Золотая сеть

Глава 14

Лорд Эмберли был рад, что соседи и знакомые хорошо приняли его будущую невесту. Впрочем, он нисколько не сомневался в этом, но знать — одно, а убедиться воочию — совсем другое, и хорошо, что это случилось именно сегодня. Все дамы с удовольствием болтали с Александрой. Большинство джентльменов танцевали с ней, а те, кто еще не успел сделать этого, записались в ее карточку на следующие туры или просто выразили ей свое восхищение.

Он надеялся, что она осталась довольна. По крайней мере снова обрела уверенность в себе. Такая девушка, как Александра, конечно же, не стала бы переживать на людях, но он все равно понял бы, будь она до сих пор расстроена. Он успел заметить, что в таких случаях она всегда слишком прямо держала спину, слишком высоко поднимала подбородок, казалась надменной и отстраненной. А она улыбалась и непринужденно болтала. И выглядела очень мило в голубом.

Пришло время его вальса. Граф не знал, стоит ли приглашать ее. Она наверняка была рада держаться подальше от него весь остаток этого дня. Но это их первый совместный выход. Их должны видеть вместе.

Граф поклонился леди Грейс Лэмпман и улыбнулся Александре, с которой та как раз вела беседу.

— Это мой вальс, дорогая. Как вам вечер, леди Лэмпман?

— О, великолепно! — ответила та, пробегая глазами комнату в поисках своего мужа. — Теперь, когда вы вернулись в Эмберли, милорд, наша компания снова в сборе.

Лорд Эмберли кивнул ей, принимая комплимент, и протянул Александре руку.

— Мисс Стэнхоуп и Колин готовы начать, — сказал он. — Они такие молодцы, подарили нам прекрасный вечер. По-моему, нам стоит пойти поблагодарить их после этого танца, как вы считаете, Алекс?

— Да, — без особого энтузиазма согласилась Александра. Граф заметил, что девушка ни разу не взглянула ему в лицо.

Некоторое время они танцевали молча под звуки фортепиано и скрипки, радостные голоса и смех молодежи и разговоры людей постарше.

Рука лорда Эмберли касалась тоненькой талии партнерши. Ее гладко зачесанные волосы сверкали, густые ресницы темными веерами лежали на щеках. У него сердце замирало, когда он вспоминал о той страсти, которую он неожиданно для себя открыл в ней сегодня днем и которая, похоже, всегда таилась в этом теле.

Если бы он хотя бы подозревал о ее существовании, может статься, он не допустил бы того, что произошло. Как бы то ни было, сначала он поцеловал ее куда сдержаннее, чем накануне, и заметил, что она не вздрогнула и не отпрянула от него. Но ему хотелось большего. Он жаждал сжать ее в своих объятиях и подарить ей настоящий поцелуй. Он попросил ее об этом глазами. И она дала согласие.

А потом он точно голову потерял. Ему было стыдно вспомнить, как одно прикосновение этого стройного тела разожгло в его венах огонь, как он воспользовался своим опытом, чтобы раскрыть ее губки и проникнуть в ее рот, залезть к ней под кофточку. Он не коснулся ее груди по одной-единственной причине — она слишком прижималась к нему и он попросту не смог добраться до нее.

Он вел себя словно безусый юнец в объятиях своей первой женщины. За считанные минуты он позволил желанию взять над ним верх, и в голове его крутилась только одна мысль: уложить ее, задрать юбку и обрести блаженство. Но тут она испугалась.

Он вел себя как настоящий эгоист. Правда, она тоже горела в его руках и была готова сблизиться с ним, пока страх не сковал ее. Но он ведь знал, что она невинна, что его поцелуй днем раньше был ее первым поцелуем. Он не должен был допускать столь жарких объятий, даже если она сама хотела этого. Она не знала, куда это может их завести. А он знал.

Ему было стыдно за себя. И он нисколько не винил ее за те слова, которые она бросила ему в лицо несколько минут спустя. Ему оставалось лишь надеяться, что она не расторгнет помолвку. Ради ее же блага.

— Должен сказать, что вы королева бала, Алекс, — промолвил граф. — Хорошо, что я оставил этот танец для себя еще в начале вечера.

