Глава 11

Лорд Эмберли был рад, что его мать решила присоединиться к экскурсии по дому. Так было намного удобнее: она могла выслушивать комментарии леди Бекворт и отвечать на ее вопросы, а он сам получил возможность сосредоточить все свое внимание на невесте и ее брате. К своему удивлению, он вдруг обнаружил, что нервничает. Обычно он обожал показывать гостям дом со всеми его сокровищами, а потому с нетерпением ждал полудня. Но когда настало время приступать к делу, граф неожиданно осознал: мнение Алекс настолько для него важно, что он не в силах расслабиться.

Она станет его женой. Большую часть времени они будут проводить вместе в стенах этого дома. Такого дорогого его сердцу дома. Он очень расстроится, если она не сумеет полюбить его так же, как любит его он сам.

Но тут лорд Эмберли столкнулся с одной проблемой. Понять, что думает и чувствует Алекс, практически невозможно. За несколько недель их знакомства он уже успел заметить, что она научилась сдерживать себя так, как никто другой из его окружения. Горделивая осанка, высоко поднятая голова и бесстрастное выражение лица — всего лишь маска, за которой скрывалась настоящая женщина. Ему предстояло заставить ее навсегда отказаться от этой маски и стать самой собой.

Да, задача не из легких. Ведь он даже понятия не имеет, что представляет собой настоящая Александра Парнелл. Он мог лишь предполагать, кто скрывается под этой маской, и эти его предположения строились на незначительных деталях и намеках. Временами ее истинное «я» прорывалось сквозь окутывавшую ее пелену, как, например, сегодня утром, когда он поддался внезапному порыву и поехал в долину навстречу ей и всем остальным. Лорд Эмберли был очарован представшим перед ним зрелищем. Лицо ее ожило, щеки горели, в глазах светился огонь. Неужели она гонялась по берегу наперегонки с Домиником? Трудно представить, что эта девушка способна на подобные порывы.

Что она почувствовала, когда увидела появившийся впереди дом? Похоже, она позабыла и о нем, и обо всех остальных спутниках, вихрем промчавшихся мимо. Но когда она заговорила, похвала ее прозвучала настолько вяло и равнодушно, что ему показалось, будто его по липу ударили.

Для начала лорд Эмберли провел своих гостей по парадным залам, через главную столовую, салон и бальную комнату. Вокруг висели и стояли настоящие произведения искусства: картины и скульптуры, которые собирали в этом-доме целый век, сначала дед, потом его отец во время своего путешествия по странам Европы. Этими залами мало пользовались, но раз в год — обязательно, во время летнего бала, который его бабушка с дедушкой сделали традицией.

— Зеркальную стену придумала бабушка, — пояснил хозяин, когда они очутились в бальной комнате. — Скорее всего она ужасно боялась, что здесь, в деревне, соберется слишком мало народу, чтобы устроить настоящее празднество. С тех пор каждый год количество гостей и свечей у нас удваивается.

Лорд Эмберли заметил, что после утренней прогулки Алекс снова превратилась в безупречную ледяную леди. И держалась на расстоянии. Не то чтобы она была настроена враждебно или вообще никак не реагировала, но словно прозрачной стеной отгородилась. Совершенно невозможно определить, нравится ли ей то, что она видит, или нет.

Граф провел гостей по парадной спальне с разрисованными позолоченными потолками и витиевато украшенной кроватью с балдахином и золотыми драпировками и выслушал восхищенные комментарии леди Бекворт. Мама объяснила ей, что в этой спальне никогда не гостили особы королевской крови, а вот в старом доме, по общепринятому мнению, останавливалась сама королева Елизавета во время одного из своих путешествий по стране.

Надо было поцеловать Алекс сегодня утром, размышлял тем временем лорд Эмберли. И шанс у него имелся, когда они вернулись в конюшню. К тому времени все остальные уже ушли домой. Он думал об этом, когда помогал ей сойти с лошади. Какая она была миленькая! Он поставил перед собой цель сблизиться с ней и в плане физическом, и в духовном. Он не хотел жениться на женщине, которую только за руку успел подержать. Ему не нужен был брак, где все физические контакты ограничивались ночными совокуплениями с целью завести детей.

