Глава 12

— Не так, нянюшка! — Александра нахмурилась, почувствовав, как перо шляпки для верховой езды щекочет ей шею. — Ее нужно носить на макушке.

— Вовсе нет, душа моя, — возразила Нэнни Рей, поглядывая на свою воспитанницу поверх очков. — Шляпы положено носить на голове, но никто никогда не говорил, что их обязательно надо крепить по центру. Дамские шляпки должны добавлять соблазна. Эта выглядит соблазнительной именно под таким углом. Чуть легкомысленным.

Александра не смогла удержаться и рассмеялась:

— Но мне вовсе не хочется выглядеть соблазнительной или легкомысленной. Я хочу выглядеть как должно, Нэнни.

— Как должно! — Няня фыркнула и сдвинула шляпку еще на дюйм. — С таким-то красавцем лордом, как ваш? И добрым, душа моя. Пора уже подумать кое о чем другом, а не только о том, чтобы выглядеть как должно.

Накануне лорд Эмберли остановил Нэнни у лестницы для слуг. Он поинтересовался, удобно ли ей в Эмберли-Корте и не может ли он сделать для нее что-нибудь, чтобы она чувствовала себя как дома. Нэнни ответила положительно на первый вопрос и отрицательно на второй, присела в реверансе и улизнула. Однако с тех самых пор она прониклась к хозяину поместья самой искренней симпатией.

Нэнни Рей ушла, и Александра направилась к окну своей спальни. Наглухо застегнув свой бархатный жакет для верховой езды, она взглянула на ясное голубое небо и вздохнула. «Пора уже подумать кое о чем другом», — сказала Нэнни. Если бы только нянюшка знала, сколько всего она передумала за последние два дня!

Ей предстояло отправиться с лордом Эмберли через долину к северу от дома. Вдвоем, только она и он. Девушка с большой неохотой приняла это предложение, поскольку знала, что Джеймс договорился с сэром Седриком поехать на западные холмы посмотреть на долину с верхушки утеса, лорд Иден и Мадлен уходят в гости, а леди Эмберли и мама собрались в деревню Абботсфорд к местному пастору. У нее не было никакого желания ехать вдвоем с его светлостью, но когда она обратилась за поддержкой к Джеймсу, брат не проявил обычного сочувствия. Он сказал, что ей пора привыкать к компании мужчины, которого она выбрала себе в мужья. И даже мама не нашла ничего предосудительного в том, чтобы прокатиться вдвоем с женихом по его собственной земле.

Итак, она должна ехать. Однако эта перспектива, мягко говоря, не сильно радовала девушку. К тому же в тот вечер их ожидало еще одно событие — прием у Кортни. Ей предстояло встретиться со знакомыми и соседями лорда Эмберли. Помолвка и будущая свадьба внезапно стали пугающе реальными. У Александры было такое чувство, что она попала в сеть и эта сеть все сильнее стягивается вокруг нее. В голову ей уже не раз приходила одна и та же мысль — ей не стоило приезжать сюда. Куда угодно, только не к нему домой. Даже сознание того, что мысль эта абсурдна, не доставляло ей радости. Ведь рано или поздно ей все равно пришлось бы приехать в этот дом.

Правда, до приезда в Эмберли-Корт она понятия не имела, что значит для Эдмунда его поместье. Для нее дом всегда представлял собой здание, где она жила в относительной изоляции в соответствии со строго предписанными правилами. Это было ее временное пристанище, место, где ее готовили к настоящей жизни — жизни в качестве герцогини Петерлей.

Эмберли-Корт не такое место. Совсем не такое. Даже после месяца, проведенного в Лондоне, Александра так до конца и не осознала, насколько уклад их семьи отличался от остальных. И вот теперь она начала понимать это. В Эмберли-Корте царит счастье, здесь каждый волен говорить и делать то, что захочется. Это место неописуемой красоты. Здесь превыше всего ставилась любовь. Причем вовсе не та любовь в привычном для нее понимании, а любовь нежная. Осуждение и порицание играли весьма незначительную роль.

В Эмберли собираются верные друзья, а хозяина поместья могут запросто пригласить на обед к простому арендатору, и он с радостью примет приглашение. И никому даже в голову не придет бесноваться от ярости или опускаться до величайшего снисхождения. Здесь ребенок прямо из классной комнаты может отправиться верхом вместе со взрослыми и участвовать в их разговорах. Детям разрешается играть с детьми независимо от их происхождения, а девочки запросто общаются с мальчиками. Девочек посылают в школу и не трясутся от страха перед дурными привычками. И уж совсем здесь не принято судачить друг о друге.

