Звёздная кошка. Часть 2

ГЛАВА 44. В преддверии войны

Зеркало, вызванное на экран ридера, отразило унылого Пьеро вместо весельчака Арлекина, и Ирвинг тяжко вздохнул. «Мать твою! Когда же закончится вся эта распроклятая свистопляска?» — простонал он про себя.

Массаж притупил боль в висках, но не прогнал невесёлые мысли. Запустив пальцы в многострадальную шевелюру, он снова посмотрел на себя в зеркало и вздохнул ещё тяжелей. После его манипуляций причёска напрочь утратила стильные очертания и превратилась в лохмы, торчащие во все стороны. «Ну вот, налицо пораженческие настроения. Полный хаос не только в голове, но и на голове», — уныло констатировал он и, гримасничая, показал себе язык.

Директору Внешней разведки было из-за чего расстраиваться. Несмотря на успех Ласло, сумевшего перетянуть на свою сторону светлейшего Клов Ван-диц-Рица, обстановка в Содружестве не разрядилась и по-прежнему оставалась напряжённой. Причём лично он немало содействовал этому обстоятельству.

Не столько под давлением Совета Содружества, сколько по своему собственному почину Ирвинг пошёл на переговоры с Вичуа Мойя-Судо, императором Кордей-Фта, хотя знал, что это преждевременный шаг. Подтверждением тому был более чем прохладный приём, оказанный ему, как директору Внешней разведки.

Встреча на Чулиане не задалась с самого начала, но он не внял завуалированному предостережению. После унизительных препирательств с церемониальной имперской службой он всё же прорвался к Вичуа Мойя-Судо, хотя тот всячески сопротивлялся его визиту.

Тучный лысый старик в златотканых одеждах на этот раз не предложил ему опустить «пустые формальности» и Ирвингу в соответствии с этикетом пришлось лечь на пол и поцеловать его туфлю. Нелепость императорской обуви, имеющей чудовищно длинный загнутый нос, несколько сбила накал его раздражения, и он нашёл такой опыт даже занимательным.

Увы, на этом унижения не кончились. С улыбкой Будды император Кордей-Фта уверял его в вечной дружбе и преданности идеалам Содружества, но держал себя так, будто перед ним не всесильный директор Внешней разведки, а какой-нибудь нищий проситель с окраинных миров.

Последней соломинкой, переломившей горб верблюду, стала чайная церемония.

Слуга, обнося гостей, к Ирвингу подошёл в последнюю очередь и без положенного поклона протянул ему неказистую чашку, до краёв наполненную обычной горячей водой, без какого-либо признака заварки. Это было уже столь грубое оскорбление, что близстоящие придворные тревожно переглянулись и лишь какой-то совсем юный чулианец громко хихикнул, но тут же сконфуженно примолк.

Не моргнув глазом, Ирвинг выпил воду и когда император поинтересовался, понравилось ли дорогому гостю угощение, широко улыбнулся в ответ. «О да! Ваш чай выше всяких похвал, поэтому будьте уверены, я никогда не забуду его вкус». При этом он опустил положенное обращение «ваше императорское величество», а затем, прежде чем поставить чашку на поднос, перевернул её вверх дном. Это было равносильно земному выражению: «чтоб тебе ни дна ни покрышки», в его первоначальном крайне оскорбительном выражении.

После выходки директора Внешней разведки в зале установилась мёртвая тишина, а лицо императора Кордей-Фта превратилось в ничего не выражающую маску. Но Ирвинг этим не удовольствовался и вбил ещё один гвоздь в крышку гроба Галактического Содружества.

— Думаю, многоуважаемый Вичуа Мойя-Судо не обидится, если я покину сей гостеприимный кров до окончания аудиенции. — Он оглядел присутствующих и, заметив Крама Огаташа, прибывшего в составе торговой миссии своей семьи, слегка кивнул ему, после чего буднично добавил: — Сами понимаете, прохлаждаться некогда, когда война на пороге. А всё проклятые сепаратисты, что бы им было пусто!

Не обращая внимания на то, что его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы, он повернулся спиной к императору Кордей-Фта и зашагал к выходу из тронного зала.

Но так просто ему не дали уйти. Несмотря на просьбу, многоуважаемый Вичуа Мойя-Судо всё же обиделся, и путь Ирвингу преградили вооружённые люди.

