Академия Дарклэнд. Клетка

Глава 17

Вздыхаю, глядя в её полные боли глаза.

— Ну тут всё просто, — отвечаю, почти не испытывая угрызений совести. — Я специально при нём намекнула, что ты знаешь, из-за кого Энси не хотела уезжать из Даркленда. И, соответственно, догадываешься, кто убийца. Я знала, что это заставит его действовать.

Дебора морщится и качает головой, с трудом сглатывая слюну. Её лицо искажает гримаса боли, но в глазах появляется проблеск понимания.

— Ну ты и… — начинает она, но осекается, не произнося ругательства вслух.

В комнате повисает тяжёлое молчание. Я вижу, как тяжело ей говорить, как каждое слово причиняет боль. Но она держится, и это вызывает у меня невольное уважение.

— Ты рисковала, — наконец произносит она. — Но ты спасла мне жизнь. И нашла настоящего убийцу.

Я отвожу взгляд, не зная, что ответить. В глубине души понимаю, что мои действия были не совсем честными, но результат важнее.

— Главное, что мы нашли правду, — тихо говорю я, помогая ей устроиться поудобнее. — Теперь всё будет хорошо.

— В любом случае, спасибо, что помогла, — тихо произносит Дебора, глядя в сторону.

Я сжимаю руки в кулаки, стараясь скрыть свои истинные чувства.

— Джаспер беспокоился о тебе, — отвечаю уклончиво, всё ещё не в силах полностью доверять ей.

Дебора отмахивается от моих слов с явным пренебрежением.

— Не верь ему, — говорит она, её голос звучит устало и немного хрипло. — Мы с ним очень похожи. Думаем только о себе…

Её рассеянный взгляд скользит по каменной стене камеры, словно она видит что-то, недоступное мне.

— О чём ты? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри нарастает тревога.

— О том, что если ты думаешь, будто Джаспер искренен с тобой, ты глубоко ошибаешься, — медленно произносит она. — Ты же сама его ненавидела совсем недавно. Разве не так?

Я колеблюсь, не зная, что ответить. Её слова задевают что-то глубоко внутри.

— Ну… — тяну я, пытаясь собраться с мыслями.

— А сейчас ваши отношения сильно потеплели, — продолжает Дебора, не сводя с меня пристального взгляда. — Не находишь это странным?

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — отвечаю я, стараясь сохранить спокойствие.

— Джаспер обещал твоей матери следить за тобой, — говорит она, понизив голос. — Он должен был не допустить, чтобы с тобой случилось что-то серьёзное. Например, не допустить, чтобы тебя увез Давид. Джаспер должен был защитить тебя от него… На кону стояла его свобода.

— Это неправда! — потрясенно бормочу я.

Дебора лишь усмехается, её хриплый смех эхом отражается от стен.

— Зачем мне врать? — спрашивает она спокойно.

— Потому что ты сама влюблена в него! — выпаливаю я не подумав.

Она снова смеётся, на этот раз громче.

— Да, Джаспер классный, — признаёт она. — Но я не умею любить, как и он. В Даркленде слишком мало нормальных людей. И Джаспер определённо не из их числа. Он такой же, как я — думает только о себе и своих целях.

Слова Деборы словно острые осколки врезаются в моё сознание. Сначала этот поцелуй, который я смогла простить, потому что Джаспер убедил меня в своей искренности. А теперь это…

И ведь я действительно понимаю, что она права. Они с Джаспером действительно похожи. Их цинизм, их способность манипулировать, их нежелание показывать настоящие чувства… И сам Джаспер никогда это не отрицал.

В голове крутятся мысли, мешаются, не давая сосредоточиться. Мне нужно время, чтобы всё переварить, уложить в сознании.

— Спасибо, что предупредила, — тихо произношу я, не глядя на Дебору. Из глубины коридора доносятся приглушённые звуки борьбы. Где-то там мирс Валериан пытается противостоять Лестрату и Джасперу. Но сейчас меня больше волнует то, что происходит внутри меня.

Мы с Джаспером слишком разные. И я не уверена, что сейчас у меня есть силы разбираться с этим.

