Анастасия, боярыня Воеводина

Глава 16

В это время в трапезную влетел Михаил. Увидев кушающую царскую фамилию, притормозил, извинился, хотел выйти, патриарх остановил.

— Проходи, Миша. Не ел, наверное. Присаживайся, поешь и поведай нам, какую весть нам принес. На Михаила не смотри, он сам нам сказал, что вестей от тебя ждет. Так что выкладывай.

— Миша? — нарушая всю субординацию спросил Муромский у тезки.

— Рассказывай, Михаил, — приказал государь, — пусть родители послушают.

— Значит так, что узнал за такое короткое время. Дарья Лукьяновна Стрешнева, 16 лет от роду. Дочь Лукьяна Степановича Стрешнева, дальнего родича Волконских от их родоначальника, Ивана Толстая Голова, по младшей ветви. То есть отдаленные, но Рюриковичи. Мать из рода князей Юшковых. Родом из-под Калуги, Мещерского уезда. Имения разорены были поляками и казаками. Осталось у Стрешневых только три души мужского пола. Мать умерла сына рожая, Степана. Дочери 6 годков было. Он ее упросил взять Волконских, как дальнюю, но родню, на воспитание, сына кормилице отдал, и все деньги, что в наличие были, оставил. Пошел к Пожарскому в ополчение. Воевал. Вернулся, дочь забирать не стал, боялся, что девочку воспитать не сумеет. Сына забрал. Вотчина сожжена была, поселился в уцелевшей избе, пришлось вместе с остающимися крестьянами землю пахать, что бы прокормиться. Сына растил, бывшая кормилица с мужем при нем остались. Сына учил сам. И грамоте, и арифметике. Дочь не навещал, стыдился своего внешнего вида. Только иногда записки писал. И Волконскому тоже, просил дочку замуж выдать, если найдется охотник на бесприданницу, или в монастырь к 20 годам определить.

Теперь о самой девице. Все до этого сам узнал, за остальным Николая посылал, с Агафьей, что бы свой интерес не выказывать, девице не навредить. Агафья притворилась, что она узор вышитый с мережкой видела на одной бабе, просила показать и роспись швов сделать. Все боялась, что выдаст себя, что иглу держать не умеет. Но баба болтливая оказалась, с длинным языком, все про господ выдала. Девица с младенчества при княжне, училась вместе с нею, иногда ей попадало вместо княжны за не прилежность. Девица нраву кроткого, безответная, могла только слезы лить, всегда вежлива, почтительна. Но с этим смотром государевым княжна как с цепи сорвалась, рвала и метала, все девушки ее драные ходили. Оплеухи направо и налево раздавала. И еще напасть случилась — стал за Дарьей ухлестывать балбес, сынок княжеский, средний. Проходу не дает, грозит, если не поддастся, обвинить в краже и на каторгу сослать! Девица держится, тем более, теперь, когда к невестам лиц мужского пола не пускают, но, наверное, как по домам всех отправят, не выдержит, сдастся! Если хотите, могу Агафью прислать, сама все расскажет. Николай тоже с мужиками словом перекинулся, пока ждал, подтверждает бабий треп.

— Так, — веско сказала Марфа, — Михаил, что решишь?

— Люба мне она. И судьбы у нас схожи. Сиротами при живых родителях росли. Мне повезло, вас обрести, хочу и ее осчастливить. Это мое последнее слово.

— Не боишься, что ее княжонок испортить мог?

— Не верю. Не такая она. Но из той семьи ее убрать надо, только тайно. И о свадьбе не объявлять так долго, как можно скрывать будет. Миша, возьмешь девушку к себе на это время?

— Ты еще спрашиваешь, конечно!

— Значит так — вновь взяла слово Марфа — Я сейчас девицу вызову, побеседую, и к Мише отправлю. Потом пусть повитуха доверенная ее осмотрит.

— Государыня Марфа, не надо повитухи. Бабушка Аглая все сделает. Она и тайну скроет. А то язык у баб, как помело, нет-нет, да и сболтнет, не со зла, а по глупости!

— Миша, согласен? — спросила Марфа у сына.

— Да, матушка!

— Тогда я пошла. Как узнать ее, что бы точно, сама не пойду, доверенную боярыню пошлю. Что бы слухи не плодить.

— Платок мой у нее, покажет.

— Хорошо! — Марфа вышла из трапезной.

