Звёздная кошка. Часть 2

ГЛАВА 30. Рокайдо. Дела давно минувших лет

«Вот так, всего несколько безжалостных слов и твой прежний мирок рушится, как карточный домик», — подумала оцепеневшая девушка.

Она ни на мгновение не усомнилась в правдивости командующего. Правда, у неё мелькнула мысль, что это такая форма издёвки, которую он избрал для сегодняшнего общения, но она тут же отмела это предположение. «Расист со стажем никогда не стал бы шутить такими вещами», — сказала она себе.

И в самом деле, стоило ему признаться и все несуразности в его поведении сразу же получили логичное объяснение, включая её приём в Катуано. Насколько ей было известно, она так и осталась единственной из детей переселенцев, кого он лично пропустил в элитарное учебное заведение.

Ватро Нобус наблюдал за ней как коршун за цыплёнком и она, чтобы прийти в себя, задержала дыхание. Девушка не замечала, что он тоже далеко не спокоен и, досадуя на наследственный тремор, убрал руки со стола.

«Не сметь раскисать!» — приказала себе Ирида. Она собрала волю в кулак и перед её глазами всплыли знакомые строки: «Любое общение — это замаскированная война. Важно помнить, что собеседник, даже самый благожелательно настроенный, всегда ищет ваши слабые стороны. На сознательном или бессознательном уровне он готовит плацдарм для нападения, чтобы затем навязать вам свою волю. И не обольщайтесь, когда имеете дело с близкими людьми. Они такие же манипуляторы. Домашние деспоты, выступающие под лозунгом: „я желаю тебе только добра“, самая распространённая причина семейных трагедий».

Наставление преподавателя ксенобиологии, врезавшееся в память с того времени, когда она ещё училась в старших классах Катуано, пришлось как нельзя кстати. Вместе с самообладанием, к ней вернулось хладнокровие и способность к логическим построениям.

— Надеюсь, вы шутите? — осведомилась она с лёгким удивлением на лице.

— Не глупи, Ирида! — рявкнул командующий и снова швырнул ей документы. — Если не веришь, сравни свой генетический код с тем, что в документах, и попробуй после этого сказать мне, что это шутка!

Считывающее устройство наручного ридера перевело информацию в удобоваримый вид. Идентификация была полной и в девушке вновь взметнулась буря чувств, хотя она была готова к такому обороту событий.

— Всё равно я вам не верю! — прошептала она. — Мой отец Корвин Фапивата и другого отца мне не надо.

— А я тебя не спрашиваю, нужен я тебе или нет, — холодно проговорил Ватро Нобус. — Главное, что ты нужна мне.

Чувствуя себя преданной, девушка молчала. Обида была настолько сильной, что она никак не могла справиться с собой. Боясь, что заплачет, она резко вздёрнула голову и посмотрела в лицо того, кто никогда не упускал случая поставить её на место и показать, что она ничтожество.

— Почему? — тоскливо спросила она.

Ответа не последовало, и на помощь ей пришёл спасительный гнев. «Не кисни, дура! Ты уже не ребёнок, чтобы обижаться на родителей!» — прикрикнула она на себя.

— Зачем вам это нужно? — резко спросила она. — Впрочем, я догадываюсь. В последнее время консерваторы плетутся в хвосте избирательных списков, и вы, как та пресловутая крыса, покидаете тонущий корабль.

Оскорбительная реплика пришлась командующему не по вкусу, но он сдержал раздражение.

— Ну и кто поставит мне это в вину? Особенно когда выплывет информация о том, что ты моя дочь, и консерваторы с треском выгонят меня из партии?

— Понятно. Это даст вам возможность без потери лица перейти в лагерь либералов, — девушка усмехнулась. — Что дальше? Не удивлюсь, если вы метите на пост конрайро.

— Считаешь, что я недостоин? — осведомился Ватро Нобус зловещим тоном.

Прежде чем ответить, Ирида бросила на него оценивающий взгляд и, взвесив все «за» и «против», пришла к неожиданному выводу.

— Как это ни противно признавать, но, кажется, из вас получится неплохой конрайро. Конечно, если вы расстанетесь со своими расистскими замашками.

— Это несложно. Главное, грамотно преподнести мою метаморфозу избирательному ректорату.

— Не думаю, что вам легко будет расстаться со своими убеждениями.

— Я политик и этим всё сказано, — ответил командующий и насмешливо улыбнулся. — Что же ты не спросишь, какая роль отводится тебе?

— Что? — удивилась Фапивата. — Вы имеете наглость строить какие-то планы в отношении меня?

— Глупый бледнокожий жабёнок! — вздохнул Ватро Нобус и его глаза заискрились смехом, когда девушка бросила на него негодующий взгляд. — Неужели ты думаешь, что партия консерваторов тонет без моего участия? — Он с сожалением всмотрелся в лицо дочери, и потянулся за новой сигаретой. — Я рад, что ты унаследовала мой ум, и мне очень жаль, что ты совершенно не похожа на коренную рокайдианку. Даже либерально настроенный Закори Варпевас не рискнул на тебе жениться, хотя был влюблён в тебя по уши. Впрочем, последнее обстоятельство нисколько меня не удивляет, ведь ты дочь Лилиан, а она мастер завлекать в свои сети.