Вперёд вышла светловолосая женщина в пышном многослойном платье — алое с золотом оно превращало свою хозяйку в чудесный экзотический цветок. Вот только эта хрупкая красота, по мнению директора Внешней разведки, несла в себе немалую угрозу.

— Сэр, вы арестованы за оскорбление венценосной особы, — сказала женщина, и положила руку на церемониальное оружие, обязательную принадлежность чулианского дворянского костюма: как мужского, так и женского.

Несмотря на вид Снежной королевы, опытный глаз заметил бы, что она далеко не так спокойна и уверена в себе, какой хочет казаться. Само собой, это не укрылось от Ирвинга. Он неспешно оглядел её с головы до пят и в деланном удивлении приподнял бровь.

— Ба! Неужели это мой беглый зам Масима Ван-Крос?! А я всё гадал, к кому именно ты переметнулась, — его губы сложились в издевательскую улыбку. — Хотя чего здесь гадать? Мог бы сразу догадаться. Всё на что ты способна, это быть девочкой на побегушках у выжившего из ума старика. Или здесь дело в том, что Вичуа Мойя-Судо, глядя на тебя, вспомнил молодость и шуструю прачку? Ведь вы с бабкой похожи, как две капли воды. По слухам, она не только перестилала ему постельное бельё, но и служила ему грелкой.

С присущей ему безжалостностью Ирвинг ударил бывшую сотрудницу в самое уязвимое место и это был не намёк на то, что она заменила императору бабку. Чулианское дворянство строго придерживалось кастовой системы, а Масима Ван-Крос по происхождению была простолюдинкой, причём из самых низов. Выдав её истинное социальное положение, он закрыл ей путь в высшее общество Кордей-Фта, причём не без умысла.

После его слов женщина в алом платье растерянно замерла, и хоть Ирвинг всегда её недолюбливал, его кольнула совесть. Ведь она относилась к нему совсем иначе.

«Да чтоб тебя! Не сотрудник Внешней разведки, а сплошное позорище! Соберись, дура! Разве можно показывать, что удар противника достиг цели?» — рассердился он и женщина, поймав его взгляд, поняла, что он злится на неё. Она всегда его понимала, порой даже лучше, чем он сам себя.

Опомнившись, Масима Ван-Крос зябко передёрнула плечами. «Ну вот, теперь я потеряла всё, что имела. Потеряла престижную должность во Внешней разведке. Потеряла высокое положение в чулианском обществе. Потеряла любимого мужчину, хотя он никогда мне не принадлежал. Я снова оказалась на дне пропасти. И ведь спихнул меня туда не кто-нибудь, а человек, ради которого я была готова умереть… Проклятье! Я потеряла даже свою липовую фамилию!» — промелькнуло в её мыслях, и она с гневом посмотрела на Ирвинга — виновника всех её бед.

— Не трудитесь, сэр! Вам не унизить ту, что рождена в хлеву, а затем выброшена на помойку. Ведь ублюдок никому не нужен, даже той, что его родила.

Поймав презрительные взгляды чулианской знати, Масима рассмеялась — легко и непринуждённо, будто это она владела ситуацией, а не её могущественный противник.

— О Атум! Вот ведь спесивые индюки! Да, господа! Чтобы выжить на своей чудесной родине, я побиралась и воровала! — Она повернулась к Ирвингу. — Эка невидаль, моя бабка спала с императором! Да я переспала с целой ротой высокопоставленных мужиков, чтобы попасть в школу для одарённых подростков, а затем в Руиж. Так что старой суке есть чем гордиться, ублюдочная внучка переплюнула её по всем параметрам!

— И ты видишь в этом повод для гордости? — спросил Ирвинг, причём гораздо резче, чем собирался.

— О Атум! Как же я могла забыть! Ведь наш многоуважаемый господин директор тоже голубых кровей! — воскликнула женщина, которую покоробила тень брезгливости на его лице. — Арестовать его! — приказала она, и будто невзначай её рука переместилась к более современному оружию, чем чулианская шпага.

Но высокородная стража заколебалась, не зная, стоит ли подчиняться приказам низкорожденной девки.

Пока чулианцы выясняли этот животрепещущий вопрос, Ирвинг воспользовался предоставленной возможностью. Неуловимым движением он скользнул к бывшей подчинённой и, взяв за горло, прижал её к себе. При этом он развернулся так, чтобы быть на одной линии огня с императором.

