Займ на любовь

Глава 33

«Словно ночь в пустыне,

я рисую синей звездою на небе след.

Под осенним небом город под запретом —

тебя больше рядом нет…»

С.Лобода «Город под запретом»

Николай видел настороженный и явно встревоженный взгляд, который Влад то и дело бросал на Стаса, пока они домой добирались. Блин, да чего там! Сам так же поглядывал. Вот только, в отличие от охранника, куда глубже понимал, что все еще хуже, чем в самом пессимистичном прогнозе предположить можно.

И это при том, что всех придавило, размозжило случившееся. Его припечатало так, что дышать тяжело, да и все парни из охраны, словно в воду опущенные. И дикое чувство вины перед Стасом в каждом из них чувствуется, даже самого Колю ломает.

А брат… Коле раньше казалось, что Стас жизни радоваться не умеет? Напоминает процессор компа? Это и близко не отражало того, что со Станиславом творилось в данный момент.

Ощущение, что рядом с ними уже не человек сидит или идет, не замечая ничего вокруг, а бездушный и безжизненный робот, четко следующий программе. И что-то говорило Коле, что цель данной программы сейчас — самоуничтожение… Только не простое, не прямолинейное, а так, чтоб побольше с собой на тот свет захватить тех, кто виновен в смерти женщины, успевшей стать для Стаса всем миром.

Нет, не готов был говорить пока о чем-то таком вслух, даже тому же Владу, чтоб предупредить или быть настороже… Но…

Имелись у них в семье свои черные ямы и запретные темы. То, о чем старались особо не думать и не говорить, в свете вот этого умения по горло в своих женщин влетать. Темная сторона их однолюбства, тоже заставляющая порою задуматься, а надо ли такое «счастье» в жизни искать?

И пример не настолько уж и давний из семейной истории имелся… Был у их отцов двоюродный брат, Степан. Его даже Коля со Стасом еще помнили. Хорошо жили все, дружно, у них в семье, вообще, не было принято друг под друга копать или гадости делать, поддерживали родню. Общались тесно, считай, еще один дядька. И семья у этого дяди была крепкая, как у них всех. Жена да дочка, очень забавная девчонка, Лиля, ее вся мужская половина семьи Гончаренко баловала. У них в роду девочки редко рождались, малышку все обожали и ставили едва не как принцессу, еще ж и младшая!

А когда Коле и Стасу лет по четырнадцать было, жена дяди Степана вместе с дочкой в аварии погибла. Еще и беременная тогда опять была, все сына предрекали… А в машину, на которой их водитель вез на море, въехал чинуша местного приморского поселка пьяный в стельку. Все на месте погибли, а этому гаду — хоть бы хны. Отделался сотрясением…

О том, что тогда с дядей Степой творилось, Коля предпочитал никогда не вспоминать. И удачно справлялся до сегодня, до этой минуты, пока в глаза Стаса не заглядывал…

Степан тогда все и всех, кого мог, подключил, да и семья помогла, связи были. Суда добился и приговора, несмотря на то, что и с той стороны вроде крыша у виновника имелась. Но добился справедливости. Года дождался, памятник на могиле поставил… И там же, на этой могиле застрелился, в завещании наказав похоронить себя рядом с семьей.

Помнил Коля и то, что ни отец его, ни родной дядя не были удивлены. Расстроены сильно, да, но… будто и не хотели, боялись, а все равно ожидали такого итога, даже понимали кузена. И не осуждал никто…

Сейчас же…

Нет, Коля тоже… не то чтобы понять до конца, но примерно предположить хоть часть прострации и боли, охватившей Стаса, в состоянии был. Может, именно сейчас немногим больше, чем даже неделю назад…

Но… ОН НЕ ХОТЕЛ БРАТА ТЕРЯТЬ, мать вашу!!! Как муторно сейчас на душе ни было бы, и насколько бы сильно смерть Миры и по нему самому ни проехала… Эта женщина успела их всех в себя влюбить, хоть и каждого по-своему, своей отвагой, безрассудностью где-то, но и безграничной смелостью, преданностью своим, искренностью…

Потому и дал Владу глазами понять, чтоб все на пределе были и следили в оба. Отряд сбушников, которых к ним Кузьменко приставил, без вопросов разместился во дворе, координируя свои действия с Владом. Коля в это не вникал, он за Стасом хвостом следовал, опасаясь и на шаг отстать.