Алекс казалась такой недотрогой, что граф понятия не имел, как она отреагирует на его поцелуй. Кроме того, она не из тех женщин, которых так и хочется сжать в объятиях. Одним словом, утром, в конюшне, он упустил свой шанс.

Дальше на очереди стояла библиотека, одна из его самых любимых комнат. Три стены этого просторного помещения были заставлены шкафами с книгами, собранными его дедом и отцом. Сам он тоже пополнил эту коллекцию.

— Как видите, я устроил тут небольшую гостиную, — указал он на изысканную мебель у мраморного камина. — И провожу здесь довольно много времени.

— Что за картина над камином? — Парнелл подошел поближе и принялся пристально разглядывать Аполлона с лирой.

Лорд Эмберли бросил взгляд на Александру, которая рассматривала книги на полках, и присоединился к Парнеллу. Через несколько минут он подошел к невесте, и она тут же развернулась к нему.

— Никогда не видела столько книг! Здесь можно целую вечность провести и не заскучать.

Глаза ее расширились и потемнели, и на секунду она скинула свою броню.

— Вас бы устроил пожизненный доступ в эту комнату? — улыбнулся ей граф.

— У вас есть та книга стихов, о которой вы мне рассказывали? — ответила Александра вопросом на вопрос. — О природе?

Она последовала за ним к другому шкафу, и он снял с полки томик в потертом кожаном переплете. Похоже, его частенько открывали.

— Здесь стихи двух поэтов, — пояснил лорд Эмберли. — Может, Кольридж вам тоже понравится. Чудесный полет фантазии. Лично мне нравится второй поэт, его поэмы мне гораздо ближе. Почитайте стихотворение про Тинтерн Эбби. Описанный в нем пейзаж чем-то напоминает мне Эмберли.

Александра забрала у него книгу и прижала к груди.

— Можно взять ее с собой?

— Конечно, можно. — Лорд Эмберли снова улыбнулся. — Все, что принадлежит мне, и ваше тоже, Алекс.

Она вспыхнула и уставилась на книгу.

— Музыкальная комната рядом, — сказал он. — Пойдемте, я хочу показать вам фортепиано.

Как здесь красиво, думала Александра. Просто потрясающе! Невооруженным глазом видно, что лорд Эмберли души в своем доме не чает. Это было понятно не только по интонациям его голоса и по тому, с какой любовью он показывал им каждое помещение и обращал внимание на таившиеся в нем сокровища, но и по мельчайшим деталям убранства. Похоже, главной комнатой в доме была библиотека. Это не просто часть экспозиции. Ею постоянно пользовались. А в музыкальном зале ей до боли захотелось сесть за инструмент. Комната оказалась просторной и практически пустой. Главным и единственным крупным предметом было фортепиано, само по себе подлинное произведение искусства. И прекрасно настроенное, поняла Александра, пробежав рукой по клавишам.

Любой, кто не был истинным ценителем музыки, заставил бы эту комнату всевозможной мебелью. Судя по всему, музыка много значила для лорда Эмберли. Ей вдруг захотелось послушать, как он играет. Но она ни за что не станет просить его, ведь ей не нравится, когда просят ее.

— Александра прекрасно владеет фортепиано, — заявила ее мать.

— Правда? — расплылась в улыбке леди Эмберли. — И Эдмунд тоже, и Мадлен, но у нее немного хуже получается. Практики маловато. Вы сыграете для нас, Александра?

— Не сейчас, — попыталась отвертеться она. — Я давно не практиковалась.

— Может, в другой раз, — вмешался лорд Эмберли. — Приходите сюда когда пожелаете, Алекс, к инструменту надо привыкнуть. Они все разные.

