Академия для наследников

Глава 3

Глава 3

Когда я удостоверилась, что Авидала крепко уснула, тихо поднялась с кровати и на цыпочках подкралась к своему письменному столу, аккуратно достав из верхнего ящика закрывающуюся на замочек шкатулку. Бережно стерла пыль с крышки, после чего, накинув плед, прошествовала со своим добром в чулан. Примостившись на одном из стульев, положила шкатулку на колени, после чего сняла с шеи цепочку, на которой хранился ключ, открывающий замок. Большей предосторожности я просто не могла придумать – общение с Сойнером должно было проходить так, чтобы никто не знал о существовании связи между простой студенткой Академии и регентом королевства Жизни. Вот почему я всегда дожидалась относительного одиночества в окружении и мыслях – ни к чему Авидале было знать о другой стороне моей личности.

Учебных заведений в королевствах было полно. Академия Магии – одна. Если поначалу она олицетворяла собой цитадель волшебства, то теперь, с истечением времени, стала символизировать скорее обитель последнего его оплота. Дело в том, что с каждым годом магия все больше и больше растворялась в людях. Так уж случалось, что одаренные маги все чаще и чаще отдавали свое предпочтение обычным людям без крупицы дара, отказываясь от воспроизведения потомства с себе подобными. Сильные чародеи не скрывали превосходства над теми, кто заметно уступал. Вот и стали распадаться крепкие магические семьи, а их способности – исчезать, словно вода, уходящая в песок, поскольку дети от смешанных браков, конечно, не могли превзойти родителей.

Вот почему вопрос защиты магов – и магов–наследников престола в первую очередь – приобрел особую актуальность. Помимо риска увлечься обычным человеком, принц или принцесса государства могли испытывать притеснения со стороны простого люда, который более остальных был заинтересован в уравнивании прав магов и тех, кто даром не был наделен. Я, например, знала, что в Шаруне – королевстве Воздуха – несколько раз предпринимались попытки покушения на старшего принца Мистара. Они привели к тому, что было решено спрятать его на время обучения в Академии Магии, что придворные чародеи проделали с блеском, когда никто из подчиненных не смог вспомнить внешности своего правителя. Принц Мистар, живший несколько сотен лет назад, стал первым примером мага, отучившегося в учебном заведении на равных с остальными правах. Теперь его путь следовало преодолеть и мне. Пока я не могла подчинить свою магию, я была беззащитна. Как только я захвачу этот рубеж, смогу управлять государством. Надеюсь, что к тому времени я найду способ избавиться от помолвки с Дарием.

Стоило только повернуть ключ в замке и приоткрыть крышку, как небольшая комната наполнилась светом, исходящим изнутри шкатулки. Это был особый подарок Сойнера – чтобы общаться с ним в любых условиях, даже в отсутствии освещения. Причудливые тени, отбрасываемые благодаря лежащим на стульях вещам, вызвали улыбку, и я, аккуратно отодвинув шкатулку к самым коленям, достала оттуда свернутый листок золотистого цвета и специальное перо – набор, также подаренный Сойнером для ведения тайной переписки. Вестник, сделанный из этой бумаги, попадал прямо регенту в руки, и никто, кроме него, не в силах был получить доступ к посланию. Я вздохнула и принялась сочинять ответ. Но в голову пришло совсем не то, что я собиралась спросить поначалу.

«Ты знаешь истинное имя принца королевства Смерти?»

Ответ пришел почти незамедлительно.

«Зачем тебе это знание, Армина?»

То ли Сойнер упрямился, то ли вопрос действительно не входил в число простых. Поэтому я решила не ходить вокруг да около, а выложить все карты на стол.

«Он сегодня спас меня от Дария. Дарий не собирается хранить мне верность даже после свадьбы, и я стала свидетелем одного из доказательств этого. Не волнуйся, меня он не узнал, подумал, что я одна из будущих служанок, вот и решил поучить хорошим манерам».

«Сильно пострадала?»

Спрашивал советник коротко, но за его лаконичными фразами всегда стояла бездна участия. Я до сих пор благодарю Жизнь и магию за то, что после смерти папы Сойнер от меня не отвернулся, а поддержал в намерении продолжить обучение, чтобы стать достойной правительницей своего королевства.

