Ангелочек для бывшего мужа

Глава 4

— Чего тебе? — настороженно спрашиваю уже бывшего мужа, чувствуя какое-то непонятное волнение в груди.

И оно вовсе не от эмоций после окончательного развода, а по иному поводу.

Это волнение от предчувствия и понимания, что так просто Паша меня не отпустит. У него обязательно есть план “Б”, но какой именно, ты не поймешь, пока он не завершит его и ты не окажешься в ловушке.

Стараюсь держаться ближе к воротам, чтобы, в случае чего, рвануть домой.

Не нравится мне эта опасность во взгляде Сабурова. Да и я не первый год и даже не десять знаю Пашу.

— Ты прочитала наше согласие на развод? — спрашивает он вроде бы спокойно и совершенно равнодушно, но просто так вопросы Паша не задает.

— Нет, — качаю головой, на секунду задумавшись, что такого туда мог вписать Паша, что может мне навредить. — Там что-то не так?

— Нет, все так, — хмыкает, сделав шаг ко мне и пожав плечами. — Спросил, чтобы убедиться, что ты в курсе всех нюансов нашего развода. Но раз ты не читала, то буду добр тебе озвучить все сам. Я не мог оставить тебя без ничего после нашего развода. Особенно, если учесть тот факт, что брак произошел по моему желанию и ты пострадавшая сторона.

— Что ты сделал? — повторяю вопрос, понимая, что вот он, план “Б”, и я уже на него попалась. Главное, теперь точно все разузнать и выпутаться из этой ямы без потерь.

— Я оставил тебе пятьдесят процентов нажитого за время нашего брака, — объявляет мне с улыбкой. — Акции, компании и деньги.

О нет! Нет! Нет!

Дорофеев узнает! Так он точно узнает, что мы с Пашей встречались, и я потеряю дочь.

Что он наделал?!

— Мне ничего не нужно! — выкрикиваю. — Я отказываюсь от всего! Мне ничего не нужно!

— Ну, ты либо целиком от развода отказывайся, либо принимай свою часть владений.

— Нет! — выкрикиваю, находясь на грани истерики. — Я просто хочу отказаться от имущества! Мне ничего этого не надо.

— Поздно уже, — разводит он руками. — Но я могу предложить тебе другой вариант. Мы едем к юристу, и ты пишешь отказ. За это я вливаю в ферму твоего дедушки определенную сумму.

Оцениваю расстояние между нами и понимаю, что поддалась эмоциям и сделала непозволительное. Я подошла к Паше слишком близко, а от ворот отошла слишком далеко.

— Я с тобой никуда не поеду! — заявляю и хочу сделать шаг назад.

— Ох, Надя, — вздыхает он, покачав головой. — Ты уже дала мне характеристику, родная. Я никогда не считаюсь с чужим мнением. И сейчас не собираюсь! — произносит и хватает меня за руку, дернув на себя.

Падаю в его объятия, сама не понимая, как так вышло. В одну секунду я оказываюсь у него на плече.

Паша проверяет, как я лежу у него на плече, хлопает по ягодицам и выдвигается в сторону машины, которая как раз едет в нашу сторону.

— Паша! — кричу, поняв, что меня похищают. Нагло. Бессовестно. И явно уже давно запланированно.

— Не переживай. Минута плоду не навредит, — произносит он, пока я колочу ему в спину.

Какой плод?

Какая минута?

Что он вообще несет?

Пусть лучше отпустит меня!

— Отпусти меня, идиот! Отпусти! — кричу, продолжая вырываться, но мои силы, против Паши ничего не значат.

Вижу, как на мои крики, бежит Ефим, но он не успевает даже до ворот добежать, когда Сабуров кидает меня в машину, а затем залезает сам.

Машина срывается с места, не дав никому шанса спасти меня из рук этого тирана.

— Паша, твою мать! — бью его.

Плевать, что он мой лучший друг в прошлом.