Она была благодарна ему за то, как он сгладил этот неловкий момент. И в то же время поражена. Разве может она стать графиней, хозяйкой этого шикарного дома? По мере того как летели дни, ее положение обретало реальные черты. Она пробежала рукой по гладкой сверкающей поверхности фортепиано. Мама и леди Эмберли вышли в холл. Джеймс уже давно был там — разглядывал выставленные вдоль стен мраморные бюсты.

— Алекс, — прозвучал у нее за спиной голос лорда Эмберли, — вас угнетает то, что вы моя невеста, да?

— Да.

Она развернулась к нему, судорожно прижав книгу к груди.

— Не стоит мучиться этим. Я постараюсь не обременять вас ненужными просьбами. Я люблю прийти сюда и побыть немного наедине с самим собой. Библиотека тоже мое убежище. Вы вольны поступать так же. Мне хотелось бы, чтобы вы потихоньку начали привыкать к этому дому, считать его своим. Понимаю, что это нелегко. Я все пытаюсь представить, как это — покинуть отчий дом, в котором женщина всю жизнь прожила со своими родными, и переехать к мужу.

— Благодарю вас. — Александра попыталась улыбнуться. — Дом очень милый.

Лорд Эмберли повел своих гостей в Зеленый салон в южной части дома и пояснил, что эта комната была устроена и обставлена специально для бабушки, которой не нравилась главная приемная.

— Ей не пришелся по душе ярко-алый цвет стен и мебели и вычурные кресла с позолотой. Дедушка не стал там ничего менять, поскольку понимал — яркий контраст с мраморным холлом произведет на посетителей неизгладимое впечатление. Вот он и придумал для бабушки эту комнату, прямо через стену от приемной.

— Они постоянно спорили, — припомнила со смехом леди Эмберли. — Но ни у кого не возникало сомнений в том, что они любят друг друга. Они всегда умели найти компромисс, как бы ни отличались их взгляды по многим вопросам.

— Что-то не верится, что графиня осмеливалась не согласиться со вкусами мужа, — с сомнением протянула леди Бекворт.

Александру очаровала это отделанная золотом белоснежная комната с зеленым ковром на полу. Такое чувство, будто ты в саду. Она подошла к длинному окну, выходившему на беседку из роз.

— Дедушка специально поместил ее здесь, — подошла к ней леди Эмберли. — Складывается впечатление, что она — продолжение этой комнаты, вы со мной согласны? Или наоборот, комната — продолжение беседки.

— — Думаю, ваша бабушка была здесь счастлива, — проговорила Александра. — Эта комната как будто создана для счастья. — В душе у нее заныло, но она так и не смогла определить причину этой тоски.

Леди Эмберли повела Парнелла и леди Бекворт в галерею.

— Она, бывало, сидела здесь по утрам со своим рукоделием, — сказал лорд Эмберли Александре, — хотя комната не предназначалась для этого. А я временами ухитрялся улизнуть сюда сначала от няни, потом, когда стал постарше, от своего домашнего учителя. Когда я был совсем маленьким, то стоял в кресле у нее за спиной — она всегда держалась прямо, спинки не касалась. Мне нравилось наблюдать за тем, как на ткани появляются замысловатые узоры. А она заставляла меня снимать обувь, но никогда не ругалась и не гнала обратно в детскую. В итоге няня, разумеется, находила меня здесь, но бабушка всегда лгала ей, говорила, что она сама пригласила меня навестить ее.

Александра посмотрела на него. Боль в груди стала непереносимой.

— Как это, должно быть, хорошо иметь кого-то — хотя бы одного человека! — — который не указывает тебе постоянно на твои недостатки. И который защитит тебя, несмотря на то, что вы оба знаете — ты поступил нехорошо. Вы, наверное, очень горевали, когда она умерла. Сколько вам тогда было?

— Тринадцать. Я действительно сильно горевал, как и все мы. Бабушка была женщиной необыкновенной. Но она не единственная, кто вставал на мою защиту. В нашей семье правит любовь.