Девицы княжны Волконской, получившие небольшую передышку, бурно обсуждали, что будет, если царь выберет их госпожу. Вот она уж разойдется! С ее-то характером! Даже жалко царя стало! Более здравомыслящие напомнили, что еще имеется старица Марфа, которая уже двух неугодных невест изжила, и третью может. Так что надо их злыдне сидеть тише воды, ниже травы, если не хочет за Камнем оказаться. Дарья молчала. Жалела, что так и не посмотрела на царя. Похож ли он на того красивого и доброго боярина, что ей флакон с розой подарил! Если похож, то его жалко. Такую мегеру никому в жены не пожелаешь. И тут их перешептывания прервала вошедшая без стука дородная боярыня. Оглядела дев и спросила:

— Дарья Стрешнева, кто?

Девы дружно кивнули на Дашу.

— Платок сегодня получила?

Даша ни жива, ни мертва, кивнула.

— Покажи!

Дарья как очарованная достала и подала платок. Боярыня развернула, что-то увидела, платок вернула и приказала: — Со мной ступай, и без фокусов! Взяла за руку повыше локтя и повела за собой.

Даша очнулась в коридоре, вскрикнула:

— В чем моя вина, боярыня? Мне платок тот боярин сам дал!

— Боярин говоришь? Ну-ну. Смотри, как с боярином поближе познакомишься, не забудь ту, что тебя к нему привел. Анциферова я, Клавдия. Запомни!

— Да куда вы меня ведете?

— К судьбе твоей, девочка. Приведу, а дальше уже все от тебя зависеть будет!

Привела в покои богатые. Там сидело несколько женщин, разных возрастом, по центру — пожилая, в монашеском одеянии. А рядом с ней совсем старуха и та боярыня, с дочерью, что в первый день невест глядели.

— Все вон пошли, кроме боярыни Аглаи и родных ее. А ты, дитя, поближе подойди, платок у тебя?

Дарья вытянула злосчастный платок.

— Вот, боярыня!

— Можешь звать меня государыня — матушка, Даша. — Улыбнулась инокиня.

Дашу как кипятком обдало, это же государыня, старица Марфа! Мать царская.

— Сядь, дева, дай на себя посмотреть. Настя, что скажешь?

Девица лет 12-ти улыбнулась.

— Хорошая девушка, добрая. Черных мыслей нет. Только испугана!

— Хорошо как, что ты, Настя уже взрослая, говоришь. А то в первый раз перепугала нас: кака, бяка, и прочее. Хотя, спасибо, хоть так предупредила!

Девица, названная Настей потупилась и покраснела.

— Аня, что по здоровью?

— Здорова, тощевата слегка, но это от недокорма. Скуповаты Волконские, не ожидала. Вроде богаты!

— Нет, — испугалась Даша — кормили хорошо, это сейчас, с царским смотром княжна Мария всех замордовала, целый день бегали!

— Аглая, тебе как ее осмотреть надо? Надо, девонька проверить, имела ли ты плотские сношения с мужчиной.

— Нет! — Дарья покраснела.

— А средний княжич, что, руки не распускал?

— Я ему и целоваться не давала, пока могла!

— Верю, но проверить надо. Раздевайся, заодно посмотрю, какая ты без одежды! Давай, не задерживай. Сейчас на твоем месте любая оказаться бы желала.

Даша, краснея и стыдясь разделась до рубашки.

— И рубашонку снимай, все равно, новое оденешь, не Волконских же обноски одевать!

Дарья, стесняясь разделась до гола. Марфа покрутила ее, пощупала. Бурунула:

— Ничего, откормим! Аглая, проверьте, пожалуйста. А ты, Дарья, ложись на лавку!

— Сечь будете? — испугалась Даша, — я тот платок не трогала, мне боярин сам дал!

— Дал, дал, знаю. Ложись животом вверх и ноги разведи по шире. И не бойся, Аглая ведунья опытная, вреда не сделает. Даша легла. Ее била дрожь. Аглая подошла к миске, стоящей на низком столике, вымыла руки, вытерла полотенцем, присела у скамьи, на которой лежала Даша, на табурет.

— Не бойся, девонька, больно не сделаю! Лежи тихо, не дергайся!

Старуха осторожно ввела палец в женское естество. Даша замерла от страха.

— Невинна! — произнесла старуха, и все заулыбались. Молодая боярыня поднялась и слила старухе на руки.