Плевать, что он сильнее.

Плевать, что он мне фактически муж.

Плевать на все! Бью, а он смиренно сносит каждый удар, словно принял его.

— Держи, — протягивает мне свой телефон, когда я немного успокаиваюсь, но в то же время мы далеко отъехали от дома. — Позвони своим родным и скажи, что все в порядке. Не заставляй их нервничать.

— Выпустите меня! — обращаюсь уже к водителю. — Он меня похитил! Его посадят и вас, как соучастника! — угрожаю ему.

Мужчина за рулем молчит и никак не реагирует на мои слова. Я даже на румынском к нему обратилась, но и это не помогло.

— Я не слушаю мнения других, Надюша, — заговаривает Паша. — Я просто даю тебе последний шанс успокоить родных. Могу ведь забрать телефон, и все. Они даже не будут знать, как ты. Не дай бог, еще удар кого хватит от волнения. Оно тебе надо?

Выхватываю телефон и звоню Ефиму. Его номер знаю наизусть. На мой похож, лишь последние три цифры другие.

— Алло! — рявкает он в трубку.

— Все хорошо! Он просто идиот! — говорю в трубку. — Но я вернусь. Просто одно дело закончим, и я вернусь. Ты пока позаботься о моих, — прошу его, намекая на маму и Ангелину. Им сейчас усиленная защита нужна, если Дорофеев узнает, что мы с Пашей встретились.

— Я верну ее после того, как она подпишет кое-какие документы, — звучит от Паши. — Ай! Не буянь! — вскакивает, когда я со всего размаха ударяю его по ноге. — Эй, успокойся! Иначе свяжу и в багажник кину.

— Убью! — рычу на него.

— Тогда тебя некому будет вернуть, — хмыкает он, потирая ушибленное место.

— Ефим, я скоро вернусь, — обещаю мужчине в трубку. — Не переживай обо мне. Есть те, кому твоя защита нужнее.

— Если убьешь — звони, — просит Ефим, видимо, сжав зубы от злости, потому что голос его звучит приглушенно. — Отмажу. Сам сяду, если нужно.

— Спасибо, — благодарю, и у меня отбирают телефон.

Паша отключает вызов и прячет телефон в карман.

— И зачем это похищение? — с вызовом оборачиваюсь к нему.

— Потому что я самодур. Могу себе позволить.

— Ненавижу тебя!

— Пфф! Мы оба знаем, что это не так…

И самое ужасное, что он прав. Я люблю его, но в данный момент — нет! В данный момент я мечтаю стать вдовой. Пусть и бывшей.

— То, что было между нами — давно прошло, Паш, — стараюсь говорить спокойно, но вкрадчиво. — Лишь ты за это держишься. За отношения, которые у нас когда-то были. Может, пора уже забыть?

— Надя, ты согласилась стать моей женой, — напоминает он.

— И ты поженил нас в тот же день!

— Я мог это сделать, — разводит он руками. — К тому же какая разница, когда именно мы поженились? Мы ведь все равно хотели этого. Вплоть до последнего числа, — недоумевает, не понимая, в чем суть проблемы.

И это больше всего меня раздражает.

— Да, пока ты не поцеловал другую, — в свою очередь, я ему напоминаю о том, что стало причиной нашего разрыва.

— На следующий день я пришел к тебе, чтобы все объяснить. Этот поцелуй не нес никаких любовных подтекстов. Но ты вместо того, чтобы меня выслушать, сбежала.

— Того требовали обстоятельства, — произношу, отведя взгляд.

— Да какие? Обида? Самодурство? Вредность? Что тобой двигало в тот момент, когда ты сбежала из клиники?

А им что двигало, когда он поцеловал другую? Нижний мозг?

— Страх, — отвечаю ему, уверенно взглянув в его глаза. — Дикий страх!

— За наше с тобой будущее?

Я могла бы сейчас сказать правду.