— Любовь? — Александра заглянула в его смеющиеся голубые глаза и еще крепче прижала к себе книгу. — Разве этого достаточно? А как же воспитание и дисциплина?

— О, я вдосталь получил и того и другого. Я всегда знал, что сделал нечто неподобающее, и иногда знание это доставалось мне весьма болезненным путем. Но любви вполне достаточно, Алекс. Дисциплина и даже наказания — ее производные. Я никогда не сомневался в том, что меня любят просто так, безоговорочно.

В горле у нее так запершило, что ей пришлось сглотнуть, чтобы не потерять над собой контроль. К своему величайшему удивлению, Александра вдруг поняла, что вот-вот расплачется. Любили ли ее родители? Девушка не была уверена в этом. Она всегда надеялась на это, хотя и понимала, что их любовь еще надо заслужить. И как бы она ни старалась, временами она не могла оправдать их ожидании. О какой безоговорочной любви может идти речь?

Граф протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки.

— Вы станете частью этой семьи, Алекс. И сами все поймете.

Это прикосновение успокоило ее, умерило боль в душе.

И потом она закрыла глаза, почувствовав, что он склонился над ней и подарил поцелуй, теплый, нежный. Губы его раскрылись, и она ощутила их вкус. Он словно стал частичкой любви и покоя, которую его бабушка привнесла в эту уютную комнату и оставила здесь навеки.

И тут она очнулась и с пылающим лицом уперлась книгой ему в грудь, оттолкнула от себя, не в силах поверить в случившееся. Краска бросилась ей в лицо.

— Как вы посмели!

— Простите меня. — Граф не двинулся с места. Его голубые глаза с нежностью заглядывали ей в лицо. — Я не хотел ни обидеть вас, Алекс, ни напугать. Просто хотел выразить вам свою симпатию. Вы же станете моей женой.

Она попятилась к окну. Ей казалось, что она вот-вот задохнется или утонет в голубых озерах его глаз.

— Симпатию? Но мы еще не женаты, милорд. Вы позволяете себе вольности, на которые не имеете никакого права!

Лорд Эмберли отступил на шаг назад.

— Я поторопился, — попытался оправдаться он. — Простите меня, Алекс, пожалуйста. Я не хотел расстроить вас.

И все же он расстроил ее. В душе у нее царил настоящий хаос. Этот момент близости напугал ее. Но ведь это всего лишь поцелуй! Он наверняка сочтет ее наивной недотрогой. И не без причины. В данном случае было бы лучше вообще обойтись без комментариев. Что сделано, то сделано. К тому же она, сама того не осознавая, спровоцировала его на этот поцелуй.

— Пойдемте, — предложил ей руку лорд Эмберли. — Присоединимся к остальным, хорошо? Они в длинной галерее, я просто обожаю ее.

Александра попыталась прийти в себя и восстановить контроль над своими эмоциями. Надо же быть такой дурочкой! Поступок лорда Эмберли полностью вывел ее из равновесия. Девушка выпрямила спину, расправила плечи, подняла подбородок и взяла его под руку.

Но не успели они дойти до дверей, как перед ними возник лакей.

— Мистер и мисс Кортни ожидают в гостиной, милорд.

— Как вовремя! — сказал лорд Эмберли Александре, отправив лакея в галерею сообщить эту новость леди Эмберли. — Уверен, что все уже не против выпить по чашке чаю. Боюсь, порой я слишком увлекаюсь и совсем забываю о времени, когда показываю свой ненаглядный дом. Часовню и галерею оставим на другой раз. Если вам, конечно, хочется взглянуть на них.

— Да, разумеется.

— Мистер Кортни — один из моих самых преуспевающих арендаторов, — поведал ей лорд Эмберли. — Я рассчитывал, что вам не придется принимать посетителей, пока вы не отдохнете хотя бы денек-другой и не восстановите свои силы после долгого путешествия. Но утром к нам нагрянули Анна с Уолтером, а теперь еще и мистер и миссис Кортни. Надеюсь, вы не против?