«Нет. Амон – так назвался принц Смерти – подоспел вовремя. Но с Дарием я после этого ничего общего иметь не хочу».

«А имя истинное тебе зачем?»

«Затем, что он открыл мне одну любопытнейшую тайну: оказывается, Вода не единственная предлагала кандидата мне в мужья. Смерть тоже была заинтересована в нашем союзе. Теперь я немного опасаюсь, что Амон может использовать этот факт против меня, хотя на вид показался вполне приличным парнем».

Сойнер немного замялся с ответом. Но вскоре я увидела в вестнике результат своего интереса.

«Да нет, Оноре мальчик хороший. Если уж пришел на помощь, в обиду больше не даст».

«Отчего же тогда отец предпочел отдать меня подлецу–Дарию?»

«Мы уже не узнаем ответа на этот вопрос. Но если сам принц Смерти встал на твою защиту, я бы советовал держаться его. Кстати, тебе нужен кто–нибудь еще для спокойствия?»

Подумав, я решительно отказалась.

«Думаю, нет…можно еще вопрос?»

«Конечно, Армина».

«Эвангелион Эндорийский имеет какое–нибудь отношение к королевской семье?»

«Почему ты интересуешься?»

«Ему известны подробности нашего с Дарием союза».

«Имеет, но не то, о котором ты подумала. Он наставник Оноре. И приближенная к королю фигура, не более».

«Он хочет учить меня».

«Некромант – мага Жизни?» – тут уж Сойнер удивился не на шутку.

«Да. Сказал, что–то не так с моим вхождением в транс».

«Если от этой учебы будет прок – соглашайся».

«Ты так спокоен, Сойнер…»

«Просто я умею доверять некромантам, маленькая. Они только с виду вызывают оцепенение. А на деле более надежных союзников не встретишь».

Кажется, впервые в жизни мы с регентом были одного и того же мнения в спорном вопросе. Хорошо, что хотя бы здесь нас ждало взаимопонимание.

«Мне нужно избавиться от союза с Дарием, Сойнер».

«Понимаю. Но договор, скрепленный на крови, не так–то просто расторгнуть. Кстати, ритуал пошел от тех же некромантов, которые в свое время считались лучшими в пожизненных обрядах. Это будет еще одним поводом с ними сблизиться. Сколько всего открылось на исходе дня Смерти…»

Я призадумалась – а ведь и правда. Подходил к концу день самого загадочного королевства в стране. День, в который, по негласному соглашению всех магов, нельзя было прибегать к занятиям, связанным с покровительствующей стихией. То есть никаких уроков, касающихся некромантии, в расписании сегодня ни у кого не стояло. Вот почему время Жизни и стало законным выходным для всех – чем еще заниматься в самый светлый из всех дней, что может подарить неделя? Конечно, отдыхать!

Пора было отходить ко сну, и я тепло попрощалась с Сойнером, втайне надеясь, что четыре года обучения все же приблизят меня к расторжению помолвки с Дарием. Почему он так не хотел, чтобы невесте стало известно про академические похождения? Заинтересован в браке не меньше своих предков, подписавшихся на это? Вряд ли им движет чистая и светлая любовь к той Армине, которую ему показывали, и посредством любовниц он просто заливает горе от невозможности встретиться с невестой. Тогда что? Деловая выгода от Биора? От территории, на которую в состоянии проникать демоны? Нет, тут что–то другое, ради чего Дарию даже не страшно расстаться с жизнью. А ведь придется, если демоны вдруг решат оставить королевство без правителя…

Попытавшись выбросить из головы все мысли о воднике, я бережно свернула исписанный почти полностью небольшой кусочек бумаги и сложила его в шкатулку к еще одному такому же: сегодня был наш второй сеанс связи с наместником с начала моего обучения в Академии. Стоило экономить: когда я вырвусь в родные места, известно одной лишь магии… Я закрыла шкатулку, погружая чулан в темноту, определила замочек на ощупь на место и тихо вышла наружу. Спрятала свое добро и спокойно легла спать. Кошмары, несмотря на пережитое днем, меня не беспокоили. Я посчитала это хорошим знаком.