Брат после того разговора с Кузьменко, что мраморная статуя был. Даже на пару минут у Николая появились сомнения, а при рассудке ли он…

Блин, ладно, чего юлить?! Понял бы, если…

Пока в авто ехали, Стас тоже будто мимо всех вокруг в какое-то, только ему известное, подпространство смотрел. И в принципе не реагировал на любые слова или обращения. Как не слыша вовсе. И сейчас, выйдя во дворе, не глядя по сторонам, сразу к дому двинул, ни на кого внимания не обращая.

Программа…

Единственный раз затормозил, как сбой. Причем так резко, что Коля едва брату в спину не впечатался. Чуть более вовремя успел остановиться Влад.

Стас секунды на три в прихожей замер над… туфлями на высокой шпильке, брошенными кое-как на пути и отодвинутыми к стенке. Кажется, Мира в тех туфлях на благотворительный вечер приезжала.

Даже Николай заметил, как судорога исказила лицо Стаса, явно думающего о том, что никому из них доступно не было. Потом кузен посмотрел вперед, в проход, которым можно было сразу на террасу попасть…

Коля знал, что эти двое облюбовали ту часть дома больше всего. Там точно любая мелочь будет Стасу о жене напоминать, пуская новую и новую кровь по свежей ране. Но не успел придумать, как предложить хоть в кухню пойти, что ли. Стас и сам резко повернул в бок, в сторону своего кабинета. Они за ним.

Брат буквально влетел в комнату, едва не захлопнув дверь перед лицом Коли. Видно, точно не замечал окружающего. Но удалось вовремя перехватить полотно, не получив по носу.

— Стас… — было настолько хреново, что он просто не знал, как начать с ним говорить.

И еще хуже от того, что понимал — Стасу во стократ хуже.

— Давай, я тебе коньяку налью? Или виски. Хоть пятьдесят грамм, а?.. — подошел к мини-бару, взяв стакан.

Кузен обернулся, медленно моргнул, так посмотрев на них, будто реально только сейчас заметил, что кто-то есть рядом. И что-то такое появилось во взгляде Стаса, что даже Влад с ноги на ногу переступил. Вообще не на своем месте себя оба почувствовали.

Перевел глаза на Колю, на эти ряды бутылок, на «Чивас», который он автоматом по привычке выбрал из всего.

А потом…

— Вон отсюда… Оба. Добром прошу…

Это не было похоже на голос Стаса, вот правда.

Николая пробрало до шейных позвонков, волосы на затылке дыбом встали. И этот взгляд…

Коля переглянулся с Владом. Отставил молча и стакан, и бутылку. А потом вышел и охранника увел без всяких лишних вопросов, плотно закрыв дверь за собой.

Да, они остались прямо тут, в коридоре. Но… Стас точно заслужил и имел право так переживать горе, как это ему было необходимо. И… он еще не отомстил, а Николай был уверен, что брат не подарит все случившееся ни спецслужбам, ни тому, кто нанял убийц. Так что сегодня он точно ничего не сотворит. Еще похороны впереди…

Мир все еще сохранял эффект негатива.