— Нет.

Они поднимались по мраморной лестнице в приемную. Он молча посмотрел на нее, она же не смела заглянуть в его до боли синие глаза. Слишком уж они близко. Александра изо всех сил старалась справиться со своими эмоциями.

— Скажите, что прощаете меня, Алекс, — попросил граф, когда они очутились перед двойными дверями приемной. — Я передать не могу, как мне жаль, что расстроил вас.

— Вы не расстроили меня. — Александра уставилась в спину лакея, приготовившегося распахнуть для них двери. — Мне нечего прощать вам, милорд.

— Милорд? — усмехнулся он.

— Эдмунд, — поправилась она.

Мистер Уилфред Кортни был человеком необычайных габаритов и, несмотря на тесный корсет, все равно со скрипом вмещал свое необъятное тело в кресло. Из густо накрахмаленного высокого воротничка торчала бычья шея, на которой покоилась лысая голова. Лицо красное, добродушное. Одним словом, это был яркий образчик преуспевающего фермера. О таких говорят — он пьет соки земли.

Его хрупкая дочка настолько отличалась от своего отца, что с трудом верилось в их родство. Золотисто-каштановые кудряшки, огромные карие глаза, жадно взирающие на мир, выразительные брови и густые ресницы — она знала, как можно воспользоваться всем этим. Сьюзен Кортни — любимица своего папочки, сестра четверых старших братьев, гордость матери, которая сама особой красотой не отличалась, — всегда воспитывалась в твердой уверенности, что жизнь может предложить ей куда больше, чем деревенский дом какого-нибудь фермера.

Девушка поднялась и сделала реверанс лорду Эмберли и Александре, потом двум дамам и Джеймсу Парнеллу, которые вошли следом. Она застенчиво заглянула в лицо его светлости, когда тот представлял ей Александру, и перевела любопытный взгляд на его невесту. Затем поглядела сквозь опущенные ресницы на Парнелла и мило покраснела.

Мистер Кортни схватил лорда Эмберли за руку и громогласно поздравил его.

— Я вот тут говорил миссис Кортни, — провозгласил он, — и она согласилась со мной, ваша светлость, впрочем, как и все мои сыновья и крошка Сьюзен, что вы не могли сделать для всех нас более приятного сюрприза, чем представить нам новую графиню. Без обид, мэм. — Он отвесил поклон в сторону леди Эмберли, скрипнув корсетом.

— Присаживайтесь, сэр, прошу вас. — Леди Эмберли указала леди Бекворт на кресло и села сама. — Полностью согласна с вами, мы все с нетерпением ждем часа, когда сможем принять мисс Парнелл в свою семью. Она оказала нам великую честь. Присаживайтесь, мисс Кортни. Вы просто чудо как хороши, моя дорогая. Господи, а ведь в прошлом году вы были совсем ребенком!

Девушка рассмеялась.

— Мне уже семнадцать, ваша милость. Мне уже целый год разрешают танцевать и сидеть за одним столом с гостями. У папы после Рождества даже просили моей руки, но предложение было не из самых заманчивых. Он поинтересовался моим мнением, но я упросила его отказать кавалеру. То есть мистеру Уотсону.

Мистер Кортни расцвел, глядя на дочку.

— Мы не обязаны продавать нашу крошку первому встречному-поперечному, — хохотнул он. — Ничего, найдется претендент получше, чем Уотсон. Уверен, что вы согласитесь со мной, миледи.

— И все же Уотсон — один из моих самых честных и надежных арендаторов, — возразил лорд Эмберли. — Как бы ни было, вам наверняка польстило это предложение, мисс Кортни.

— О да, милорд, вы абсолютно правы. — Она вновь бросила взгляд на Джеймса Парнелла и залилась краской. — Но он ведь в два раза старше меня. Я бы предпочла кого-нибудь помоложе и посимпатичнее.