Сказать ему, что он не так всевластен, как думает. Сказать, что он не может предвидеть все и не может спасти каждого.

Что его враги могут воспользоваться даже нашей минутной слабостью. Что в тот день, когда он ударил по мне своими словами, наши отношения дали трещину. Трещину, через которую смогли пробраться его враги. Люди, которые до сих пор держат меня в страхе.

И пусть я до сих пор не остыла к Паше, мои чувства к нему ничто по сравнению с чувствами к дочери.

— Ага, — киваю, отвернувшись к окну. — Куда мы едем? — спрашиваю его. На местности я ориентируюсь хорошо. Мне нужно знать, как сбежать и в какую сторону мне двигаться.

— Ко мне.

Паша живет в отеле, где работает Лаура. Меня найдут довольно быстро в его номере. Паша бы так глупить не стал. А это значит, что у него новый “дом”.

— Зачем? — продолжаю вытягивать из него сведения и подробности происходящего.

— У нас с тобой там встреча с юристом, Надюша. Он должен будет нас развести по всем канонам.

— А потом ты меня вернешь? — уточняю у него.

— Да, — отвечает он, скрипнув зубами. Этот звук проходится по моим нервам сладкой пилюлей. Что-то и для него неприятное есть во всем этом. Даже радует. — Верну тебя твоему жениху, к которому ты так спешишь. Уже соскучилась?

Отворачиваюсь к окну, сдерживая улыбку. Кто-то не на шутку ревнует. Это даже приятно.

Жаль, что я больше не имею права на эту слабость.

Хотя даже когда мы были друзьями, я любила в шутку его ревновать к его работникам. Но не сейчас. Больше я ему не друг и не жена. Он свободный мужчина.

Как и он не имеет права меня ревновать. Все правильно!

Сейчас главное, чтобы Дорофеев не узнал о том, что Паша меня нашел. Нужно быстро сделать все, как скажет Сабуров, и уехать от него.

Каждая минута в присутствии Паши увеличивает шанс, что у меня могут отобрать Ангелину. Моего маленького ангелочка.

Ангелина и правда мой ангелочек. Спокойный, милый ребенок, если делать все, как она хочет. Собственно, характер у нее и правда Пашин.

— Надя, — заговаривает Паша, привлекая мое внимание. Приходится повернуться к нему. — Скучно в дороге. Предлагаю поболтать. Расскажи, как ты жила все эти полтора года?

— Строила бизнес, — коротко отвечаю и неуверенно спрашиваю. — А ты?

Больше всего меня интересует один момент. Насколько я навредила Сабуровым своим поступком.

— У меня после твоего побега все рушиться начало, — признается он. — Потерял один очень важный для семейного бизнеса контракт. Партнер в последний момент отказал, а следом за ним его близкие “друзья”. Мы потерпели огромные убытки. Но я даже не чувствовал этого, потому что все мои силы были направлены на твои поиски.

— Ясно, — вновь возвращаю свое внимание окну, но лишь чтобы скрыть свои эмоции.

Та важная сделка сорвалась из-за меня.

Я знаю…

Но меня заставили это сделать. Заставили разрушить репутацию Сабуровых.

И мне до сих пор за это стыдно.

Я не оправдываю себя, но Дорофеев нашел, чем на меня надавить и кому именно начать угрожать.

Правда после я пыталась все исправить, но уже не смогла.

Меня не стали слушать.

Хотя я даже не знаю, услышали ли.

— Я искал тебя, Надя, — рядом, практически на ухо, доносится шепот Паши, а затем его пальцы касаются моих волос. — Разве нельзя было позвонить мне? Хотя бы один раз, — мои глаза закрывают, но даже не помогает, чтобы не заплакать. — Нам двоим нужен был этот разговор. Я бы перестал тебя искать, если бы ты сказала, что счастлива с другим. Что у тебя все хорошо. Я ведь думал, что тебя похитили. Заставили сбежать…

Как хочется ему сказать, что он прав. В каждой мысли. В каждом слове.