— Неужели? — кипя от гнева, вопросила Ирида. — Сколько лет было мой матери-соблазнительнице, когда она положила на вас глаз? Пятнадцать? А вам? Кажется, тридцать, если я не ошибаюсь. И вы хотите сказать, что взрослый человек, к тому же до предела набитый расистскими предрассудками, не сумел противостоять чарам глупой девчонки?

— К твоему сведению, Лилиан никогда не была глупой, — возразил Ватро Нобус и вздохнул про себя, когда перед его внутренним взором появился образ девушки, похожей на прекрасного ангела. — Твоя мать была редкой красавицей. И когда этот доступный соблазн однажды оказывается в твоей постели, устоять практически невозможно.

— Хотите сказать, что моя мать гулящая? — процедила девушка, едва удерживаясь от того, чтобы не вскочить на ноги и не наброситься с кулаками на своего биологического отца.

Все её чувства были написаны на лице и Ватро Нобус засмеялся.

— Если я скажу что да, неужели ты пристрелишь меня? — поинтересовался он.

— Не исключено! — ответила Фапивата.

Она действительно была готова его прибить чем-нибудь тяжёлым, но желательно без летального исхода. Несмотря ни на что она не желала ему смерти.

— Тогда не буду рисковать и отвечу честно: Лилиан никогда не была гулящей девкой. А вот наглости и смелости ей было не занимать, впрочем, как и тебе. Как только она вообразила, что влюблена в меня, моя жизнь превратилась в ад. Она тенью бродила за мной по всему поместью, пока я не захлопывал двери перед её носом и не запирал их на ключ. Матушка пробовала её увещевать, отец наказывал. Лилиан запирали в чулане, сутками держали без воды и питья, отправляли на самые грязные и тяжёлые работы, но ничто не помогало. Каким-то чудом она вновь оказывалась среди тех, кто работает в доме, и всё начиналось сначала. Где бы я ни находился, она была рядом и бросала такие влюблённые взгляды, что вскоре насмешки посыпались со всех сторон. Дело дошло до того, что знакомые и родственники заключали между собой пари, насколько меня хватит, прежде чем я окончательно вышвырну нахальную служанку из дома.

По лицу рокайдианца скользнуло странное выражение, и будь это кто-то другой, Ирида поклялась бы, что он испытывает признательность к её матери за нескрываемую безрассудную любовь.

— Почему же вы не выгнали её сразу? — сухо спросила она.

— Не знаю, — ответил он. — Было просто любопытно, чем всё это кончится.

— Полно лукавить! — рассердилась девушка. — Вы ждали, как скоро она забудет о своей гордости и окажется в вашей постели, чтобы затем с позором вышвырнуть её из дома. И хватит об этом! Я не желаю слушать подробности падения своей матери! — воскликнула она, надеясь, что командующий закончит мучительный для неё разговор.

Ватро Нобус усмехнулся и щёлкнул зажигалкой. Золотой дракончик дохнул огнём, но его пламя так и не коснулось кончика сигареты.

— Возможно, ты права, — сознался он. — Вы, переселенцы, придаёте слишком много значения невинности девушки, и Лилиан, несмотря на всю любовь ко мне, никак не решалась переступить последнюю грань. Ну а я был страшно зол на неё. Я хотел втоптать её в грязь. Опозорить так, чтобы она не смела поднять голову и посмотреть в глаза окружающим.

— Удалось? — прошипела девушка. Сейчас она была готова его убить, причём без всякого снисхождения.

— Нет.

— Почему?

— Хвастать было нечем. Подумаешь, переспал с белокожей служанкой. К тому же эта дурочка так сияла, что у меня не повернулся язык кому-либо рассказать и, как оказалось, к лучшему. Впоследствии никому не пришло в голову связать беременность Лилиан с моим именем. — Ватро Нобус перестал улыбаться, и на его лице промелькнуло сомнение. — Не знаю, стоит ли тебе это рассказывать… видимо, придётся. Не хочу оставлять мины замедленного действия.

И он рассказал всё, без утайки — сначала о том, как выдал Лилиан замуж, а затем каким образом она оказалась в смертоносной пустыне.

— Теперь ты знаешь, что мной двигало, и я надеюсь, что живущий в тебе неподкупный судья, однажды примет смягчающие обстоятельства и твой приговор будет не столь суров, каким я читаю его сейчас в твоих глазах.

И в самом деле, по мере его исповеди девушка всё больше мрачнела.

— Ничего не могу обещать, — отозвалась она бесцветным тоном. — Вы признались в намеренном убийстве и вряд ли можете рассчитывать на снисхождение.

С явной досадой Ватро Нобус швырнул незажжённую сигарету в пепельницу, и та исчезла в бесцветной вспышке.

