Академия Дарклэнд. Клетка

Глава 6

Металлическая дверь маяка отзывается глухим лязгом, когда я толкаю её плечом. Ржавые петли протяжно скрипят. Внутри воздух ледяной и тяжёлый, пропитанный запахом морской соли и старой древесины. На стенах, покрытых трещинами пляшут уродливые тени от узкого луча света моего фонарика, зажженого на магфоне.

Деревянная винтовая лестница скрипит под ногами, когда я медленно и осторожно, виток за витком поднимаюсь наверх. Каждый шаг заставляет доски стонать. Перила облезлые, краска отслаивается под пальцами, оставляя на коже занозы и грубую пыль.

Прислушиваюсь. Ветер воет в щелях прогнившей крыши. Где-то над головой капля за каплей бьёт по металлу начинающийся дождь, размеренно, как тиканье сломанных часов. Внезапно раздается шорох. Потом хлопанье крыльев. Частые, порывистые взмахи. Из темноты вырывается рой теней. Маленькие чёрные крылья хлещут по лицу, цепляются за волосы. Вскрикиваю, отшатываюсь, нога соскальзывает с края ступени.

Хватаюсь за перила, ногти царапают гнилую древесину. Сердце колотится в висках, горло сжимает спазм. Летучие мыши кружат над головой, их писк сливается с гулом в ушах. Одна цепляется за мою куртку, цепкие коготки царапают ткань, прежде чем сорваться вниз.

— Демоны… — выдыхаю, прижимаясь лбом к холодным перилам. Дрожь в коленях не унять, даже когда последняя мышь исчезает в просвете окна.

Воздух снова наполняется только стуком капель и скрипом моих шагов. Но теперь каждый звук кажется громче, а тени — гуще.

Верхняя площадка встречает порывами влажного морского воздуха. Ежусь от пронизывающего осеннего ветра. Здесь значительно холоднее, чем у подножья. От заката осталась лишь рваная багровая полоска над черной гладью моря. Волны внизу шипят, разбиваясь о камни, а соль оседает на лице, обжигая, как щепотка перца небольшие трещинки на губах.

Обнимаю себя за плечи, но дрожь не унять. Куртка промокла от тумана, а пальцы закоченели.

Не понимаю, зачем я решила сюда прийти. Ответы на какие вопросы хотела обнаружить. Теперь же, кажется, это место высасывает силы, оставляя только пустоту. Хотя по факту это просто старый маяк, который видел слишком многое. И он не способен раскрыть тайны, которые хранит. Мне нечего тут делать. Надо идти спать и закончить уже этот тяжелый день.

Разворачиваюсь к лестнице, но замираю на полушаге. Снизу доносится скрип. Кто-то поднимается следом за мной, а я совершенно очевидно ни с кем не хочу встречаться.

Сердце колотится, а горло сжимается. Балкон огибает площадку, но укрыться негде — только плоский выступ в полметра шириной. Ветер хлещет по лицу, заставляя щуриться. Пальцы впиваются в шершавые кирпичи, пытаясь найти опору.

Шаги ближе. Доски скрипят чаще — кто-то поднимается быстрее. Дыхание срывается, а сердце бьётся так громко, что, кажется, его слышно даже внизу под маяком.

Мне иррационально страшно, хотя я не делаю ничего предосудительного. Но с каждым все отчетливее раздающимся шагом, руки дрожат сильнее и накрывает пониманием. Я здесь не спрячусь.

— Дана… — слышу я знакомый голос. Выходи. Я знаю, что ты там.

«Лестрат? — проносится в голове. — Что он здесь забыл? Зачем ему я?» Какое-то время вжимаюсь спиной в стену. Холод камня проникает сквозь тонкую ткань куртки, заставляя содрогнуться. Дверь внизу захлопывается с металлическим лязгом, эхо разносится по винтовой лестнице. Шаги Лестрата гулко отдаются в пустоте маяка — размеренные, как удары метронома. Его тень падает на стену, прежде чем он появляется в поле зрения.

— Что тут делаешь, Дана?

Его голос звучит спокойно, но пальцы моей левой руки сами собой впиваются в выщербину кирпича, чтобы хоть как-то унять дрожь. Лестрат стоит, прислонившись к перилам. Ветер рвёт его плащ, превращая в трепещущие чёрные крылья, а непослушные пряди падают на лоб, скрывая глаза. От него пахнет весьма своеобразным парфюмом — полынью и старыми книгами.

