, где совсем уж криво, и ловко затягивает обратно, так, словно делал это уже много раз.

— Не смущайтесь так, — говорит он тихо. — Это ничего не значит.

— Да у вас опыт…

Этого не стоит говорить, но удержаться невозможно, от пережитого волнения просто трясет и слова лезут сами.

— Да, — говорит он. — Если снимаешь с женщины платье, то потом приходится помогать его надевать. Иначе не честно.

— О-оо… — говорит Адель. Выходит чересчур многозначительно. Какая откровенность. Хочется спросить, часто ли ему приходится снимать платья, но спрашивать такое, конечно, недопустимо.

— О-оо? — фыркает он, передразнивает. — Хотите спросить, много ли у меня было женщин?

— Нет, не хочу, — поспешно говорит она.

— Вот и славно.

Он затягивает, чуть резче, чем стоило бы. Завязывает. И отпускает.

— Идемте, Адель. Я покажу вам дорогу.