Вчера вечером сэр Седрик уговорил Александру пойти в музыкальную комнату и сыграть на фортепиано. Не для того чтобы дать сольный концерт перед строгой и молчаливой аудиторией, а чтобы просто подыграть ему.

— Не сделаете ли вы мне одолжение, мисс Парнелл? — попросил он, когда все остальные еще сидели в гостиной за послеобеденным чаем. — Мне сказали, что вы играете на фортепиано, а я люблю петь. Как знать, может, это мой единственный шанс заполучить вас в аккомпаниаторы. Может, в будущем вы станете выдумывать всяческие предлоги, лишь бы избежать этого сомнительного удовольствия.

— Ты несправедлив к себе, Седрик, — рассмеялась леди Эмберли. — Ты же прекрасно знаешь, что я всегда с удовольствием слушаю тебя. У него превосходный баритон, Александра, скоро сами услышите. Я тоже иду. Не желаете присоединиться к нам, леди Бекворт? Закончилось все всеобщим паломничеством в музыкальную комнату. Исключение составили лорд Иден и Джеймс — молодые люди решили прогуляться по холмам. Вечер удался на славу, каждый с радостью пел и садился за инструмент, наличие или отсутствие таланта не принималось в расчет.

В тот самый вечер она узнала, что у лорда Эмберли несомненный талант. Он так замечательно сыграл коротенькую фугу Баха, что она замерла от изумления и восторга.

И еще в Эмберли люди открыто выражали друг другу свою симпатию.

Александра потрогала перо шляпки, игриво свернувшееся вокруг уха. Она до сих пор стояла у окна, уставившись невидящим взглядом на окрестности. И совсем забыла, что лорд Эмберли уже, должно быть, ждет ее внизу. Да, странная она, в самом деле. Совсем в этот мир не вписывается. И при этом никак не может понять, хочет ли в него вписаться или сознательно держится в сторонке.

Интересно, как это — вырасти в подобном месте, иметь родителей, бабушку и дедушку, которые любят тебя просто так, безоговорочно, как выразился лорд Эмберли? Родителей, которые не внушают тебе день за днем, что их любовь и любовь Бога нужно еще заслужить, а потерять ее легче легкого, стоит только сделать один эгоистичный или необдуманный шаг. Как это — иметь друзей, с которыми можно поиграть и поделиться самыми сокровенными мыслями? Ей еще повезло, что у нее есть Джеймс. Она очень любила его и долгие годы уверяла себя, что других друзей ей не надо. Но Джеймс на пять лет старше. И он так часто отсутствует.

Как это — свободно болтать в обществе старших, свободно выражать свое мнение в присутствии мужчин? Улыбаться когда захочется, делать прически какие захочется, одеваться так, чтобы добиться восхищенных взглядов окружающих? Дотрагиваться до других и позволять дотрагиваться до себя? Свободно выражать свои симпатии, даже целоваться, если душе угодно?

Нельзя сказать, чтобы ей запрещалось все на свете. Ей двадцать один год, и она помолвлена с мужчиной, которому хочется, чтобы она вела себя так, как его сестра или мисс Кортни. Скоро она станет свободна от мира отца и вступит в мир мужа.

Хотя свобода — понятие весьма относительное, с горечью подумала Александра, резко отвернувшись от окошка. Девушка вдруг осознала, что слишком долго грезила наяву. Можно ли обрести свободу в браке, который навязан чуть ли не силой? И способна ли она вообще принять свободу так, как принимает ее Мадлен, например? Или Анна? У нее нет опыта в подобных вещах, и к жизни она относится совершенно иначе. Так уж ее воспитали.

Они развернули лошадей и поехали в долину, в сторону, противоположную морю. Вскоре и лужайки, и фруктовый сад, и маленькое пастбище для овец остались позади, внизу. И вот над их головами сомкнулись кроны деревьев, которые густо покрывали склоны холмов и спускались к самой реке, привнося в это место мир и покой, — за это лорд Эмберли и ценил свое поместье. Эта часть долины всегда нравилась ему куда больше, чем открытые пространства и даже море. Он любил проехаться тут верхом, посидеть, подумать, почитать книгу или просто погулять и насладиться красотами природы. Здесь он мог побыть наедине с самим собой. И быть может, наедине с Богом.