— Мне нравятся ваши соседи, — ответила Александра. — Такие милые люди.

— Да, мне сильно с ними повезло. Мне бы хотелось познакомить вас и с другими жителями нашей округи, Алекс. Представить вас некоторым из своих рабочих.

Они по большей части живут в деревне и будут счастливы познакомиться с вами и поговорить. Я всегда поддерживал с ними хорошие отношения.

— Буду рада познакомиться.

— Так завтра утром?

— Завтра я обещала лорду Идену поехать с ним на утес, — покачала головой Александра.

— Вот как? — разочарованно протянул граф. — Вам там понравится, Алекс. Вы поймете, что я имею в виду, когда окажетесь там. Что ж, завтра придется навестить своих людей одному. После возвращения из Лондона у меня еще не было случая съездить к ним. Может быть, вы сможете присоединиться ко мне в другой день.

— Может быть.

Откуда это разочарование? В делах своего поместья он никогда не искал ничьей компании, хотя и брат, и Мадлен частенько наведывались к его рабочим, особенно если их дома посещало горе или, наоборот, какая-нибудь радость, например рождение ребенка. Но ему вдруг захотелось взять с собой Алекс. Ему захотелось, чтобы она проявила интерес к его жизни.

Граф неуверенно поглядел на нее, не в силах решить, стоит ли упоминать сегодняшнее происшествие или нет.

— Вам лучше? — негромко промолвил он наконец. — Вы оправились, Алекс?

— Я сама виновата. — Она мельком взглянула на него и тут же отвела глаза. — Вы сделали то, о чем я вас попросила. Я глупо вела себя. Вы, должно быть, сочли меня непроходимой тупицей.

— Нет, — возразил он, — значит, я прощен?

— Мне не за что вас прощать. — Последовала короткая пауза. Александра снова бросила на него робкий взгляд. — Давайте лучше забудем об этом. Притворимся, что ничего такого не было. Прошу вас.

— Уже забыто. — Он склонился к ней. — Ваше счастье и ваше душевное спокойствие — единственное, что заботит меня, Алекс. Отныне и навсегда.

Они не заметили, как закончилась музыка. Неожиданно мистер Кортни хлопнул лорда Эмберли по плечу.

— Я тут как раз говорил миссис Кортни, как приятно видеть молодых влюбленных, милорд, простите меня за эту фамильярность, — громогласно заявил хозяин бала. — Так друг другом заняты, что даже сигнала к ужину не услышали. — Его добродушный смех поддержали оставшиеся в гостиной.

Лорд Эмберли с сожалением вздохнул и улыбнулся Александре.

— Подойдем к мисс Стэнхоуп и Колину? — предложил он.

— Да, — натянуто улыбнулась она в ответ.

На следующее утро лорд Эмберли в ожидании Александры вел за завтраком разговор с сэром Седриком. Он надеялся успеть показать ей галерею и, быть может, даже часовню до того, как она отправится с Мадлен и Домиником на утес. Вчера вечером Мадлен решила присоединиться к этой поездке, и Джеймс Парнелл последовал ее примеру.

Вот уже много лет подряд сэр Седрик проводил один из летних месяцев в Эмберли-Корте. Он был ближайшим другом покойного графа и до сих пор поддерживал приятельские отношения с его вдовой. Светский сезон они вместе проводили в Лондоне.

Лорд Эмберли частенько задавался вопросом, почему эти двое не поженятся. Его матери не было и пятидесяти, и она до сих пор была удивительно хороша собой. Сэр Седрик всего лишь на пару лет старше ее. Он вдовец: жена его умерла от туберкулеза через три года после свадьбы. Сэр Седрик — мужчина импозантный, несмотря на то что ранняя седина немного старит его.

Но эти двое даже и не думали о свадьбе, да и о романтических отношениях тоже. Но оба, несомненно, питали друг к другу искреннюю симпатию и были связаны крепкими узами дружбы. Его мать очень любила своего мужа и после его смерти целый год, если не больше, не могла оправиться от горя. Сэр Седрик повсюду носил с собой миниатюру жены, которую потерял, когда ему было всего каких-то двадцать лет. Наверное, так любить можно только раз в жизни, пришел к выводу лорд Эмберли.

