Академия чаросвет. Тень

Глава 11. Город Альваро

Когда они заехали в тень арки пропускного пункта, Мэди напряглась, будто и правда думала, что ее вышвырнут вон. Охранник, издали завидев чаромобиль с номерами Альваро, кинулся поднимать заслоны, и Бас медленно проехал мимо длинной очереди экипажей и людей. Кто-то ехал в город прогуляться, как и они, большинство же – на заработки. В Альваро требовались рабочие руки, и плевать, если они были из Сумерек. Так даже лучше – можно меньше платить.

Мэди едва заметно выдохнула, расслабив плечи.

– Ты правда думала, что тебя не пустят? – усмехнулся Бастиан, проезжая тоннель. – Моя семья основала этот город.

И сейчас он гордился им как никогда. Он давно привык и к стройным башням, белыми стрелами летящим к небу, и к буйным зеленым садам, к широким улицам с кружевными навесами от палящего солнца и набережной, омываемой соленой морской пеной – слишком горячей, чтобы купаться. Но Мэди крутила по сторонам головой, и ее искренний восторг оказался заразительным.

– Бастиан, сколько здесь слепых, – с искренним огорчением прошептала она, и Бас рассмеялся.

– Это очки от солнца, – пояснил он. – Защитить глаза.

Он подарил ей соломенную шляпку, чтобы белая кожа не обгорела с непривычки, и шелковые перчатки. Хотел купить и охапку легких платьев, но Мэди отказалась их брать наотрез. Она как обычно надела форму академии, и Бас подозревал, что у нее просто не было вариантов. От этого странно щемило сердце, и Бастиан твердо решил заехать с ней в город снова. Потом. Когда у него появится полное право покупать ей все, что захочется: платья, туфли, белье… Особенно белье.

Они съели по мороженому, прогулялись по набережной, и Бас едва сдерживался, чтобы не уволочь ее куда-нибудь в укромное местечко, чтобы исцеловать сладкие губы. Терпение – твердил он сам себе. Ласка потом. А еще Басу хотелось, чтобы Мэди тоже сделала шаг навстречу, и у него был отличный план, как ее подтолкнуть.

– Я иногда живу здесь, когда хочу побыть один, без семейной суматохи, – сказал Бас, припарковав чаромобиль под навесом у небольшого двухэтажного дома. Хотя куда чаще он останавливался здесь вдвоем с какой-нибудь из мимолетных подружек.

Открыв Мэди дверь, Бас помог ей выйти из чаромобиля, задержав в руке прохладные пальцы.

– Мы только заберем измеритель чар, – напомнила она.

– Как скажешь, – согласился он. – Можем съездить еще куда-нибудь. Хочешь – на башню солнечного рубежа? Или в планетарий, или в ресторан. Ты проголодалась?

– Жарко, пить хочется, – призналась Мэди, и Бастиан, проведя ее в дом, направился вглубь гостиной к бару.

– Давай сделаю тебе свой фирменный коктейль, – предложил он оттуда. – Солнечный бриз. Апельсиновый сок, морс тьмошника и чуть-чуть алкоголя.

– Ты добавляешь ночные ягоды? – удивилась Мэди.

Она задержалась у картины, висящей на стене. В изломанных линиях угадывались сливающиеся тела, разметавшиеся волосы, сплетенные пальцы. Обычно картина помогала создать нужную атмосферу, но Мэди склонила голову набок и напряженно нахмурилась, явно не улавливая посыла.

– Из сочетаний света и тьмы получаются самые вкусные штуки, – ответил Бастиан, вручив ей высокий бокал.

Он любил этот дом, но теперь, разглядывая его глазами Мэди, осознавал, что все буквально кричит о холостяцкой берлоге: бар, картины, длинный красный диван, почти вульгарный на фоне лаконично серых стен, зато отлично упругий и удобный. Полюбовавшись переливами голубого морса в оранжевом соке, Мэди лишь пригубила коктейль и, сев на краешек дивана, напомнила:

– Измеритель.

– Точно, – подтвердил Бас и пригрозил ей пальцем. – Никуда не уходи.

Он взбежал наверх в спальню, порылся в ящиках с барахлом и с облегчением обнаружил артефакт – золотой кругляш на толстой цепочке. Сбежав вниз, нашел Мэди там же, где оставил. Коктейль тоже остался нетронутым.

– Тебе не понравилось?