Стас не знал, как это объяснить, да и по барабану ему было, если честно. Что-то подсказывало внутри, что оно теперь всегда так будет, уже до его смерти. И легкие категорически дышать отказывались. Вроде заставлял, проталкивал воздух в грудь, а он как пустой, ни молекулы кислорода, ни атома… Только ее запах, которым их дом пропитан уже насквозь. Той самой черной смородины, нагретой на солнце…

Покачнулся, словно удар в грудь пропустил, и в живот следом, в самое солнечное сплетение — спазмом по всему телу. Еще там, на этой долбанной промзоне, а отдача сейчас долетела…

Уперся руками в стол, тяжело дыша, хватая воздух распахнутым ртом… А оно не работало ни фига. Задыхался!

И глаза закрыть — сил нет. Потому что под веками, как на сетчатке выжжена, картина, как Мира падает от выстрела, и кровь на ее волосах. Опять и опять, на извечном теперь повторе…

Орать хочется от дикой, невыносимой боли, что в пустой груди пульсирует, разламывая ребра. А оно не выходит. Голоса нет, беззвучный хрип из саднящего горла вырывается. И дикое, непреодолимое желание все вокруг разгромить! Найти хоть какой-то выход…

Не осознавая, что делает, в неком бесноватом порыве, яростно и зло столкнул, смел на пол все, что под руку попадалось!!! Плевать на важность документов или хрупкость материалов!

Только разум, несмотря на боль и накатывающее безумие, четко понимает — облегчения не приносит. Имелось подозрение, что ему то теперь в принципе не светит.

Ударил обоими кулаками по столу со всей силы. От безысходности и такого ощущения опустошающего горя, что вынести, казалось, выше его предела. Только кто знает, где этот гребаный предел? За какой чертой…

Посмотрел на руки — кожа треснула. А он боли не чувствует. Ничего, ноль. Пустота и холод. И только в груди адово пламя ревет. И какой-то чертов метроном в голове все еще щелкает… Какой с этого толк, если все равно не успел?!

Плеснуло, разъело трахею кислотой от дикого чувства вины перед любимой женщиной, которой не смог помочь. Еще и подставил, видимо… Дикая ненависть… И на себя тоже.

Как-то резко дернул галстук, ощущая удушье, будто удавка на шее. Вспомнилось, ударив молнией в голове, как она злилась из-за галстука, что Залевски тронуть посмела… Сдернул ленту, бросив на пол.

Уставился на виски, что Коля выдвинул из ровного ряда других бутылок. Внутри по-новой заколотило настолько мощной волной боли, что захрипел, пытаясь откашляться, прочистить перекрытое горло. Ему здесь все о Мире кричало просто! Она пропитала этот дом, его самого, просочилась в Стаса своими клетками и атомами, своим смехом, норовистым характером, упертостью и бесстрашием… И сейчас, минута за минутой, словно отмирали его клетки так же, как вытекала ее кровь на те ступени…

Не выдержал! Эту боль и вину, грызущую даже его кости, похоже, терпеть не имел сил. Подошел к бару, схватил, резко открыв, бутылку, плеснул в стакан виски. На разбитых костяшках капли крови выступили, а он все еще ничего там не ощущал. Может, виски и сюда плеснуть? Обожжет? Или не заметит даже?

Автоматом поднес ко рту, не слыша аромата, глотнул, по правде сказать, даже рассчитывая, уповая на жар, который хоть немного этот спазм в груди ослабит… И ни фига! Что воды полным ртом хлебнул. И какое-то слишком четкое понимание, что так теперь всегда и со всем будет… Замутило от боли в душе.

Поставил стакан назад, не заметив, что промахнулся, безразлично проводил глазами полет и какой-то странный взрыв стеклянных брызг и виски от столкновения с полом. Надо же, специально кинь, так не вышло бы. И… Ясно понял внезапно, что у него уйма дел впереди.

Стас сейчас должен был бы быть с ней, забрать ее тело, готовить похороны… Но, раз это ему физически недоступно в этот момент… Хорошо, он сделает то, что тоже должен ради любимой.

Уже забыв о разбившемся стакане, пошел в сторону окна, вытащив мобильный из кармана. Открыл окно переписки с Шустом в отдельном мессенджере.