— Не глупи, Ирида! Не стоит поднимать шум. Я твой отец и никакой суд не примет твои слова в качестве обвинения, а иных доказательств у тебя не будет, это я тебе обещаю.

Губы девушки сжались в упрямую линию.

— Не сомневаюсь. Кстати, я уже говорила, что мой отец Корвин Фапивата и другого отца у меня нет, и не будет, — жёстко проговорила она и, помолчав, добавила: — Я признаю, что вы немало сделали для меня, но родство это нечто большее, чем кровные узы. Чтобы иметь право называться отцом нужно любить своего ребёнка… Помолчите, сэр! Я ещё не всё сказала! Родителями имеют право называться лишь те, кто находится рядом со своим ребёнком, и болеют за него всей душой в самые трудные моменты его жизни. Это не вы были рядом со мной, когда я… — она сглотнула горький комок в горле, — хотела умереть после того несчастного случая с сестрой.

— С твоей стороны было непростительной глупостью прыгать со скалы.

— Возможно. Но я была ребёнком, и я была в отчаянии. Если бы не папа, который сутками не отходил от меня, не знаю, чем бы закончилось дело. Это он утешал меня и как маленькой рассказывал сказки и кормил с ложечки.

— Поверь, я страшно рад, что подобрал Лилиан такого замечательного мужа. Потому зря расстраиваешься, я не претендую на его место. Я всего лишь хочу, чтобы ты подготовила мать к той шумихе, что начнётся, когда объявят, что ты моя дочь. Ближе к вечеру за ней прилетят. Я хочу, чтобы она прошла омолаживающие процедуры, — проговорил командующий с раздражением в голосе. — А теперь ступай, у меня нет больше времени. Да, чуть не забыл! Разведись, наконец. Хватит уже обманывать себя и других, Романович тебе не муж.

В преддверии грядущих неприятностей у девушки ёкнуло сердце: она понимала, что может сколько угодно хорохориться и не признавать рокайдианца отцом, но не считаться с ним было невозможно.

— С чего вы это взяли? — спросила она нарочито безразличным тоном.

Командующий бросил ей информационный кристалл.

— Посмотри на досуге. Думаю, тебе будет интересно. Судя по донесениям агентов, твой так называемый муж завёл себе другую семью. Причём у них есть общий ребёнок, которому уже пять лет.

— Вы что, шпионили за мной? — взвилась Фапивата, выведенная из себя.

Раздражение Ватро Нобуса заметно подросло.

— Естественно, я не упускал тебя из виду. Всё же ты моя дочь, к тому же единственная, хаос тебя побери! — Он стукнул кулаком по столу. — Думаешь, я стал бы тут разглагольствовать с белокожей тупой жабой, будь у меня нормальные дети?!

Когда девушка, не прощаясь, вылетела из его кабинета, Ватро Нобус откинулся на спинку кресла и с усталым выражением на лице прикрыл глаза, но он недолго оставался один. С противоположной входу стороны отворились двери лифта, и оттуда вышла высокая стройная рокайдианка, облачённая в национальный костюм. Он состоял из сложного головного убора, кожаных сандалий и платья: облегающей узорчатой чёрной рубашки до щиколоток и такой же длины свободной туники из полупрозрачного синего шёлка. Женщина была уже не молода, но по-прежнему потрясающе красива. С царственной грацией она прошлась по кабинету и, остановившись, изящным движением подобрала длинную юбку и села на место, на котором только что сидела девушка. Поставив локти на стол, она положила подбородок на сплетённые пальцы рук, унизанные многочисленными кольцами, и устремила взгляд на Ватро Нобуса.

— Не понимаю, зачем ты отталкиваешь девчонку, если уж решил её признать? Почему не сказать, что именно ты её спас, когда эта дурочка спрыгнула со скалы и переломала себе всё что можно, включая позвоночник? Если бы ты не отправил её в наш госпиталь, она сейчас была бы инвалидом, прикованным к кровати, и это в лучшем случае. Несмотря на все достижения галактической медицины, врачам едва удалось её откачать.

— Думаешь, узнав об этом, она преисполнилась бы благодарности ко мне? — скептически осведомился Ватро Нобус и, сладко потянувшись, ехидно улыбнулся. — Мама, ты можешь не признавать Ириду, но она моя дочь и, значит, упрямства ей не занимать. Либо она смирится с нашим родством, либо нет. Так что давить на неё бесполезно.

Тория Нобус надменно вздёрнула изящную серебристую бровь.

— Это мы ещё посмотрим! Куда она денется? Смирится, как миленькая, — пообещала она и, поднявшись, бесшумно заскользила к выходу. У дверей она остановилась и с тревогой глянула на сына. — Ватро-ро! Не будь глупцом, мой мальчик! Ступай домой и хоть немного отдохни. Я не хочу вслед за мужем потерять ещё и сына, — проговорила она певучим звучным голосом и, не дожидаясь ответа, исчезла в коридоре.