— Ты ведь сможешь побыть здесь одна? — спрашиваю я у Деборы, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Конечно, — Она пожимает плечами, но в её глазах мелькает сочувствие. — Что передать Джасперу?

— Ничего, — отвечаю я глухо, опуская глаза.

Дебора внимательно смотрит, словно пытаясь прочитать мои мысли.

— Прости, не хотела быть той, кто приносит плохие новости, — говорит она наконец. — Если что, это не потому, что мне нравится спать с Джаспером. Полагаю, нашим отношениям в любом случае пришёл конец.

Она делает паузу, словно решая, стоит ли продолжать.

— Кстати, почему у твоей матери есть ресурсы, чтобы вытащить его отсюда? Может, и я могла бы ей пригодиться?

Я усмехаюсь, качая головой.

— С тобой это не сработает, — отвечаю я. — Дело в том, что именно мои родители написали заявление, основываясь на моих показаниях. Они выступали в суде. Я главный свидетель, из-за которого Джаспер оказался здесь. Но моя мать — тот человек, который может забрать заявление и сделать так, будто никакого обвинения и не было. И она знает, что я не буду возражать…

Последние слова повисают в воздухе, словно тяжёлые камни. Я поворачиваюсь к выходу из камеры, чувствуя, как внутри всё сжимается от боли и разочарования.

Вылетаю в пустой коридор академии, едва сдерживая горячие слёзы, которые предательски жгут веки. Воздух здесь прохладный, пахнет старым камнем и пылью, но мне нечем дышать. Комок в горле такой огромный, что каждый вдох даётся с усилием. Ноги, будто сами по себе, несут меня вперёд, к лестнице. Я почти бегу, мои шаги гулко отдаются под сводами, эхо преследует, как насмешка. Потом — дальний коридор, ведущий к общежитию. Только бы добраться! Жизненно необходимо успеть запереться в комнате, уткнуться лицом в подушку, зарыться в неё с головой и, наконец, разобраться в этом хаосе, что разрывает меня изнутри.

Мысли крутятся, как бешеные осы, жаля снова и снова. Значит, Джаспер… весь этот его интерес, его помощь, эти разговоры под луной — всё только ради того, чтобы выкупить свою свободу? Просто сделка? Или всё-таки Дебора лжёт? Она способна на это, я знаю. Но Джаспер… он ведь смотрел такими честными глазами. Эти вопросы рвут меня на части, не дают вдохнуть полной грудью. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет. Я прижимаю руку к груди, пытаясь унять его бешеный стук.

Мечтам об одиночестве, о тишине за толстой дверью, сбыться было не суждено. Совсем немного — вот моя башня, вот знакомый поворот. Уже протягиваю руку к холодной ручке двери, когда сзади раздаётся голос. Резкий, требовательный, от которого внутри всё сжимается в ледяной комок, перекрывая и слёзы, и отчаяние:

— Дана! Ну где тебя, клянусь всеми демонами, носит⁈ Я ищу тебя час!

На меня укоризненно смотрит мирс Амалия.

— Простите, — отзываюсь я останавливаясь. Моё дыхание сбилось, а сердце колотится как сумасшедшее. — Это срочно? Я, вообще-то, спешу.

— Приехала твоя мать, — сообщает она, глядя на меня с каким-то странным выражением. — Она хочет тебя забрать.

«А хочу ли я этого?» — бурчу себе под нос, но знаю, что это бессмысленный вопрос. С мамой не поспоришь, особенно когда она принимает такие решения.

К тому же уехать прочь и никогда больше не вспоминать это место — не самая плохая идея. Здесь слишком много боли, слишком много разочарований. Но в глубине души я понимаю, что уезжая, я оставлю здесь часть себя.

— Хорошо, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно. — Где она?

— В кабинете директора, — отвечает мирс Амалия, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Поторопись.

Я киваю и поворачиваюсь в сторону административного крыла. Каждый шаг даётся с трудом, будто невидимые цепи тянут меня назад. Но я иду вперёд, стараясь не думать о том, что оставляю здесь, и о том, что, возможно, потеряла.