«Мне нужен человек, который возьмет на себя Авраменко. Тихо, чисто, быстро. Чтоб никто не смог придраться. Сумма значения не имеет», — отправил.

И на каком-то автоматическом инстинкте открыл программу, которая маячок на мобильном Миры отслеживала. Так привык за последние дни всегда проверять ее местоположение, чтобы точно знать, где любимая, в безопасности ли?… Сигнал отбился совсем не там, где эта проклятая промзона находилась. Не осознавая до конца, что делает, Стас увеличил карту, прочитав адрес и… Ну да, управление службы безопасности страны. Ясно, что они все улики забрали.

Бросил свой телефон на пустой теперь стол, все же на полу валялось, даже ноутбук.

Он у них завтра и ее телефон заберет… Там были их фото. Мира много раз снимал то его одного, то их вместе на смартфон. А Стасу только одно хитростью сбросила и установила на экран, пока он душ принимал как-то. «Из вредности», — сказала, — «а то слишком серьезный»… Сейчас на этот самый экран смотреть было невыносимо — она улыбалась ему.

Бл***! Все, до последней булавки из вещей Миры, заберет у этих рукожопых назначенцев! Всех адвокатов с собой возьмет, чтобы эти безопасники и рта открыть не посмели. А потом, после похорон… с этими же адвокатами решит, как против этого управления дело строить.

— Стас? — в кабинет, постучав в дверь (возможно, долго и, вероятно, не дождавшись от него реакции), вошел Коля. — У тебя все нормально?

Он не ответил, молча подняв глаза на брата и тяжело глянув исподлобья.

Стас сомневался, что даже слепой решил бы, что у него все нормально. Да и глядя на кабинет… Черт, он умудрился тут реальный бедлам устроить, а вроде и не замечал, что сносит и задевает все, что по пути попадалось. Только безразлично абсолютно. Внутри гудит от пустоты и тупой бессмысленности всего…

— Родители звонят… Журналисты как-то все же узнали, уже на многих каналах и сайтах новость есть. Вот они и…

— Я… не буду говорить с ними. Не сейчас… — качнул головой резко, выдавив это из себя надсадно. — Скажи, чтоб пока не ехали. Завтра…

Видел их звонки и на свой телефон, просто игнорировал.

— Да… — Николай как-то кивнул, будто сомневаясь. — Может…

— Нет, — не дав брату ничего сказать или предложить, еще резче отмахнулся. — Уйди. Это все.

— Хорошо… Но… Мы рядом.

— Я знаю, — ему было слишком тяжело говорить, даже с братом. — Что с Климом? — заставил себя спросить, просто понимая, что должен.

— Прооперировали, отошел от наркоза, врачи дают хороший прогноз, — скупо отчитался Коля. — Клим сказал Владу, что это… Мира не дала нападавшим его добить, переключила на себя, начав кричать и уговаривать, а у них, видно, времени было мало…

Стас крепко сжал веки и кивнул, показав, что услышал.

— Иди… — «отсюда» не добавил, но кузен и так понял.

Знал, почему Коля тут дежурит, все понимал и… для себя не стал бы отрицать, что… он сейчас вполне в будущем этот вариант рассматривал. Но видеть он сейчас никого не хотел.

Единственное… Ему физически было необходимо увидеть Миру. Коснуться пусть и уже холодной кожи, губ, руки… отмыть волосы. Как-то реально убедить себя, что она действительно не дышит. Не мог поверить!

Не знал, не двинется ли головой окончательно, но нужда в этом просто жгла грудину раскаленным прутом! И даже Коля сейчас только больше ярил, чем поддерживал, если откровенно.

Но штурмовать управление службы безопасности, чтобы забрать тело жены, — тупая идея. Стас это понимал, несмотря на внутреннее состояние. Он должен быть свободен, чтобы ее достойно и с честью похоронить и… чтобы всем сполна заплатить по всем счетам, с процентами…

— Ладно, — Коля кивнул.