В вестибюле она спросила, куда пошла посетительница, которая только что была у командующего, и отправилась следом за ней. Указания служащих привели её в парк, разбитый рядом со зданием штаба. Девушка сидела на скамейке и наблюдала за белой жабой, которая пряталась от палящего солнца в тени декоративного каменного заборчика, окружающего небольшой фонтан.

Фапивата покосилась на рокайдианку, которая села рядом с ней. Она молчала, не двигаясь с места, хотя должна была встать и поприветствовать её должным образом.

— Полезное животное, не правда ли? — заметила рокайдианка, внимательно оглядывая девушку. — Такое же полезное, как переселенцы, которые могли быть и вежливей с теми, кто их приютил.

— Мы вас об этом не просили, — холодно ответила Ирида.

Порывшись в сумке, она бросила жабе конфету и пупырчатая сладкоежка, развернув фантик, тут же отправила её в пасть, а затем припрыгала к скамейке за добавкой. Большеголовые серебрянки, в отличие от земных жаб, были коллективными животными и по сообразительности не уступали воронам.

— Если бы эти животные не были такими безобразными и ядовитыми, они уже давно стали бы домашними любимцами, — проговорила рокайдианка и в свою очередь кинула жабе целую горсть конфет.

Ирида фыркнула.

— И тогда бедные серебрянки сидели бы в роскошных клетках, с бантиками на шее, и, жутко перекормленные, мучились бы от несварения желудка. Именно такая участь постигла нас, переселенцев, когда отпала нужда в нашей помощи.

Рокайдианка поспешно отвернулась и сделала вид, что роется в сумке, а затем поднесла ладонь ко рту и, не выдержав, тихо засмеялась.

— Ой, простите! Мне не приходило в голову взглянуть на положение переселенцев с такой точки зрения, но, боюсь, что вы правы. Всё же, не судите нас слишком строго, мы хотели сохранить вашу самобытную культуру и дать развиваться своим путём, а это невозможно без определённой изоляции от коренных жителей, которые намного обогнали вас в технологическом плане.

— Ничего не значащие слова! — проворчала Ирида. — Правда в том, что вы не захотели смешиваться с землянами из-за боязни потерять свой национальный колорит. И благодаря рокайдию вам это удалось. Но как показывает практика, ничего хорошего в такой изоляции нет.

Девушка поднялась и вежливо поклонилась.

— Извините, госпожа, я не сразу вас узнала.

В ответ рокайдианка величественно наклонила голову.

— Чтобы быть уверенной, что мы правильно понимаем друг друга, я хочу сообщить, что я Тория Нобус, мать командующего.

Пряча смущение, Ирида слегка улыбнулась.

— Я догадалась. Вы очень похожи с сыном. Теперь мне ясно от кого он унаследовал свою красоту.

— Спасибо за комплимент.

Приглашающим жестом Тория Нобус похлопала по скамье.

— Присядь! Я хочу с тобой поговорить, — не столько попросила, сколько приказала она и в девушке взыграла уязвлённая гордость.

— Возможно, вы не хотите этого знать, но я Ирида Фапивата. Впрочем, ваш сын обычно зовёт меня белокожей жабой, так что вы тоже можете не стесняться.

— Не сердись, девочка! Я не хотела тебя обидеть, — мягко проговорила Тория Нобус и её глаза заискрились смехом. — Пожалуйста, не обращай внимания на грубости Ватро. Хоть он мой сын, но я вынуждена признать, что порой он ведёт себя как редкостный поганец. Думаю, тебе это известно, как никому другому.

Видя, что девушка сидит как натянутая струна и даже не улыбнулась ей в ответ, рокайдианка посерьёзнела. «Похоже, Ватро прав и девчонка унаследовала упрямство семьи Нобусов».

— Конечно, мой сын не лучший из отцов, но и не худший. Особенно если учесть вашу непростую ситуацию. Думаю, вряд ли ты знаешь, что ради тебя Ватро летал в Катуано даже в ущерб своим делам. Он очень гордился твоими успехами и, вернувшись, пребывал в наипрекраснейшем настроении. Ну а когда учителя тебя ругали, он страшно злился, и лучше было к нему не подходить.

Ирида нетерпеливо глянула на собеседницу.

— Госпожа, я уже говорила командующему, что ценю его усилия, но…

— Не лги, девочка! — с сожалением проговорила Тория Нобус. — Конечно же, ты помнишь только свои детские обиды. Ну, как же! Тот, кто должен был тебя любить, вместо этого всячески унижал тебя. Но разве Ватро мог поступить иначе? Представляешь, что было бы, если бы он показал, что относится к тебе как-то иначе?

Девушка пожала плечами.

— Нет, не представляю. А должна?

Развернувшись к ней, рокайдианка взяла её за руки и поймала её ускользающий взгляд.