– Хочу сохранить ясность ума, – откровенно ответила она.

– Боишься, что я вскружу тебе голову? – промурлыкал Бас, сев рядом.

Мэди достала из-за диванной подушки кружевной лифчик.

– И еще один в вазе у входа, – сказала она. – А вон там под креслом, хотя я могу ошибаться, лежит что-то очень похожее на трусы.

– Это старинная традиция Альваро, – нашелся Бастиан. – Все, переступившие порог этого дома, должны снять белье. Я разве не говорил?

Она поджала губы, явно не оценив шутки, и взяла золотистый кругляш. Сжала в руке. А потом, расправив пальцы, ахнула, растеряв всю свою ледяную суровость.

– Сорок пять! – воскликнула Мэди. – Ты это видишь, Бастиан?

– Вижу, – согласился он. – Может, сделать тебе какой-нибудь другой коктейль?

– Воды, если можно, – попросила она, разглядывая стрелку.

Бастиан забрал бокал и унес назад в бар. Налил в стакан воды и, подумав, достал из шкафа конфетки с ликером. Понюхав, решил, что пойдет, и пересыпал из изрядно помятой коробки в хрустальную вазочку.

– Один профессор на вчерашней выволочке у ректора предположил, что мой уровень мог подняться из-за солнца, – сказала Мэди, повернувшись к нему. – Что, если чаросвет вырос после этой прогулки?

– Маловероятно, – засомневался Бастиан. – Во втором семестре будете проходить природу чаросвета. От солнца он не повышается. К тому же твой уровень вырос еще вчера, верно?

– Думаешь, это из-за тебя? – спросила она, как будто расстроившись. – Так-то все сходится.

– Даже не знаю, – вздохнул Бастиан, вновь присаживаясь рядом. – Бери конфетки, вкусные. А вот твоя вода.

Мэди выпила полстакана, съела конфету, явно о чем-то напряженно размышляя.

– А твой уровень? – спросила она. – Не упал?

Бастиан сжал измеритель в ладони, и стрелка сделала полный круг, задрожав от напряжения у самого края.

– Как видишь, все в порядке, – ответил он. – Все мое осталось при мне. Сто.

Мэди задумчиво съела еще одну конфету, запила водой.

– Мы ведь можем узнать точно, – сказала она.

– Что именно? – невинно уточнил Бастиан.

– Есть ли какая-то связь между нами, – пояснила Мэди. – Согласись, вывод напрашивается сам. Ты меня целуешь – и во мне появляется свет. Потом еще раз – и уровень растет. Вчера снова – и вот у меня уже сорок пять.

– Я полностью в твоем распоряжении, – ответил он.

Мэди убрала пустой стакан на стеклянный столик, не забыв про подстаканник, и повернулась к Басу.

– Сразу проясним, – сказала она. – Это ничего не значит. Мы практически незнакомы.

– Мы ведь уже выяснили, что это не так, – возразил Бастиан, убрав прядь с ее щеки, которая все же порозовела от солнца. – Я предпочитаю кофе, люблю читать в кровати и хожу в ботинках по ковру. Теперь и ты знаешь обо мне очень много, Мэдерли Эванс.

Она вздохнула и попросила:

– Только давай без рук.

Бастиан поднял ладони, а потом и вовсе заложил руки за спину.

– В самом деле, Мэди, нельзя же быть такой трусишкой, – пожурил он ее. – Просто сделай это. Теперь мне и самому любопытно – до какого уровня можно тебя разогнать. С восьмидесяти берут в боевые чары, так лучше бы остановиться до этой планки.

– Ладно, – она покусала губы и взяла измеритель чар. – Просто чтобы убедиться.

Мэди склонилась к нему, задержалась на короткое мгновение, за которое Бастиан успел испугаться, что она передумает, а потом легонько коснулась губами губ и отпрянула.

– Все те же сорок пять, – разочарованно произнесла она, разжав пальцы.

– Ты бы мне еще воздушный поцелуй послала, – сказал Бас. – Ты вообще не стараешься, Мэдерли.

– А может, дело все же не в тебе, а в солнце! Вот скажи, раньше с тобой такое бывало?

– Нет, – ответил он. – С тобой в первый раз. Если ты про чаросвет. А так, честно признаюсь, я уже целовался. Давай, убедись как следует, Мэди.

