Академия чаросвет. Тень

Глава 21. Все сложно

Утро выдалось туманным, и когда я открыла глаза, то на миг решила, что вновь очутилась в родных Сумерках. За окном было серо, и витражи с символами шести великих домов больше не пускали разноцветные блики по стенам. В давнишнем сне надо мной кружились игрушки – песики и котята, теперь я видела перед собой врагов.

Черный пес Альваро скалил двойные клыки. Белая кошка выпускала острые когти. Красная псица вытянулась как стрела, готовая сорваться и впиться в жертву зубами, а рыжий кот изогнул спину, злобно прищурив глаза. Белый пес, лохматый точно медведь, вроде сидел спокойно, но во взгляде читалась угроза. А черный кот, завершающий ряд витражей, летел в прыжке, пытаясь кого-то поймать.

На подоконник с другой стороны стекла вдруг опустилась птица, и я, вздрогнув, вцепилась в одеяло. Ветер раздувал черные перья, и становился заметен мягкий белый пух. Сумеречный ворон повернул голову, уставившись на меня блестящей бусинкой глаза.

– Привет, – прошептала я.

Взмахнув крыльями, он сорвался с подоконника и улетел, а я поднялась с кровати и принялась собираться на уроки.

За ночь воспоминания в моей голове улеглись, выстроившись в стройный ряд, и я словно обрела устойчивость, которой раньше так не хватало. А еще – цель.

Из внезапно заполнившейся образами памяти я особо выделила одно воспоминание. В нем сияющий как фонарь человек шел по улице города, истекающего кровью. Я отчетливо видела его лицо: острые скулы, крупный нос с горбинкой, тонкие губы. Он кривился как от брезгливости, а его глаза сияли белым огнем.

Я хотела мести.

Открыв дверь, я услышала шум душа в соседней комнате, но не стала задерживаться, чтобы выпить кофе, ждущий меня на стойке, или съесть завтрак. Бастиан – враг. Он по другую сторону.

Шум воды прекратился, и я быстро сбежала по лестнице и зашагала в сторону академии. На выходных отправлюсь домой, встречусь с Первым и расскажу ему все, что вспомнила. А если он прикажет мне что-то еще, то выполню без раздумий.

В столовой ко мне подсел Фалько, легонько дернул за хвост и спросил:

– Чего такая мрачная, Мэди? Как будто кто-то умер.

– Все умерли, – буркнула я, толком не зная, как теперь с ним общаться.

Так-то Фалько чар, а значит – враг. Но злиться на него почему-то не получалось.

– Нет, серьезно, – не отставал Фалько. – Ты так на меня смотришь, как будто я сделал что-то плохое. Ты что, – он слегка смутился, – ревнуешь меня к Арвене? Я, конечно, иногда думал, как бы оно сложилось, если бы то чарослово выпало не Бастиану, а мне.

Я промолчала, слегка обескураженная поворотом беседы. А Фалько вдруг бросил на меня тяжелый взгляд, в котором промелькнуло нечто очень мужское. Но через миг он улыбнулся, и все напряжение испарилось.

– С моей удачей из кухни вышла бы твоя тетка. У нее усы гуще чем у меня.

– У тети Рут нет усов, – возмутилась я.

– Есть! – не сдавался Фалько. – К тому же она кажется очень сильной. Такая плечистая, бицепсы – во!

– Тебе бы не удалось сбежать, – подтвердила я, улыбнувшись.

Допустим, все же бывают исключения, и не все чары плохие. Вот взять Расмуса. Он пытался спасти маму, он любил ее. Или Фелиция. Она хочет предотвратить сумеречную революцию и кровопролитие. А я? Я ведь тоже вроде как чар. Но я точно на стороне теней.

Я обхватила голову руками и застонала, прикрыв глаза.

– Тебе плохо? – обеспокоился Фалько.

– Забыла сделать домашку по архитектуре света, – сказала я. Но это, в общем-то, было правдой.

– Так спиши у меня! – с энтузиазмом предложил Фалько, вынимая из сумки потрепанную тетрадку. – Давай прямо сейчас, там две большие задачи.

– Ты просто чудо, – ответила я, вынимая свою тетрадь.

К нашему столику подошла девушка с красными волосами, которую я уже как-то видела в библиотеке, и, не спрашивая разрешения, села.