— Девочка, ты хоть представляешь, на какой риск идёт мой сын, собираясь признать тебя своей дочерью? Ватро-ро рвёт связи со своими соратниками по партии и ему могут этого не простить. Я не прошу тебя любить родного отца, просто поддержи его в трудную минуту. Будь ему опорой, а не помехой. Поверь, ему и так придётся несладко.

— Хорошо, — выдавила из себя девушка и тут она заметила, что на лице рокайдианки промелькнула тень торжества.

«Похоже, что меня развели, купив на жалость», — подосадовала она и усмехнулась, не выпуская из рук тонкие пальцы своей бабки по отцу.

— Госпожа, ничего если я кое-что попрошу у вас за свою лояльность к командующему?

— Что именно ты хочешь? — насторожённо спросила Тория Нобус.

— Назовите меня по имени или сделка отменяется! — жёстко потребовала Фапивата.

— Нет! — рокайдианка так резко выдернула пальцы, что её многочисленные кольца больно царапнули ладони девушки.

— Что ж, на нет и суда нет, — заключила Фапивата с философским спокойствием и поднялась, чтобы уйти. — Всего вам доброго, госпожа. Видимо, вы не хотите осквернять рот моим именем. Думаю, вы простите, если я поступлю точно также. Прощайте, и впредь не ищите встреч со мной.

— Да, что ты возомнила о себе, жалкая дрянь?! — прошипела Тория Нобус. — Если бы не сын, я бы вас с матерью уже давно стерла бы в порошок.

После её слов Фапивата резко обернулась.

— Так это не командующий, а вы отправили мою мать в Мирек! — воскликнула она.

Тория Нобус неприятно улыбнулась.

— Какая догадливая бледнокожая жаба! Да, это я! Жаль, что я сразу туда не отправила Лилиан, как только узнала, что мой сын наплевал на традиции семьи и принял в Катуано эту гнусную девчонку-переселенку.

«Выходит, я была не первой, ради кого он сделал исключение», — подумала Ирида, и у неё посветлело на душе.

Тория Нобус проводила девушку взглядом и снова отправилась к сыну, который ждал её возвращения.

— Ну как прошло? Тебе удалось привлечь её на мою сторону? — спросил командующий, с любопытством глядя на мать.

Тория Нобус прошествовала к креслу и, заняв прежнее место и позу, согласно опустила ресницы.

— А ты сомневался? — насмешливо спросила она. — Правда, пришлось нелегко, девчонка проницательна, пришлось импровизировать на ходу. Зато теперь она уверена, что ты был настолько влюблён в её мать, что пренебрёг своими принципами и принял Лилиан в Катуано, и это не ты сдрейфил и отправил её в Мирек, а твоя злобная матушка, то есть я. Главное, чтобы теперь девочка не узнала правду.

— Но ведь я действительно принял Лилиан в Катуано! Правда, не столько ослеплённый её красотой, сколько по глупости и неопытности. Решил, что отцу не понравится, если либерально настроенные владетели начнут жаловаться на мою необъективность.

— Надеюсь, до правды будет сложно докопаться, ведь я отчислила Лилиан из Катуано. Вот только не из-за тебя, а из-за плохой успеваемости, а чтобы утешить рыдающую глупышку, взяла её в наш дом и сделала своей горничной. За доброту она отплатила мне тем, что соблазнила сына и чуть не погубила его карьеру. Интересно, как Лилиан добилась направления в Катуано, не имея нужных способностей?

— Лучше тебе этого не знать, — ухмыльнулся командующий. — Только не подумай ничего плохого! Лилиан пробралась в дом своего владетеля, и без его ведома заполнила бумаги и поставила печать, а затем отправилась в Катуано, убеждённая, что справится с учёбой. В общем-то, у неё был шанс, в местной школе у неё были неплохие оценки.

— Короче, Лилиан совершила подлог, — подытожила Тория. Перед её глазами возникло неподкупное лицо внучки, и она спросила: — Как думаешь, на какой срок Ирида осудила бы мать за это мошенничество?

Командующий фыркнул.

— Как положено по закону. Ни больше ни меньше. Девчонка — сама справедливость. И в кого только она такая уродилась?!

— Ну, уж точно не в нашу семейку! У Нобусов никогда не водилось простаков. Может, стоит ещё раз проверить ваше родство? — поддразнила его Тория, и он состроил недовольную гримасу.

— Не дуйся! Лучше скажи, когда ты планируешь начать предвыборную кампанию.

— Чем раньше, тем лучше. Иначе шумиха с дочерью-полукровкой не достигнет нужного уровня.

Тория озабочено посмотрела на сына.

— Ватро-ро, ты уверен, что никто из соперников не захочет воспользоваться предлогом и под шумок убрать тебя со своего политического горизонта?

— Уверен, но сто процентной гарантии нет, — командующий уткнулся в документы. — Спасибо за помощь, Тория-ро.

— Ладно, ладно! Я поняла намёк и уже ухожу.

Когда Ирида вернулась домой, Корвин был в поле, и она безотлагательно рассказала матери о своей встрече с командующим.

В ответ на вопросительный взгляд дочери Лилиан скривила губы.