Граф специально выбрал этот маршрут для первой совместной поездки с Александрой. Вокруг дома было много мест, куда можно было бы отправиться, даже если ему не хотелось повторять вчерашний маршрут. Он мог бы поехать вместе с ней в гости к дяде с тетей или к своим соседям, мог бы показать ей вид с утеса или деревню. Да мало ли что еще.

Но он решил привезти ее сюда, ведь этот заповедный уголок его поместья значил для него почти столько же, сколько и сам дом. Его так и подмывало отгородиться от нее, держать девушку на расстоянии вытянутой руки, не допускать в свою частную жизнь, сохранить эти дорогие его сердцу уголки в тайне. Соблазн был слишком велик, особенно после всех его бесплодных попыток сблизиться с невестой. Не то чтобы Александра не нравилась ему. Просто она держала его на расстоянии, он не мог разобраться в своих чувствах. Она оставалась для графа тайной за семью печатями. И его постоянно посещала одна и та же мысль — не оставить ли все как есть и тоже держаться от нее подальше?

Но он не может позволить себе этого. Они скоро поженятся. Должны пожениться. И он обязан приложить все возможные усилия и сделать так, чтобы она вошла в его сердце. Вчера он уже попытался сблизиться с ней, но так и не сумел разобраться, как она отнеслась к его дому. За исключением библиотеки. И бабушкиной гостиной. Похоже, эти две комнаты произвели на нее неизгладимое впечатление. Но он все испортил, поторопившись поцеловать ее, — она пока к этому не готова. Если вообще когда-нибудь будет готова. Его начали терзать сомнения по этому поводу.

Но он просто обязан повторить свою попытку. Для начала надо подружиться с ней. Он должен научиться доверять ей настолько, чтобы открыть перед ней свою душу.

— Это любимый участок моих земель, — сказал он ей. — Я частенько тут бываю.

— Здесь тихо. И очень мило.

— Хорошо, когда у человека есть свой собственный тихий уголок, куда можно сбежать ненадолго, вы со мной согласны? — улыбнулся граф. — У вас было нечто подобное дома?

— Только пустошь, — ответила Александра, — да и то если Джеймс был дома. Мне никогда не дозволялось ездить верхом и гулять одной, а когда берешь с собой горничную или лакея, это уже совсем не то.

— Быть женщиной нелегко, да? Здесь у вас будет гораздо больше свободы, Алекс. На моей земле полно укромных местечек, где вы сможете бывать одна. Даже слуг с собой не обязательно брать. И меня тоже. Есть одно место, куда вам наверняка захочется вернуться. Я покажу вам его чуть позже.

Лорд Эмберли вздрогнул. Зачем он это сказал? Ведь он не собирался спешить — просто хотел открыть ей свою жизнь. Неужели он и душу готов перед ней наизнанку вывернуть? Никто, кроме него, даже не подозревал о существовании того места.

— Чем бы вы занимались, если бы вам не пришлось жениться на мне? — Александра внезапно развернулась и взглянула на него своими черными глазищами.

Граф с улыбкой пожал плечами:

— Жил бы как жилось, наверное. Плыл бы по течению.

— И долго? Всю жизнь? Или несколько лет? Женились бы вы когда-нибудь? Стали бы продолжать свою дружбу с миссис Борден? Хотя, возможно, вы ее и не прерывали. Простите меня. Я веду себя как невоспитанная девица. Не обращайте внимания на мои вопросы, милорд, прошу вас.

— Напротив, у вас есть полное право задать их. И потребовать ответа. Мне очень жаль, что вам стало известно о Юнис Борден. Вам неприятно?

— Глупо было бы расстраиваться из-за этого. Женам положено игнорировать подобные вещи, не так ли? Делать вид, что они ничего не знают.

— Я очень бы удивился, если моя жена не вышла бы из себя и не начала рвать и метать, и, напротив, ничуть бы не удивился, кинься она на меня с кулаками, — возразил он. — Но к счастью, у нее не будет для этого причин. Никогда, Алекс. Юнис — часть моего прошлого. Но не настоящего и не будущего. Она поистине респектабельная леди, которая оказала мне честь быть моей любовницей в течение года. С вашей точки зрения, женщина наверняка не может быть одновременно и любовницей, и респектабельной дамой, но поверьте мне, такое вполне возможно. Я очень уважаю эту женщину. И все же наши отношения остались в прошлом, и не только по моему собственному выбору, но также по ее настоянию.

Александра судорожно сглотнула и покраснела, глядя прямо перед собой. Совершенно невозможно понять, удовлетворил ее подобный ответ или нет. Может, при ее понятиях о морали узнать о том, что жених больше года спал с другой женщиной, — настоящий шок.