Меня заставили сбежать…

Меня похитили...

Меня до сих пор держат в заложниках, но мое заточение свободное. Я могу быть, где хочу, и делать, что мне угодно. Но один шаг в сторону к Паше, и я потеряю самое дорогое. Я потеряю свою дочь…

— Паш, давай сейчас поговорим, — разворачиваюсь и стараюсь говорить так громко, чтобы он отсел подальше. — Поговорим, и ты оставишь меня. Давай? — молю его. — Пожалуйста! — и новая слеза стекает по моей щеке.

— Мы поговорим, — обещает он, подняв руку и нежным касанием пальцев вытерев мою слезу. — Сегодня.

Павел

Машина заезжает на территорию арендованного дома. Мои люди нашли, сняли и заключили договор очень быстро. Буквально полчаса, и в моем распоряжении дом практически без жильцов по соседству.

Стоило мне придумать план с разводом, парням был отдан приказ найти место, где меня и Надю никто не найдет.

В отеле нас с легкостью мог настигнуть жених Нади. Отец ее будущего ребенка.

Стоило мне узнать этот факт и невыносимая ненависть к Ефиму и всей его семье в груди родилась. Они помогали моей Наде скрываться, а затем и вовсе сделали из нее мать своего будущего наследника.

Тьфу!

Я не собираюсь им ее отдавать.

Ребенка воспитаем, но отцом для него буду я. Может, и не единственным, но он будет называть меня папой.

— Располагайся в доме, — открываю дверь перед Надей, впуская ее в дом. — Я сделаю звонок и присоединюсь к тебе.

Пропускаю ее внутрь, не страшась, что она сбежит. Охраны у дома столько, что ее побег кто-то да заметит.

Отхожу к дальнему углу, чтобы еще раз набрать юриста, который займется нашим с Надей временным разводом, а после передаст документы моему семейному юристу. Он должен был находиться уже в доме к нашему приезду, но водитель доложил, что его еще нет.

— Павел Денисович, буду через десять минут, — обещает мужчина. — Ждал бумаги по вашему имуществу.

— Ждем, — отвечаю ему и отключаюсь.

Бросаю взгляд через стеклянные двери на Надю. Свернулась на диване моя девочка, устало смотрит перед собой.

Хочу увезти ее.

Забрать из этого дурдома. Вижу, что ее что-то беспокоит. И даже не похищение. Его она приняла относительно спокойно, но что-то все же ее гложет.

До чертиков в душе хочу ей помочь, но не знаю как.

Я пытался спросить ее, но она молчит.

Плакала. Плакала от того, что ей неспокойно, но даже не заикается о проблеме. Не дает все решить.

— Павел Денисович, — водитель подходит ко мне. — Вам еще нужны мои услуги?

— Слушай, Лень, — делаю шаг к нему, решив докопаться до всего сам. — Можешь взять другую машину и поехать обратно? Расспросить соседей об этой девушке. О том, что думают о ней. Как думают. В общем, все, что сможешь узнать.

— Да, — кивает и уходит.

Несколько секунд еще наблюдаю за Надей, решая, что делать. Она даже не сдвинулась ни на сантиметр. Сидит и смотрит перед собой.

Ну почему с ней всегда все так сложно?

Опускаю взгляд на смартфон и решаю позвонить дедушке. Мне нужен чей-то совет, иначе сам я совершу глупость. Украду Надю сегодня же, а она ведь беременна.

— Да, Паша, — сонно отвечает дедушка. — Что-то случилось? — звук матраса, и голос дедушки усиливается. Он вышел из спальни, чтобы не мешать бабушке. — Какие-то проблемы?

— Я нашел Надю, — объявляю ему.

— Нашел-таки, — хмыкает он спокойно, словно не удивлен. — А ты меня слушать не хотел. В Молдавию ехать не хотел и в выбранный мной отель заселяться.