— Дорогуша, но почему ты так редко включаешь мозги? Неужели не ясно, что ты выбрала неудачный момент для откровений? Теперь ты для них меньше, чем пыль под ногами.

Ирвинг стиснул пальцы, и Масима захрипела от удушья.

— Бессердечный негодяй!.. Марио, отпусти! — Она вцепилась в его руки и вдруг поняла, что пощады не будет. — Нет! Я не хочу умирать!.. Сэр, я сделаю всё, что прикажете, только не убивайте! — просипела она, силясь высвободиться из мёртвой хватки.

— Предательница! Если бы не один дурак, я бы уже сломал тебе шею! — прорычал Ирвинг и отшвырнул полузадушенную женщину прямо в руки Борцу.

«В тюрьму Центрального управления. Блок „А“, одиночная камера, и чтобы никаких контактов! Ни с кем! Понял? Я сам её допрошу, когда будет время, — распорядился он по закрытой линии связи и грозно сверкнул глазами. — Борц! Нечего смотреть на меня волком! Хочешь присесть по соседству с Масимой? Так я тебе это обеспечу. Готовь объяснения, почему твоя команда опоздала», — рявкнул он и направился к императору Кордей-Фта, окружённому агентами Внешней разведки.

Подойдя, он уселся на резной подлокотник трона и по-приятельски обнял старика за плечи.

— Ну, ваше императорское величество, и что мне с вами делать?

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил император, глядя на Ирвинга печальными блёкло-голубыми глазами.

— Я имею в виду, что вы подделка, а настоящий Вичуа Мойя-Судо где-то скрывается. Он же не идиот, чтобы лично оскорблять меня, да ещё у всех на виду. К тому же я неплохо знаю повадки хитрого лиса, поэтому вряд ли перепутаю с двойником. — Ирвинг понизил голос. — И если честно, то настоящего императора охраняют гораздо лучше, чем вас. Чулианцы не сдали бы его так легко.

— Да? Вот подлецы! — старик шмыгнул носом и робко глянул на собеседника. — Может, тогда просто отпустите?

Ирвинг покачал головой.

— Не могу, ваше поддельное величество. Это вам не театр. Обман должностного лица карается законом. И поскольку вы не император, у которого есть иммунитет, то вам придётся отвечать. Так что молитесь, чтобы не попасть под статью «Государственная измена».

— Но я же не сделал ничего плохого! — запротестовал двойник Вичуа Мойя-Судо.

— А вот это вы будете объяснять уже не мне, а суду, — сказал Ирвинг и перед тем как подняться с подлокотника трона, с одобрительным видом похлопал его по спине. — Когда освободитесь, я замолвлю за вас словечко в одном славном театре. Думаю, вам там будут рады. Ведь вы почти обманули меня.

— Спасибо, сэр! — искренне поблагодарил служитель Мельпомены, гордый похвалой самого директора Внешней разведки и, встав с трона, снял биомаску.

Он оказался далеко не стар и вдобавок нисколько не походил на Вичуа Мойя-Судо.

— Сэр, меня надолго посадят? — спросил актёр, обеспокоенный предстоящим судом.

Переместившись на трон, Ирвинг бросил на него оценивающий взгляд.

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть.

— Образование?

— Я учусь в Академии изящных искусств на планете Цвинду. Но у меня уже есть степень мастера по истории театрального искусства и седьмой уровень по актёрскому мастерству… да и ещё я капитан студенческой сборной по галфолу! — быстро сообщил актёр и с надеждой посмотрел на директора Внешней разведки, который сидел на императорском троне Кордей-Фта, как в собственном кресле.

«Конечно, образование так себе. Цвинду, планета сорноев, всё же редкое захолустье, многому там не научишься, но парень очень перспективный. Неглуп, да ещё с таким талантом к лицедейству! Хорошо хоть в последний момент меня осенило, что это двойник. Пожалуй, не стоит упускать его из виду. — Ирвинг призадумался. — Пока чулианцы натаскивали актёришку, наверняка, он слышал или видел что-нибудь такое, что будет полезно аналитическому отделу».