— Не хотите спешиться и прогуляться немного? — спросил граф. — Уверен, лошади будут нам благодарны и попасутся вволю, а мы тем временем сможем подняться повыше. Отсюда такой восхитительный вид на долину!

— Это было бы очень мило, — согласилась она. Снимая ее с седла, лорд Эмберли снова отметил про себя, что она намного легче и стройнее, чем кажется на первый взгляд. Строгая осанка и точно выверенные движения скрывают от посторонних глаз женственные формы ее тела. Он постарался держать девушку подальше от себя и отпустил ее стройную талию, как только ноги ее коснулись земли.

— — Тепло сегодня, — заметил он. — Не хотите снять жакет и шляпку? Так было бы гораздо удобнее. — Он заметил, что Александра напряглась и покраснела, и тут же добавил, словно извиняясь: — Я надеялся, что вы согласитесь, и тогда я тоже мог бы раздеться.

Ее реакция была совершенно непредсказуемой. В душе ее явно шло сражение между желанием последовать его совету — день действительно выдался на редкость жарким — и строгими правилами воспитания.

— Да, — произнесла она наконец. — Сегодня очень тепло.

— А здесь еще теплее, чем в долине, тут ветра нет. — Лорд Эмберли расстегнул сюртук, скинул его со вздохом облегчения и повесил на ветку дерева. Свежий воздух тут же проник сквозь широкие рукава его льняной рубашки.

Под темно-зеленой бархатной курточкой Александры обнаружилась бледно-зеленая шелковая блузка. Довольно широкая, с высоким воротником и длинными рукавами, она тем не менее подчеркивала все ее округлости, причем куда выгоднее и откровеннее, чем открытые платья, которые девушка носила дома. Какая у нее тугая полная грудь! Александра никак не могла выудить шпильки, удерживающие на голове шляпку.

— Можно помочь? — предложил граф.

— Вот эта никак не поддается, — раздраженно бросила она, наклонив голову вперед и подняв руки над собой.

— Давайте я попробую. — Перед его внутренним взором сразу же предстала другая картина: он вспомнил о том; как обхватил ее голову, когда освобождал от кляпа.

Упрямую шпильку удалось извлечь, и Александра рывком сдернула с головы шляпку с перьями. Но похоже, вместе со шляпной булавкой он случайно выудил несколько шпилек из ее прически. Волосы с одной стороны каскадом упали ей на плечи и тяжелой волной легли на грудь. Она залилась краской и в ужасе уставилась на своего спутника.

Лорд Эмберли поспешно отступил на шаг. Да она настоящая красавица! Ему вдруг до боли захотелось се.

— Простите меня, умоляю вас, — с трудом промолвил он. — Боюсь, горничная из меня получилась неважная.

— Когда Нэнни Рей пришпиливает шляпку, — смущенно пробормотала Александра, собирая длинные волосы в пучок, — она не думает, что ее станут снимать. — Она наклонилась и подняла с травы пару шпилек.

Через минуту прическа ее стала еще более строгой, чем раньше, хотя и не такой гладкой. Плечи распрямились, подбородок взлетел вверх. Повесив ее жакет на дерево рядом со своим сюртуком и пристраивая туда же шляпку, лорд Эмберли размышлял — не привиделась ли ему эта роскошная женщина? Александра Парнелл полностью обрела над собой контроль и снова стала далекой и отстраненной.

Некоторое время они шли вдоль реки, которая беззвучно текла мимо них узкой ленточкой. На деревьях пели птицы. В воздухе по-летнему пахло травой. Александра нарочно сохраняла осанку и держала голову высоко поднятой, стараясь успокоиться и слиться с окружающей ее благодатью.

Теплый воздух окутывал мягкой волной ее тоненькую шелковую блузку и нежно касался волос. Вот если бы она гуляла одна, или с Джеймсом, или, на худой конец, с лордом Иденом, тогда она была бы безмерно счастлива. Какая вокруг красота! Подобных мест на земле не так уж и много. Но она была не одна. Она находилась в компании своего жениха, который с самого первого дня их знакомства относился к ней с вежливой теплотой. И не более. Именно он заманил ее в эту ловушку. Она оказалась с ним один на один, но при этом понятия не имела, как себя вести.

