Академия чаросвет. Тень

Глава 13. Будущее меняется

Я не видела Баса уже несколько дней. Тогда он ушел раньше, чем я успела сказать хоть слово, да и не знала я, что говорить. Кейден не использовал чары, но он меня шантажировал. Рассказать об этом – значит, сознаться и в том, что я делала в кабинете у Строка. Но я не могла выдать тайну Первого, не могла его подставлять. Себастиан Альваро – наследник одного из великих домов. Ясен пень, он на противоположной стороне от сумеречных теней. И кто знает, что он может ляпнуть на какой-нибудь семейной встрече.

Я даже успела решить, что наша ссора к лучшему. Тетя Рут учила меня трезво смотреть на вещи, и я прекрасно понимала, где он и где я. Знакомство с мамой Бастиана только подтвердило – мы не пара, какая бы магическая связь между нами не вспыхнула.

Но сердце сжималось от горькой тоски. Я терзалась виной и все пыталась подобрать слова, которые могли бы что-то исправить, и сомневалась – стоит ли их говорить. В принципе, Бас тоже хорош. Только-только сам ходил с засосом на шее. И этот его измеритель. Как будто я и правда пойду по академии целоваться со всеми подряд.

Уровень я проверила. Сперва он был чуть больше половины, но каждый день без Бастиана неуклонно снижался.

– Особой способностью некоторых тварей ночи является флуоресценция, – сказал профессор Дунгер, и я мигом вынырнула из своих раздумий, – умение поглощать свет, а после излучать его, как правило, для привлечения особей противоположного пола в период размножения.

А что, если я – тварь ночи? Поглощаю свет Бастиана, а потом привлекаю его же. Это бы объяснило, почему мне единственной удалось выжить в Левых Порожках – твари приняли меня за свою.

– В абсолютном большинстве случаев эта способность выражена у самцов, – продолжил профессор Дунгер. – Кто ярче светит, тому и дама.

– Если что, у меня восемьдесят пять, – громким шепотом сообщил Фалько в сторону блондинок за первыми партами.

– Если вы думаете, Фалько, что какая-нибудь ночная тварь вам бы дала, то ошибаетесь, – невозмутимо продолжил Дунгер, и его реплику встретили дружным смехом. – Диапазон восприятия света у них куда ниже. Именно поэтому в состав ночных групп обязательно включают боевых магов с уровнем выше восьмидесяти. Такое интенсивное сияние однозначно отпугивает чудовищ. По крайней мере тех, у кого есть органы зрения.

– А что, если уровень низкий? – спросил Дин.

– Тогда вам в Ночи лучше не отсвечивать. А иначе может выйти неловко. К примеру, ваше сияние привлечет самку мокрощупа, жаждущую размножаться. Удовлетворить вы ее не сможете, и она останется недовольна…

Дунгер задумчиво почесал шрамы на левой половине лица, а Лекса, подняв руку, спросила:

– Скажите, профессор, как они накапливают свет, если его нет на темной стороне?

– Хороший вопрос, – кивнул он. – Некоторые твари перед периодом размножения мигрируют в ближайшие освещенные территории, причиняя неудобства людям, живущим в приграничных районах.

Ну почему сразу неудобства… Сезон охоты на вивирушу – один из самых жирных периодов в Сумерках.

– Часть тварей также использует агрессивный способ добычи света и охотится на других сияющих, что доставляет определенные проблемы нашим ночным экспедициям, – добавил Дунгер. – И последнее – свет на темной половине все же есть. Осколки погибшей цивилизации.

Седьмой дом и правда существовал когда-то, а его чары умели накапливать свет, как твари ночи. Вот только я по-прежнему не имела понятия, как с ним связана. От Первого не было никаких вестей, так что я собиралась съездить домой на выходных и узнать, удалось ли ему получить почту Строка, а заодно выведать что-нибудь о своих родителях.

Фелиция обещала, что скоро я сама все вспомню, но прошлое так и оставалось покрыто мраком. Первый вытащил меня из города и спрятал. Он велел скрывать, что я из Левых Порожков, и явно что-то знал. Я выполнила его задание, так может, в благодарность он раскроет мои же секреты?