— Ты… ты знал, где Надя? — шокированно уточняю.

Эта поездка от и до была его затеей. После моего первого отказа он должен был сам ехать, но за день до вылета у него нарисовались какие-то дела и было решено отправить меня.

— Нашел ее месяц назад, — не отрицает дедушка того, что все происходящее было им задумано. — Тогда и начал все готовить.

— Почему сразу не сказал?! — не выдержав кричу на него.

— На то есть причины, Паша, — строго отвечает, одним лишь тоном приструнив. — Единственное, о чем прошу: будь с ней чуть нежнее.

— Ты что-то знаешь? — его скрытность начинает раздражать. — Говори!

— Надя пыталась связаться со мной после того, как исчезла, — объявляет он, шокируя и зля еще больше. — Отправила мне письмо с анонимной почты и айпи-адреса. Говорить прямо она не могла, как я понял. Боялась чего-то. Но из ее письма мне стало ясно, что до нее добрался кто-то из твоих врагов. Они заставили ее очернить твое имя. Думаю, поэтому она сбежала. Потому что ей было стыдно за то, что наговорила. В любом случае, пока все это мои догадки. И все же… там явно что-то нечисто. Я пока сам лезть не стал. Вы с ней поговорите, а там решайте.

— И ты говоришь о том, что она пыталась с тобой связаться лишь сейчас? — уточняю, не веря своим ушам.

— Да, — равнодушно подтверждает. — Я знаю, что ты любил и любишь эту девушку. И ты был убит смертью Жени. Скажи я тебе тогда о поступке Нади, ты бы прекратил ее искать. А это ни тебе, ни ей не нужно. Сабуровы влюбляются раз в жизни и не расстаются. Я не мог позволить, чтобы вы разошлись, потому что натворили глупостей. Сейчас же ты остыл, как и Надя. Вам будет легче говорить.

Долго молчу, потому что не знаю, что сказать. Такого от дедушки не ожидал.

— Знаешь, — начинаю, ухмыльнувшись собственным мыслям. — Надя сказала, что я самодур, который решает все за других. Думаю, она права. И это мне досталось от тебя, дедушка, — произношу и отключаюсь.

Я пошел в своего родственника и, испытав это на себе, я чуть лучше понял чувства Нади.

Когда кто-то что-то решает за тебя, неприятно. Злит.

Бросаю взгляд на Надю и принимаю четкое решение.

Я дам нам одну попытку. Не буду давить. Не буду ее ни к чему склонять. Я попытаюсь ее вернуть. Но если не выйдет, я отпущу ее к отцу ее будущего ребенка.

Захожу в дом.

Надя поднимает на меня грустный уставший взгляд, но позы не меняет. Продолжает и дальше обнимать свои ноги.

— Я хочу быстрее с этим закончить, — произносит она, глядя на ворот моей рубашки. Избегает смотреть мне в глаза, словно это она меня похитила и сейчас ей стыдно.

— Юрист скоро будет, — оповещаю ее, пройдя в дом глубже.

— А без меня развод никак?

— Никак, — отвечаю. Подхожу и сажусь на колени перед ней. Заставляю посмотреть на меня. — Надюш, может, попробуем заново? Опять дадим себе месяц. Пробный месяц. Нам ведь было хорошо, — беру ее холодные руки в свои, чтобы согреть. — Тот поцелуй для меня ничего не значил.

— Поцелуй ничего не значил, но он был, Паш, — поджимает она губы. — Это уже измена. Ты позволил другой женщине коснуться себя. Представь, что я твоя невеста и я поцелую Ефима. Скажу, что это ничего не значит. Ты сможешь принять этот факт?

Понимаю, что она права.

Да и сам себя давно считаю неправым.

Но я должен ей рассказать сейчас, ведь полтора года назад я не успел.