Несколько минут назад она чуть со стыда не сгорела. Даже от предложения снять жакет ей стало не по себе. Она не могла ни понять, ни объяснить этого чувства. Дома она носила куда более тонкие и открытые наряды, чем эта блузка. Может, ее страшил сам факт, что придется снимать с себя что-то в его присутствии? Она вдруг вспомнила, насколько неподобающим образом была одета в их первую встречу. Но этого, видно, мало, ему еще пришлось помогать ей с упрямой булавкой. Его руки были так близко от ее лица, пальцы коснулись ее волос, а ее лоб фактически уперся в складки его шейного платка. Девушке внезапно показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

И в довершение всего прическа растрепалась. Женщина обязана собирать волосы на затылке или на макушке — таково непреклонное правило ее отца. Она носит такую прическу с шестнадцати лет и с тех пор лишь однажды появилась перед отцом с распущенными волосами. Они ездили с Джеймсом кататься верхом и попали под ливень. Александра приехала домой, собрала мокрые волосы в хвост и в таком виде спустилась к чаю. Отец накинулся на нее перед всеми, включая дворецкого и лакея, который принес поднос, отчитал дочь и отослал ее обратно без чая. Остаток дня она провела у себя в комнате, и весь следующий день тоже. Тогда ей было семнадцать лет.

И вот теперь лорд Эмберли увидел ее с распущенными волосами. Ей было так стыдно, будто она вместе с жакетом стянула с себя блузку и осталась стоять перед ним голой и беззащитной. Она заметила, как он смущенно попятился назад, хоть и взял всю вину на себя. Дань благородству, только и всего.

— Не хотите подняться повыше? — послышался рядом голос лорда Эмберли. — Сверху открывается потрясающий вид на дом и равнину.

— Да. — Александра взглянула на поросший деревьями склон по правую руку от нее. Вроде бы не слишком крутой подъем. Ее так и подмывало подобрать длинную бархатную юбку и взбежать по холму.

— Позвольте предложить вам свою помощь, — сказал граф.

Никакой нужды в этом не было. Деревья стояли вовсе не так близко друг к другу, как казалось снизу, почва твердая. Но он все равно взял ее за руку и сплел свои сильные пальцы с ее тоненькими пальчиками. Эти длинные чувственные пальцы волновали ей кровь.

— Неплохая проверка физической подготовки, да? — с улыбкой обернулся он к ней через несколько минут. Дыхание его немного участилось. — Вы в порядке, Алекс?

— Да, — кивнула она, тяжело дыша. Надо признать, его помощь пришлась как нельзя кстати.

— Ага, вот мы и пришли, — подбодрил он ее. — Здесь можно будет присесть и отдохнуть немного.

Деревья расступились, и перед ними раскинулась небольшая, заросшая травой полянка. Они поднялись чуть выше.

— Надо было взять сюртук и постелить его на землю. Почему я не подумал об этом! — посетовал лорд Эмберли. — Сначала взгляните вниз, Алекс, потом сядем. Ну как?

Он отпустил ее руку, легонько коснулся ее плеч, повернул лицом к долине.

У девушки аж дух перехватило. О да, это самое чудесное место на земле! Александра и не думала, что они поднялись так высоко. Долина превратилась в зеленый ковер с вышитой на нем голубой ленточкой реки, серыми квадратиками домов и дворовых построек и дальними садами. Синий туман на горизонте, должно быть, море.

— Как мило! — сказала она.

Граф на мгновение сжал ее плечи и опустил руки.

— Не испортите ли вы свою юбку, если присядете на несколько минут?

Александра оглянулась на него. Ей хотелось еще постоять и посмотреть вниз.

— Думаю, что нет, милорд. — Она покорно присела на траву и обхватила руками колени. Лорд Эмберли сел рядом. Усадебный дом все еще виднелся вдали, но река совсем исчезла из виду.

Они помолчали немного, потом граф сказал:

— Алекс, нам надо получше узнать друг друга. Вы согласны со мной? Мы скоро поженимся, а я вас совсем не знаю. Вчера утром я ехал рядом с вами, и вы сказали, что дом очень милый. Днем я показывал вам комнаты, и вы сказали, что они милые. Мы ехали по долине, и вы сказали, что там мило. Я привел вас сюда, и вы сказали, что вид очень милый. Это все равно что головой о стену биться. Кто такая на самом деле Александра Парнелл?

Девушка еще крепче сжала руками колени.

— Простите меня. Я понятия не имела, что обижаю вас. Я не хотела. Просто мне действительно все это казалось очень милым. Я это сердцем чувствовала. И не понимала, что слово не слишком подходящее.

— Теперь я вас обидел, — прошептал он.