— Не обращайте на меня внимания, если вам надо ехать по делам, — сказал сэр Седрик, заметив, что его сосед по столу давно закончил завтракать. — Я подожду вашу мать и леди Бекворт, я обещал дамам сопроводить их сегодня утром в Абботсфорд. Ох уж эта беззаботная жизнь, Эдмунд!

— Вы меня не задерживаете, — возразил лорд Эмберли. — Я жду Алекс. Надеюсь, мы успеем посмотреть галерею до того, как она поедет кататься верхом.

— Но мисс Парнелл уже давно в музыкальной комнате, — сообщил сэр Седрик. — Я услышал, как кто-то играет там, когда возвращался с прогулки; заглянул, а это она. Сидит за инструментом, никого вокруг не замечает, ну я и поспешил прочь. Всегда видно, когда человек хочет побыть один. А она даже не пригласила меня остаться и спеть для нее!

Лорд Эмберли рассмеялся и встал из-за стола.

— В таком случае я покину вас, если не возражаете. Может быть, она еще там.

Она действительно была там. В холле раздавались приглушенные звуки музыки. Граф в нерешительности постоял у дверей, развернулся и пошел в библиотеку. Видно, ей действительно надо побыть одной, и ему не хотелось беспокоить ее. Он и не думал подслушивать, но завораживающие звуки словно магнитом тянули его к дверям. Он стоял и слушал, не в силах припомнить эту мелодию.

Замысловатый мотив проникал в самую душу. Что бы это ни было, ничего подобного лорд Эмберли раньше не слышал. Что за композитор это написал?

Когда музыка подошла к концу, граф постучал в дверь и открыл ее. Александра уже поднялась и теперь стояла у инструмента.

— Прошу прощения! — вспыхнула она. — Я вас побеспокоила?

— Что это было? — ответил он вопросом на вопрос. — Я только конец слышал, Алекс. Как красиво! Но я не смог угадать, что это за произведение.

— О, так, ничего особенного, — смущенно пожала она плечами. — Я просто так играла, хотелось выразить свои чувства.

— Хотите сказать, что это ваша собственная композиция?! — удивился лорд Эмберли.

— Да. Так, ничего особенного.

— Эта мелодия потрясла меня. У вас и другие произведения имеются?

— — Я играю для себя, когда остаюсь одна. Сама не знаю что.

— То есть вы никогда не пытались записать их?

— Нет, я не могу. Слова — и то очень трудны. Я иногда пытаюсь излить свои чувства на бумаге, выразить в письменной речи, но с музыкой не получается.

Девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке. Щеки ее горели, она уставилась на его шейный платок.

— Простите меня. — Лорд Эмберли попытался сгладить неловкость. — Я говорил вам, что вы можете приходить сюда, когда захотите, вас тут никто не потревожит. Не думайте, что я специально подслушивал. Я просто пришел спросить, не желаете ли вы посмотреть перед прогулкой галерею, и ждал, пока вы закончите.

— А время есть? Он улыбнулся:

— Вряд ли Мадлен вскочит спозаранку после вчерашнего вечера. Думаю, времени у нас предостаточно.

— В таком случае с удовольствием. Вы вроде бы говорили, что это ваша любимая комната? — припомнила Александра,

— В каком-то смысле да. Там собраны все семейные портреты. Нам повезло, что в старом доме не было большой галереи. Именно по этой причине семейные портреты хранились в городском особняке и избежали пожара.

Александра взяла его под руку, и лорд Эмберли с любопытством взглянул на нее. Что еще ему предстоит узнать о своей невесте? Рядом с ним шла строгая, серьезная, бесстрастная женщина. Мало кому удавалось заглянуть под эту маску. Вначале он и сам решил, что это и есть настоящая Александра, а то, что он увидел при первой их встрече, не более чем мираж, игра воображения. Но с тех пор многое открылось ему — ее красота, полнота чувств, любовь ко всему прекрасному, музыкальный талант, страстность. Но все же графу казалось, что он совершенно не знает Александру.

Граф все еще чувствовал себя неловко в ее обществе, как, впрочем, и она рядом с ним. Но несмотря ни на что, он все более и более убеждался, что эта задачка стоит того, чтобы решить ее, и что ему по чистой случайности достался бесценный приз.

