Анастасия, боярыня Воеводина

Глава 32

— Только у тебя дороги обратно не будет.

— ' И не надо' — подумал Фред, и, спохватившись, повторил вслух — Не надо мне другой дороги. Мне Россия нравится, особенно потому, что ты здесь живешь, так что с удовольствием останусь. А Пфальц пусть брат возвращает, Карл. Я его перед уходом из дома это попросил. Он согласился, пообещал.

— Значит, решаешься? Хорошо, пошли к дяде Мише. Он спит и видит, как меня замуж выдать. Я ему колени вылечить обещала. Чародейством только боль могу снять, а лечить — для этого лучше ведьмовская сила подходит. И отец у него болеет, он тоже на меня надежды возлагает.

— Подожди, к какому дяде? Почему к дяде? Твоего отца же Михаилом зовут! Это его брат, что ли?

— Забыла, что ты у нас недавно. Брат, да, названный. Побратим. Знаешь, что это такое?

— Читал, очень старый обычай, у нас он еще со времен крестоносцев. Сейчас почти не проводят. Церковь против. Но все-таки, к кому пойдем?

— К Михаилу Федоровичу. Он мне его так называть разрешает. Еще с детства. Я ему, наверное, с двух лет помогала! И, как мама говорит, вперед всех распознала, что его первая невеста ему не подходит. Только еще говорить не умела, так, детскими словами объяснить пыталась. Мама и старица Марфа поняли, расследование провели, и оказалась, девица происхождения неизвестного, темного, выдавали ее за якобы найденную дочь одной боярыни. В общем, целый заговор раскрыли. Потом как-то расскажу. Пошли, попросим его сватом быть перед папенькой. Обычай соблюдем, хоть частично.

Фред слегка оторопел. Идти к царю, у которого в России власти больше, чем у дяди в Англии, и зачем, просить, что бы он сватом каким-то был? Сумасшедшее решение! Разве можно?

Но для этой девицы, кажется, преград не было. Страха перед абсолютным монархом тоже. Фред представил, как кто-то влетает к одному из Габсбургов и просит сосватать ему понравившуюся девицу, хотя, наоборот! Девица влетает к императору и просит сосватать ей понравившегося кавалера! Невозможно! Но для Анастасии, казалось, невозможного не было. Подойдя к двери царской спальни, спросила стоящих на карауле отроков, всех в белом, с топориками на плечах:

— Что, государь, еще почивает?

— Нет, встать изволил, бумаги приказал подать, читает!

— Доложите обо мне?

— Как прикажете.

Один из парней скрылся в дверях. Фред вспомнил, что они зовутся рынды, и в них берут отроков самых знатных фамилий, вроде, как у них в пажи.

Через минуту рында вышел, поклонился Насте и сказал:

— Проходите, княжна, приглашает.

— Фред, подожди, сейчас я переговорю, и тебя пригласят, а то неудобно выйдет!

Наклонилась и прошептала: — Только не сбеги со страха!

— Не дождешься, — так же шепотом ответил Фред.

Настя скрылась за дверью. Послышался негромкий разговор. Фред чувствовал, что у него начинают противно подрагивать ноги. Никогда не боялся, а сейчас вдруг стало страшно. Замахнулся на одну из самых знатных, богатых и желанных невест России. Это в его-то положении! Вдруг дверь распахнулась, и Настя впустила его в комнату государя. Это была небольшая комнатка перед спальней, где было удобно почитать перед сном, посидеть, подумать, поговорить с другом Мишей. Фред растерялся, кланяться в русском костюме на европейский манер было смешно, поэтому он просто поклонился в пояс, как он часто видел, кланялись царю другие.

— Ого, совсем наш парень, и уже не приседает, как скоморох, научился! Так, расскажи мне, что решил дальше делать? Пока ясно, язык учишь и княжеских сыновей своим языками владеть обучаешь. А дальше что? Ты имей в виду. Настя мне как родная, так что увезти я ее в вашу Европу не дам. И обижать не позволю. Рассказывай.

— Мы как-то с князем говорили, он сам предложил мне в посольском приказе толмачом поработать, пока ко мне приглядываются.

— Не обижаешься? Толмач должность маленькая.

— Так там, на больших постах, наверняка проверенные люди, которых вы многие годы знаете, а я пару месяцев всего, как в России.

Разговор шел через Настю.

— А если, например, предложат тебе в Англии место короля?

— Так это же невозможно, Ваше Величество, я же утонул. Если предложат, то брату, Карлу-Людвигу. И, потом, отец так все испортил, что о нашем семействе если и вспомнят, то только что бы поплеваться.