Но до того, как брат успел бы отвернуться, телефон Стаса мигнул и звякнул, принял сообщение.

«Все организую за пару часов. Напиши мне свои требования. Соболезную»

Текст сообщения, как и подпись абонента «Шуст», мелькнула быстро. Однако оба глянули, неосознанно привлеченные звуком. И оба успели прочесть. То, что брат знает, кто это такой, Стас не сомневался.

Но его непроницаемый и холодный взгляд точно не располагал к беседе или обсуждению.

— Стас, — Николай заметно напрягся и, похоже, хотел что-то обсудить.

Но Стас выразительно на дверь указал глазами и отвернулся, забрав телефон.

«Соболезную»…

Знал уже, значит. И кто слил в СМИ, если там, на промзоне, их не было?

Кстати, это ведь его там тоже зацепило: в нынешний век мобильных новостей ни одного журналиста или блогера поблизости не заметил…

Стас нахмурился, не понимая сейчас: важно это или мелочи?

— Он с Шустом договаривается о чем-то, — хмуро выдавил из себя Коля, плотно прикрыв за собой дверь. Глянул тяжело на Влада.

Они оба знали, кто такой Шустов Денис. И оба мгновенно предположили, чего ради Станислав мог с тем переписываться…

— Они встречаются периодически. Поддержка нужна обоим. Только недавно Шустов приезжал сюда, два дня назад буквально… Может, по этому поводу?.. — будто ища оправдание боссу, двинул идею Влад.

Коля глянул на него косо. Да и сам начальник охраны убежденным не выглядел, ясно же, как белый день, что речь вообще в ином, *ля!

— Что там? — перевел разговор Влад, кивнув на дверь кабинета.

— Херово, — откинулся на стену, а потом и вовсе сполз по ней на пол, тяжко выдохнул сквозь зубы. — Разнес полкомнаты. Да и пофиг, если бы легче стало. А так… он изнутри рушится, Влад, — уткнулся лицом в сжатые кулаки, на секунду прикрыв пекущие от напряжения глаза.

Два часа ночи. И спать никому сегодня не светит. Да и смогут ли? Навряд.

Заметил ли Стас, сколько времени прошло? Сомневался… Охренительно длинные сутки. Адски. А впереди ни облегчения, ни просвета не предвидится.

Мелькнула мысль набрать Лесю. Без всякой внятной причины. Но она ни разу не ответила ему за последние два дня, хоть номер и обслуживался оператором.

Да и что он скажет девушке, которую едва знал, по сути? Вывалит на нее это их горе и боль?.. Нет, не лучший вариант, если…

Блин, сейчас точно не до того, чтобы свою жизнь устраивать, когда у брата все до фундамента взорвано. Позже, после похорон, бросит все силы на то, чтобы добраться и разыскать ту, что так нежданно в его голове засела, да и где-то поглубже, свербя под грудиной, как незамеченный ожог. Найдет… Но сейчас он Стасу нужен.

Вода была холодной. Но он дошел уже до той стадии апатии, когда ничто физическое не задевало, а тратить усилие на настройку комфортной температуры — казалось бессмысленным. Холодная и холодная. Еще лучше, взбодрится. Стас ни минуты не спал сегодня, а ему предстояло очень многое, адекватная работа тела лишней не будет.

Быстро помывшись и побрившись, исключительно оттого, что все действия давно были доведены до автоматизма, он оделся… Было как-то до жути сюрреалистично осознавать, что мир продолжает крутиться по своей оси, тогда как у него вся реальность раскрошилась в одно мгновение, а Мира уже скоро сутки, как не дышит…

Рука замерла, так и не взяв по привычке бутылку парфюма. Посмотрел на обручальное кольцо, которое не смог бы снять с пальца. Да и не собирался… Сжал кулаки, упираясь в тяжелую керамику раковины, зажмурился, тяжело дыша раскрытым ртом. Легче не становилось, жгло внутри с такой же болью.