Когда брат спустился в столовую, Мадлен в полном одиночестве восседала за столом.

— Ну, спящая красавица! Небось видела во сне своих прекрасных офицеров в алой униформе, да так увлеклась, что не смогла вовремя проснуться. А нам, между прочим, давно ехать пора.

— Не надо дразнить меня в такую рань, Дом, — взмолилась сестра. — Ты ведь знаешь, моя голова раньше чем через час после пробуждения работать не начинает. Мне обязательно ехать на эту кошмарную прогулку?

— Кошмарную прогулку?! — воскликнул Иден. — Мэд, тебе же всегда нравился утес!

— Мне не утес, а компания не нравится, — заныла сестра. — Это несправедливо, Дом. Всякий раз, когда ты решаешь отправиться куда-нибудь с Александрой, я обязана сопровождать вас с этим жутким мистером Парнеллом.

— Но, Мэд, если мне придется развлекать их обоих, мне никогда не удастся поговорить с мисс Парнелл, — резонно возразил лорд Иден. — А тебе все равно делать нечего.

— Откуда ты знаешь? Капитан Форбес и лейтенант Дженнингс сказали, что могут заглянуть к нам сегодня.

— Ага, понятно, — улыбнулся Доминик. — Мог бы и сам догадаться. И в кого из них ты влюблена, Мэд? Или в обоих сразу?

— Какой ты противный! — поморщилась Мадлен. — А как насчет тебя, Дом? Ты вчера так и вился вокруг крошки Сьюзен. Неужто она сумела занять в твоем сердце место мисс Карстарз?

Его улыбку словно ветром сдуло.

— Можешь ты быть серьезной или нет? Я собираюсь жениться на мисс Парнелл, Мэд. Вчера я сделал ей предложение, и мне кажется, на этот раз она мне не откажет. Просто нас прервали. В самый ответственный момент появились Ховард и ее брат.

— О, Дом! — Кофейная чашечка Мадлен со стуком опустилась на блюдце. — Я думала, ты уже выкинул из головы этот бредовый план. По-моему, это неправильно. Несколько дней назад мне тоже казалось, что план твой неплох, до приезда мисс Парнелл. Но теперь все изменилось, неужели ты этого не видишь? Она официально обручена с Эдмундом. И все об этом знают. Вчера вечером ее представили всей округе в качестве его будущей невесты. Ты хоть понимаешь, что будет, если ты уведешь ее у него? Эдмунд превратится во всеобщее посмешище, да и ты сам попадешь в опалу. Скандал вокруг Александры выйдет на новый виток. Не думаю, что Эдмунд захочет и дальше общаться с тобой и принимать тебя в своем доме. И кроме всего прочего, ты будешь несчастен с Александрой, Дом. Тебе не такая жена нужна.

— Вот тут ты как раз ошибаешься, — уперся лорд Иден. — Она женщина неглупая и понимающая, Мэд. И не такая замкнутая, как это может показаться на первый взгляд. Мне кажется, что со временем я смогу полюбить ее.

— О, Дом!

— Я заметил, что ты вчера два раза с Парнеллом вальсировала, — хитро ухмыльнулся брат. — Может, нам все же удастся сыграть двойную свадьбу, Мэд?

— Что за дикие мысли! — взвилась Мадлен. — Мне пришлось танцевать с ним второй раз только потому, что перед этим мистер Кортни взял меня за руку, вложил мою ладонь в руку мистера Парнелла и заявил, что он просто обязан еще раз увидеть, как мы с ним танцуем. Иногда у меня от его бестактности чуть припадок не случается. Насколько я успела заметить, мистер Парнелл не больше моего обрадовался. Он за все время ни словом не обмолвился.

— Что ж, сегодня тебе придется постараться разговорить его, — заявил Доминик. — Ну как, Мэд? Справишься? Мне надо хоть немного побыть наедине с мисс Парнелл.

Из груди Мадлен вырвался тяжкий вздох.

— О чем с ним разговаривать? У тебя есть Иден, Дом? Лорд Иден поднялся.

— Ты скоро? Полчаса хватит на то, чтобы прическу сделать и все такое?