– Ронда, – вспомнила я.

– Ага, – ответила она. – Я тут услышала, тебя Найрин кошмарит.

– И что?

Ронда глянула на меня, и в голубых глазах полыхнул чаросвет.

– И ничего, – сказала она. – Если ты думаешь, что я набиваюсь к тебе в подружки, то мне это не особо надо. Но у нас общий неприятель. Это сближает.

– Что она тебе сделала? – не удержалась я от любопытства.

Ронда раздраженно провела пятерней по коротким прядям цвета вина.

– На первом курсе мои волосы были до талии. Парни обращали внимание. Однажды ночью Найрин меня остригла.

– Как жаль, – пробормотала я, пытаясь представить Ронду с длинными косами.

– Осадок, как понимаешь, остался, тем более волосы с тех пор не растут. Зачарованные ножницы.

– Ох, – вздохнула я. – Но тебе и со стрижкой красиво.

– Я тоже так считаю, – подтвердил крупный парень со светлым ежиком волос, садясь напротив Ронды.

– А ты что тут забыл, Ларг? – поинтересовалась она.

– Куда ты, туда я, – с вызовом заявил он, покраснев как девчонка, но остался сидеть за столом. – У тебя очень красивые волосы, Ронда. И вся ты…

Она усмехнулась, но не стала его прогонять.

– А ты классно забил последний гол, Фалько Фокс, – сказал Ларг.

– Да, – не стал спорить тот. – И драка после тоже была зачетная.

Они принялись обсуждать матч по чаркроссу, а я списывала домашку, надеясь успеть к уроку, и не сразу сообразила, что мне задали вопрос.

– Я говорю, это правда, что вы с Альваро помолвлены? – повторила Ронда. – Найрин рвет и мечет – приятно смотреть.

– Нет, – ответила я.

– Вообще-то… – начал Фалько.

– Нет, – повторила я. – Никакой помолвки.

***

– Птица сложила крылья, – произнес очевидное Эльгред Монтега, кивнув на ковер. – Узор опять меняется.

Великое полотно судеб жило своей жизнью: нити переплетались, по узору бежали волны, и древний артефакт будто дышал. Черная птица все так же сидела по центру, но теперь она опустила крылья.

– Думаешь, это из-за библиотекаря? – спросил Тибальд Дюрен.

В последнее время его серебряная грива стала стремительно редеть, и он не без оснований полагал, что из-за треклятого ковра.

– Я не знаю, – откровенно признался Монтега. – Библиотекарь – вот он, сидит в цитадели и несет какую-то чушь, как будто он чуть ли не главарь преступной группировки теней. Называет имена, места встреч, пароли. Обещает скорые провокации и массовые беспорядки. У нас его признаниями уже забит целый шкаф.

– Мы проверили его сведения. Расмус Корреган лжет, – подал голос Серый, который стоял у колонны. Даже в хрустальном зале оракулов, полном света и бликов, он умудрился спрятаться в тень.

Интересная личность этот Серый. Тибальд не верил, что можно бескорыстно служить идее, тем более такой мутной, как равновесие мира, но мотивов Серого разгадать не мог. Он когда-то копнул его прошлое, выискивая тайны, и не нашел ничего примечательного. Ему как будто просто нравилось убивать.

– Может, Корреган захотел минуту славы, – предположил Эльгред, картинным жестом убрав золотые пряди с высокого белого лба. – Слабый чар захудалого рода из, прямо скажем, не самого сильного дома. Черные коты давно в упадке. Расмус не захотел с этим мириться, но не мог выделиться иным способом. У людей бывают странности, Тибальд. Вот как тогда – зачем он рванул на башню? Зачем выжег себе глаза? Чтобы прославиться. Истерик и псих.

Тибальд покачал головой. Эльгред Монтега возглавил свой дом лишь шесть лет назад, годом раньше Альваро, и не знал, как это было. А вот он, серебряный лев, прекрасно помнил ту давнюю историю. Расмус Корреган встретил женщину, в которой проснулась темная кровь.

По-хорошему, всех носителей проклятия ночи следовало извести на корню, но вот проблема – кровь седьмого дома так просто не найдешь. Она зажигается, только если рядом подходящий чар. Все равно что зеркало, которое ловит солнечный луч. Мужчина и женщина, чья любовь может осветить весь мир.