Выдохнув, она вновь прижалась губами ко рту Бастиана. Ее поцелуй был со вкусом шоколада, и Бас тронул языком ее губы, чтобы распробовать.

Мэди тут же отстранилась, и он пробормотал:

– Мэдерли Эванс, тебе просто нравится со мной целоваться. Ты растягиваешь этот момент как можешь, да?

Она поднесла к глазам измеритель.

– Кажется, сорок шесть. Или это я в прошлый раз плохо посмотрела?

– Уверенности нет, – кивнул Бастиан. – Тебе нужны сомнения? Хочешь оставить за собой возможность наброситься на меня с поцелуями в любой момент? Так-то я не против…

– Вот когда ты молчишь, ты еще ничего, – сказала Мэди и закрыла его рот своим.

Ее губы стали смелее, сладкий язычок скользнул в его рот, а тонкие пальцы перебирали волосы на его затылке. Она забралась на диван повыше, встав на колени, и Бас, забыв про обещание, обнял Мэди, притягивая к себе, и усадил сверху на бедра. Она поймала его запястья и отвела назад, прижав к спинке дивана, и в ее власти было что-то дико возбуждающее.

– Уже должно подействовать, как думаешь? – прошептала Мэди, оторвавшись от его губ.

Под ее кожей вспыхивали и гасли теплые золотистые огоньки, сплетенные пальцы легонько покалывало, а сердце стучало оглушительно громко.

– Давай чтобы наверняка, – ответил Бас и, потянувшись к ней, поймал ее губы своими.

В ее неторопливости была своя искушающая прелесть: в том, как она пробовала его губы, как плавно двигался ее язык. Она подалась вперед, скользнув по его бедрам своими, и у него перехватило дыхание. Мэди отпустила его запястья, обвив шею руками, и Бастиан воспринял это как разрешение: погладил ее узкую спину, изгиб поясницы, опустил ладони на ягодицы, придвигая ее еще ближе.

Оказалось очень приятным никуда не спешить, оставляя сияющие метки на ее коже. Губы, веки, виски. Длинная шея и маленькие ушки с мягкими мочками. И снова губы, со вкусом ягод и шоколада.

– Наверное, уже достаточно, – прошептала Мэди.

Бастиан погладил ее по щеке, заглянув в синие озера, мерцающие звездами. Точно целая вселенная в глубине ее глаз. Показания артефакта не волновали его ни капли – он и так знал, что происходит нечто прекрасное. Вряд ли это можно измерить стрелкой прибора.

– И правда, хватит, – прозвучал недовольный женский голос, и Бас, вскинув взгляд поверх плеча Мэди, выпалил:

– Мама?

***

Я быстро слезла с Бастиана и села, сложив руки на коленях, как будто это могло кого-то обмануть. Мои щеки вспыхнули от стыда, когда я встретилась взглядом с высокой женщиной в белом брючном костюме, стоящей у входа в гостиную. Я бы не распознала в ней мать Себастиана. Светлые волосы, голубые глаза – она куда больше напоминала Найрин. Разве что удлиненный разрез глаз был похож. Но если Бастиан будто щурился от солнца, то его мать презрительно морщилась.

– Что ты тут делаешь? – спросил Бастиан.

– Решила повидаться с сыном. Я была неподалеку и увидела твой чаромобиль.

– Это Мэдерли, – спохватился Бас. – А это моя мать. Лорейн Альваро.

Она не удостоила меня и кивком.

– Я поменяла прислугу, – сообщила Лорейн. – Прежняя, из сумерек, никуда не годилась, и я ее выгнала. Завтра здесь все приберут. Не думала, что у тебя все так запущено, Себастиан.

Она обвела гостиную взглядом, избегая смотреть на меня.

– Пора сделать ремонт. Тут слишком много неприемлемого.

– Тебе мало нашего особняка? – спросил Бастиан. – Хозяйничай там. Или в доме у побережья.

– Здесь очень темно, – сообщила она. – Сплошная тень.

– А мне нравится тень, – заявил Бас с вызовом, поднимаясь с дивана. – Очень. Я люблю тень, представляешь?

– Я лучше пойду, – пробормотала я, тоже поднимаясь. – Было приятно познакомиться.

– Не говори ерунды, Бастиан, – произнесла его мать. – Думаю, начать следует со штор. Повесить более легкие. Добавить света. Прогнать тень.

Намек был более чем прозрачный.