— Я здесь чужая. — В голосе ее зазвучали злые нотки. — В вашей семье привыкли открыто выражать свои чувства. Я так не умею. Мне слов не хватает. Меня учили, что чувства надо держать при себе. Я не могу измениться только потому, что обстоятельства вдруг переменились. Я не могу по мановению волшебной палочки превратиться в леди Мадлен или леди Эмберли. Или в Анну. Если я говорю, что это мило, значит, я чувствую это. Я не умею выражать свой восторг. Подобные слова мне неведомы.

— Простите меня, — мягко проговорил граф. — Я допустил непростительную ошибку, думал, что только я испытываю некоторое разочарование по поводу наших отношений. Но вижу, что у вас дела обстоят не лучше, если не хуже. Вы должны стать моей женой, а значит, научиться жить в моем мире и попытаться приспособиться к нему. Но мир этот слишком отличается от того, в котором вы жили раньше. Это несправедливо, так ведь?

— Так! — бросила она и вскочила на ноги. Девушка не сводила глаз с долины. Она набрала полную грудь теплого благоуханного воздуха, пытаясь успокоиться и совладать с собой. — Я прочитала то стихотворение. Про Тинтерн Эбби. Я читала и читала его. Там описаны все чувства, которые только может испытать человек. У меня бы так никогда не получилось. Никогда. Но по крайней мере всегда остается возможность выразить себя на бумаге. В разговоре слов почему-то не находится.

— Вы пишете? — удивился лорд Эмберли.

— Только чтобы выпустить на волю свои чувства. Чтобы излить мысли, которыми не с кем поделиться. Мне и в голову не приходило называть свои опусы литературными произведениями.

— Простите, что накинулся на вас, Алекс, — извинился лорд Эмберли. — Я постоянно прошу у вас прощения, вы заметили? Мне так трудно понять вас. И чем дольше я общаюсь с вами, тем больше это осознаю. Простите меня.

Александра пожала плечами и отвернулась.

— У меня мало знаний. А опыта общения с другими людьми и вовсе нет.

— Знаю. Желаете вернуться обратно? Или пойдем посмотрим на то место, о котором я вам рассказывал? Простите меня, Алекс, прошу вас. Я не хотел вас расстроить. И вчера днем тоже. Я надеялся, что сегодня нам удастся немного сблизиться, может быть, даже подружиться.

Она неохотно оторвалась от завораживающего пейзажа.

— Мне бы очень хотелось взглянуть на то место. Это близко? Там так же мило, как здесь? — Александра пожала плечами и улыбнулась, заметив, что снова употребила свое любимое словечко.

— Да, это рядом. Но то место совсем не похоже на это. В склоне холма была высечена каменная хижина, построенная неизвестно когда, неизвестно для кого.

— Раньше я думал, что это домик лесничего, — рассказывал граф. — Но почему так высоко? Может, здесь обитал отшельник во времена строительства первого дома или когда еще был цел монастырь по ту сторону долины? Мне нравится верить в это, но никто не может сказать ничего определенного. Более того, когда я еще мальчишкой впервые обнаружил это место, ни одна живая душа не подозревала о его существовании. А теперь все снова забыли о нем. Может, постороннему человеку это покажется странным, но на здешней земле для меня нет ничего дороже этого уголка.

Место действительно сильно отличалось от полянки, с которой они только что ушли. Высокие кроны деревьев полностью скрывали от глаз долину. Кругом только верхушки деревьев — впереди, позади, спускаются вниз, взбираются по склону противоположного холма. И еще кусочек чистого неба над головой. Но Александра сразу поняла, что он имел в виду. В этом укромном уголке царили настоящий мир и покой.

Она хотела было сказать, что тут мило, но прикусила язык.

— Пойдем. — Граф открыл тяжелую деревянную дверь каменной хижины и шагнул за порог. К тому времени как Александра оказалась внутри, он уже успел зажечь свечу.

Девушка окинула взглядом нехитрое убранство единственной комнатки: грубый стол со скамьей, у стены кровать с соломенным тюфяком, на ней — сложенное одеяло. У другой стены стояла еще одна скамейка, заваленная книгами, бумагами, перьями и чернильницами.

— Это мое убежище. — Лорд Эмберли нерешительно посмотрел на нее и робко улыбнулся. — Иногда я сбегаю сюда на часок-другой. Временами даже провожу здесь ночь. Приходится придумывать какую-нибудь историю о срочных делах вне дома.

— Кто-нибудь знает о нем? — спросила она.