— Послушай меня, — молю ее. — Ты ведь знаешь, что я курирую многие больницы и хосписы. Однажды мне попалась девочка. Детдомовская. С онкологией. И я решил сыграть в благородного рыцаря. Хотелось мне подарить ей сказку.

— И ты ее поцеловал! — восклицает Надя, хмыкнув. — Чтобы подарить эту сказку?

— Нет! — отвечаю, недовольно рыкнув. — Точнее да, я ее поцеловал. Но не чтобы подарить сказку. Это был прощальный поцелуй. Она умирала у меня на глазах и у нее было желание, чтобы я подарил ей поцелуй. И она знала о тебе. Знала о нашей свадьбе и была на нее приглашена. Она готовила нам песню. И…

— Она не будет злиться, что ты ушел? — спрашивает меня Женя сухими губами.

— Она поймет, когда я вас познакомлю, — отвечаю ей.

Планы придется поменять. Я расскажу Наде о Жене сегодня же вечером. Наверное, даже переедем на время в дом, чтобы Женя всегда была под присмотром. Моим или Нади. Думаю, девочки найдут общие темы для разговоров.

— У нее будет красивое платье? Красивее моего?

— Я его не видел, — отвечаю, глядя на то, как жизнь покидает ее тело. Но я все еще надеюсь. Надеюсь на чудо. Такое уже бывало. Ей становилось хуже, а затем резко лучше.

— Она любит тебя? По-настоящему? Как я?

— Да, Женя, — глажу ее по щеке. — А у тебя есть заветное желание? Что мы с тобой сделаем, когда тебе станет лучше? Хочешь в новое путешествие? Новый телефон? А хочешь, котика тебе подарю? Породистого.

— Мое заветное желание, чтобы ты поцеловал меня, — скромно признается. — Всего один раз. А когда я выздоровлю, я хочу попугая. Говорящего. Чтобы болтать с ним, когда скучно.

— Значит, выздоровеешь — подарю попугая, — обещаю ей.

— А поцелуй? — даже в своем состоянии не прекращает шутить и подбивать ко мне клинья.

— Выздоровеешь окончательно — поцелую, — обещаю ей, готовый нарушить некоторую верность Наде, лишь бы Жене стало лучше.

Да и поцеловать можно в лоб или щеку.

Но вскоре врачи говорят, что в этот раз шанса нет. Шанс, что ей станет лучше совсем мизерный. Его практически нет. Они советуют попрощаться.

Но я не готов прощаться!

Да и как прощаться с человеком, который умирает?

Сказать “Пока”? Что за глупости?!

— Пить не хочешь? — спрашиваю и сажусь на край ее кровати.

Она еле ощутимо качает головой. Тяжело сглатывает и смотрит на меня. Глаза ее мокрые. Думаю, она и сама понимает, что происходит.

И что мне делать?! Как мне попрощаться?! Зачем вообще прощаться?

Ненавижу жизнь за такие моменты!

Дотрагиваюсь до ее руки и беру в свои лапы, сжимаю и глажу. Пытаюсь через прикосновение дать ей немного времени на жизнь. Она ведь еще столько всего не видела. Она слишком юна, чтобы вот так умирать.

И я… я наклоняюсь. Дарю ей то, о чем она мечтает. Я целую девушку, которая вот-вот умрет.

Недолго, но со всей нежностью и любовью к этой девушке.

Отстраняюсь и вижу ее улыбку, а после… после аппараты сигнализируют о том, что я исполнил ее желание перед самой смертью.

— Ты поцеловал свою подопечную перед смертью? — уточняет Надя, нахмуренно глядя мне в глаза.

Впервые так долго с того момента, как мы сюда приехали.