— Двадцать минут, — пообещала сестра. — Уходи, Дом. Ты скверно влияешь на мое пищеварение.

Тосты сегодня действительно были на вкус как кусок деревяшки, но виной тому вовсе не Доминик, со вздохом подумала Мадлен, когда брат вышел из столовой. Виной всему эта поездка с мистером Парнеллом. Не слишком приятная перспектива.

Он поразил ее накануне, когда пригласил на вальс. Она думала, что они оба вздохнут с облегчением, поскольку им можно наконец хоть на время избавиться друг от друга. Она приняла его приглашение, но не позволила ему испортить себе вечер. По крайней мере попыталась не позволить. Весь вальс Мадлен улыбалась ему так же ослепительно, как если бы она кружилась с красавцем офицером.

Но через несколько минут улыбка ее стала натянутой. Он даже не подумал улыбнуться ей в ответ, лишь смотрел на нее сверху вниз своими черными непроницаемыми глазами, хоть и сделал неуклюжую попытку завести вежливую беседу.

Она каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие, близость его прекрасно сложенного тела, взгляд его черных глаз, непослушный локон его темных волос, который всегда находил способ выбиться и упасть на лоб, как бы часто и тщательно он ни поправлял его. Обычно Мадлен нравилось чувствовать своего партнера по танцам, нравилось испытывать это притяжение тел. В руках красивого мужчины она ощущала себя настоящей женщиной. И еще ей нравилось целоваться, несколько раз она позволила своим фаворитам попробовать на вкус ее губы. Но тогда охватывающее ее возбуждение было воздушным, радостным — легкий флирт, и ничего более.

А вот с Джеймсом Парнеллом ничего подобного она не испытывала. Он бесспорно был очень привлекательным мужчиной, может, гораздо привлекательнее всех, кого она знала. Ее тянуло к нему, но притяжение это было каким-то неприятным. Оно не возбуждало и не радовало. Она даже представить себе не могла, что целуется с ним так же легко и невинно, как целовалась с другими кавалерами, улучив минутку в скрытом от посторонних глаз уголке сада.

Более того, при мысли о поцелуе с Джеймсом Парнеллом у Мадлен начинали дрожать колени и холодело в животе. Но не от приятного ожидания, нет. Чутье подсказывало ей, что он не станет нежничать с женщиной. И одного легкого флирта ему будет явно недостаточно, он не остановится на этом. Подпустить его к себе — все равно что затеять опасную игру с диким зверем. И мысль эта никоим образом не возбуждала ее. А если и возбуждала, то ничуть не радовала.

Мадлен боялась мистера Парнелла. Она знала, что не сможет легко держать его под контролем, как всех остальных мужчин, с которыми встречалась последние несколько лет.

— Как вам этот вечер? Нравится? — спросила она его вчера. — Мне кажется, танцы — просто прелесть, несмотря на то что комнатка такая маленькая, а вместо оркестра у нас лишь фортепиано да скрипка.

— Вы забыли про многочисленных воздыхателей, — бросил он.

Мадлен рассмеялась.

— Многочисленных? Вы мне льстите.

— Вы без ума от этого, так ведь? Прямо цветете вся. Вам нравится покорять и терзать мужские сердца.

— А потом разбивать и выкидывать их прочь! — весело рассмеялась Мадлен.

— Может, однажды кто-нибудь проделает с вами тот же фокус, — сурово произнес мистер Парнелл.

С улыбкой взглянув на него, Мадлен поняла, что он не шутит. В тот самый миг она и осознала, что боится его. И не просто боится, а содрогается от ужаса.

— Вы серьезно? — Улыбка ее стала натянутой. — Вы считаете меня бессердечной? Неужели вы и впрямь думаете, что я разбиваю сердца? — В глубине души Мадлен зарождалась волна гнева. — Назовите хотя бы одно, сэр. Чье сердце я разбила?

— Ховарда Кортни, — не раздумывая ответил он.

— Ховарда? — удивилась Мадлен. — Ховард — мой друг детства. Он прекрасно знает, что я никогда не приму его ухаживаний. Разве я виновата, что он до сих пор вздыхает по мне?