Все это время леди Бекворт не сводила с Сьюзен Кортни неодобрительного взгляда.

— Возраст и внешность не самые главные критерии при выборе мужа, — не выдержала она. — Я удивлена, что ваш отец вообще позволяет вам высказывать свое мнение по данному вопросу. Он наверняка сумеет сделать более мудрый выбор, чем вы. — Леди Бекворт повернулась к мистеру Кортни: — Семнадцатилетнее дитя не может знать, что для нее хорошо, а что плохо, сэр.

Мистер Кортни даже и не подумал обидеться на эти слова.

— — Я всегда придерживался такого мнения, миледи, — от души расхохотался он. — Это ведь нашей малышке Сьюзен придется жить со своим мужем следующие сорок-пятьдесят лет, а не мне. Ее по меньшей мере не должно тошнить от одного его вида.

— В ваших словах есть смысл. — Леди Эмберли и ее сын обменялись задорными взглядами. — А вот и Доминик с Мадлен. И сэр Седрик.

Мисс Кортни снова вскочила на ноги, ее отец тоже выбрался из кресла.

— А, милорд, миледи! — поприветствовал он вновь прибывших. — Всегда приятно посмотреть на молодых да красивых. Добрый день, сэр.

Сьюзен тем временем присела перед Мадлен, бросая любопытные взгляды на ее модное муслиновое платье и короткие светлые кудряшки, сделала реверанс лорду Идену и покраснела.

— Кого мы видим! Сьюзен! — Он подошел поближе и взял девушку за руку. — Мы уже года два не встречались. Тогда ты была совсем малышкой.

— Прошлое лето я провела у тети Хеншоу, милорд. А теперь мне уже семнадцать.

— Совсем взрослая стала, — не отпускал он ее руку. — И кстати, раньше ты звала меня Доминик, Сьюзен.

— О! — судорожно вздохнула она. — Теперь это уже не годится, милорд.

— Присаживайся. Можно мне рядышком примоститься? Расскажи, тебе до сих пор нравится играть с котятками?

— У нас их целых двадцать три котенка, если верить последним подсчетам, — хохотнул мистер Кортни. — Ховард топит их, когда может, но стоит нашей мисс прознать про это, она так рыдает, так рыдает, что мы все готовы вместе с ней разреветься.

— Они такие милые и беспомощные создания, милорд. — Сьюзен поглядела невинными глазами на лорда Идена. — Не понимаю, как кому-то может прийти в голову убить их. Это так жестоко! — Она перевела взгляд на Джеймса Парнелла, который тоже сидел неподалеку и смотрел на нее.

— Едите ли вы говядину, свинину, баранину и цыплят, мэм? — задал он совершенно неожиданный вопрос.

— Ну да! — вспыхнула девушка. — У нас частенько бывает по два мясных блюда каждый день. И даже больше, если мы ждем гостей, а они часто приходят.

— И вам не жаль коров, поросят, овечек и цыплят? — продолжал гнуть свое мистер Парнелл.

— Конечно, никому не нравится убивать их, — ответила она. — Но мы ведь должны что-то есть, сэр. Хотя я бы ни за что на бойню не пошла. Уверена, что не вынесу подобного зрелища, просто-напросто лишусь чувств. Мне даже от одной капли крови дурно делается. — Сьюзен снова стрельнула глазами в сторону лорда Идена.

— Да, милыми их никак не назовешь, не повезло им, — хмыкнул Парнелл.

— — В самую точку, сэр! — загоготал мистер Кортни. — Иначе нам бы их девать было некуда, зверей этих. Кстати, о гостях, милорд, — обернулся он к лорду Эмберли. Мисс Кортни прислала меня со срочным сообщением. Она приглашает всех присутствующих завтра к нам на обед. Без всяких там церемоний, сами понимаете. Всего четыре-пять блюд. Потом еще несколько человек подъедут. Наша мисс настояла на том, чтобы потанцевать немного в гостиной. Кому подобные страдания не по душе, могут в картишки в столовой перекинуться, когда скатерть со стола уберут.