— Везите его в Центральное управление. По прибытию допросить на мнемографе. Вытрясти из него всё, включая душу. Пусть в мельчайших деталях изложит, что было с момента вербовки чулианскими агентами, — распорядился Ирвинг и потрясённого актёра, не ожидавшего такого поворота, потащили к выходу из тронного зала.

Подошедший Борц вопросительно глянул на Ирвинга.

— Сэр, дело сделано. Уходим?

— Масиму отправил?

— Да. В наручниках и под надёжной охраной. — Борц криво усмехнулся. — Зная твою паранойю, я вколол ей нейролептик.

— Вот и славно.

Сладко потянувшись, Ирвинг поднялся с трона, который император Кордей-Фта рискнул оставить на самозванца. Проверяя ход операции, он глянул на разбросанные по залу группки чулиан и инопланетных гостей, среди которых сновали его агенты. Они искали представителей прессы, чтобы провести с ними профилактическую беседу, и в случае нужды подправить им угол зрения на происходящие события.

— Среди гражданских много пострадавших? — поинтересовался Ирвинг.

— Нет, — успокоил его Борц. — Со стороны чулианцев тоже были только станнеры. Конечно, кое-кого основательно парализовало, но это не смертельно. Дворцовая клиника поблизости, так что врачи быстро откачают.

— Выяснили, где скрывается наш негостеприимный хозяин?

— Пока точно не известно, но район поисков сужается. Думаю, скоро мы его найдём, хотя нет гарантии, что это не ложный след.

— Ну да, старый лис, прячась от нас, может петлять до бесконечности. Вот только от желающих занять его место он никуда не спрячется. Пусть побегает, коли охота. Старик не оставит трон без присмотра, наверняка он крутится где-то поблизости. Что ж, тогда по коням! Нам здесь больше делать нечего.

— Что? — не понял Борц последнюю фразу, сказанную на латыни.

— Домой, напарник, домой! Главную опасность мы устранили, — пояснил Ирвинг и зашагал к выходу.

Борц с недоумением поглядел ему вслед. «Бедный Марио! Похоже, он совсем съехал с катушек. Ворваться к императору Кордей-Фта, когда Содружество на грани войны и, главное, зачем! Исключительно для того, чтобы изловить Масиму. Уму непостижимо! Конечно, девочка провинилась, но не настолько же, что он готов убить её прямо на месте!»

Расстроенный состоянием друга, он коснулся лба, а затем приложил ладонь к сердцу и, зорко поглядывая по сторонам, зашептал: «Господь наш Атум, будь милостив, спаси и сохрани раба твоего Марио. Излечи его сердце от тяжёлой потери и не дай ему потеряться во гневе…»

— Кардо, поспеши! Я его здесь жду, а он, видите ли, прохлаждается! — окликнул его Ирвинг и, заметив хорошо знакомое ему выражение отстранённости на лице друга, с негодованием воскликнул: — Вот дерьмо! Никак ты решил с Атумом пообщаться?! Тоже мне, нашёл время! Совсем что ли сдурел?

— Не ори, уже иду! — отозвался Борц и, попросив прощения у Бога, бросился к Ирвингу, который его ждал, и даже издалека было видно, что он злится.

Тем не менее, когда он приблизился, вместо ожидаемого разноса его ожидало миролюбивое предложение закатиться в какое-нибудь симпатичное местечко и выпить пива перед отъездом.

Беспокоясь за судьбу Масимы, Борц с готовностью согласился.

По пути Ирвинг пригласил присоединиться к ним Крама Огаташа, но тот отказался, сославшись на то, что ему пора возвращаться на борт «Огненного вихря».

Настоящий император Кордей-Фта действительно находился неподалёку. Он отсиживался в секретной «норе», расположенной прямо под дворцовым комплексом. И хотя Ирвинг часто звал его хитрым лисом, он не был морфом. Венценосный Вичуа Мойя-Судо был чистокровным человеком или константой, как называли в Содружестве тех, кто не обладал способностями оборотней.

Лежа на низком полукруглом диване, император просматривал запись нашествия Внешней разведки на свои владения. Сцена с удушением Масимы привлекла его внимание. Он просмотрел её несколько раз, после чего с озадаченным видом прикрыл глаза. «Душа Мина! Что всё это значит? Почему у меня такое чувство, что бесхвостый щенок, которого я выпестовал на свою же шею, явился не по мою душу, а за этим помоечным отбросом?» — подумал он и, не находя ответа, потянулся к золотому колокольчику. Как всякий коренной чулианец, он обращался к современным технологиям только тогда, когда без них было не обойтись.