— Вы относитесь к нему как к забавной игрушке и ведете себя соответственно. Неужели он не заслуживает большего всего лишь потому, что он простой арендатор у вашего старшего брата и один из ваших отвергнутых воздыхателей?

Мадлен от злости лишилась дара речи. Ей хотелось защитить себя, но музыка кончилась и она не смогла сделать этого. К тому времени как их снова чуть ли не насильно поставили в пару на следующий вальс, возможность была упущена. Мистер Парнелл скрыл свое презрение под маской обычной неразговорчивости; она сама словно онемела от злости. Они так и не сказали друг другу ни слова. Смотрели ли на нее эти черные ненавистные глаза, нет ли, Мадлен понятия не имела. Она одаривала взглядом всех окружающих и улыбалась всем, кроме своего партнера.

И вот теперь она должна ехать с ним на прогулку. Болтать с ним. Держать его в стороне от Доминика и Александры. Как она сделает это? Какие слова найдет? Сможет ли вообще соблюсти элементарную вежливость? Мадлен вздохнула и отодвинула стул. Что толку оттягивать неприятный момент, если он все равно наступит?

Александра сразу поняла, что галерея — любимая комната лорда Эмберли. Она была необычайно красива. Помещение занимало почти все южное крыло здания, одна стена представляла собой ряд высоких сводчатых окон. Потолок и фриз украшены филигранным золотым узором. Но в то же время ничто не отвлекало внимания от самих портретов.

Именно портреты привлекали внимание в этой комнате. На них было представлено все семейство лорда Эмберли, а семья для него — главное в жизни. Александра чувствовала себя незваной гостьей, слушая, с какой любовью и гордостью рассказывает он ей о взирающих на нее с картин незнакомцах.

Ей предстоит стать частью этого семейства, слиться с ним воедино. А ведь некоторым, как ни странно, кажется, что помолвка — это дело одного мужчины и одной женщины. Но стоит этой самой помолвке состояться, как обнаруживается, что в ней замешано огромное количество других людей: ближайшие родственники, тети и дяди, соседи. И даже покойники. Стоит ей произнести перед алтарем «да», и она станет частью этой семьи. Частью этого роскошного семейного древа.

Как случилось, что она ни разу в жизни не задумалась о своем семейном древе? Ее родители никогда не говорили о своих предках. Она не знала никого из своих родственников, за исключением тети Дидры, Альберта и Кэролайн. Семейные узы, традиции, прошлое не имели у них дома никакой ценности. Только Библия да нравственные законы. Поступай так, как должно, избегай плохого — вот и вся жизнь.

— А это мои бабушка и дедушка. — Лорд Эмберли остановился перед двумя портретами в полный рост. — Они здесь очень похожи, хотя во времена моего детства выглядели гораздо старше.

Бабушка, которая любила его ребенком, помогала ему и не ругала, когда он сбегал из детской! Александра с любопытством разглядывала строгую красивую леди в высоком напудренном парике и бальном платье с турнюром.

Вот если бы и у нее была такая бабушка! Позволил бы ей отец заступиться за внучку, если бы Александра решила вдруг нарушить домашние правила? Она не знала своих бабушек и дедушек. Родители матери проживали в Беркшире и никогда не приезжали в Данстейбл-Холл.

— Подойдите к окнам, — раздался у нее за спиной голос лорда Эмберли. — Вероятно, мой рассказ о незнакомых людях утомил вас, Алекс. Но вид отсюда открывается действительно потрясающий.

И только тогда Александра вдруг поняла, что за время экскурсии не проронила ни слова. Она с головой ушла в свои печальные мысли и не заметила этого. Она все еще пребывала в мире музыки, пока лорд Эмберли не смутил ее своими вопросами, ненароком подслушав,

— Я молчала вовсе не потому, что мне скучно, — возразила Александра. — Мне понравилась эта комната, Эдмунд. Меня так и подмывает сказать, что она милая. — Она улыбнулась и покраснела. — И портреты очень понравились. Меня всегда завораживают работы других людей.

Они подошли к окнам.

— Отсюда видно то место, куда вы ездили два дня назад, — улыбнулся граф. — Не сам берег моря, а долину. Мне нравится смотреть отсюда на холмы. Словно в вечность заглядываешь. Хорошее место для семейной галереи.