— Пришла подумать… — Голос звучит хрипло. Отвожу взгляд к горизонту, где последние отсветы заката гаснут в море. — Здесь тихо. Спокойно.

— И вид красивый, — дополняет он, проведя рукой по ржавым перилам. — А ещё тут недавно произошло убийство.

Молчу, глотая комок в горле. К чему он клонит?

— То, что дверь была опечатана, тебя не остановило? Вообще-то, студентам сюда и в обычные дни вход запрещен.

— Дверь была приоткрыта, — бросаю, слишком резко, не понимая, почему должна оправдываться. — Маяк притягивает многих студентов. Кто-то был здесь до меня. Если бы дверь была бы опечатана магией или еще чем-то, понятно, я бы сюда не сунулась.

Лестрат медленно опускает руку в карман плаща. Металлический предмет звенит о ткань, прежде чем он достаёт заклёпку — матовую, с царапинами вдоль края. Такие обычно есть на подошве тяжёлых ботинок. Таких, как обычно носит Джаспер.

— Ты знаешь, что это? — спрашивает меня магстраж вкрадчиво. Он прямо смотрит мне в глаза, и я понимаю, Лестрат знает ответ на этот вопрос, и совершенно неважно, что я отвечу.

— Представления не имею. — Кулаки сжимаются так, что ногти оставляют полумесяцы на ладонях. — Почему я должна знать?

— Жаль… — Он подбрасывает заклёпку в воздух, ловит её пальцами. — Я нашёл её здесь с утра. Возможно, принадлежит убийце. — Пауза. Ветер свистит в ушах. — И… возможно, ты искала именно её?

Протягивает предмет, но я отступаю к краю балкона, останавливаясь совсем рядом с хлипкими перилами.

— Передашь своему другу? — Заклепка все еще лежит на протянутой руке Лестрата.

— Нет. — Резко огибаю его, прижимаясь спиной к перилам. Ржавчина осыпается под пальцами. — Если считаете, что знаете владельца, передайте ему сами.

Его губы изгибается в подобии улыбки.

— Непременно, — тянет он, разглядывая заклёпку, а я, не теряя времени даром, поспешно сбегаю.

Руки дрожат, сердце колотится, и меня сковывает страх. Сна ни в одном глазу, и я понимаю, что если хочу сегодня хотя бы ненадолго уснуть, мне необходимо снова найти Джаспера и поставить все точки над «й».

Когда выскакиваю на улицу, там уже ночь. Шумит море, которое набегает на камни, воет между скалами ветер, а берег совсем опустел. Во дворе академии зажигается подсветка, и само здание отсюда смотрится монументально и величественно.

Коридоры Даркленда погружены в гулкую тишину. Занятия давно закончились, и студенты разбрелись по своим комнатам.

Свет от старинных бра рисует на полу узоры из теней и бликов. Каждый мой шаг отдаётся эхом. С третьего этажа доносится чей-то смех, но он быстро гаснет, оставляя только эхо моих шагов.

Я мнусь между этажами, но потом все же решаюсь и направляюсь в сторону комнаты Джаспера и решительно стучу.

Парень открывает не сразу. Я успеваю пожалеть, что пришла, но повернуть назад не успеваю.

Уже разворачиваюсь, когда слышу шум изнутри. Дверь открывается. Замираю испуганно на пороге, потому что, похоже, вытащила Джаспера из душа.

С черных волос на нос стекает капелька воды и устремляется ниже к губам.

На парне одно лишь низко-сидящее на бедрах полотенце, которое чудом не сползает вниз. Я бы предпочла, чтобы Джаспер его придерживал.

Струйка воды стекает по шее, исчезая в углублении между ключицами, притягивая взгляд. Грудь поднимается ровно, каждый мускул выделяется под влажной кожей, будто выточен из мрамора. Капли задерживаются на рельефном прессе, дрожа при каждом движении. Джаспер слегка наклоняет голову, и свет падает на бицепсы — напряжённые, словно готовые к удару даже в этой расслабленной позе.

— Снова ты? — Голос низкий, с хрипотцой. Взгляд скользит по мне, равнодушно и слегка устало.

Мне кажется, что Джаспер сейчас меня прогонит, но парень бросает, — заходи, — и, повернувшись спиной, скрывается в комнате.