— До сих пор не верится, что этот заносчивый ублюдок решился признать тебя.

— Сама удивляюсь. Скажи, а как ты относишься к его идее пройти омолаживающие процедуры? Я почему спрашиваю, скоро за тобой прилетит флайер, чтобы доставить в клинику правящей семьи.

— Что ж, я не против.

Лилиан подошла к зеркалу и стянула платок с головы. Она придирчиво осмотрела себя.

— На лице и шее морщины, под глазами мешки. Кожа висит. Господи! Я уже самая настоящая старуха!

— Ну что ты наговариваешь на себя? — проговорила Ирида с мягкой укоризной в голосе. Подойдя ближе, она обняла мать. — Мам, тебе сорок шесть лет. Какая же ты старуха? У нас с тобой разница в возрасте всего ничего.

— Ну да, шестнадцать лет. — Лилиан ревниво оглядела дочь. — Только ты в свои двадцать девять выглядишь как молоденькая девушка, а я в свои сорок шесть уже старуха… Стыд-то какой! — Не сводя глаз со своего отражения, она сдавленно всхлипнула. — Ватро ничуть не изменился, а я превратилась в развалину. Когда мы встретились в кафе, наверное, ему и смотреть на меня было противно.

— Перестань! Это он виноват в твоей преждевременной старости. — Девушка поцеловала мать в щёку. — Знаешь, это не он отправил нас в Мирек, а его мать, Тория Нобус.

— Что? — Лилиан оттолкнула от себя дочь и снова повязала платок. — Кто сказал тебе эту чушь?

— Она сама призналась.

— Господи! Неужели ты веришь всему, что говорят? Тогда ты ещё глупей, чем я думала.

— Спасибо за твою нерушимую веру в меня, — Ирида развернулась к двери. — Пойду встречу отца с работниками.

— Куда попёрлась в таком виде? Сначала переоденься. Нечего пугать народ своими господскими замашками.

В ответ на грубый оклик девушка повернулась, и Лилиан стало не по себе. Впервые Ирида смотрела на неё как на чужую.

— Ну чего ты сразу вызверилась на меня? — воскликнула она с досадой. — Я же хотела как лучше.

Поняв, что настал час расплаты, Лилиан насторожённо глядела на дочь.

— Как лучше? — эхом повторила она. — Знаешь, мам, я ещё могу понять Ватро Нобуса, но не понимаю твоего отношения ко мне. Ведь сколько я себя помню, ты ни разу не сказала мне доброго слова. Одни только раздражённые крики и подзатыльники. Если я ищу у тебя материнской ласки, то ты обязательно меня оттолкнёшь. Отчего ты так не любишь меня? Только ли из-за сестры? Я понимаю, она была тебе гораздо дороже, чем я, но сколько уже можно?

Ищущий взгляд девушки прошёлся по лицу матери и погас, не найдя нужного ответа.

— Прости. Если ты не переносишь моё присутствие, я больше не потревожу тебя, — проговорила она с отстранённым выражением и, отрезая себе пути к возвращению, обернулась у двери. — Завтра я уеду. Я бы уехала сегодня, но не хочу огорчать отца, своего единственного нормального родителя из всей вашей троицы.

Оставшись одна, Лилиан некоторое время невидяще смотрела перед собой, а затем выскочила во двор и с отчаянием закричала:

— Стой, паразитка! Стой! Я кому сказала!.. Ирида, вернись! — тоскливо прошептала она, когда дочь даже не замедлила шага.

Ничего не видя от слёз, она догнала девушку и сначала загородила ей дорогу, а затем порывисто обняла.

— Только так не уходи! — взмолилась она.

— Мама! Давай оставим разборки на потом, — промямлила Ирида, не расположенная слушать очередную исповедь, почему её всё время шпыняют вместо любви. Ей хватило утренних откровений командующего.

— Ну, нет! — Не выпуская дочь из рук, Лилиан сверкнула глазами. — Чтобы мне сдохнуть проклятущей, если я дам уйти тебе с обидой на меня! — воскликнула она, полная решимости стоять до конца. — Не пущу, пока ты не выслушаешь меня!

— Ну, хорошо, хорошо! — сдалась девушка.

От волнения мать трясло, как в лихорадке, и она, взяв её за локоть, вместе с ней направилась к живописной беседке, густо увитой чёрным виноградом. В довесок к людям рокайдианцы вывезли немало растений и животных с Земли.

Лилиан села на качели и, не зная, с чего начать, неловко улыбнулась дочери.

— Вот видишь, до чего ты меня довела? — набросилась она на неё по привычке, но тут же спохватилась и, взяв за руку, с виноватым видом прижала её ладонь к своей щеке. — Прости, доченька! Опять я дура старая взялась за своё, вместо того, чтобы попросить у тебя прощения.

— Да ладно тебе, мам! — пробормотала расстроенная Ирида. — Что было, то уже быльём поросло. Чего уж прошлое ворошить?