Спокойно прошел и следующий за днем Смерти день, принадлежащий Воздуху. Я, конечно, ежилась, поскольку первой парой оказалась элементарная магия в уже известной мне лаборатории, но вида, что это приносит мне какие–то неудобства, не подавала. Тем более что одногруппники не были посвящены в конфликт с Дарием, для них анонимная рассылка вестников по всей Академии была не более чем злой шуткой в отношении водника. Ничего, тоску я заглушила на целительстве, тем более что стори Минрани устроила нам что–то вроде лабораторной работы, где мы в течение пары должны были привести в чувство достаточно крупного травоядного из лесов Савиора – парнокопытное млекопитающее под названием айрул. Следующие за этим физическая подготовка и стихийная магия вообще грозились стать моими любимыми предметами. На первом я окончательно расслабилась, а на втором еще и загрузилась новым багажом знаний в виде заклинания по формированию точечного потока воздуха – крайне необходимой вещи, когда, например, могла понадобиться ювелирная работа с телом мага. И я искренне надеялась, что и неделя закончится для меня без потрясений, тем более что с Дарием я практически не пересекалась – поговаривали, что он позорно пытается отчистить волосы от пирожковой слизи – однако, кажется, у моей покровительницы Жизни на этот счет имелось свое мнение…

В день Земли, следующий за днем Времени, после пары об устройстве рас семи королевств меня вызвали в деканат. Нахмурившись, я, конечно, сразу же отправилась туда, совершенно не представляя, для чего могла понадобиться стору Хонгрему, а оттого перебирая в голове сотню вариантов будущего развития событий. Каково же было мое удивление, когда помимо декана я обнаружила в небольшом кабинете, обитом деревом и выполненном с использованием белого бархата на карнизах и горизонтальных поверхностях, еще и стора Эвангелиона!

– А, Морин, девочка, проходи, садись, – дружелюбно указал на одно из двух кресел для посетителей декан. Как только мое имя растворилось в воздухе, некромант у окна развернулся, и я могла наблюдать, что стоял он, скрестив руки на груди. Похоже, стор все–таки пришел на территорию Жизни с разговором, о котором упоминал во время моего неожиданного спасения после транса. – Садись–садись, – тем временем снова сказал декан, – беседа будет не из коротких.

Синие глаза спокойно, даже хладнокровно посмотрели на меня.

– Зд–дравствуйте, стор Эвангелион, – запнувшись, поприветствовала я некроманта. Передо мной возникла картинка из сна, когда он спасал меня. А ведь тогда он был моложе. Я задумалась, сколько же на самом деле этому мужчине лет. То ли от излишней рассеянности, то ли потому, что, как и раньше, один вид загадочного преподавателя вызвал трепет, но путь к креслу, указанному стором Хонгремом, прошел не так, как планировалось изначально. Вместо грациозно–коротких нескольких шагов и мягкого приземления я умудрилась сбиться с курса, чуть не врезавшись в стоящий рядом шкаф с бумагами декана. Встрепенувшись и бросив на мужчин виноватый взгляд, потерла ушибленную голову и как можно скорее постаралась добраться до укрытия в виде стола. И только оттуда, уже удобно устроившись, позволила себе вновь посмотреть на учителей. Надо отдать им должное, мою неловкость никак не прокомментировали, зато декан лучезарно заулыбался, когда мой путь закончился, а вот стор Эвангелион сдержанно кивнул, оставаясь на своем месте.

– Итак, Морин, – стор Хонгрем переплел пальцы на руках, испытывающе глядя на меня, – правда ли то, что стор Эвангелион успел рассказать мне до твоего присутствия? Я имею в виду, – пояснил он в ответ на мой немой вопрос, – что у тебя возникают проблемы с состоянием, которое мы привыкли называть трансом?