Широкие плечи, сужающиеся к пояснице, мышцы играют под кожей при каждом шаге. Ямочка у основания позвоночника манит взгляд, как запретная метка. Он, вообще, бы голым вышел!

Послушно делаю шаг внутрь, пока не передумала. Воздух пахнет его гелем для душа — мята с примесью чего-то древесного. Дверь захлопывается за спиной с глухим щелчком.

Мнусь на входе в комнату. Джаспер, совершенно не стесняясь моего присутствия. останавливается перед шкафом.

Вытаскивает смятую чёрную футболку, разглядывает её, будто видит впервые, но увиденное его вполне устраивает. Следом достает светло-серые спортивные брюки.

— Зачем ты снова явилась, Дана? — Джаспер натягивает через голову майку. В тусклом свете настенных светильников его торс кажется совершенным. Ругаю себя за то, что вообще изучаю его торс. Каким бы совершенным ни был торс, он принадлежит Джасперу! Этого достаточно, чтобы даже не смотреть в его сторону! А парень продолжает. — Это уже начинает напоминать преследование.

Успеваю отвернуться до того момента, как парень скинет полотенце.

На стене, которая перед глазами постер с размазанными акварельными крыльями — единственная попытка «украсить» комнату. В ушах стучит кровь, щёки горят.

— Что ты творишь? — шиплю, уставившись талантливо прорисованные крылья.

— Одеваюсь, — отвечает он так же спокойно, как если бы мы обсуждали погоду. Слышу, как падает полотенце. — У меня одна комната. Я не могу выйти в общий коридор, просто для того, чтобы надеть штаны.

— У тебя целые потайные апартаменты, — бросаю через плечо, всё ещё не решаясь повернуться.

— До них долго идти, — бормочет он. По звуку понимаю — натягивает брюки.

Поворачиваюсь, когда он уже полностью одет. Футболка обтягивает торс, подчёркивая каждую мышцу. Он ловит мой взгляд и приподнимает бровь, словно спрашивает: «Нравится?»

Но на этот вопрос я не готова ответить даже себе.

Напряжение между нами нарастает. Воздух становится плотным, будто осязаемым. Запах мятного геля для душа смешивается с дымом от потухшей аромасвечи, стоящей на столе. Свет бра над кроватью отбрасывает рваные тени на лицо Джаспера.

— Ты был ночью на маяке! — Я без предисловий кидаю обвинение. — Это ты её убил!

Он замирает на секунду, будто получил удар под дых. Потом резко шагает вперёд, загоняя меня в угол. Спина ударяется о холодные обои, а его кулак со свистом врезается в стену над моим ухом. Осколки штукатурки сыплются на плечо.

— Я. Её. Не. Убивал! — Каждое слово, как удар молота. Глаза сужены до щелочек, ноздри раздуваются. От него пахнет мятой и опасностью.

— Иди докажи это Лестрату! — Шиплю, цепляясь взглядом за трещину на стене. Голос предательски дрожит. — И выкинь свои проклятые ботинки! Магстраж нашёл заклёпку от них на маяке. Ты был там!

— Демоны! — Джаспер морщится и отступает, прикрыв лицо руками. — Да демоны!

Нога со всего размаха бьёт по комоду. Дерево трещит, ящик вылетает, рассыпая по полу обёртки от шоколадок и скомканные листы.

— Лестрат не верит нам! — Я подливаю масло в огонь. — Ни единому слову! И знаешь, я тоже не очень верю! Потому что ты мне врёшь! Ты всем постоянно врёшь!

Джаспер поворачивается ко мне, и я вижу красные прожилки на белках его глаз.

Руки опущены, плечи поникли, парень словно за миг растратил все силы.

— Да я был ночью на маяке, — выдыхает он вдруг. Пальцы дрожат, когда он проводит ими по лицу. — Да, встречался там с Деборой. Разговор был… — Губы складываются в горькую складку. — Не из приятных. Мы поругались. Я ушёл, она осталась. Всё. Больше я её не видел. Точка.

Тишина. Где-то за окном воет ветер, гоняя пустую банку по асфальту.

— Ты её бросил? — Спрашиваю тише, внезапно осознав, как это глупо звучит.