— Да. А потом напился, потому что впервые такое испытал, — продолжаю ей рассказывать. — Я обычно не настолько привязываюсь к своим подопечным, а с Женей вышло как-то… Не знаю. Она как котенок для меня была. Всегда в доме. Всегда рада, когда прихожу и… — замираю на секунду, потому что сейчас даже не знаю, как все сказать Наде. Столько раз представлял себе этот разговор, а сейчас слов даже подобрать не могу. — Я не могу тебе объяснить того, что чувствовал к этой девушке. Но там не было любви. По крайне мере той, о которой ты думаешь. Я даже не помню, как тебе сказал, что поцеловал Женю. День после ее смерти словно стерт из моей памяти. Я пришел в себя и сразу поехал к тебе, а ты в обморок упала. А затем исчезла. Ты даже не дала мне шанса объясниться. Рассказать все. Я не снимаю с себя вины. Понимаю, что предал тебя и сделал тебе больно, но я не хотел этого. Я всю жизнь любил тебя и только тебя.

Надя смотрит на меня молча. Вижу, что мои слова до нее дошли, но она ничего не отвечает.

— Давай попробуем все заново? — прошу ее. — Сейчас. В этот момент. Хочешь, разведемся и только после этого начнем все заново? Все на твоих условиях. Я постараюсь больше не давить, — даю ей клятвы, потому что хорошо знаю себя и свою генетику. Решать все и за всех у меня в крови. — Хорошо? Если что, будешь меня одергивать. Я готов измениться, если это поможет нам вернуть наши отношения.

— Паш, — прикрывает она глаза, громко сглотнув.

— Я понимаю, что у тебя этот Ефим, что у вас семья, — не даю ей сразу отказаться. — Но мы тоже не чужие люди! Ты любишь меня. А я люблю тебя.

— Паш, юрист пришел, — перебивает она меня чуть громче, указав мне за спину.

Вздыхаю и поднимаюсь на ноги. Бросаю взгляд на вошедшего мужчину.

Не мог еще на пару минут опоздать?

Так и не добился от Нади ответа.

— Так разводимся или нет? — уточняет юрист, словно прочитав мои мысли.

Вдвоем переводим взгляд на ту, что все решит. Надя настороженно смотрит на меня. Обдумывает мои слова и принимает решение. И дается оно ей явно с трудом и внутренней борьбой.

— Разводимся, — наконец отвечает она уверенно и стойко.

Разводимся, значит.

Упрямица!

Но ничего.

Это я лишь решил поговорить. Еще даже ничего делать не стал.

Она будет моей во что бы то ни стало.

— Разводимся, — повторяю вслед за Надей.

Садимся на диваны и принимаемся подписывать документы. Вначале юрист зачитывает условия развода, а затем мы переходим к главному.

— А сейчас прошу обратить ваше внимание на спорные вопросы в нашем деле, — важно поправляет он очки. — Должен предупредить, что любая недостоверная информация может признать данный развод недействительным.

— То есть, если он что-то забудет из своего имущества перечислить, будет недействительно? — уточняет Надя, подозрительно на меня взглянув.

— Да, — кивает мужчина.

— Тогда прошу отметить, что я сразу от всего отказываюсь, — произносит Надя. — И перечислять имущество не имеет смысла. На этом меня не поймаешь, — довольно тянет она мне, самодовольно ухмыльнувшись.

Она слишком хорошо меня знает, но явно не мои методы. На этом бы я не стал заострять внимание. Но зато Надя сейчас думает, что раскрыла мой план и немного расслабится.

— Ну… ладно… — прокашлявшись, кивает юрист.

— На мне никакого имущества нет, — добавляет Надя. — Мой муж ничего не сможет получить.

— Тогда предлагаю перейти к детям, — вздыхает мужчина. — У вас есть дети? Это важно в нашем вопросе.

— У нас нет детей, — отвечаю ему я.

Надя опускает глаза в пол.

Думает, что я на ее беременность претендую?

Я претендую на нее саму, а значит, и на ее ребенка тоже, но не в деле развода. Здесь я никаких прав на ребенка не имею.

— Надежда, прошу вас подтвердить данный факт, — обращается к ней юрист.