— Дай матери слово сказать! — прикрикнула на неё Лилиан и сложила руки на коленях. — Может, уже и быльём и поросло, а сердце всё равно не на месте. Я бы уже давно тебе всё рассказала, да не хотела, чтобы ты выдала себя и брякнула что-нибудь Корвину.

Она отвернулась от дочери и невидящим взглядом посмотрела туда, где находились аккуратные квадраты полей, перемежающиеся перелесками.

— Знаешь, как только я узнала о своей беременности, то очень боялась, что в тебе проявится кровь отца и тебя отберут. Если не сам Ватро, то кто-нибудь из их братии, и тебя отдадут на усыновление рокайдианской семье. К счастью, Господь миловал и ты, когда родилась, выглядела как обычный белокожий ребёнок. Разве что была чуток смуглей, чем другие дети, но это ничего.

И всё равно я опасалась, что Корвин догадается, что ты не его дочь и будет плохо к тебе относиться. Ведь он далеко не прост, каким кажется. С самого начала, как мы начали жить вместе, он держал меня в ежовых рукавицах. Избалованная жизнью в богатом доме, где полно слуг, я в то время ещё ничего не умела делать по хозяйству. Единственно, что я умела, это подбирать господские наряды и делать изысканные причёски, а кому это нужно в деревне?

Прервавшись, Лилиан улыбнулась своим воспоминаниям.

— Бывало, сварю обед, Корвин его попробует да как запустит тарелку в стену, только осколки брызнут. Я в слёзы, а он как зыркнет на меня глазищами и вон бежать из дома. Ну а я схвачу остальную посуду со стола да покидаю ему вслед, а затем давай всласть реветь, благо, что есть повод. Но это были ещё цветочки. Это для тебя Корвин любимый отец, а для меня он ревнивый муж. Как-то я стояла на улице и болтала с парнями, так этот паразит что удумал, взял да как запустит в нас топором! Не знаю, в кого он метил, но лезвие топора вонзилось в дерево, прямёхонько над моей головой. Со страху я чуть было не описалась, но всё равно мне хватило духу, и я как следует его обругала. Правда, с той поры я присмирела и больше старалась не действовать ему на нервы. Не было желания заполучить топором в голову.

— Он тебя не бил? — осторожно спросила Ирида.

Лилиан усмехнулась.

— Чего не было, того не было. Если уж на чистоту, то Корвин мужик смирный, нужно очень постараться, чтобы вывести его из себя. Ну а я всегда была язвой и в два счёта доводила его до белого каления. — Она покачала головой, удивляясь долготерпению мужа. — Любой другой на его месте уже давно надавал бы мне тумаков, а он даже пьяный не поднимал на меня руку. И слава богу! С его-то силищей он прибил бы меня в два счёта. В общем, дура я была. Да и какое может быть разумение у шестнадцатилетней девчонки? Это уж потом до меня дошло, как мне с ним повезло. Если бы не Корвин, сейчас лежали бы наши с тобой косточки в пустыне.

Беспокойно теребя фартук, Лилиан тяжело вздохнула.

— После моей неудачной попытки поговорить с Ватро нас с мужем привезли в посёлок озеленителей. Кругом один песок, солнце слепит, жарища такая, что сразу хочется умереть. Куда уж что-то делать, а тут старший стоит над душой и чуть свет гонит работать. Кто не выполняет норму, тому урезают порцию воды. — Лилиан махнула рукой, видя, что дочь собирается возмутиться. — Да знаю я, что это незаконно! Только к каждому полицейского не приставишь. И то верно, нечего на лодырей переводить драгоценные припасы. Если начнётся песчаная буря, то лишь на них надежда. Из-за ураганного ветра флайеры месяцами не могли добраться до нашего посёлка. Короче, не настолько мне было плохо, чтобы я не могла работать вместе со всеми. Просто я не хотела жить после того, как Ватро в очередной раз вышвырнул меня из дома, да ещё отправил на смерть в Мирек. Сутками я пролёживала в постели и как пить дать вскоре загнулась бы, если бы не Корвин. Он силком поднимал меня и заставлял есть и пить.

Переживания тех времён оказались настолько ярки в её памяти, что женщина не выдержала и заплакала.

— Дура я дура! Корвин переводил на меня свою порцию воды, а я отпихивала его руки, и она разливалась на пол. Как вспомню, так до сих пор хочется надавать себе пощёчин. От него остались одни только кожа и кости, когда до меня стало доходить, что я гроблю не только себя, но и его. Не знаю, откуда взялись силы, но как только я услышала, что прилетел флайер с инспектором, я выбралась из дома и побрела в его направлении. Не помню, что было дальше. Очнулась я, когда мы были уже в воздухе. Ну а дальше ты знаешь. Владетель Эжутана, дай бог ему здоровья, спас нашу семью.

Прежде чем продолжить начатый разговор, Лилиан выдержала долгую паузу.