Лорд Эмберли улыбнулся сидящей рядом с ним в кресле Александре и взял ее за руку.

— Мы с удовольствием примем ваше приглашение. Я как раз говорил мисс Парнелл, что сгораю от нетерпения представить ее всем своим соседям.

— Ничего удивительного, — ответил мистер Кортни. — Такая милая леди. Мы с миссис Кортни очень переживаем, как бы вы не надумали в каком другом месте пожениться. Если решите в Лондоне свадьбу сыграть, к вам, конечно, знатные особы дюжинами сбегутся, но здесь вы среди друзей, милорд. И смею заметить, среди доброжелательно настроенных друзей. А это тоже немаловажно.

Лорд Эмберли снова одарил Александру улыбкой.

— Мы пока еще этот вопрос не обсуждали. Но примем ваше предложение к сведению, так ведь, моя дорогая?

— Да. — Александра уперлась взглядом в их сомкнутые руки, не решаясь заглянуть в голубые глаза графа. — Я полагаю, это один из лучших районов Англии, милорд, — обратилась она к мистеру Кортни. — Нет ничего важнее друзей.

— Прямо в точку, мисс! — радостно подхватил он. — Мы с моей крошкой собрались было домой ехать, но вижу, поднос с чаем уже на подходе, а я не имею привычки от чашечки чаю отказываться. — Мистер Кортни погладил свой необъятный живот и расхохотался. — Хотя иногда не помешало бы.

— Завтра вечером к нам двое офицеров из нашего полка прибудут, — говорила Сьюзен лорду Идену. — В прошлый понедельник они приезжали на чай к девицам Стэнхоуп и проявили себя с самой лучшей стороны. Они приняли приглашения сэра Перегрина Лэмпмана и миссис Картрайт, и наше тоже.

— В самом деле? — удивился он. — Даже и не знаю, радоваться мне или горевать, Сьюзен. Неужели мне придется соперничать с военными?

— О-ля-ля! — Она уставилась на него своими огромными карими глазами. — Вам не нужна униформа, милорд, вы и без нее настоящий красавец.

— Принимаю это как комплимент, Сьюзен, — улыбнулся Иден. — Скажи, вальс завтра будут играть?

— Мама сначала отказывалась, — ответила девушка. — Но капитан Форбес нарочно спросил ее об этом у Стэнхоуп, а он такой элегантный мужчина, что мама не смогла сказать «нет». Кроме того, Ховард напомнил ей, что наши гости из Эмберли-Корта наверняка знакомы с этим танцем, они ведь только что из Лондона вернулись. Маме пришлось уступить и разрешить нам несколько вальсов.

— Отлично! — воскликнул лорд Иден. — Оставишь первый для меня, Сьюзен?

— Не думаю, что я составлю достойную пару такому изысканному джентльмену, — зарделась девушка.

— Чепуха! Если ты чего-то не знаешь, я с радостью научу. — Он посмотрел на ее густые черные ресницы-веера на фоне розовых щечек и перевел взгляд на нежную округлость грудей под тоненьким муслиновым платьем.

Леди Эмберли взяла серебряный чайничек и принялась разливать чай по чашечкам из китайского фарфора, Мадлен поднялась помочь ей раздать чашки гостям.

После отъезда гостей Мадлен с Александрой пошли прогуляться по розарию. День выдался теплый и солнечный. Воздух был напоен густым ароматом цветов, мерное гудение пчел навевало дрему.

— Мы выросли рядом с соседями, — рассказывала Мадлен. — Нам никогда не внушали, что мы — особая каста только потому, что родом из Эмберли и имеем титулы.

— В таком случае у вас, должно быть, в детстве было много друзей, — отозвалась Александра. — Это, наверное, прекрасно.

— И врагов, — с улыбкой добавила Мадлен. — Я никогда не пользовалась особой популярностью у мальчишек, потому что не желала отставать от Дома. А он, надо сказать, частенько нарушал запреты или занимался чем-нибудь совершенно неподходящим для девочек. Мы с Домиником постоянно ссорились из-за этого дома, но на людях он меня никогда не критиковал.