Я неуверенно кивнула, тут же пожалев об этом, поскольку декан нахмурился, переглянувшись с некромантом, выражение лица которого словно говорило в тот момент «я же предупреждал». Тем не менее, руководитель факультета Жизни, почтенный маг в золотой мантии, подтянутый, несмотря на преклонный возраст, и до сих пор выглядевший достаточно молодым, если бы не виски в инее и заметные морщинки вокруг глаз, шумно вздохнув, продолжил:

– И с какого возраста ты испытываешь на себе приступы частичной потери сознания с замещением призрачными сущностями?

– Несколько лет, – осторожно ответила я, шестым чувством ощущая, что с каждым новым словом рою себе все более глубокую могилу. Но лгать мне не позволяла совесть и тщательно продуманное воспитание родителей, а молчать я и сама не хотела: стору Хонгрему я могла довериться беспрекословно. Ну а стор Эвангелион…что ж, на его порядочность я буду просто надеяться. – Пока не могла контролировать приступы, приходилось тяжело, но со временем меня научили с этим жить.

– В школе при Академии? – уточнил декан факультета Жизни, но я замотала головой:

– Нет. В школе я осваивала в основном целительство. Я же маг Жизни.

– Ты обучалась дома? – казалось, этот факт поразил главу нашего отделения Академии.

– Да, – тихо подтвердила я чужую догадку.

Декан умолк, зато активизировался некромант. И первый же его вопрос поверг меня в необъяснимый трепет.

– Кем были ваши родители, суола Морин?

У меня перехватило дыхание. Пришлось даже сглотнуть, чтобы увлажнить внезапно ставшее сухим горло, и испуганно воззриться на стора Эвангелиона. Да нет…не мог он знать о том, что случилось с моей семьей! Не мог, потому что никому здесь это не было известно, даже ректору. Единственным человеком, посвященным в тайну моего рождения, была и остается стори Анкийон – заведующая школой для девочек при Академии Магии. Именно ей была назначена личная встреча с императором Арманом, тогда уже овдовевшим и больше всего на свете мечтавшим, чтобы о судьбе его дочери никто не догадался. О, папа, как, должно быть, больно тебе было отпускать меня в незнакомый мир, особенно после того, что случилось с мамой и братом! И правильно ли я поступила, оставив тебя в одиночестве? Кто знает, быть может, случись у нас совместная жизнь до моего совершеннолетия, будущее сложилось бы совершенно иным образом. Но нет… ты вызвал к себе стори Айкийон, и вскоре после этого, сопровождаемая заботливой женщиной, я покинула пределы родового замка Биорийских. Именно она и придумала имя Морин, означавшее «найденная». Так я и стала найденной для нее принцессой… нет! Никто больше не может и не должен знать обо мне правду!

Мрачная решимость придала уверенности, и я тихо, но так, чтобы не осталось никаких сомнений в моих словах, ответила:

– Я бы не хотела об этом говорить.

С минуту некромант пристально рассматривал меня, нахмурившись, и оттого темные брови вразлет казались особо зловещими, а уж блестевшие из–под них ярко–синие глаза заставляли сердце сжаться от страха и нехорошего предчувствия. Но нет, информацию, которую он пытался выведать, я открыть не могла. В конце концов, на кону могла стоять моя жизнь…а я не настолько доверяла преподавателям, чтобы позволить кому–то о ней беспокоиться.

Мрачное выражение лица прояснилось, а сам стор Эвангелион моргнул, и вместе с этим, казалось, схлынуло державшее его напряжение. Он неловко улыбнулся, чем поверг меня в изумление, и уже спокойно произнес:

– Нет, Морин, тайна вашего рождения меня не интересует. Вы же знаете, Академия Магии не признает сословий и должностей, и все студенты поступают сюда на абсолютно одинаковых правах. Интересуясь вашими предками, я имел в виду несколько другое обстоятельство.

– Я вас не понимаю, – я развела руками в искреннем непонимании.

– Позвольте мне задать несколько наводящих вопросов, и, возможно, ситуация с вашим даром станет более ясной, – предложил мужчина в черном.

Я с сомнением взглянула на него, но чуть склоненная вперед голова словно побуждала согласиться со словами некроманта, и я неуверенно кивнула в ответ. В любом случае, никто не заставит говорить о том, что мне говорить не стоит.