— Дана! — заплаканная мама бросается ко мне с порога директорского кабинета. Её глаза красные от слёз, волосы растрёпаны, а обычно безупречный костюм помялся в дороге.

Я замираю на месте, не в силах заставить себя открыть ей объятия. В памяти слишком свежи воспоминания о нашей последней ссоре. О том, как кричали друг на друга, как я швыряла вещи, собираясь в Даркленд.

И теперь, даже зная причину, по которой она отправила меня сюда — Давид всё равно остаётся между нами невидимой стеной. Чтобы восстановить наши отношения, потребуется много времени и усилий с обеих сторон.

Мама хватает меня в охапку, прижимая к себе так крепко, что я едва могу дышать. Её плечи дрожат, а пальцы впиваются в мою спину. Я чувствую, как по моим щекам непроизвольно катятся слёзы — горькие, смешанные с облегчением.

Адвокат, до этого молча сидевший в углу кабинета, деликатно отворачивается к окну. Директор, стоя у своего стола, одобрительно кивает, наблюдая за нашей встречей.

— Завтра же заберу тебя отсюда, — шепчет мама мне в волосы, её голос дрожит.

— Сегодня, — отвечаю я со всхлипом, и она кивает, не отпуская меня.

В этот момент я понимаю — так действительно будет лучше. Лучше для нас обеих. Пусть не всё решено, пусть между нами ещё есть недосказанность, но первый шаг к примирению сделан.

Мама отстраняется, вытирая слёзы со щёк. Её взгляд полон решимости:

— Собери вещи. Я уже договорилась с директором. Всё улажено.

Я киваю, чувствуя, как внутри смешиваются противоречивые эмоции. Страх перед будущим, облегчение от возвращения домой, грусть от прощания с местом, которое стало мне почти родным.

— Хорошо, — шепчу я, вытирая мокрые щёки. — Мне потребуется немного времени.

Джаспер

Стою на холодных, неровных камнях возле старого причала. Каждый камень под ногами шершавый, влажный от морской сырости и брызг. Ветер с залива дует прямо в лицо, несет запах соли, водорослей и чего-то металлического, предгрозового. Я не шевелюсь. Просто стою. И провожаю взглядом паром, который только что отчалил, унося с собой Дану. Неуклюжая, освещенная желтыми огнями громадина постепенно растворяется в густой вечерней дымке. Силуэт парома становится всё меньше и меньше, сначала теряя четкие очертания, потом превращаясь в расплывчатое пятно, и наконец, в крошечную, мерцающую точку на темнеющей глади воды. Скоро и она исчезнет.

Волны сегодня на удивление спокойные, ленивые и тяжелые. Они не бьются о камни с привычным грохотом, а лишь с шипением облизывают основание причала, оставляя белую пену, которая тут же тает, словно море замерло в ожидании чего-то. Эта тишина воды неестественна. Зловеща.

Но я знаю — это затишье перед бурей. Понимаю по тяжести в воздухе, которая давит на уши. Знаю по опыту. Море никогда не бывает по-настоящему спокойно. Особенно перед грозой.

На горизонте сгущаются чёрные, тяжелые, как свинец тучи. Они наваливаются на последнюю полоску светлеющего неба, поглощают последние, жидкие лучи солнца с жадностью, не оставляя им шанса. Свет гаснет стремительно, и сумерки наступают значительно раньше обычного. Воздух становится влажным, липким. Первый, резкий порыв ветра срывает с губ невольный вздох и швыряет в лицо горсть мелких, колючих капель. Погода, словно чувствует мое настроение.

Дана уехала, даже не попрощавшись. И это ранит сильнее, чем я ожидал. Пытаюсь понять причину её поступка, но в голове только туман. Не могу даже потребовать объяснений, я заперт на этом проклятом острове. Её мать сдержала своё обещание: я получу свободу, но только через месяц, когда уладятся все формальности.

— Ну что? Всё закончилось? — раздаётся голос за спиной. Дебора подходит бесшумно и кладёт подбородок мне на плечо. Она достаточно высокая для такого жеста. Мысль о том, что у Даны бы это не получилось, неприятно колет внутри.

— Вот почему вы так делаете? — спрашиваю резко не оборачиваясь.