Говорят, от такой любви невозможно отказаться. Однако библиотекарь смог. Оракулы потеряли ее след на долгие годы, пока черное перышко летало по ковру вестником беды, рея над шестью домами.

Если бы он, Тибальд Дюрен, нашел женщину, которая отразила бы его силу, он бы не отказался от нее никогда. И дело вовсе не в любви, дело во власти. Седьмой дом обладал сокрушительной силой. Если он возродится, мир изменится, и не в пользу белых котов. Его дом на ковре судеб теперь жался в самом углу, и кота словно вываляли в грязи.

Тибальда вполне устраивало будущее в предыдущем варианте. Союз шести равных, в котором можно плести интриги и перетягивать власть. Ему нравилось животное его дома – белый кот, символ изящества и комфорта. Тибальд тоже ценил комфорт, тепло и достаток. Все это было обещано его дому на долгие годы, пока птица не распахнула крылья.

Но, видимо, еще ничего не решено. Мир стоит на перекрестке, и он, Тибальд серебряный лев, заставит его сделать шаг в нужную сторону. Он сотворит будущее сам.

– Неужели Расмус – наследник седьмого дома, – бормотал Монтега. – Вот мы его посадили, и птица сложила крылья. Логично.

– В нем обычный чаросвет, – вновь подал голос Серый. – К тому же не будем забывать об аномальной вспышке в Правых Порожках.

– Да, ты прав, Серый, это не может быть Расмус, – вздохнул Эльгред.

– Это не он, – кивнул Тибальд, не отрывая взгляд от черной птицы.

Она повернула голову и как будто заглядывала прямо в его темную душу.

– Расмус кого-то прикрывает, – добавил он.

***

На занятии по архитектуре света, закончив задачу быстрее, я попросилась выйти и спустилась к стене рейтингов. Воровато оглядев пустой холл, дотянулась до имени Себастиана Альваро. Принадлежность дому – пятьдесят баллов, член главенствующей семьи – сто баллов, наследование главы рода – сто баллов.

За каждым чаром стояла его семья, его дом. У меня за спиной была лишь моя тень.

Мой рейтинг составлял четырнадцать баллов. У Себастиана Альваро перевалил за тысячу.

Я посмотрела список наград Баса дальше. За высший уровень чаросвета он получил сто баллов. За каждую успешно сданную сессию начислялось еще по пятьдесят. Бастиан не так уж часто баловал преподавателей докладами и рефератами, зато по контрольным у него был стабильный плюс. Не обошлось и без минусов – за драки и прогулы. А за победу в недавнем матче ему начислили еще двадцатку и десять как капитану команды.

Но в чаркросс я играть не умею и членом семьи Альваро не стану. Серебряный браслет все так же блестел у меня на руке, и я натерла кожу до синяков, пытаясь его снять. Этот путь повышения рейтинга был для меня закрыт.

Его пес был таким же, как тот, что загрыз мою мать. В точности такая же тварь.

Было больно даже думать об этом. Крик, застрявший в груди, когда я столкнулась нос к носу с тварью ночи, остался там кровоточащей раной.

– Мэдерли Эванс, – окликнул меня профессор Строк, когда я вернулась на занятие. – Задержитесь после урока.

Сердце так и ухнуло вниз, и ладони вспотели от волнения. Моя проблема с рейтингом может вмиг превратиться в пустяк, если Строк нашел в своем почтовом ящике артефакт. Если профессор рассчитывает многоуровневые схемы преломления лучей, то легко сложит одно к одному: артефакт и сумеречную тень, однажды побывавшую в его доме.

Когда прозвенел звонок, и кабинет опустел, я на деревянных ногах подошла к кафедре.

– Домашняя работа выполнена скверно, – сказал профессор Строк, кладя передо мной тетрадь, которую я сдала в начале урока.

Выдохнув, я расплылась в улыбке от облегчения.

– К тому же ваши ошибки дублируют те, что в работе Фокса, – сердито добавил профессор, которому моя реакция явно показалась неуместной.

– Я исправлю, – быстро пообещала я.

Профессор Строк послюнявил пальцы и провел ими по бороденке, собирая седые волосы в острый клинышек.

– Вы помолвлены с Альваро? – спросил он, кивнув на мой браслет.

– Нет, – ответила я. – Это… просто.