– Судя по тому, что вы сказали о домашнем обучении, ваша семья была не из простого крестьянства, – уверенно заявил некромант, не требуя, впрочем, подтверждения. – Позволить себе развивать магический дар ребенка до школы могли зажиточные торговцы или, что более вероятно, судя по вашему поведению и воспитанию, дворяне. Скажите, пожалуйста, Морин, братья или сестры у вас имелись?

К чему он задавал подобные вопросы? Я с непониманием уставилась на стора Эвангелиона, но он на удивление мягким голосом продолжил:

– Не волнуйтесь. Это просто прояснит ситуацию для нас, вот и все. Если какой–то вопрос для вас неприятен, просто скажите об этом.

– Братьев не было. Сестер тоже, – коротко отозвалась я. И не солгала ведь – младший просто не успел родиться…

– Следующий вопрос может показаться вам бестактным, но я все же хотел бы, чтобы вы на него ответили. Морин, живы ли ваши родители?

– Я…не понимаю, какое отношение это имеет к тому, что у меня проблемы с состоянием транса, – покачала я головой. – Вы говорите загадками – и этим пугаете меня.

– Простите, Морин, – некромант говорил искренне, и я в который раз поймала себя на мысли, что его образ никак не вяжется с общепринятым мнением о магах его направления.

– Морин, девочка, не стоит нас бояться, – стор Хонгрем поднялся с места и обошел свой рабочий стол, присаживаясь на соседнем кресле. – И стор Эвангелион, поверь, сейчас задает вполне определенные вопросы. Дело в том, что…транс не характерен для магов Жизни, понимаешь? – и он посмотрел на меня с таким участием, что я сглотнула.

– Как это – не характерен? – тут уж я испугалась не на шутку. Что вообще хотели сказать мне двое этих мужчин?!

– Морин, не стоит раньше времени переживать, – попытался успокоить меня некромант, также приближаясь и становясь вровень со столом декана. – Просто ответьте на вопросы. Если желаете, я могу поклясться вам на крови, что информация за пределы этого кабинета не выйдет. Стор Хонгрем, уверен, сделает то же самое.

– Безусловно, – тепло улыбнулся мужчина с посеребренными висками.

Я понимала в этот момент, что, сказав им правду, рискую навлечь на себя беду, но неожиданная новость о том, что я считала частью своей личности с самого рождения, надорвала что–то в душе. А вдруг это опасно? Вдруг…грозит мне чем–то нехорошим? Да и Сойнер советовал довериться некромантам. Может, стоит хоть раз ослабить пружину давления на воспоминания?

– Мама…умерла за несколько месяцев до того, как на свет должен был появиться мой брат, – тихо начала я. Это никак не связало бы меня с правителями королевства Жизни, поскольку беременность Селены Биорийской была известная лишь небольшому кругу лиц. – Папа…через три года после того, как отправил меня в школу.

– Простите следующий мой вопрос, но я должен его задать, – предупредил меня синеглазый некромант. – Они…ушли из мира собственной смертью?

Его слова заставили меня оторвать взгляд от стиснутых на коленях пальцев. Только сейчас я поняла, насколько судорожно их сжимала. Об этом я не говорила ни с кем, кроме Сойнера…

– Маг, делавший заключение о смерти мамы, сказал, что она не вынесла слишком сильного плода. Не справилась. Папу…убили.

– Соболезную, милая, – теплая рука нашего декана тут же опустилась на мое плечо. Слабо улыбнувшись, я поблагодарила его взглядом:

– Я уже нормально на это реагирую. Просто…не привыкла делиться настолько личными подробностями.

Некромант, и это меня совершенно не удивило, в отличие от стора Хонгрема промолчал. Но неподвижным не остался: отодвинул стул декана и пристроился на его рабочем месте, спрятав в ладонях лицо. Проследив за его действиями, я отметила, что теперь в кабинете повисло неловкое молчание. И мне стало страшно. А потому я, наверное, поторопилась нарушить давящую на уши тишину:

– Стор Эвангелион?