— Нет. Я никому, кроме тебя, не рассказывал.

Александра развернулась и вышла обратно на освещенную солнцем площадку. Зачем он рассказал ей об этом месте? Зачем привел сюда и показал эту хижину? Неужели ему так важно подружиться с ней? И все же он не хочет жениться на ней. Его сестра сказала ей об этом накануне, но она и без нее это знала. Он не ответил на ее вопрос, собирался ли он вообще когда-нибудь жениться или нет. И с какой теплотой отзывался он о любовнице, которую ему пришлось бросить из-за нее! Он только что признался, что скрытность Александры ставит его в тупик.

Но он многим пожертвовал ради нее. Обязана ли она дать ему хоть что-то взамен? Да, она должна ему нечто такое, чем можно залечить его раны.

— Вам, наверное, уже чаю выпить хочется, — сердито вздохнул у нее за спиной граф.

Александра резко обернулась.

— Благодарю вас, — сказала она и тут же поправилась: — Спасибо, Эдмунд. — Но в ее словах прозвучала злость, как будто она попалась в сеть обязательств, которую он сплел для нее, и теперь не видит способа выбраться на свободу. Но ей вовсе не хотелось отвечать ему в подобном тоне.

По-видимому, лорд Эмберли понял ее. Он улыбнулся, в глазах его снова появились насмешливые искорки.

— Вы будете моей женой, Алекс. А у мужа и жены не должно быть друг от друга секретов. Таково мое мнение.

— Я никогда не вернусь сюда! — выпалила она. — Это ваше убежище. Таковым оно и останется. Я не хочу быть незваным гостем.

Граф продолжал улыбаться.

— Не надо давать обещаний. Для честных людей обещания словно оковы. Все мое станет вашим, дорогая, и это место не исключение, если оно когда-нибудь вам потребуется.

Александра смотрела на его густые темные волосы, смеющиеся голубые глаза, широкие плечи и грудь, которые так хорошо видны сквозь рубашку. Дыхание ее участилось, и ей вдруг показалось, что она вот-вот лишится чувств. Но она обязана ответить ему хоть чем-то.

— Поцелуйте меня! — вырвалось у нее. Глаза ее распахнулись еще больше, сердце было готово вырваться из груди.

Граф положил руки ей на плечи и склонился к ее лицу. Голубые озера испытующе заглянули ей в глаза. Она зажмурилась.

Его полураскрытые губы легонько коснулись ее губ, прямо как вчера днем. Александра стояла не шелохнувшись и ждала, пока он отпустит ее и она опять обретет свободу.

Но когда через несколько мгновений она снова заглянула в его глаза и увидела в них немой вопрос, то поняла, что этого оказалось недостаточно. Она позволила поцеловать себя, но ничего не дала взамен. А ей хотелось дать ему что-то. Сопротивляться этому желанию у нее не было сил.

Александра подняла руки и ухватилась за теплую ткань его рубашки. Потом приподнялась на носочках, потянулась к нему, и он снова склонился над ней. Ее груди коснулись стальных мускулов его груди, бедра их слились воедино. Она решительно сбросила маску неприступности, которой словно забором отгораживалась от других людей.

И вот через некоторое время — сколько, интересно, прошло? — в венах ее загорелся огонь. Вот она позволила его языку раздвинуть ее губы и открыла рот, пропуская его внутрь. Вот она разрешила его пальцам вытащить шпильки, и волосы ее каскадом упали вниз и рассыпались по плечам. Вот те же самые руки вытащили блузку из юбки, проникли под нее и двинулись по тоненькому шелку ее сорочки.

И вот через некоторое время она почувствовала меж своих пальцев его густые волосы, ощутила под ладонями крепкие мускулы его плеч, выпустила его рубашку, сгорая от желания коснуться его спины.

И когда он снова поднял голову, она знала — поняла по тому, как он прижимался к ней всем телом, поняла, хоть никто и никогда не учил ее этому, — она желанна. Она могла прочесть это по его лицу, по затуманенному взгляду, по голубым глазам, которые проникали прямо ей в душу.

Наступил момент выбора, момент, когда она стояла на краю события, способного навсегда изменить ее, навсегда перевернуть всю ее жизнь. Момент, когда ей до боли хотелось переступить эту грань, отдаться ему, потеряться, закончить недавно начатую борьбу в защиту своих прав. Но это был всего лишь один-единственный миг.

Александру охватила паника.