– Вы забыли свой лифчик, милочка, – сказала она ледяным тоном, когда я проскользнула мимо.

– Это не мой, – ответила я. – Всего доброго.

– Мэди, подожди, – окликнул Бастиан. – Мама, ты что творишь?

– Это ты что творишь, Себастиан! Ты в своем уме? С кем…

Дверь захлопнулась, отрезая меня от ссоры, и я выбежала на солнце, чувствуя себя оплеванной. Кинулась на улицу, но быстро поняла, что не знаю, где нахожусь. Солнце ослепило меня, ужалило щеки, которые загорелись, как от пощечин, и я спряталась под навес, оставшись у чаромобиля, где Бас меня и догнал.

– Извини, – сказал он. – Моя мать, она… вот такая.

Он протянул артефакт, о котором я совсем позабыла. Золотой кругляш засиял на его ладони, стрелка взвилась, сделав полный оборот, задрожала у края и, дернувшись как будто из последних сил, откатилась назад.

– Вот тьма, – пробормотал Бас, постучав пальцем по измерителю. – Мэди, он, кажется, сдох. Давай сгоняем в лавку артефактов, я куплю новый.

– Не надо, – покачала я головой.

– Ну, что ты… – Он попытался обнять меня, но я оттолкнула его руки. – Мэди, да и без артефакта ясно, что мы связаны друг с другом.

– А если нет? – выпалила я. – Если это не что-то индивидуальное? Ты ведь не целовался раньше с другими тенями, Себастиан Альваро. Может, тебе пройтись по Сумеркам да зажечь, во всех смыслах?

– А ты? – спросил Бас. – Пойдешь целоваться с другими чарами?

Я дернула дверцу чаромобиля и села внутрь, скрестив руки на груди. Бас сел рядом, положил ладони на руль.

– Не дури, – сказал он. – Может, тебе и правда сложнее это принять. Не с чем сравнивать и все такое. Но то, что происходит между нами, – из ряда вон.

– И твоя мать так думает, – подтвердила я.

– Слушай, твоя тетя вообще выгнала меня и пыталась побить полотенцем, а ведь ситуация была похожа, – заявил Бас.

– Не похожа! – воскликнула я. – Ты зачаровал меня вожделением, ты поцеловал меня на глазах у всех, ты… Это все из-за тебя!

Он постучал пальцами по рулю и повернулся ко мне.

– И что с того? – спросил он. – Знаешь, Мэди, если бы я знал, что так выйдет, я бы все равно примчался в твою убогую таверну.

– Она не убогая, – буркнула я. – А мне пора возвращаться.

Однако Бастиан все же завернул по пути к башне солнечного рубежа, а я не удержалась от любопытства и согласилась подняться. Внутри башни было темно и прохладно, и тень воспринималась как облегчение после палящих лучей.

– Ее построили тысячи лет назад, – сказал Бастиан, открывая дверь подъемника.

– Мы не грохнемся? – испугалась я, когда механизм заскрежетал, поднимая нас к небу.

– Не должны, – ответил он и взял меня за руку.

Круглая площадка на крыше обдувалась всеми ветрами. Пенное море отсюда оказалось лишь озером, по которому бежали барашки волн. За высокими башнями Альваро простиралась бескрайняя выгоревшая пустыня, грызущая небо белыми острыми валунами, а над ними висел слепящий диск солнца. По другую сторону рубежа пестрело лоскутное одеяло огородов и полей, виднелись стены академии чаросвет, а еще дальше сгущались сумерки. Но как я ни вглядывалась, а родные Порожки не рассмотрела.

Зеркала над нами ловили свет и направляли его в сторону сумерек сплошным широким лучом. Дальше его подхватывала другая башня, дробила, рассылая свет в стороны, и так до границы ночи. И где-то там, в самой дальней и темной точке, под покровом непроницаемой тьмы, лежали руины седьмого дома.

Было кое-что, о чем Бас не знал. Я и сама толком не понимала, как уложить это в голове. В книге, которую я вчера читала, говорилось об особенности чаров седьмого дома. Свет в них загорался не сам по себе, а отражая чужое сияние.

Чаросвет Бастиана вспыхивал во мне точно в зеркале. Но почему? Как я связана с седьмым домом? И чем это мне грозит?

***

– Это просто возмутительно! – выдохнула Лорейн, упав в кресло в кабинете своего мужа.