– Неинициированная… – словно не замечая меня, прошептал некромант, вызывая дрожь на коже. – Именно этого я и боялся, Бруол…

– Ты уверен? – подобрался декан, убирая руку с моего плеча и сразу как–то напрягаясь.

– Мне нужно проверить, – брюнет наконец убрал ладони от лица, являя миру озабоченное выражение, и перевел взгляд на меня. – Суола Морин, – официальное обращение меня покоробило, – стор Хонгрем недавно сказал вам, что транс не характерен для мага Жизни. Видите ли… – он на минуту замолчал, собираясь с мыслями и, кажется, пытаясь подобрать подходящее выражение, – судя по тому, что я видел, судя по тому, что вами могут овладевать чужие сущности, а вы начинаете вести себя так, как ведут себя они…в общем, я пытаюсь сказать, что это умение – целиком и полностью относящийся к одной из отраслей некромантии дар. Маги такого направления у нас называются медиумами. Они способны быть проводниками заблудших и умерших душ в нашем мире. С помощью них мы стараемся решить проблемы не ушедших и окончательно их упокоить. Незавершенные дела, мученическая смерть – да мало ли причин может держать душу в этом мире…

– Я не понимаю, – в отчаянии я подалась вперед, и, казалось, сейчас от того, чтобы быть вплотную к некроманту, меня отделял лишь стол – так сильно мне хотелось быть ближе и узнать, что же он хочет сказать. – Я ведь маг Жизни! Я просто не могу быть некромантом!

– Поэтому мне необходимо окончательно удостовериться в наличии у вас способностей к магии медиумов. Но то, что вы поведали нам уже сейчас, почти развеяло все мои сомнения.

Я постаралась сохранить хладнокровие, пусть спокойный взгляд некроманта и будил холод в душе.

– О чем вы?

– Вы знаете, что, так или иначе, некромантия черпает себя из союзов магов наших королевств с демонами? – он дождался утвердительного кивка и лишь потом продолжил. – Демоны, вопреки сложившемуся мнению, не настолько дезорганизованы, как о них привыкли думать. И главным правилом их существования является контроль вверенной каждому стихии. Я пытаюсь сказать, что, лишь родившись и поняв суть своего дара, молодой демон начинает его подчинять, пока не овладевает в совершенстве. Если по какой–то причине – живой ли, абстрактной, неважно – между демоном и даром возникает препятствие, его попросту устраняют.

Смутное подозрение начало зарождаться в глубине души, и, кажется, стор Эвангелион это понял, поскольку зашел с другой стороны:

– Если в вас есть дар медиума, то…вас не обучали, Морин, общению с потусторонним миром, тем самым нарушая главнейшее правило демонов. Я боюсь, что родители были посвящены в специфику доставшейся вам магии. И, скорее всего, пытались оградить, как могли. Только понимаете… демоны даже за магической границей способны чувствовать себе подобных. Они не потерпят дикости, способной возникнуть от незнания способностей, которыми наделен маг. Они обязаны его обучить, пусть в нашем обществе это и не афишируется. Вас же скрыли. И я боюсь, что родители за это поплатились, Морин.

Нарастающий с каждым словом стора звон в ушах достиг своего пика, и я, зажмурившись, уронила голову на руки, не желая верить в только что сказанное. Нет! Не слушать! И не плакать! Мои родители были магами Жизни!

Лишь почувствовав эту мысль, я тут же вскинула голову, желая оспорить справедливость заключений некроманта:

– Неправда! Мои родители были чистокровными магами Жизни!

– Есть много разновидностей демонов, – грустно улыбнулся преподаватель. – Некроманты, как никто другой, с этим знакомы. Именно нам принадлежит исключительное право обучения магов с долей дикой крови в жилах. Никому другому жители диких земель развивать свое наследие не позволяют. Глядя на вас, Морин, я с уверенностью могу утверждать, что в вашей родословной отметились демоны света – не удивляйтесь, и такие существуют. Они ведь названы так не за свои вероломные поступки, а за чудовищную силу, которой не могут овладеть человеческие маги. И обличие они принимают вполне привычное, людское – иначе не случилось бы в древности столько полукровок, поверьте. То, что ваш дар от демонов скрыли, заставило их активизироваться. Второму необученному магу просто не позволили появиться на свет. Это их кодекс, Морин, они так живут с древнейших времен, – будто пытаясь оправдать действия дикарей, добавил стор Эвангелион. – Затем, возможно, устранили и основную причину, по которой до вас не могли добраться. То есть отца.