Руководитель службы безопасности явился незамедлительно, будто ждал его вызова. Впрочем, так оно и было. Он тоже обратил внимание на то, что директор Внешней разведки повёл себя необычно и теперь горел желанием обсудить это с императором.

«Может быть, здесь что-то личное? Марио не удалось сделать из меня заложника, и он решил отыграться на помоечной девке, которая его предала? Ведь ты говоришь, что он и раньше её не жаловал», — выдвинул версию император, когда они так и сяк обсудили странное нападение на дворец.

Руководитель службы безопасности подумал и отрицательно покачал головой. Впрочем, Вичуа Мойя-Судо и сам не верил в это. Кряхтя, он занял сидячее положение и озабоченно проговорил: «Не важно, какие цели преследовал директор Внешней разведки. Главное, как нам реагировать на его наглое вторжение? После того, как предатель Клов Ван-диц-Риц переметнулся на сторону Совета Содружества и при этом увёл с собой львиную долю нашего флота, положение резко ухудшилось. Вдобавок Ирвинг заблокировал все подходы к Рокайдо, а наши запасы рокайдия ограничены. Распроклятая семейка Нобусов удавится, но не продаст его сверх установленного лимита. Вот и как прикажете воевать при таких условиях?»

Руководитель имперской службы безопасности пожал плечами: этот вопрос был вне его компетенции.

Оставшись один, император Кордей-Фта вздохнул и снова растянулся на диване. Он с удовольствием пошёл бы на попятную, но не мог этого сделать. «Роковая пята Мина! При таком союзнике никаких врагов не нужно!» — невесело подумал он и перед его внутренним взором возникли холодные зелёные глаза того, кто подбил его на авантюру с отделением от Содружества.

Чтобы успокоить расстроенные нервы, он поднёс к губам мундштук келю — чулианскую разновидность кальяна. «Наглый мальчишка! Чтобы его пустынные псы разорвали! — сердито пробормотал он. — Вот и кто тянул его за язык? Если бы он не бросил мне вызов, заявив о войне, я бы ещё мог отступить и при этом сохранить лицо».

Нисколько не заботясь о том (во всяком случае на тот момент), что его опрометчивые слова вызвали осложнение обстановки в Содружестве, Ирвинг в компании Борца сидел в пивном кабачке с говорящим названием «Пивной дурень».

— Проклятье! Ну, зачем было портить чудесный напиток какими-то идиотскими вилоками? — возмущался он, держа перед собой стеклянную кружку, на дне которой болтались три светло-зелёные ягоды.

— Это не вилоками, это оливки. Очень редкий фрукт, прекрасно подчёркивающий вкус виомели. Попробуйте, не пожалеете, — сказал хозяин «Пивного дурня» и, сложив руки на обширном животе, льстиво улыбнулся. По строению фигуры сразу было видно, что он сам большой любитель пива и не дурак поесть.

— Виомель из погребов Смарита не нуждается в добавках! Этот благородный напиток прекрасен сам по себе! — возопил Ирвинг и снова потребовал принести ему пиво, без всяких посторонних примесей, как он выразился.

Но чулианец не был бы чулианцем, если бы сразу уступил в споре.

— Господин, вы сначала попробуйте. Если вам не понравится, я принесу другую кружку. Бесплатно, — посулил он.

— Нет уж, увольте! Я эту вашу гадость пить не буду! — с досадой воскликнул Ирвинг и, закатив глаза, вновь приступил к переговорам.

— Уважаемый, объясняю на пальцах. Видите такие розовые загогулины? Это массилоны, которые определяют качество виомели, — сказал он, и кабатчик состроил понимающую мину. — Так вот, ваши оливки нарушили их структуру и теперь это уже не благородный напиток, а ослиная моча, за которую я не дам ни гроша! Это вам, надеюсь, понятно?

— Да, господин, — погрустнел кабатчик, которого больше убедили не слова посетителя, а его удар кулаком по столу. — Если вы так ставите вопрос, я принесу вам виомель без оливок.

— Ну, слава Атуму! Наконец-то, вразумил!