Коля не так давно снова предлагал выпить или алкоголь, или таблеток, парней можно отправить купить в аптеку… Стас послал его грубо и жестко. Смысл? Все равно отдавал себе отчет, что это не поможет.

Вот и сейчас таким же усилием, как кулаки сжимал, стиснул всю свою волю, заставил себя собраться, медленно распрямился. Резким движением плеч расправил пиджак, посмотрел в зеркало, понимая, что не в силах надеть галстук. И быстро вышел из комнаты так же, как и поднялся сюда двадцать минут назад, едва не на ощупь, заставляя себя просто не смотреть по сторонам на их спальню и ее вещи, небрежно оставленные там, где Мире те удобней держать было… Не смотреть, почти не дышать и не останавливаться.

У здания главного управления Службы безопасности собралась толпа с камерами и микрофонами. Гул, галдеж… Оказывается, планировалась пресс-конференция. Это пояснил начальник отряда, который сопровождал их и сюда, а так же показал дорогу к задним воротам двора, чтоб Стас не продирался через журналистов.

Ему сегодня писал редактор канала Миры… И Петр тоже…

Он никому не ответил. Парня в чем-то понимал, того конкретно зацепило, он так, как с Мирой, больше ни с кем не сдружился. Но, слишком погруженный в собственную боль, Стас сейчас был не способен сочувствовать еще кому-то.

Кузьменко ждал в коридоре у какого-то кабинета, до которого их провел тот самый начальник отряда. Николай и Влад, точно как и вчера, ни на шаг от Стаса не отставали. Он мог бы сказать брату, что тому стоит поехать в офис, хоть кто-то из них должен был и о работе помнить… только правда в том, что Стасу сейчас даже на холдинг плевать было.

Здороваться настроения не было, Стас просто кивнул, замерев напротив. Коля и Влад на полшага позади тоже остановились.

Кузьменко его состояние понял.

— Надеюсь, у вас хватит сил нас простить, — неясно, с какого ляда вдруг заметил негромко капитан и распахнул дверь того кабинета, как приглашая их войти.

Стас повернулся, пытаясь понять, что имел в виду сбушник. Но тот ничего больше не добавил.

Мысленно послав его на х*р с этими извинениями, Стас успел только начать движение, когда словно споткнулся на самом пороге, вдруг зацепившись взглядом за измученные шоколадно-карие глаза, сейчас красные, будто всю ночь ревела и не спала… Бледное лицо, губы, искусанные до трещин, и что-то невнятное из волос на голове, спутанное, слипшееся… Цвета… появились? Или это мозг их начал различать снова?!

Сзади выругался Коля, как-то брат на все одним макаром реагирует, кажется, споткнулся Влад…

Но Стас оглох и ослеп на иное! Он не видел ничего и никого вокруг, кроме Миры, неуверенно и тихо стоящей посреди этого кабинета, обхватив себя руками, скукожившись, будто замерзла до невозможного, и чуть ли не со страхом глядящей на него… Почему-то врезалось, бросились в глаза кольца, которые он надевал ей на палец, словно реально мертвенная бледность кожи, все иное чужеродным на фоне смотрится.

Только и на это, а еще на здравый смысл, реальность и все остальное Стасу сейчас стало плевать! Вообще ни на кого не оборачиваясь, он, как таран, в два шага ворвался в этот кабинет, сгреб жену в охапку, сжав так, что сейчас кто-то реально мог умереть!

То ли он от безумного пульса, гатившего в череп давлением, то ли она от того, насколько сильно он ее стиснул в своих руках… кажется, пальцами вот-вот кожу продавит, словно нуждаясь в том чтоб в ее мышцы внедриться, доказать себе, что по ее венам течет горячая кровь.

А Мира вдруг зарыдала, уткнувшись ему в плечо и не пытаясь освободиться:

— Я не знала, Стас! Не знала!.. — тихо прошептала она сорванным голосом.