Она пришла в себя уже практически у подножия холма, деревья поредели, впереди показалась голубая ленточка реки. Лорд Эмберли спускался за ней, она знала это, хотя он только однажды позвал ее, как только она вырвалась из его объятий и понеслась сломя голову вниз по склону.

У подножия холма Александра замедлила шаг и направилась к тому месту, где они оставили лошадей. Трясущимися руками девушка заправила блузку в пояс юбки.

— Алекс! — снова окликнул ее лорд Эмберли. Он не сказал больше ни слова, лишь испытующе посмотрел на нее.

— Это я виновата, не вы. — Она отвернулась от него. — Так дело не пойдет. Вы не хотите жениться на мне, а я — выходить за вас замуж. Мы оба попались в эту ловушку, и оба безмерно страдаем. Если я выйду за вас, мне придется навеки остаться в мире, в котором мне никогда не обрести покоя и уюта. А если вы женитесь на мне, то станете несчастным человеком. Я не могу подарить вам любовь, симпатию и искренность, которых вы ждете от меня. Измениться не в моих силах. Да я и не хочу меняться. Я должна уехать отсюда. Я не могу выйти за вас.

— Алекс. — Он легонько коснулся ее плеча, но тут же отдернул руку. — Ты немного взвинчена. Не знаю, стоит ли мне извиниться перед тобой или нет. Мы оба потеряли голову, но я не должен был допускать этого. У меня больше опыта в подобных делах, чем у тебя. Я должен был догадаться, что это тебя напугает. Я не хотел, чтобы дело зашло так далеко.

Александра пыталась собрать волосы в пучок, но без шпилек это оказалось не так-то легко.

— Вот, — протянул он ей несколько шпилек. — Я подобрал их. Алекс, прошу тебя, не принимай поспешных решений. Успокойся немного. Дай себе пару дней. Если мы разорвем помолвку, это больно ударит в первую очередь по тебе самой. Кроме того, ты ведь понимаешь, что ничего страшного не случилось. Ты расстроена, поскольку раньше с тобой ничего подобного не происходило. Но страсть между мужчиной и женщиной вовсе не безобразна. А между мужем и женой даже желанна, разве не так?

— С вами это наверняка миллион раз случалось. — Александра приколола последнюю шпильку и потянулась за шляпкой. — А я — просто еще одна жертва соблазна.

— Это несправедливо, — спокойно возразил ей граф. — Ты ведь знаешь, что о соблазне и речи не шло, Алекс. И вот еще что: я никогда не сталкивался со страстью. Она не обязательно сопровождает интимные отношения — знаешь ли ты это?

— Нет, не знаю. — Она развернулась к нему — лицо пылает, волосы растрепаны. — И знать не желаю!

— Я не желаю иметь с вами ничего общего, милорд. Вообще ничего. Я хочу остаться самой собой. Я не могу выйти за вас.

— И ты считаешь, что не в состоянии быть одновременно и моей женой, и самой собой?

— Да, считаю, — бросила она. — Я должна уехать. Я поговорю об этом с мамой и Джеймсом.

— Алекс, не торопись, прошу тебя. Не надо спешить. Мне жаль, что так вышло. Это можно было предвидеть. Но я нужен тебе. Сейчас ты считаешь, что любая жизнь лучше, чем брак со мной, и я прекрасно понимаю тебя. Но дай себе время, чтобы убедиться в этом. Взвесь все как следует. Я знаю, ты никогда не выбрала бы меня по доброй воле. Но тебе нужна моя защита. И я с радостью дам ее тебе, Алекс. И предоставлю тебе свободу, чтобы ты могла привыкнуть к этой непонятной новой жизни. Не поддавайся своему порыву ни сегодня, ни завтра. Пообещай, что подождешь по меньшей мере несколько дней.

В глазах ее полыхала ярость.

— О да! Я обещаю. Мы оба прекрасно знаем, что я не могу расторгнуть эту помолвку. И мы оба знаем, что я обошлась с вами ужасно несправедливо. И знаем, что вы нужны мне, что без вас я не смогу стать полноценным членом нашего общества. Я даю вам слово, Эдмунд.

Граф прикрыл на минутку глаза, и она увидела, как он судорожно втянул воздух.

— Мне жаль, что ты так огорчилась, Алекс. Позволь помочь тебе сесть в седло. Поедем домой.

Она ехала обратно к дому, высоко подняв подбородок и выбросив все произошедшее из головы. Она должна успокоиться. Остается только надеяться, что никто не встретит ее в таком растрепанном виде. Она постаралась забыть о том, что лорд Эмберли тихо едет чуть позади.

Загрузка...