— Нам построили дом, дали денег на обзаведение хозяйством и я, чувствуя за собой вину, попыталась наладить отношения с мужем. Корвин и раньше был не особо разговорчив, а после Мирека и вовсе будто лишился дара речи. Я уж и так и сяк к нему, а он что-то буркнет и уходит работать. Целый день сидеть без дела хоть кому надоест, вот и я научилась готовить, шить, а затем стала помогать ему в поле. Правда, живот уже лез на нос, и я больше сидела в тенёчке, глядя на него.

От счастливой улыбки, скользнувшей по лицу матери, Ириде стало неловко; у неё возникло такое чувство, будто она подглядывает за родителями, когда те заняты тем, что дети видеть не должны.

— Ну а я-то здесь причём? — кашлянув, спросила она.

— При том, что у нас с Корвином только всё наладилось, и я боялась его потерять. Он оттаял, но ревновать не перестал. Стоило мне родить, и он молчать перестал, такие начал закатывать скандалы, что хоть из дома беги, — хладнокровно ответила Лилиан.

— Ну и ушла бы! — фыркнула Ирида.

— Ага! Сейчас разбежалась! Что же ты не ушла от своего мужа? Кстати, где он? Ты приехала, а его я что-то не вижу.

— Мам, не отвлекайся! — поспешно проговорила девушка. — Сейчас речь о тебе, а не обо мне.

— Ладно-ладно, но мы ещё поговорим о твоём муженьке! Да и рассказывать больше нечего, я уже всё рассказала. Когда ты родилась, Корвин от тебя не отходил и, дай ему волю, был готов тешкаться с тобой целыми днями. Потому я решила, что если не показывать свою любовь к тебе, то он ничего не заподозрит. А даже если заподозрит, то не будет ревновать.

— Выходит, что ты принесла меня в жертву, чтобы сохранить расположение отца?

— Можно и так сказать, — сухо ответила Лилиан. — Ты меня осуждаешь?

— Не знаю, — честно призналась девушка.

— Так нагуляй ребёнка на стороне и узнаешь. Посмотрим, что ты запоёшь, когда твой муженёк начнёт приглядываться к младенцу, который якобы от него! — с досадой воскликнула Лилиан и стукнула дочь по плечу. — Ну, чего расселась? Иди уж, встречай отца.

— Сейчас пойду, но сначала скажи, почему ты думаешь, что Тория Нобус солгала мне?

— Потому что она добрейшей души человек и такие подлости не в её духе.

С мужем Лилиан объяснялась сама, без участия дочери. Ещё одна родительская исповедь была выше её сил и Ирида, смалодушничав, сбежала в город.

Но сюрпризы на этом не кончились.

Она сразу же узнала полицейского, ждущего её у дверей таверны, принадлежащей Олдишам. Это был тот самый парень, с которым она бок о бок воевала с вооружёнными работорговцами.

Полицейский вежливо козырнул и подтолкнул к ней сына Ласло.

— Мэм, ваш муж просил передать, что он очень спешит, потому не может лично отвести к вам ребёнка.

— Ведь он сказал, когда вернётся? — спросила девушка и взяла мальчика за руку.

— Да, — ответил полицейский. — Он сказал, что кровь из носу, но он вернётся до окончания вашего отпуска.

— Надеюсь. Иначе ему придётся не сладко, — Ирида подмигнула маленькому гостю. — Привет, Александр! Рада тебя видеть. Ну что, зайдём чего-нибудь поедим, прежде чем двигать домой?

В таверне к ним подошёл подросток лет четырнадцати, и она ахнула, узнав его.

— Господи! Неужели это ты, Марк?

— Да, тётя Ирида, это я, — смущённо улыбнулся подросток и с любопытством посмотрел на коротко подстриженного белоголового мальчугана. — Это ваш сын, тетя Ирида? Он очень похож на вашего мужа.

— Нет, это не мама, — ответил мальчик, и на его лице появилась знакомая ей отцовская улыбка. — Это моя мачеха и она просто замечательная. Ирида полицейский и папа сказал, что лучше её не злить.

— Верно! — согласилась девушка и приподняла бровь. — Ну так что, стажёр, будем заказывать? Пломбир или пирожные?

— То и другое, — подумав, ответил мальчик и протянул ей платежный кристалл. — Это папа велел передать вам.

Ирида потянула его за стол.

— Пусть он остаётся у тебя. Сегодня ты меня угощаешь, хорошо?

— Хорошо! А что вам заказать?

— Гулять так гулять! Плевать на диету! — весело заявила девушка. — Марк, принеси нам мороженое всех сортов и пирожные, что есть в ассортименте. — На её лице появилось мечтательное выражение. — А знаете, мальчики, в детстве я хотела поселиться внутри огромного торта. Представляете, как это здорово? Когда на завтрак, обед и ужин у тебя наивкуснейшее блюдо на свете? И если вдруг загнёшься от переедания сладкого, то это будет счастливейшая смерть. Эй-эй, Марк! — спохватилась она. — Не забудь принести нам чай и вишнёвую газировку!