— Дана… — Он запрокидывает голову, будто молит небо о терпении. Веки прикрываются, но челюсть всё ещё напряжена. — Какая ты наивная. Мы не встречались, а спали. Нельзя бросить того, с кем у тебя нет отношений.

Как это цинично, и как это похоже на них. Только вот меня мучит один вопрос.

— А сама Дебора считала так же?

— Дебора… — Джаспер невесело усмехается. — Поверь, та циничная стерва, которую ты знаешь… Она и есть. Не маска. Не роль.

Стук сердца в висках сливается с тиканьем часов на тумбочке. За окном воет ветер, гоняя на ветру листья, некоторые с шуршанием ударяются в стекло.

— Она никогда не притворялась. И никого не любила. — Парень с тоской смотрит в окно, вспоминая что-то свое, и добавляет. — По крайней мере, здесь, в Даркленде.

— Тогда… — Сглатываю, чувствуя, как сжимается горло. Почему-то этот разговор дается с трудом.

— Почему мы поругались? — Джаспер перебивает. — Это не имеет значения.

Проходит мимо меня к окну, распахивает створку. Холодный воздух врывается в комнату, листы со стола. Они с шуршанием разлетаются по полу, а парень продолжает.

— Дебора любила задумывать глупости. — Голос теряется в шуме ветра. — Иногда я пытался её тормозить. Но у меня и в мыслях не было ее убивать. Ее глупости, как правило, могли навредить только ей самой.

— Как ты всё это собираешься доказывать Лестрату?

Он резко оборачивается. — Никак. Пока у меня есть алиби. Подозрения Лестрата, это его проблемы. Даже заклепку я мог потерять в любое время.

— Он нам не верит! Видит, что мы не вместе!

Джаспер делает шаг вперёд, сокращая между нами расстояние. Рука тянется к моему лицу, но останавливается в сантиметре от щеки.

— А вот над этим стоит поработать, — говорит он спокойно, но в глазах вспыхивает знакомый огонёк.

Его дыхание смешивается с моим — тёплое, с привкусом мятной жвачки. Губы в сантиметре достаточно близко, чтобы кожей чувствовать их движение, когда парень говорит. Черные ресницы опускаются на долю секунды, и я вижу крошечную шрам-царапину над левым глазом, которую раньше не замечала. Ладонь Джаспера упирается в стену рядом с моей головой, а я боюсь пошевелиться, потому что между нами что-то новое и опасное, большее, чем просто ненависть.

От его кожи пахнет гелем для душа — резкая нота эвкалипта, перебивающая запах старой древесины в комнате. Тиканье часов на тумбочке сливается с бешеным стуком в висках. Колени подкашиваются, и я цепляюсь за край книжной полки за спиной.

Джаспер, что собирается меня поцеловать? Ну нет! Нет. Он же сам говорил, что никогда не прикоснется ко мне!

Сердце испуганной птицей бьется в груди, а я стою, как парализованная, когда надо бы бежать со всех ног.

Джаспер наклоняется ещё на миллиметр. Нижняя губа скользит по моей, едва касаясь, словно случайно. Сердце замирает, потом бешено колотится, будто пытаясь вырваться из грудной клетки. Его свободная рука непроизвольно взлетает к моей талии, но замирает в воздухе, пальцы сжимаются в кулак.

— Ты… — начинаю я, но голос срывается в хрип.

Он резко отстраняется, словно обжёгся. Волосы снова падают на глаза, скрывая бушующие в них эмоции. Грудь вздымается, как после спринта.

— Не бойся, принцесса, — его смех звучит хрипло и фальшиво. — Я своё слово держу. Это… просто игра.

— Ты! Ты… — не могу подобрать слов, поэтому просто опрометью кидаюсь к выходу, мысленно обещая себе никогда в жизни по доброй воле не приближаться к Джасперу, но выйти не успеваю. В дверь раздается настойчивый стук.

Вместо того чтобы впустить помощницу директора, парень делает немыслимое. Джаспер хватает меня за талию и толкает меня к стене. Обиженно шиплю, впечатавшись головой в обои.

Прежде чем крикнуть успеваю возмутиться, чувствую его губы на своих — жёсткие, горячие, перекрывающие дыхание. Вкус кофе и мяты заполняет рот, пальцы Джаспера впиваются в мои запястья, прижимая их к стене.