– Подарок?

– Вроде того.

– Понятно, – протянул Строк, ухмыльнувшись, и откинулся на стуле, окатив меня липким взглядом.

Страшно представить, что он обо мне думает. Сперва я целовалась в его доме с Монтегой, теперь ношу браслет Альваро…

– Знаете, Мэдерли, я вижу в вас потенциал, – с нарочитой заботой в голосе произнес профессор Строк. – Будет жаль, если вы не сможете реализовать его в стенах академии чаросвет.

– Я буду стараться.

Он поджал губы и покачал головой.

– Вам наверняка очень непросто, – вздохнул он. – Без рода, без заступничества семьи, совсем одна, такая юная, беззащитная…

Совсем недавно я и сама об этом думала, но услышать аналогичное от Строка оказалось неприятно.

– У меня все в порядке, – заявила я.

– Я видел ваше имя в самом низу списка учащихся, – добавил профессор Строк. – Знаете, Мэдерли, я бы хотел вам помочь. Позаниматься дополнительно.

Звучит неплохо. Особенно если учесть, что от помощи Баса я теперь принципиально откажусь.

– Вы могли бы приходить ко мне домой по вечерам, скажем, дважды в неделю.

Строк сдвинулся на краешек стула, протянул руку и погладил мое бедро через ткань юбки. А я шарахнулась назад, осознав, что именно он мне предлагает.

– Я мог бы даже оказывать вам материальную поддержку, – поспешно добавил Строк. – Судя по всему, вы оказались в затруднительной ситуации, Мэдерли. Опытный щедрый наставник – то, что вам сейчас нужно.

– Не нужно, – отказалась я. – Я выучу все сама.

– Что ж… – он небрежно откинул мою тетрадь на угол стола. – Даю вам шанс передумать. А на списывание и ошибки я вынужден отреагировать. Вы же понимаете, Мэдерли, правила…

Он выжидательно на меня посмотрел, но я молча забрала тетрадь и засунула ее в сумку. А когда спустилась в холл, то напротив моего имени осталось лишь десять баллов.

Я выругалась на сумеречный манер, и парни с курса постарше, проходящие мимо, посмотрели на меня с уважительным интересом.

– Мне тоже баллы сняли, – попытался утешить меня Фалько. – За драку на чаркроссе. Тридцать в минус как с куста! Так что ты лучше не дерись.

– Что же мне делать? – простонала я.

Пожаловаться на Строка? Но кому? Ректорше? Басу? Первому? А может, Фелиции? Но она, наверное, и так все знала, но не подумала вмешаться. А значит, я могу справиться с этим сама.

– Надо что-то придумать, – нахмурился Фалько, почесав рыжую макушку. – Помолвку ты точно не хочешь? Потому что это реальный вариант быстро подняться.

– Нет, – отказалась я.

– Может, тогда пройти практику на травоведении? Хотя она будет позже, после экзаменов.

– Я туда обязательно запишусь, – кивнула я, – но мне бы что-то прямо сейчас. Срочно.

Послышался мелодичный звон браслетов, и по ступенькам сбежала Фелиция.

– Что ты такое удумал! – сердито воскликнула она, сходу влепив Фалько затрещину.

– За что?! – возмутился он.

– Ладно ты, здоровенный лось, тебе только по лесу и бегать, – распалялась Фелиция, и на ее скулах выступил сердитый румянец, – но Мэди – хрупкая нежная девушка! – она повернулась ко мне и, обняв за плечи, сказала: – Надеть удобную обувь. Одежда должна быть темной и плотной. Не забудь шапочку. А с тобой, – она повернулась к сыну и погрозила пальцем, – мы еще дома поговорим.

Она протянула руку, и Фалько вжал голову в плечи, но Фелиция лишь пригладила ему рыжие вихры и умчалась дальше, звеня браслетами.

– Что это было? – тихо спросила я.

– Мама, – вздохнул Фалько. – Вот вечно она так! Я еще даже не придумал, в чем мне быть виноватым, а она… Погоди… А ведь точно! Мэди, это идея! Как минимум на пятнадцать баллов, а если повезет, то на все двадцать пять!

– Мне подходит, – сразу ухватилась я. – Что надо делать?

Фалько вздохнул и вновь почесал макушку.

– Басу это не понравится, – сказал он.