Меня прошиб холодный пот. Последние слова преподавателя в модель убийства папы как нельзя лучше вписывались. Причина, по которой демоны с ним расправились, до сих пор была неизвестна. Ну а отправляться на дикие земли, чтобы вежливо ее узнать, было бы смерти подобно. Но если Эвангелион прав…

– Как можно узнать, правы вы или нет? – я поразилась спокойствию, зазвучавшему в голосе, и мне показалось, как в синих глазах мелькнуло одобрение. Ожидал истерики? Напрасно – слезы по родителям я уже давно выплакала…

– Завтра у вас день, полностью занятый целительством. Я переговорил со стори Минрани – от первой пары вы освобождены. Буду ждать вас у деканата факультета Жизни. Проверим способности на занятиях некромантов. Если не подтвердятся – что ж, значит, мои подозрения были напрасны, и то, что с вами периодически происходит, к трансу не относится.

– А если это все же то, что вы предполагаете? – тяжело вздохнула я.

– Тогда будем вас обучать, – твердо ответил некромант. – Иначе демоны отыщут вас, рано или поздно. И вы встретитесь с родителями гораздо быстрее, чем предполагали. А вот если обучитесь, у вас появится реальный шанс на выживание.

– Неужели нет никакого другого выхода?

– Если ваши способности подтвердятся – нет, – категорично ответил стор.

– Почему же тогда меня так упорно не желали знакомить с даром? – задала я вполне разумный вопрос.

– Кто знает, – некромант покачал головой, – возможно, ваши родители и сами не подозревали о том, чем может грозить отказ от обучения у демонов.

– Ну–ну, Морин, не унывайте, – попытался успокоить меня стор Хонгрем, – возможно, все не так плохо, как вы думаете. Эвангелион, прекрати запугивать девочку, ей и так по жизни несладко пришлось. Вот когда удостоверишься полностью, тогда и будем думать.

– Ты прав, – несмотря на огромную разницу в возрасте, некромант обращался к нашему декану, как к равному. Я подумала, что все это идет, опять же, от правил Академии, в которых не существует различий в положении магов. Если нет сословного деления, отчего должно быть временное? – Пожалуй, оставлю вас. Морин, мы с вами прощаемся до завтрашнего утра. Будем надеяться, что все окажется не так страшно.

– Я буду искренне в это верить, стор Эвангелион, – склонила я голову в знак уважения, а некромант кивнул нашему декану, после чего поднялся и направился к выходу. Наверное, просто не любил долгие прощания. В любом случае, завтра мы с ним должны будем увидеться. Значит, завтра и начну переживать…

– Прости нас, девочка, – добрая улыбка стора Хонгрема снова меня согрела, – столько на твою голову всего свалилось, а тут еще и это. Ты мне напомнила даже принцессу Жизни – у Армины тоже выдалась непростая судьба. В чем–то вы с ней очень похожи.

– Наверное, – я еле сдержалась, чтобы не задрожать – настолько близок сейчас оказался к истине наш декан. – Но если стор Эвангелион действительно оказался прав, значит, мне стоит начать обучение еще и на факультете Смерти, так?

Почтенный маг сдержанно кивнул:

– Именно, Морин. И пусть прецедентов пока не случалось…все когда–то бывает впервые. Не думай пока об этом. Посмотрим, что будет завтра.

– Постараюсь, – пообещала я, поднимаясь с кресла под внимательным взглядом декана. – Всего доброго, стор Хонгрем.

– Да хранит тебя Жизнь, Морин, – пожелал на прощание мужчина.

Выйдя из кабинета, а затем и из приемной, я нос к носу столкнулась со стором Эвангелионом. Он увлеченно изучал расписание нашего факультета и отметил мое появление легким кивком головы.