Артирес Альваро глянул на нее поверх газеты, но промолчал, ожидая подробностей, которые тут же полились бурным потоком.

– Я видела сегодня нашего сына, – продолжила она. – Заходила к модистке, а по пути заметила чаромобиль Себастиана возле его берлоги. Он привел туда какую-то девку!

– Ну, не первую и не последнюю, – меланхолично заметил Артирес, переворачивая страницу.

– Она из Сумерек! – воскликнула Лорейн и, схватив край газеты, опустила ее так, чтобы видеть лицо мужа. – Типичная внешность тени: глаза как плошки, белая кожа, темные волосы, – перечислила она.

– Я думал, тебе нравятся брюнеты, – усмехнулся он.

– Правда, она была в форме академии, значит, полукровка, – задумалась Лорейн.

– И значит, она не залетит, – подметил Артирес. – Им ведь дают пилюльки. Ну и пусть себе…

– У нас все так славно складывалось с домом Дюрен, – затосковала она. – У них замечательная девочка. Умница, красавица, хороша в менталистике. Влюблена в Баса как кошка!

– Раз уж его мнение тебя не интересует, то прислушайся хотя бы к оракулам. Они еще не смотрели его судьбу.

Лорейн лишь отмахнулась. Знала она этих оракулов. И сколько они берут за нужные слова – тоже.

– Такое поведение может оскорбить и оттолкнуть Найрин, – сказала она.

– И ты не породнишься с домом лучшей подруги. Какая печаль.

– Ты не понимаешь, – вздохнула она.

– Я и правда не понимаю, что тебя так расстроило. Ну, тень. Захотелось мальчику экзотики. Она симпатичная?

– Миленькая, – подтвердила Лорейн. – И знаешь, она прямо светилась…

– Это у него от меня, – ухмыльнулся он.

– Что? – не поняла она.

– Умение доставить женщине удовольствие, разумеется. Тебе ли не знать.

– Я не об этом, – качнула она головой. – Эта девушка светилась в прямом смысле.

Артирес отложил газету и подался вперед, как будто только теперь по-настоящему заинтересовавшись рассказом.

– Ну-ка, подробнее, – потребовал он. – Что там светилось? Глаза?

– Глаза само собой, – ответила Лорейн. – Нет, она вся словно мерцала, Арти. Как будто ей под кожу запустили светлячков. Может, это какие-то особые чары или косметика…

– А где был Себастиан?

– Под ней вообще-то, – осуждающим тоном сказала она. – Если бы я зашла чуть позже, то ситуация могла бы стать еще более неловкой. Но, знаешь, твое замечание насчет противозачаточных меня прямо успокоило. Еще не хватало нам заиметь сумеречных внуков. Ты вот зря так легкомысленно относишься к увлечениям нашего сына. Он – будущий глава дома Альваро, и ему очень важно иметь рядом достойную спутницу… Ты вообще слушаешь меня?

Артирес потер переносицу и поднялся из-за стола, подошел к жене и положил ладони ей на плечи.

– Ты никому больше об этом не рассказывала?

– О сумеречной девчонке? – она фыркнула. – Еще не хватало мне порочить имя собственного сына!

– Прекрасно, – сказал он. – Лорейн, ни слова. Никому. Ни подругам, ни модисткам, ни с кем ты там еще проводишь время.

– А ты мог бы больше интересоваться собственной женой, – укорила она. – Тогда бы знал. А что, собственно, случилось?

– Ничего, – ответил он. – Ничего, о чем тебе стоит волноваться. Занимайся дальше своими делами, а к Басу и его тени не лезь.

– Я хотела сделать ремонт в его доме. Но Себастиан категорически мне запретил. Заявил, представляешь, что ему нравится тень. Что он любит тень! Не мог же он иметь в виду, что влюбился в эту девчонку?

– Бас не разбрасывается такими словами, – задумался Артирес.

– Может, просто возражал насчет штор, а я себя накрутила… Считаешь, это у него само пройдет? Обычно у Себастиана девушки надолго не задерживаются. Просто – тень. Ну как так? Когда у него есть возможность выбрать любую!

– Ты только молчи об этом. Хорошо? Может, тебе съездить в наш домик у моря?

– А ты поедешь со мной? – проворковала она, запрокинув голову.

– Нет. У меня появилось важное дело, – отказался Артирес. – Очень важное.