— Но вам ведь в любом случае не разрешали играть с мальчишками, не так ли? — удивилась Александра.

Мадлен с улыбкой поглядела на свою будущую сестру.

— Конечно, разрешали. Никаких особых правил на этот счет не существовало. Только те, которые устанавливали мы, дети, для самих себя и для тех, кто слабее. Все дети такие шалуны.

— Мне никогда не дозволялось ни с кем играть, — вздохнула Александра-. — Может, дети пастора годились бы, но у него были одни мальчики.

— У вас не было ни одной подружки? — поразилась Мадлен. — Какой же несчастной девочкой вы росли ! Не сомневаюсь, что вы были безмерно счастливы, когда пошли в школу.

— Меня держали дома, — ответила Александра, — с гувернанткой. Папа не смог найти достойной школы, чтобы она соответствовала его строгим правилам и моральным принципам.

Глаза Мадлен распахнулись от ужаса.

— У вас вообще никогда друзей не было? Какой кошмар!

— Чего никогда не имел, о том не станешь горевать, — возразила ей Александра. — И у меня всегда был Джеймс.

— Ваш брат тоже сидел дома? — спросила Мадлен.

— Нет. — Александра взяла в ладони темно-красный бутон розы и вдохнула его аромат. — Он ходил в школу и два года в университет. Но не закончил его. Не смог вернуться после… Ну, одним словом, кое-что произошло, и он туда больше не вернулся. Он всегда был моим самым близким другом.

Мадлен не знала, что и сказать. Она даже представить себе не могла, чтобы кто-то избрал мрачного, молчаливого мистера Парнелла себе в задушевные друзья. Но уж лучше такой, чем вообще никакого.

— Вы отличная наездница. — Мадлен решила перевести разговор в другое русло. — Сегодня утром мне даже показалось, что вы вот-вот нагоните Доминика. А лучше его в нашей семье с лошадьми никто не управляется.

— Верховая езда — одно из моих самых любимых занятий, — улыбнулась Александра. — Как здорово было сегодня пуститься вскачь, хотя я и не должна была этого делать! У нас дома это запрещено.

— Я вижу, Доминику нравится ваше общество, — осторожно начала Мадлен. — Может, мне и не следовало бы этого говорить, но он был очень разочарован, когда вы отказали ему там, в Лондоне, и совсем покоя лишился, когда услышал, что вы приняли предложение Эдмунда. Мне кажется, он все еще расстраивается по поводу вашей помолвки.

— Ситуация была не из самых приятных, — ответила Александра после минутного колебания. — Оба ваших брата попали в весьма затруднительное положение. Выбора в данных обстоятельствах у меня просто не было.

— Мне кажется, Доминик питает к вам нежные чувства, — солгала Мадлен и тут же покраснела. — Как ни странно, но Эдмунд никогда не заводил разговоров о женитьбе. Может статься, со временем он превратился бы в одного из тех мужчин, которые целиком и полностью посвящают себя делам и дому и обходятся без жены. — И зачем она только завела этот глупый разговор? Мадлен уже начала жалеть об этом. — Вероятно, мы должны быть рады, что он все же решил жениться.

Александра ничего не ответила, но прибавила шагу. Девушка направилась прямиком к дому, абсолютно потеряв интерес к цветам. Мадлен закусила губу и поспешила следом. Интриганка из нее никудышная. Она хотела сделать пару прозрачных намеков, а вместо этого обидела девушку. Мадлен фактически сказала Александре, что она не нужна Эдмунду. А ведь помолвлена-то она именно с Эдмундом.

«Черт бы побрал Доминика!» — подумала Мадлен, употребив про себя совсем не женское выражение. Пусть теперь сам сватается и врет тоже сам. Все равно его брак с Александрой — чистой воды нелепица.

Загрузка...