– Просто забыл вас предупредить, Морин: постарайтесь сегодня хорошо выспаться. Если дара в вас нет, я хочу быть спокоен, что он никогда не появится. Поэтому проверять буду по полной программе. Договорились?

– Конечно, – я не видела смысла сопротивляться. В конце концов, мы с Сойнером в отношении некромантов имели удивительно одинаковое мнение. Ему я доверяла всецело.

– И ничего не бойтесь, – добавил мужчина. – Проверка на способность к некромантии – это скорее экзамен на внимательность. Ничего сверхъестественного.

Я невольно усмехнулась нелепице, сорвавшейся с уст самого, пожалуй, сверхъестественного типа магов Академии, чем вызвала его легкое недоумение. А потому поспешила объясниться. Только, поднимая голову, внезапно почувствовала головокружение, так что попыталась схватиться за первое попавшееся препятствие, которое могло бы предотвратить столкновение с полом. Им оказался локоть некроманта, за который я уцепилась с неожиданной силой.

– Морин, с вами все в порядке? – прозвучал встревоженный голос, и я встретилась с ним глазами.

Что–то было не так. Вроде держалась за него, как и несколько мгновений назад, и стояли мы почти так же, только вот участия и заботы в синих глазах не было после моего выхода из кабинета. И беспокойства за меня тоже не было…и вообще – приди в себя, Армина! Ты снова упала в неосознанный транс…

Я попыталась встряхнуть головой, прогоняя видение, но Эвангелион из сна исчезать и не думал. И что–то надрывное было в его виде, отчего у меня сжалось сердце. Великая Жизнь, чьи я сейчас просматривала воспоминания? Попыталась хоть как–то оценить обстановку. Не нашла ничего, что могло бы натолкнуть на мысль о том, кто решил проникнуть в мое сознание. Лишь сожженные до самого основания свечи на стенах говорили, что время, демонстрируемое моему видению, отличается от настоящего. Насколько я могла судить, свет в коридоре с деканатом Жизни сейчас был намного более ярким, а значит, создающие его источники излучения просто не могли догорать, они явно находились в полной силе.

Я прикрыла глаза, попытавшись успокоиться, и очнулась только тогда, когда голос стора Эвангелиона перестал доноситься издалека. Открыв глаза и встретившись с напряженным взглядом некроманта, я выпустила его руку из захвата. Что бы тут сейчас ни находилось, мое сознание оно покинуло окончательно.

– Все в порядке, Морин? – раздался знакомый вопрос, и я осторожно кивнула:

– Голова закружилась. Надо просто поспать. Все будет хорошо. Завтра я обязательно приду.

– Вас проводить? – в его голосе звучала неподдельная забота, но я решительно замотала головой:

– Нет–нет, спасибо за помощь, стор Эвангелион. Выйду на улицу, сразу же полегчает.

Не хватало еще, чтобы все увидели, как некромант меня к общежитию ведет! Это официально его все боялись, но я привыкла наблюдать за остальными, пока об этом не догадываются. Неосознанно. Незаметно. И прекрасно знала, какие чувства вызывает высокий подтянутый мужчина в черном, пусть даже порой ходит с посохом в руках. И чувства эти были вполне однозначными, причем у подавляющего большинства суол.

– До дверей Академии провожу, и не спорьте, пожалуйста.

– Хорошо, – не стала спорить я. – Спасибо вам.

Остаток пути прошел в молчании. И если некромант, кажется, исподтишка наблюдал за мной, опасаясь, видимо, нового падения в обморок, то я погрузилась в думы, связанные с нахлынувшим видением. И раз за разом, прогоняя в голове картину произошедшего, только сильнее убеждалась: это не было воспоминанием. Просто оплавленный почти до основания воск свечей был слишком знакомым, пламя бросало блики на расписание, донельзя напоминающее то, что висит сейчас, а Эвангелион точно обзавелся парой новых морщинок у глаз. Почему я заметила именно это – толком так и не поняла. Но в меня точно вселилось нечто, имеющее отношение к факультету Времени. Предсказатель, открывший мне будущее. Мое будущее…