— Это часовня? — Александра показала на небольшое здание неподалеку от дома, на склоне холма.

— Да. Сейчас мы туда уже не успеем сходить, Алекс, но мне очень хотелось бы, чтобы вы взглянули на нее. Она маленькая, и в ней царят мир и покой. Разве неудивительно, как в некоторых зданиях ощущается присутствие Бога?

— Ею пользуются?

— Во времена моего деда и отца ее открывали каждое утро, — ответил лорд Эмберли. — При звуках колокола слугам надлежало бросить все свои дела и собраться на молитву. Я отменил это правило через два года после вступления в титул.

— Почему? Неужели вы не чувствуете ответственности за духовное воспитание ваших подданных?

— Нет, — последовал ошеломляющий ответ. — Духовное воспитание — личное дело каждого. Я могу заставить своих слуг ходить в часовню и возносить молитвы Всевышнему. Но станут ли они от этого ближе к Богу? Сильно сомневаюсь. Я дал понять, что каждый в этом доме, начиная с меня самого и до последней посудомойки, может приходить в часовню в любое время дня и ночи. И надо сказать, что время от времени я встречаю там своих слуг.

— Отец вряд ли согласился бы с вами, — сказала Александра.

— А вы?

— Не знаю. Несмотря на то что в нашем доме, где все были религиозны, молитвы продолжались часами, я не стала чувствовать себя ближе к Богу. Да и не слишком стремлюсь к этому. Я никогда не буду достойна Бога.

— Конечно, нет. Да он и не ждет от нас этого. Вы должны сходить в часовню, Алекс. Сходить одна, без посторонних. Если за окном день, вы увидите, что находитесь среди холмов. Если ночь, тогда вы можете напомнить себе, что они окружают вас. И вы почувствуете близость Бога. И поймете, что это не Бог порицания и мести. Этими качествами его по ошибке наделяют люди, которые видят в окружающих одни недостатки. Бог — это любовь. И ничего более. Все очень просто.

— Не получится. Одной любви недостаточно. В мире воцарится хаос.

— Да, было распятие на кресте, триумф хаоса. Таков был конец мессии. Но ведь было и воскрешение. Триумф любви.

Какая милая, соблазнительно-сладкая теория! Слишком простенькая для непреложной истины. Александра печально улыбнулась и отвернулась от окна.

— Мадлен, лорд Иден и Джеймс, должно быть, уже ждут меня, — заметила она.

— Конечно. Я не должен задерживать вас. Сегодня выдалось солнечное утро, в такую погоду открывается прекрасный вид с утеса.

Граф проводил ее в мраморный холл, где Александру уже и в самом деле ждали трое всадников, а с ними — Ховард Кортни и его сестра.

Ховард поклонился и смутился, увидев графа.

— Ховард приехал по делам к Спиллеру, Эдмунд, — сказал лорд Иден. — Миссис Кортни послала с ним Сьюзен разузнать, как чувствуют себя дамы после вчерашнего вечера. Мы уговорили ее поехать с нами. Я послал в конюшню, велел оседлать еще одну лошадь. Не завидуешь нам с Парнеллом? У нас на двоих целых три дамы. Вот что я называю справедливостью. — Он улыбнулся, весьма довольный собой.

— Я не могу позволить вам насладиться подобным преимуществом, Дом, — расхохотался брат. — Дайте мне десять минут, и я стану шестым. Деревня никуда не денется, если я отложу свой визит на день, а может, всего лишь на полдня. — Граф улыбнулся Александре.

— Я даже представить себе не могла подобной прогулки, — прощебетала Сьюзен, поглядев на лорда Идена своими огромными карими глазами и бросив взгляд из-под ресниц на Джеймса Парнелла. — Я думала, что все еще спят. Думала, попью чаю с экономкой, пока Ховард решит свои дела с управляющим.

— Как же я рад, что мы еще не уехали! — одарил ее ослепительной улыбкой лорд Иден. — Я бы не пережил, если бы миссис Оутс завладела твоим вниманием на целый час. Ховард, ты можешь спокойно возвращаться домой, когда решишь все свои дела. Я позабочусь о том, чтобы вернуть Сьюзен матери целой и невредимой.