— У нас нет детей, — отвечает она как-то неуверенно.

Напрягаюсь, взглянув на нее. Какой-то странный ответ у нее.

У Нади есть ребенок?

Мой?

Нет, будь у нас с ней ребенок, она бы не ушла. Ради малыша бы осталась, потому что сама знает, как сложно воспитывать ребенка без отца. И как тому сложно без папы. Она бы не лишила нашего ребенка отца. Я не идеален, но ребенка бы всем обеспечил. И Надя это прекрасно понимает.

Она бы не стала ломать жизнь ребенку только из обиды. Она выше этого.

Странность ее ответа замечаю не только я, но и юрист, который подается вперед.

— А детей, рожденных во время брака не от вашего мужа? — уточняет мужчина.

— У меня нет детей, — повторяет она, закусив губу. — У меня даже паспорта нет. — пожимает она плечами и встает. — Поэтому у меня ничего нет! Ни-че-го! Без бумажки ты… — не заканчивает, но все понимают, о чем она.

— Надя, все хорошо? — встаю вслед за ней.

— Все отлично.

— В каком смысле у тебя нет паспорта? — цепляюсь за этот момент, потому что уж он-то кажется мне совсем странным.

— Он у тебя дома, — хмыкает, обернувшись ко мне. — Я забыла его, когда уходила от тебя. Ты разве не находил?

Не находил. Да и не искал.

— А как ты без паспорта сюда смогла приехать? — продолжаю спрашивать. — Как ты к врачам ходишь? Как ты?..

— Я не хожу к врачам, — отрезает она и оборачивается к юристу. — Записывайте, господин юрист. Детей нет. Препятствий для развода нет.

— Хорошо, — кивает мужчина. Быстро что-то чиркает и протягивает нам бумаги. — А теперь прошу вас расписаться и подтвердить собственные слова. И напоминаю, что развод могут признать недействительным, если какие-то данные были неверными.

Надя первой выхватывает ручку и расписывается. Ставит свою подпись и отходит к окну. Обнимает себя за плечи, ожидая, когда я сделаю то же самое.

— А теперь отвезите меня домой, — просит она, после того как я расписываюсь. — Мы соблюли все формальности.

— Надежда, должен еще обратить ваше внимание на тот факт, что если вы сейчас в положении, это считается ребенок вашего супруга, и процедуру развода могут приостановить.

Надя поднимает на меня взгляд. Долго смотрит мне в глаза, ожидая моих слов, а я жду ее. Жду, что она скажет, что беременна и попадет в ловушку, которой я не планировал, но она сама образовалась.

Делаю шаг к ней, а она ко мне с безумной, слегка ненормальной улыбкой.

— Я не беременна. Это был твой план “Б”? — спрашивает она меня, пристально глядя в мои глаза своими сумасшедшими. — Привез меня в этот дом. Речами задабривал. Потом затащил бы в постель, чтобы я забеременела и развод приостановился? — делает шаг ко мне. — Не выйдет, Паш. Я никогда не смогу родить в будущем… — шепчет она и отворачивается. — А если ты и дальше продолжишь устраивать свои планы, я потеряю единственное, что мне дорого. Не делай этого со мной… Я не переживу…

— Надь, что происходит? — касаюсь ее плеча. — Тебе кто-то угрожает?! Кто-то на тебя давит?

Секунда, и она оборачивается ко мне, чтобы показать свои слезы. Показать, насколько я ее сломал. Чтобы сделать мне так же больно, как я сделал ей…

Но я не хотел! Никогда не хотел причинить ей боли. Я хотел ее защитить от этого.

В секунду притягиваю ее к себе в объятия в надежде, что она сейчас сдастся и все мне расскажет. Расскажет, и я ей помогу.

— Расскажи мне. Я убью любого, кто желает тебе зла. Просто назови имя.

— Паш… — шепчет она, подняв на меня свои заплаканные глаза.