— Мы? — удивляется она, от неожиданности даже обходит меня, чтобы посмотреть в глаза.

— Девушки. Она уехала, даже не сказав «пока».

— А ты, можно подумать, ждал? — хмыкает Дебора с ехидством.

Оборачиваюсь к ней, злость закипает внутри:

— Можно подумать, ждал!

Сейчас Дебора снова похожа на себя прежнюю: волосы, как львиная грива, только белоснежные, яркий макияж, вызывающая одежда. Когда-то мне это нравилось, сейчас же оставляет совершенно равнодушным.

— То есть… — Она хмурится. — Вы не ненавидите друг друга?

— Я думал, мы встречаемся, — отвечаю с горечью.

— Упс… — выдаёт она и предусмотрительно отступает на шаг. — Кажется, я немного накосячила, — признаётся девушка и по-дружески хлопает меня по плечу. — Но я уверена, ты всё исправишь. Через месяц…

— Дебора! — рычу я, но она уже разворачивается и убегает. — Что ты сделала?

Вместо ответа она, заливаясь задорным хохотом, кричит:

— И всё же нет! Мы с тобой ни капли непохожи!

Её слова повисают в воздухе, а я остаюсь стоять на причале, глядя вслед уходящему парому, чувствуя, как внутри растёт тревога и непонимание.

Дана

Первые три дня после возвращения домой тянутся бесконечно медленно и мучительно. Каждая минута словно пропитана чувством вины и сожаления. Я постоянно прокручиваю в голове события последних месяцев, пытаясь понять, где допустила ошибку.

Мама, чувствуя себя виноватой, пытается загладить свою вину подарками и долгими откровенными разговорами. Она приносит мои любимые сладости, устраивает уютные вечера за чашкой чая и, наконец-то, раскрывает все карты.

Она действительно заплатила Джасперу, чтобы он не позволял Давиду приближаться ко мне. Мой первый побег он сорвал именно по её просьбе. Но что было потом… чувства, возникшие между нами, об этом мама точно не просила. И я сомневаюсь.

Если бы Джаспера интересовала только свобода, стал бы он рисковать своей жизнью ради меня? Ведь мёртвым свобода не нужна. Эти мысли не дают мне покоя, заставляя сомневаться в правдивости слов Деборы.

Но узнать я ничего не могу, между мной и Дарклендом слишком большая пропасть.

Через неделю происходит нечто неожиданное. В дверь раздаётся звонок, и на пороге появляется Лестрат. Его появление вызывает во мне бурю эмоций. Я с жадностью внимаю каждому слову магстража, когда он начинает рассказывать завершение истории смерти Энси.

— Она действительно была влюблена в учителя рисования, и у них был роман, — начинает он, глядя куда-то вдаль, словно видя перед собой те события. — Её родители что-то заподозрили и хотели увезти её, но Энси не желала уезжать. Она была готова на всё ради своей любви. Чтобы подтолкнуть Валериана к решительным действиям, она соврала, что беременна. Но вместо ожидаемого предложения руки и сердца Валериан испугался. Отец Энси — генерал, о суровом нраве которого ходят легенды. Поэтому любовник решил вопрос радикально, толкнул Энси с маяка.

— А изуродованное лицо и Дебора? — перебиваю я, не в силах сдержать любопытство.

— Здесь всё просто, — продолжает Лестрат, устраиваясь поудобнее. — Дебора заплатила Энси. Девушки договорились, что Дебора уедет вместо неё. Энси планировала использовать это время для венчания с Валерианом. Она была готова убеждать его столько, сколько потребуется. Энси знала, что у неё есть несколько дней, пока не хватятся родители.

Когда Валериан спросил про отъезд, Энси рассказала про Дебору. У преподавателя тут же созрел план. Девушки уже обменялись одеждой и сделали похожие причёски. Осталось только подманить ворона, который постоянно крутился возле академии. План был практически безупречным. Но всё раскрылось. Не без твоей помощи.

Его слова повисают в воздухе тяжёлым грузом правды. Я молча перевариваю услышанное, понимая, как мало мы иногда знаем о том, что происходит вокруг нас, и как далеко могут завести людей их желания и страхи.