После твареведения мы с Фалько пошли в столовую. Повариха решила сменить гнев на милость и поприветствовала меня сладкой улыбкой, которая смотрелась на ее лице странно, как мед на мороженой рыбе.

– Мэди, не хочешь подработать? – перешла она сразу к делу. – Скоро у Строка опять посиделки, а ему так понравилось твое жаркое…

– Нет, спасибо, – ответила я, не дослушав.

– Я заплачу тебе за прошлый раз, – предложила она, но я мотнула головой. – А за этот дам семь монет. Восемь!

– Я поеду домой на выходных, – ответила я и, взяв обед, пошла за стол к Фалько.

Но едва я успела взять ложку, как на соседний стул опустился Монтега. Я лишь вздохнула – он прилип ко мне как репей и постоянно крутился рядом. Со стороны могло показаться, что мы и правда встречаемся.

– Мэди, малышка, – проворковал он. – Как прошел твой день?

– Отвали, – попросила я в который раз.

– Я вам не мешаю? – спросил Фалько с набитым ртом.

– Нет, – заверила я.

– Да, – тут же ответил Кейден. – После нашего первого поцелуя мы никак не можем уединиться снова. Я начинаю думать, что ты избегаешь меня, Мэдерли.

Я вытаращила глаза.

– Я тебе раз десять прямым текстом сказала оставить меня в покое! И ты только начал что-то подозревать?

– Понимаешь, что-то не сходится, милая, – сказал Кейден. Он накрыл мою руку своей, попытался сплести пальцы, но я выдернула ладонь. – Ты, Фалько, возможно не в курсе, но дело было так. На ужине у Строка, куда я был приглашен как лучший ученик по архитектуре света, была и Мэди.

– Я готовила, – пояснила я.

– И я в очередной раз пожалел, что не побывал в твоей таверне. Ужин был хорош. Не сказать, чтоб волшебно, но вполне съедобно. Куда лучше этого хрючева, – он поковырял вилкой в рагу и наморщил нос. – Так вот. В один прекрасный момент Строк отправил меня в кабинет принести кое-какие записи, а малышка Мэди уже меня поджидала. Там и произошел наш страстный поцелуй, о котором случайно узнала Найрин, а следом и вся академия.

Я молча ела суп, который был не так уж плох, а вот Фалько решил влезть в монолог Монтеги.

– Слушай, ну раз девушка не хочет с тобой встречаться после поцелуя, то вывод напрашивается сам.

– Намекаешь, что я плохо целуюсь? – оскорбился Кейден.

– А что ж еще, – пожал плечами Фалько. – Может, у тебя слюни, или запах изо рта, или…

– Я отлично целуюсь, – заверил Монтега.

– Я просто предположил, – миролюбиво ответил Фалько.

– Ешь и помалкивай, – приказал ему Кей и повернулся ко мне. – Выходит, что я был прав с первым вариантом. Ты ведь помнишь, Мэди, о чем я?

Я помнила. Он сразу попал в точку, предположив, что я пришла в кабинет Строка за информацией. Что-то мне подсказывало, что Монтега никогда и не обманывался. Но зачем ему все эти игры? Досадить Басу? И все? Либо же у него свои мотивы, которых я пока не понимаю?

– Это интригует, – продолжил Кейден. – Как и все остальное. Себастиан Альваро едет в сумеречную дыру и находит там девушку, в которой внезапно просыпается чаросвет. Прячет ее в свою башню точно дракон, заполучивший сокровище. У девушки растет уровень света. Я посмотрел на стене с рейтингами, это не тайна. А ректор отчего-то имеет на нее зуб и пытается выгнать. Уже этого хватило бы с лихвой, чтобы я заинтересовался. Тебя так и хочется разгадать, Мэдерли Эванс.

– Купи себе книжку с ребусами, да уймись, – посоветовал Фалько.

– Скажи, как вы с Басом попали в Сумерки? – спросил Кейден, подавшись к нему.

– Ну, как. На чаромобиле.

– Поставлю вопрос иначе, – вздохнул Монтега. – Почему вы вообще туда поехали?

