Андреа. «Начало»

СМЕШАННЫЕ СИГНАЛЫ

АНДРЕА

«Но в основном, я ненавижу то, что я не ненавижу тебя, даже близко, даже чуть-чуть, совсем не ненавижу». — Кэт Стратфорд

Я в бешенстве.

Как я позволила Лукану снова добраться до меня?

Теперь он знает, что крошечная, глупая часть меня находит его в какой-то степени желанным. После поцелуя мы ехали в академию в полном молчании. Да и что, собственно, можно было сказать?

Видно было, что я удивила его своей реакцией на его глупый трюк в машине.

Я сама себе удивляюсь.

Не поймите меня неправильно, это был умопомрачительный поцелуй, от которого спадают трусики, но я не позволю ему думать, что я у него в руках или что он одерживает верх.

Он, конечно, так и делает.

Он сбивает меня с толку. То он угрожает мне на глазах у всех, то унижает, называя бастардом, то защищает меня от злобных слов Кассии, а теперь целует меня до смерти. Я никогда не была помешана на мальчиках, никогда не вела себя как все остальные девочки, которые целуют землю, по которой ходят их обидчики. Я никогда не была такой девушкой и не собираюсь становиться ею сейчас. Девушки такого типа вызывают у меня секундное смущение, и не потому, что им комфортно с их сексуальностью и они точно знают, чего хотят; у меня проблемы с теми, кто позволяют мужчинам ходить по ним и позволяют обращаться с собой так, будто они одноразовые.

Давайте практиковать самоуважение, дамы, оно ведь бесплатное.

К тому же я для него всего лишь игра, он это ясно дал понять, раз за разом подшучивая надо мной и произнося уничижительные слова. Мне нужно сосредоточиться на своей цели и не отвлекаться на красивое лицо с уродливой душой. В один день он меня ненавидит, а в другой — хочет.

Его смешанные сигналы так сбивают с толку.

Когда мы добрались до территории школы, он проводил меня до класса, не сказав ни слова. Все смотрели на нас, пока мы шли по коридорам «Святой Троицы». Некоторые девушки зеленели от зависти, а другие просто бросали любопытные взгляды в нашу сторону. Всем, должно быть, интересно, почему их «король» провожает на занятия крестьянку, по их меркам. В этом месте не имеет значения, что моя мать была всемирно известной супермоделью, что я ношу фамилию Николаси, и что мой дед практически владеет этим городом. Лукан ясно дал понять, что мне здесь не рады, и, видимо, в этой академии его слово — закон.

Обычно он сидит рядом со мной во время занятий по литературе, но сегодня он не вошел со мной. Он просто проводил меня до двери, а потом ушел. Куда он ушел? И почему меня это волнует?

Вот что бывает, когда впускаешь дьявола.

Мои назойливые мысли о местонахождении некоего светловолосого засранца прерывает мой кузен Валентино. Он подходит к нам и занимает место прямо за Фэллон. Для человека, который утверждает, что ненавидит само существование Фэллон, он просто обожает находиться рядом с ней. Я знаю, что он выбрал это место из-за нее. Там было как минимум шесть свободных стульев, и он выбрал тот, что стоял за ней. Фэллон и Вэл — кто бы мог подумать? Моя девочка громкая, саркастичная, веселая, и я говорю это со всей любовью в мире. Она вроде как гигантский ботаник. По вечерам в пятницу она остается дома и смотрит повторы «Теории большого взрыва» со своим котом, которого она назвала Эйр. Она также любит читать классику, книги, которые практически никто в нашем возрасте не читает.

О, а я упоминала, что у нее есть домашняя змея? Меня бросает в дрожь при одной мысли об этой уродливой твари, которую она называет Петунией.

Гадость.

Она идеальна, но не все видят ее так, как я.

С другой стороны, Валентино — молчаливый тип. Он носит только черное, а его гардероб состоит только из дорогих брендов. Он — квотербек футбольной команды, но я никогда не вижу его с качками. Он всегда один или с Луканом и его братом-близнецом Лоренцо. Что я заметила, так это то, что он всегда носит с собой ежедневник и ручку. Мне это интересно, может быть, когда-нибудь я заинтересуюсь этим настолько, что спрошу его об этом.

Я смотрю на Фэллон, сидящую рядом со мной, а она так застыла, что кажется, будто не дышит. Валентино, пришедший в этот класс, спровоцировал ее. Хотелось бы мне сделать что-нибудь, чтобы убрать это выражение из ее красивых глаз. Я узнаю эту эмоцию, которая смотрит на меня каждый раз, когда я смотрю на свое отражение.

Это горе.

Мистер Гонсалес вызывает нас одного за другим, чтобы мы вышли на сцену класса и прочитали свои стихи. Одной из них стала Барби.

Моя красота редкая, как и мои волосы,

Когда я вхожу в комнату, все смотрят на меня,

Я единственная в своем роде,

Никто не сравнится…

Эта девушка не может быть серьезной. Я отключаю ее, пока не потеряла ни одной клетки мозга, слушая ее так называемую поэму. Закончив, она садится на свободное место рядом с Валентино.

Серьезно, эти девушки как чума.

— Привет, детка, я скучала по тебе. — Валентино сейчас пишет в своем ежедневнике и не обращает на нее никакого внимания. — Мы все еще в силе на сегодня? — мурлычет она, хватая его за бицепс и поворачивая к себе, чтобы иметь лучший доступ к его рту.

Я отворачиваюсь от них, прежде чем выблевать свой завтрак, и вижу, что Фэллон очень сосредоточенно смотрит на доску перед собой, убийственно нахмурившись.

Вот черт.