— Так, садись, и давай об этом поподробнее! Интересно.

— Дед весь 24 год сильно болел, и летом вызвал мать со старшими сыновьями в Лондон. Мне уже было почти 11 лет, кое-что соображал. Он уже почти не выходил из своих комнат, так что встречал нашу семью Бэкингем. Он очень учтиво встретил мать, но отец держался надменно, что явно ему не понравилось. Мать сразу прошла к отцу, взяла только меня. Он поговорил с ней, потом со мной, расспрашивал, что я учу, что-то спросил по истории Англии, вроде остался доволен, потом меня отослали и он долго беседовал с матерью. А меня перехватил Бэкингем. Я уже был предупрежден о роли этого человека, и мы с ним спокойно поговорили. Кстати, разговор шел о роли Первого министра, о моей привязанности к отцу. Как я понял, после того, как я не выказал большой привязанности, на меня стали смотреть с большим интересом. Говорили и о вере. Потом подошел отец и буквально уволок меня в наши комнаты, выругал, что я внук короля, и мне не следует якшаться с разными темными личностями. По-видимому, об этом его выговоре донесли кому следует. Потому, что отношения отца с Бэкингемом совсем испортились. Они не могли ни минуты находиться в одной комнате, что бы не наговорить друг другу гадостей. Потом был большой прием, на котором нас представили двору, и моему брату Руперту дед дал титул герцога Камберленда, который давался родственникам короля, не имеющим прямых прав на престол. Я тихо тогда, перед концом приема спросил у деда, почему он дал титул Руперту, но ни мне, ни Карлу. Он тогда потрепал меня по плечу, и сказал, что, если мать примет правильное решение, то у него для меня есть более важный титул, чем Камберленд. Потом мы уехали в Гаагу. Тогда у отца с матерью сильно ухудшились отношения, и они часто запирались и спорили. И однажды, после тренировки по верховой езде, я сильно устал, замерз, и прилег на диванчик в гостиной, перед камином. Он стоял спинкой к основному помещению. Я уже начал дремать в тепле, как вошли отец и мать. Они продолжали спор, начатый уже давно. Оказывается, дед сделал предложение матери: он объявляет наследницей ее, меня принцем Уэльским, оказывается, я ему понравился, но с условием, что отец не будет именоваться королем-консорт, а останется частным лицом. Мужем королевы, без какого-то влияния на управление страной. Отец резко возражал, возмущался, заявлял, что потребует развод, заберет детей, в общем, была безобразная сцена. Развод для матери означал конец всех возмржностей. Она раз за разом пыталась убедить отца, что своим поведением он перечеркивает все будущее детей, которые и так лишены положенного им по рождению положения. И не мешать им получить прекрасное будущее, которое открывается перед ними — их родительский долг. Всего-то ему нужно чуть умерить свою гордыню. И если бы он с самого начала не стал оскорблять Бэкингема, а попробовал бы войти тому в доверие, то ей не поставили бы таких условий. Отец стал оскорблять мать, говоря, что ее привлекает не корона Англии, а первый министр, и что он не будет удивлен, что ребенок, которого она носит, не от него. В итоге, мать дала ему пощечину, и он выскочил из гостиной, ругаясь. А она пошла к камину, и тут обнаружила меня. На мое удивление, ругаться не стала, спросила, все ли я слышал и понял. Я только спросил, правда ли, что я мог стать принцем Уэльским, а она королевой? Она подтвердила. И сказала, что все дело в отце. Который вначале нахамил Первому министру деда, а потом закусил удила и стал требовать титул короля-консорта. Она и я Бэкингема вполне устраивали, а вот отец, нет. Он вообще хотел запретить ему въезжать в Англию, но потом опомнился, понимая, что отсутствие мужа плохо скажется на положении матери. Сторонники Карла мигом станут искать на нее компромат, что бы разрушить ее репутацию. Только присутствие мужа сделает ее защищенной. Кончилось тем, что мы с ней сидели в обнимку и вместе рыдали, чувствуя, как ускользает от нас радужное будущее. Поэтому я и взвился, когда отец стал пытаться навязать мне этот брак, мотивируя это тем, что надо дать матери достойное положение, соответствующее ее происхождению. Я напомнил ему, что он мог помочь ей получить титул королевы, не какой-то зачуханной Чехии, а одной из самых сильных держав Европы. А теперь он что-то требует от меня, лишив меня титула наследника трона Англии, из-за дурной гордости!