– Бас хотел отделаться от Найрин, и мы решили выбрать какое-нибудь максимально непафосное место.

– Но она ведь поехала с вами, – встряла я.

– План провалился, – пожал Фалько плечами.

– Откуда вы вообще узнали, что там есть таверна? – не отставал Кейден.

Фалько задумался, поднял глаза к потолку, потом перевел взгляд на девчонок, которые хихикали за соседним столиком. Мы с Монтегой терпеливо ждали.

– Вспомнил, – наконец сказал Фалько. – Я же хотел еще булочку взять, с компотом. Мэди, тебе принести?

У Кейдена ноздри раздулись от гнева, а я согласилась:

– Принеси.

Фалько ушел к раздаточному столу, не забыв подмигнуть стайке блондинок, а я повернулась к Кею.

– Чего прицепился?

– Сперва ты скажи, – потребовал он. – Что ты украла у Строка? Мы оба понимаем, что ты пришла туда не ради меня.

– Зачем тогда поцеловал?

– Воспользовался моментом. И сразу скажу – мне вообще не стыдно.

– А я ничего не крала.

Кейден покрутил в руках вилку и с отвращением отодвинул тарелку с рагу.

– Мне пришло письмо из дома, – отрывисто сказал он. – Собирается внеочередной совет оракулов. Все на ушах стоят, Мэди. Говорят, нити судьбы переплетаются по-другому.

– Чьи? – не поняла я.

– Все, – ответил он. – Вообще все. Мой дед в совете. Я ходил когда-то в зал оракулов вместе с ним. Там от потолка и до пола висит огромное тканое полотно. Что было, есть и будет. А сейчас узор меняется. И я вот думаю – не потому ли, что в него вплелась одна маленькая ниточка?

Я недоверчиво улыбнулась, но Монтега посмотрел на меня внимательно и серьезно.

– Я всего лишь тень из сумеречной деревни, – напомнила я.

– Может быть, – согласился он. – А может, и нет…

– Зачем предполагать, если есть оракулы, – сказала я, а по моей спине пополз неприятный холодок. – Они ведь могут посмотреть точно.

Интересно, могут ли?

Монтега мотнул головой и поправил упавшую на лоб золотистую прядь.

– Это древний артефакт, – пояснил он. – Огромный ковер. Как поле для чаркросса. Кстати, придешь завтра на матч? Игра будет жаркой.

– Конечно, придет, – промычал Фалько, зажав булку в зубах. Вторую он принес на блюдце и поставил передо мной, как и стакан с компотом. – Такое нельзя пропускать, Мэди.

Я пожала плечами. А Фалько ответил на вопрос, который крутился у меня на языке:

– Бастиан капитан команды. Что он творит на поле, ты должна это видеть!

– Я тоже капитан, – ревниво заметил Монтега, но Фалько лишь отмахнулся.

– На утренней тренировке он так шарахнул битой, что та треснула до самой рукоятки. А потом просто – вжух – скорость света!

– В том году у меня было больше голевых подач, – не сдавался Кей.

– Он тебя уроет, – с детской непосредственностью пообещал Фалько.

– Хоть бы не в прямом смысле, – пробормотал Монтега. – Так что, маленькая тень, придешь поболеть за меня? – Он склонился и прошептал мне на ухо: – Сядешь в секторе кошек, или я расскажу Строку правду…

Теплые губы легонько коснулись мочки, но это вызвало лишь раздражение.

– Говори, – разрешила я, отстранившись. – Благодаря Найрин все и так знают правду. Вся академия. Мы с тобой поцеловались, но Фалько прав – мне не понравилось. Кстати, у тебя в зубах что-то застряло…

Я постучала ногтем между зубами и принялась за булочку, а Кейден, решив наконец-то оставить меня в покое, ушел.

– Мог бы и убрать за собой, – проворчала я, глянув на забытое рагу.

– Ты куда сейчас? – спросил Фалько.

– В библиотеку.

Я дочитала книгу про седьмой дом и собиралась ее вернуть.

***

– Да как ты уже достал! – услышала я, едва перешагнув порог библиотеки. – Я что, не ясно выражаюсь? Книга не по учебной программе? Свободен!