Обиженный кабатчик хотел было что-то возразить, но зверский взгляд долговязого привереды заставил его ретироваться.

— Нет, ты это видел? — обратился Ирвинг к Борцу, который терпеливо ждал окончания разыгрываемой комедии. — Ну что за народ! Ты им одно, а они, знай, талдычат тебе другое! — возмущённо сказал он, но тут вернулся кабатчик, и его физиономия просияла. — Ну вот, совсем же другое дело! — радостно воскликнул он, глядя на запотевшую кружку, наполненную желанной виомелью.

Но кабатчик всё же исхитрился подпортить ему триумф.

— Попробуйте нашу фирменную закуску, — сказал он и поставил перед Ирвингом тарелку.

В её центре сиротливо жались друг к другу всё те же три злополучные оливки.

— Кушайте на здоровье, — елейно добавил кабатчик и, повернувшись спиной, которая переходила в обширный оттопыренный зад, с победным возгласом «ха!» провёл ладонью по напомаженным волосам и после этого удалился с гордо поднятой головой.

Борц сдавленно хрюкнул и потянулся за кружкой с пивом, а Ирвинг не выдержал и расхохотался.

В общем-то, разыгрываемая интермедия повторялась каждый раз, когда они заходили в этот уютный кабачок, и уже носила характер ритуала. Хитрый хозяин знал, как угодить посетителям, за что они и любили это заведение, хотя цены здесь были просто заоблачные.

Правда, качество находилось на той же высоте. Такого отборного пива и диковинных закусок больше ни у кого не было — во всяком случае, так уверял Ирвинг и Борц ему верил. Ведь его приятель был гурманом по натуре и знал толк в еде и напитках. При этом он оставался истинным разведчиком и при нужде мог съесть всё что угодно: хоть суп из топора, хоть свежего червяка.

Вскоре кабатчик появился снова. На этот раз он, тяжело отдуваясь, тащил громадный поднос, заставленный разнокалиберными плошками, от которых шёл одуряющий аромат специй и мяса.

В предвкушении предстоящего пиршества Ирвинг потёр руки и взялся за столовые приборы, тускло поблескивающие чистым серебром.

Спустя час, жмурясь, как сытый кот, он допил остатки виомели и, закусив спорными оливками, с сожалением посмотрел на стол, где не осталось ничего, кроме горы пустой посуды.

— Эх, съел бы ещё чего-нибудь, но, боюсь, уже ничего не влезет.

— Если будешь столько лопать, то скоро тебя снова разнесёт, — заметил Борц.

— Ну и пусть, — равнодушно отозвался Ирвинг и глянул на маленькую эстраду. Там сидел худенький парнишка и, подыгрывая себе на какой-то инопланетной разновидности баяна, с воодушевлением пел на незнакомом языке.

Это сразу же напомнило друзьям о Ласло, который, находясь в подпитии, тоже любил попеть. У землянина был приятный голос, и его мелодичные песни, полные то неизбывной цыганской тоски, то искристого мадьярского веселья, порою трогали их до глубины души. Особенно Ирвинга, у которого были тесные родственные связи с Землёй, родной планетой его ученика и друга.

«Есть что-нибудь новое о Романовиче?» — спросил он по закрытой связи.

«Нет и, похоже, не будет. Всё указывает на то, что он попал в лапы мнемосов. Никто другой не смог бы так искусно стереть рокайдианцам воспоминания», — ответил Борц.

«Думаю, это Киргон забрал Ласло и мальчика. — Ирвинг погрустнел. — У меня дурное предчувствие относительно Вайды. Латисса говорила, что мнемосы выполняют последнюю волю умирающих. Если Киргон пустился в путь, значит, ей совсем плохо. Во всяком случае, это объясняет исчезновение мальчика».

Соглашаясь, Борц кивнул. «Если ты прав, Романович попал в переделку. После его фокусов на планете Кшансе, у мнемосов нет уверенности, что ему можно стереть память. А раз так, остаётся только одно. Киргон его убьёт, чтобы он не выдал их местонахождение».

Ирвинг покачал головой. «Ласло так просто не убить, — заявил он и, уклоняясь от вопросов на эту тему, перевёл разговор на Масиму. — Кардо, я знаю, что ты подумал. Но поверь, я не сошёл с ума. Твоя разлюбезная Масима чрезвычайно опасна».