Мычу, брыкаюсь, пытаясь вырваться, но он прижимает коленом моё бедро, блокируя движение. И сквозь возмущение и злость, не могу не признать себе, что целуется этот мерзавец превосходно. И это выводит из себя еще сильнее.

Дверь скрипит, открываясь. В проёме замирает мирс Амелия — её узкие брови взлетают к чёлке, а рука с папкой застывает в воздухе.

— Вас стучаться не учили? — Джаспер отрывается от моих губ, оставляя их гореть. Голос звучит с наглой ленцой, а пальцы всё ещё сжимают мои руки.

— Я стучала. — мирс Амелия бледнеет, пятна румянца выступают на скулах.

— После этого приличные люди не врываются, а ждут. — Он отпускает меня, делая шаг вперёд. Я сползаю по стене, едва удерживаясь на дрожащих ногах.

— Поумничай тут у меня, — возмущенно огрызается она. — Тебя ждёт магстраж Лестрат. Через пять минут. Не опоздай.

Стена, к которой я прислоняюсь холодная, а губы всё ещё горят, будто нагло вырванный у меня поцелуй оставил на них ожог. Тыльная сторона руки дрожит, когда я грубо стираю следы его прикосновения.

— Какого демона ты творишь! — Шиплю сквозь зубы, чувствуя, как дрожь поднимается от коленей к горлу. Свет бра над дверью мигает, превращая его ухмылку в мерцающий кошмар. — Кто тебе вообще позволил меня целовать?

Джаспер прислоняется к комоду, скрестив руки. Его чёрная футболка немного задирается, обнажая полоску кожи у пояса. От этого ещё противнее.

— А я никогда не спрашиваю разрешения, — тянет он, проводя языком по нижней губе и дерзко, вызывающе улыбается. — Ты говорила, что нам не верят? Теперь поверят.

За окном грохочет гром — над Дарклендом разрывается ночная гроза. Синий свет молнии выхватывает из темноты его лицо: расслабленное, самодовольное, будто он только что выиграл пари.

— Думаешь, мирс Амелия не расскажет об увиденном? — Он уверенно смотрит на меня. — Расскажет. И директору, и Лестрату. Наше алиби теперь выглядит убедительнее. Ты ведь этого хотела? Чтобы нам поверили. Показать всегда эффективнее, чем рассказать.

— Ненавижу тебя! — Швыряю в него книжку, схваченную с полки. Она пролетает мимо уха Джаспера и сбивает стакан с водой с тумбочки у кровати. На полу осколки и лужа, в которую приземляется пухлый том. Только сейчас замечаю, что это учебник по практической некромантии.

Джаспер только усмехается и снова подходит ко мне ближе, нависая и провоцируя.

Его рука всё ещё преграждает путь к двери. Широкий рукав закатан до локтя, обнажая загорелую гладкую кожу. Отталкиваю его руку и выскакиваю в коридор.

— Взаимно! — кричит он мне вслед.

Тёмные стены академии смыкаются вокруг. Ноги сами несут вверх по лестнице, поскальзываясь на мокрых следах от чьих-то ботинок. Где-то на третьем этаже слышу смех — группа студентов уворачивается от меня, прижимаясь к перилам.

Дверь в комнату захлопываю с таким грохотом, что Несси вздрагивает на соседней кровати. Она приоткрывает один глаз, бормочет что-то сквозь сон, но тут же зарывается лицом в подушку.

Скидываю куртку, которая всё ещё пахнет его гелем для душа. И иду в ванную. В зеркале над умывальником мое отражение с припухшими от его поцелуев губами. Внутри до сих пор волнующая дрожь.

— Мерзавец… — шепчу, впиваясь ногтями в край раковины.

Гроза бушует за окном, струи дождя бьют в стекло. Пытаюсь дышать глубже, но воздух словно застревает в горле. Самое гадкое — он прав. Теперь все поверят, что мы вместе.

Успокоиться получается только после получаса под обжигающими струями. Меня буквально колотит от возмущения. Как этот гад посмел меня поцеловать? И как мне, демоны, задери, это могло понравиться!

Ответов на эти вопросы у меня нет, и я, сначала заворачиваюсь в огромное мягкое полотенце, а потом отправлюсь спать. Хочется верить, утро будет хотя чуточку лучше, чем сегодняшний день. Или минувшая неделя… а точнее, все время, которое я в Даркленде. Ненавижу и это место, и его обитателей!