– Расмус чего-то не в духе, – прошептала девушка с коротко остриженными красными волосами, сидящая за одним из столов. Она перелистнула страницу книги и подняла взгляд на меня. – О, ты та самая тень?

– Я не уйду, пока не получу ответы, – я вздрогнула, узнав голос Баса. – Не хотите помогать? Ладно. Тогда отойдите в сторону. Не буду же я драться со слепым стариком за право пройти в библиотеку.

Видимо, они ругались у входа в закрытый сектор. Из-за книжных рядов их не было видно, зато отлично слышно.

– Не удивлюсь, если ты и до такого опустишься, Себастиан!

– Слушай, так ты с кем? – спросила девушка. – С Альваро или Монтегой?

– Сама по себе, – ответила я, и она одобрительно хмыкнула.

– Ронда.

– Мэди, – представилась я в ответ.

– Если бы я захотел, чтобы у меня в библиотеке воняло псиной, то завел бы щенка! – заявил Расмус.

– Вот и заведи, очень успокаивает нервы. У меня кстати есть песик, могу привести на пробу.

– У Баса есть собака? – удивилась я.

– Веник, – кивнула Ронда. – Та еще тварь. Обошел мою Шеру на последней полосе на пятнадцать секунд. – Заметив мое недоумение, пояснила: – На твареводстве.

– От тебя потом несет! – разорялся Расмус. – Что ты тут торчишь целыми сутками? Иди лучше да помойся!

– А ты меня не нюхай, а дай книжку!

– Ты еще прежнюю не вернул!

Вздохнув, я достала книгу из сумки и пошла к ним. Услышав звуки возни, ускорила шаг. Расмус стоял в дверном проеме, цепляясь руками за косяк, а Бастиан пытался сдвинуть библиотекаря с места.

– Это я взяла книгу без спроса, – сказала я, и они замерли и повернулись ко мне, взъерошенные, как два петуха.

На Расмуса я посмотрела мельком, а потом мой взгляд прикипел к Бастиану, подмечая детали: осунувшийся, лохматый, под серыми глазами круги. На этой неделе он уходил еще до того, как я просыпалась, и возвращался поздно, а может, и вовсе ночевал не дома.

– Прошу прощения, – добавила я и, подойдя ближе, взяла Расмуса за руку и вложила в нее книгу. Бастиан смотрел на меня, не отводя глаза, с таким жадным отчаяньем, что я, не выдержав, добавила: – За все. Я не могу рассказать, почему так вышло, с Монтегой. Но я не хотела.

Развернувшись, я быстро пошла прочь, боясь ляпнуть что-то еще или того хуже – кинуться Басу на шею.

***

Облегчение было таким сильным, что Бастиан прислонился к стене, чтобы не упасть.

Найрин пустила сплетню о Мэди и Кейдене по всей академии, Монтега ходил с видом победителя, и Бас не знал, что и думать.

«Они бы переспали, – так сказала Найрин. – На грязном вонючем ковре».

Строк зазывал его на свои собрания, но, побывав там один раз, Бас нашел кучу причин больше не ходить. В доме профессора все было каким-то липким, засаленным, Бас не хотел представлять там Мэди и одновременно не мог перестать этого делать.

Но она не хотела. Это меняло все. Монтега что-то придумал. Пусть не чары, что-то другое, хитрая сволочь.

Бас похлопал Расмуса по плечу, разгладил примявшийся во время их нелепой потасовки пиджак. Библиотекарь сердито взмахнул руками, пытаясь оттолкнуть Бастиана, и поправил очки, которые сползли и на миг обнажили страшные шрамы и выжженные глазницы.

Во время поездки в Альваро Бастиан аккуратно выведал у Мэди кое-какую информацию. Она оказалась скрытной, его тень, и всячески ускользала от расспросов, но все же ему удалось узнать, что она круглая сирота, и родителей своих не помнит. Но кто-то из них был чаром. Куда вероятнее, что отец.

– Чего на меня пялишься? – неприязненно спросил Расмус, прикрываясь книжкой Мэди словно щитом.