Дядя Карл, наверное, ежедневно благодарит Бога за то, что наградил Матушку таким дураком в качестве мужа. Более идиотским поступок отца выглядит, сейчас, когда мы знаем, что Бэкингема через три года убили. И его положение при матери могли пересмотреть! Поэтому я и не решился искать убежища в Англии. Вряд ли Карл питает добрые чувства к члену семьи, чуть не лишившей его трона!

— Надо же, оказывается твой отец, прости, еще больший дурак, чем его считает Миша. Иметь такую возможность и не воспользоваться только из-за собственной гордыни! Не попытаться устроить будущее детей! Хорошо, мы отвлеклись от основной темы. Есть еще один вопрос, который полностью отрежет тебе возможность вернуться. Тебе останется только одно — стать моим подданным. Понял о чем я?

— Наверное, о вере.

— О ней. Мужем Насти может стать только венчанный с ней супруг. Это не обсуждается. Отец не разрешит брак с не православным. Твое решение.

— Я не против, я уже говорил Насте, что готов был сменить веру на католическую, что бы попытаться вернуть Пфальц. Принять православие проще. У наших религий много общего в обрядах. И вообще, главное, верить. А спорить из-за формы, как выражать свою веру, просто глупо. Но мне нужно время. Я хочу хорошо узнать православие. Что бы идти на такой шаг с открытыми глазами.

— Молодец. Я уже испугался, что подойдешь к этому важному вопросу формально. Я не буду хвалить нашу веру, это задача священников. Кстати, Настя, надо предложить отцу пригласить к Фридриху того священника из Лебедяни, что своим благочестием сумел вызывать знамение божие!

Настя улыбнулась и серьезно кивнула.

— Значит так, Настя, позови одного из отроков у двери. Хорошо. Лексей, пригласи ко мне прямо сейчас боярина Шереметьева и бывшего сотника, управителя княжеского, Николая Егорова. И достань мне рушник вышитый, длинный, новый. А князя и княгиню предупреди, что я через час хочу их видеть в малой трапезной. А ты, стрекоза, беги, предупреди Гашку, что бы все, что положено приготовила, и с девками наготове была. Беги, беги, не съем я твоего милого! Посидит здесь тихо, подождет, а я пока переоденусь, негоже идти в домашнем!

Михаил кликнул доверенного слугу, ждавшего в спальне, и велел приготовить кафтан парадный.

Через час все было закончено. Прошло сватовство по принятому в России обряду, с разговорами о товаре, купце, сговоре, показа жениха и вызове невесты. Отличало только то, что главным сватом был царь. Фреду обряд был необычен, но понравился. Оставалось договориться о деталях. Этим занялись за подаными по обычаю, что бы скрепить «сделку» блюдами и напитками. Был вопрос о вере, Фред выразил готовность ее сменить, только просил время на изучения православия. Что все присутствующие одобрили. Но в ответ на предложение царя сделать наставником отца Серафима, доказавшего свое благочестие, Шереметьев, Николай, да и сам князь неуместно рассмеялись. Михаил с обидой и недоумением спросил, почему такое веселие в момент серьезного разговора о будущем православного подданного. И Шереметьев, получив одобрительный кивок князя, поведал Михаилу о «божественном знамении», когда в роли руки божьей выступил его друг Миша. Впрочем, это никому, кроме узкого круга неизвестно, а к месту чуда уже приезжают паломники, так что тайна охраняется. Михаил головой покачал — такую веру в чудо у него разрушили! Князь тут же покаялся, что признался в этом грехе Филарету еще при первой встрече, и тот ему этот грех отпустил. Фреду на ухо Настя пообещала рассказать всю историю потом, когда сватовство закончится.

Князь против Серафима возражал — тому сейчас не до учеников, он и собор каменный в Лебедяни возводит. И за монастырем во имя Святой Троицы, в день празднования которой чудо Господне явлено было, заложенным по благословлению патриарха Филарета в яблоневом лесу, в версте от Лебедяни, присматривает. Овдовел недавно, подумывает уйти в тот монастырь настоятелем, только дочь младшую женит на своем преемнике. А в наставники князь предложил отца Андрона, бывшего с ним в Михайлове, во время осады его Сагайдачным. Грамотен, к тому же, чародей. Огонь слабый, а земля посильнее, чем у него, Михаила. Сам видел, ход тайный за ночь так укрепил, что конный отряд прошел и не одна песчинка со сводов не просыпалась. И рубака знатный. От большой любви в священники пошел, что бы от корыстолюбивого отца спастись, жениться тот его насильно заставлял. Так что у них с Фредом судьба в чем-то общая. Не будет попрекать долгом сыновьем. Заодно и русскому обучит. Михаил одобрил.