— Одевайся, девонька, — ласково сказала Марфа, — вижу, ты кроткая и послушная. Будешь меня уважать, и жизнь у тебя будет легкая и приятная. А сейчас ты к Волконским не вернешься. Поедешь с Аннушкой и Настасьей, погостишь у них. Что бы никто не навредил. Поняла?

— Нет!

— Вот чистая ты душа. Платок тебе дали?

— Да!

— А кто тебе дал, помнишь?

— Боярин молодой, добрый. Красивый.

— Понравился?

— Да, понравился.

— И ты ему. Сделаешь его счастливым, деток родишь, и сама счастливой будешь! Подожди, ты что, не узнала, кто тебе платок знаковый отдал?

— Нет, я никого во дворце не знаю!

— Вот оказия. Царя не узнала! Я-то думаю, почему трясется, как лист на ветру! Другая бы уже от счастья прыгала. Настя, позови Мишу. И Филарета! Скажи, все в порядке с девушкой. Сейчас и обручим. Поедет к вам уже невестой!

Княжна Волконская вся в предчувствиях, никак не могла заснуть. Матушка предложила почитать святое писание на ночь. Но читала невнятно, быстро устала, пересохло горло.

— Дашку пришли, матушка, она хорошо читает! Княгиня кликнула сенную девушку, послала за Дарьей. Девка вернулась с ошеломляющей новостью. Дарью куда-то увели! Пошли разбираться. Княжна от любопытства пошла за матерью. Девы сидели притихшие.

— Что стряслось, кто Стрешневу увел?

— Боярыня важная приходила, приказала Дашке платок показать, платок не ее, богатый, золотом шитый. Посмотрела и увела.

— Я так понимаю, Дашка платок тот украла, вот ее и увели разбираться, — предположила самая старшая, Полина, почти старая дева, и от этого очень злая.

— Да как она украсть могла, когда она все время при тебе, Маша была, никуда не отлучалась!

— Отлучалась. Я ее послала духи раздобыть, розу Дамасскую, говорили, что царь их запах любит. Хотела надушиться, что бы к себе привлечь! Она быстро обернулась, почти целый флакон принесла. Небось, в чью-то комнату залезла, украла, и там же платок прихватила! Стерва!

— Ой, как не вовремя! На тебя, Маша, государь внимание обратил, дольше всех около тебя стоял, а тут такая оказия! Все сорваться из-за одной негодяйки может. Подумают, раз прислуга воровка, то и все семейство на руку нечисто! Пойду, проясню, что случилось! И князя пошлю.

Нехорошее предчувствие охватило княжну. Неужели государь из-за Дашки стоял? ее высматривал? и опять же платок этот! Нет, быть того не может! Завтра ее выберут!

Даша, как стояла, косу заплетая, так и села. Царь?! Царь ей платок, тот самый, что невесте вручают, отдал? Она только и смогла выговорить: — Ой, мамочки!

В эту минуту в комнату вошли трое — тот самый молодой князь, что их во второй день рассматривал, Патриарх, и тот молодой боярин, что ей платок дал! Все встали и поклонились. Даша, так и осталась сидеть с открытым ртом.

— Что же ты, государь, платки раздаешь, а сам не представляешься! Вон, девушка ни жива, ни мертва сидит, новость услышавши! Так, давайте выйдем все, пусть объяснятся, а то выйдет — без меня меня женили! — Сказала Марфа, оставляя Дарью наедине с Михаилом.

Дарья сидела ни жива, ни мертва. Михаил шагнул к ней, сел рядом, грустно улыбнулся и спросил:

— Я тебе совсем не нравлюсь? Не как царь, как человек?

— Как человек ты мне сразу понравился — расхрабрившись выпалила Даша — я сегодня весь вечер тебя вспоминала! Только я думала, что ты, простите, вы, простой боярин!

— Я же обходил невест! Ах, да, ты же опустив голову стояла! Почему?

— Княжна велела. Говорит, лицо зареванное, отпугнешь царя!

— Тяжело у нее жить было?

— Тяжеловато! Да деваться некуда. Батюшкина вотчина-то сгорела, поляки сожгли, людей всего трое мужиков да две бабы остались. Сам землю пахал. Братик с ним был, а меня как пристроил к Волконским, так и оставил. Говорил, так у тебя хоть какой шанс есть, а со мной вообще ничего.

— Тяжелая у тебя жизнь была. За меня выйдешь? Решайся. Дай себе шанс на счастье. И мне тоже. Люба ты мне, Даша!

Дарья потупилась и тихо сказала: — Да!