– Ищу сходство, – признался Бастиан. – Если бы я предъявил Мэди ее папашу, мне был бы мощный плюс.

– Считаешь, я мог бы бросить своего ребенка?

– Я понятия не имею, что вы за человек, Расмус Корреган. Я даже не знаю, к какому из домов вы принадлежите. Почему вы не носите знаков рода?

– Потому что не хочу, – сказал он. – Все ваши дома – фальшивка.

– А какой дом настоящий? – спросил Бастиан. – Седьмой?

Губы Расмуса растянулись в улыбке, а потом он вдруг подался вперед и прошептал:

– А с чего ты взял, Себастиан Альваро, что он седьмой, а не, скажем, первый?

***

– Вот такие дела, Артирес, – вздохнул Плурий, поглаживая бороду снова и снова, как будто у него на груди пригрелся белый пушистый кот. – Катастрофа на ровном месте.

– Не на ровном, – скрипучим голосом возразил второй оракул, имени которого Артирес Альваро не помнил, а может, никогда и не знал. – Всегда есть причина. Кто-то нашел фатаруг, не иначе. А задело всех.

– Все пророчества исчезают, – скорбно сказал третий, самый молодой. Его борода оставалась черной, и лишь в центре струился ручеек седины. То ли пытаясь казаться старше, то ли по другой причине, он многозначительно хмурил брови и говорил важно и неторопливо: – Буквы тают на старых пергаментах без следа. Мы стоим на краю пропасти.

– Не нагнетай, – поморщился Плурий. – Нити не рвутся. Они плетутся по-другому. Что-то как-то да будет.

– Вот именно, – проскрипел старый. – Как-то. Что-то. Мы оракулы или дерьмо собачье? Надо искать фатаруг. Он должен быть забористым и крайне маловероятным и, учитывая новый узор, – в Сумерках.

– Почему там? – спросил Артирес.

– Оттуда эта зараза и лезет, – сурово сказал третий. – Темная кровь сочится отравой из ночи. Не вывели под корень в свое время…

– Пойдем, покажу, – предложил Плурий, взяв его под локоть как старого друга. – Глава дома Альваро имеет право знать.

Он провел его в центральный зал, где хрустальные стены возносились до самого неба. Свет искрился на гранях колонн, отражался в полу, и Артирес прищурил глаза от слепящего блеска и поморгал. А потом посмотрел на великое полотно судеб.

Узор менялся прямо у него на глазах. Переплетался орнамент, идущий по краю, плыли строки, символы шести великих домов, раньше симметрично расставленные по краям, смещались вниз. А по центру уже угадывался силуэт птицы, раскинувшей крылья над остальными домами.

– Вот, значит, как… – пробормотал Артирес, разглядывая знамение, на котором черный пес лежал у птичьих ног.

– Даже не знаю, как это трактовать, – вздохнул Плурий, указав на пса. – Надеюсь, дом Альваро не будет повержен.

– Надеюсь, – согласился Артирес.

Он ясно видел, что к чему: пес скалил зубы, готовый порвать любого, но защитить свое.

Так было прежде, так и останется. По коже побежали мурашки, и волосы на руках встали дыбом. Куда бы Себастиан ни влез – он его сын. А значит, если придется, дом Альваро поднимется на его защиту.

– А ты что хотел? – спохватился Плурий. – У тебя ведь сын заканчивает академию в этом году. Хотел выбрать дату, чтобы посмотреть его судьбу?

– Не сейчас, – отказался Артирес, надеясь, что его голос прозвучал спокойно. – У вас и без того хватает забот.

– Это точно, – вздохнул Плурий. – Тем более, предсказание может получиться не точным, сам понимаешь. Вот если бы оказалось, что это твой сын прошел фатаруг, – он хохотнул. – Тогда бы мы взялись за него как следует. Знать бы и правда – кто это, можно было бы попробовать повернуть все вспять, не впервой…

– Угу, – промычал Артирес. – Так что, седьмой дом возродится?

Плурий вновь принялся гладить бороду, а в его глазах замерцал чаросвет.

– Все очень зыбко, – сказал он. – Нас ждут интересные времена.