Ашер Блэк

ГЛАВА 30

Мудрость, сострадание и

мужество — это три уни-

универсально признанных моральных

качества человека.

Конфуций

Во всем зале царит жуткая тишина. Когда я смотрю на пол, то вижу Стива, распростертого на темных деревянных досках с закрытыми глазами.

Вот дерьмо.

Ашер вырубил его.

Когда мне, наконец, удается взглянуть на Ашера, его трясет. Не знаю, от ярости это или нет, но это поражает меня сильнее, чем встреча со Стивом.

Скрип стула — первый звук, нарушающий тишину, и все поворачиваются, чтобы посмотреть, как Рене поднимается со стула и направляется в мою сторону. Ашер тут же вступает в игру и пресекает его, прежде чем он достигнет меня, но Рене все равно удается наклониться глубоко вправо и ткнуть пальцем в мою сторону.

— Ты, — прорычал он. — Ты все испортила.

Я не знаю, почему он делает мне такой комплимент, но уверена, что его поведение крайне непрофессионально и публично, чтобы вся его компания видела.

Но, опять же, как и поведение Ашера.

О, Боже.

Голосование.

Я не верю, что Рене останется в «Блэк Энтерпрайз» после сегодняшнего вечера, но я также не знаю, останется ли Ашер. Он ударил парня на глазах у совета директоров своей компании, своих сотрудников и совета IllumaGen. Это не то, что должен делать генеральный директор, способный возглавить компанию стоимостью в миллиард долларов. Если бы все произошло иначе, это, несомненно, стало бы победой, которую искал Рене, — Ашер, ведущий себя агрессивно, подпитывающий слухи о мафии.

Но все произошло иначе.

Это произошло из-за меня.

И Ашер может пострадать за это.

Меня осеняет, какая это жертва. Возможно, ради Ашера я отбросила свое достоинство и столкнулась со своими демонами, но я не потеряла ничего, что не могла бы вернуть. С другой стороны, Ашер рисковал своей компанией ради меня. Компанией, которую он любит настолько, что попросил совершенно незнакомую женщину выйти за него замуж. Он поставил ее под угрозу ради меня.

Нельзя делать что-то настолько серьезное ради женщины, которая тебе нравится. Ты делаешь это ради женщины, которую любишь.

О, Боже мой.

Мне кажется, Ашер любит меня.

Моя рука инстинктивно тянется к его спине. Он все еще стоит передо мной, заслоняя меня от Рене, но в ответ на мое прикосновение он откидывается назад, вжимаясь в мою руку. Это движение настолько естественно, что я чувствую его внутри себя, как будто он — продолжение меня.

Положив руку ему на спину, я подхожу к нему сбоку, так что мы оказываемся рядом друг с другом.

Я смотрю Рене прямо в глаза, когда говорю:

— Я получу запретительный судебный приказ.

Я ничего не смыслю в юриспруденции, поэтому не знаю, есть ли у меня для этого юридические основания, но мне показалось, что это правильное решение. Как последний удар Рене перед всеми. А потом я беру Ашера за руку и ухожу, кивнув на прощание всем остальным за столом.

Я чувствую на себе тысячи взглядов, пока мы не выходим из комнаты. Как только мы оказываемся в коридоре, из ниоткуда появляются Ксавье и Доминик. Они провожают нас до машины, где мы с Ашером сидим в тишине, пока не возвращаемся в пентхаус.

Только когда мы остаемся одни в его комнате, Ашер, наконец, заговаривает.

— Почему он не в тюрьме?

— Никаких веских доказательств не было. Это было мое слово против его. Я попросила своего социального работника помочь мне уйти, и она помогла.

— Я позабочусь о Стиве.

— Хорошо.

Мне уже все равно. Я поднялась над болью и неуверенностью, которые причинил Стив, и наконец-то чувствую, что отпускаю это. Но будет приятно знать, что о Стиве позаботятся и он больше никому не сможет навредить.

— Юридически, — добавляю я на всякий случай.

Ашер сдерживает улыбку, целуя меня в лоб.

На мгновение мы замираем в тишине, прежде чем я говорю:

— Ты любишь меня.

Его глаза расширяются, но он не отрицает этого.

Тогда я спрашиваю:

— Почему?

Когда он садится на кровать и жестом приглашает меня присоединиться к нему, я так и делаю.

— Помнишь, как я отвез тебя домой в первый раз? — После того как я киваю, он продолжает: — Ты так боялась меня, но при этом умудрилась потребовать что-то взамен. Я не мог в это поверить.

— И ты любил меня тогда? — спрашиваю я с сомнением.

Он качает головой.

— Нет, но я совру, если скажу, что мне не понравилось то, что я увидел. После этого я стал уделять тебе больше внимания, замечая твои случайные приступы храбрости. Несмотря на свои страхи, а их у тебя немало, — я фыркнула, — ты способна преодолеть все. Я никогда раньше не видел такой настоящей храбрости.

— Не пойми меня неправильно. Я видел, как солдаты Романо идут в бой, зная, что они не хуже мертвецов, но эти люди не боятся. Им не нужно преодолевать свои страхи, чтобы выполнить работу. Но тебе приходится, и это прекрасно.

— И когда ты заступилась за меня, тебе даже не пришлось останавливаться и раздумывать. Ты просто действовала. В твоем инстинкте защитить меня было что-то настолько чистое, что я не мог не отдать тебе часть своего сердца в тот день. После этого я уже не мог оторваться от тебя. Я влюбился в твое сострадание, твою смелость, твою силу и…

Я прерываю его поцелуем, прижимаясь к его губам с удивительной настойчивостью. Когда я отстраняюсь и говорю:

— Я больше не хочу медлить, — я с тем же успехом могу сказать: — Я люблю тебя.

Потому что люблю.

Боже мой, правда люблю.

Ашер смотрит на меня так, будто собирается потребовать от меня всего. И прямо сейчас я готова сделать практически все, что он попросит, если это означает, что он толкнет меня на кровать и прижмется своими губами к моим. Прервет мой застой. Обнажиться передо мной.

— На колени, — говорит он, и от его требовательного голоса мои соски под рубашкой напрягаются.

— Хорошо, мистер Грей, — говорю я, дразня его, но все равно делаю это.

— Не надо. Я не пишу романтические романы, — отвечает он, и я понимаю, что сейчас меня будут трахать.

Грубо. Страстно. Жестоко.

Предупреждение звучит громко и четко, но я знаю, что лучше. Ашер, может, и не "пишет" романы, но он — роман.

Я подмигиваю ему, радуясь, что хоть на мгновение отодвинула стресс этого вечера на задний план, придав ему игривости.

— Но ты бы сделал это для меня.

Он не отрицает этого.

— Хорошо, что ты никогда не просишь. Для меня.

А потом он встает, и мое лицо оказывается на уровне его бедер, и обходит меня так, что оказывается лицом к моей спине. Я дрожу, когда он проводит одиноким пальцем от моего плеча до шеи и вниз по позвоночнику. Дойдя до молнии моего вечернего платья, он тянет ее вниз и спускает бретельки с моих плеч. Ткань соскальзывает с меня, собираясь вокруг коленей в красный круг, полностью обнажая меня перед ним.

Он благодарно стонет, когда видит, что на мне нет ни лифчика, ни трусиков. Звук доносится прямо до моего клитора, и я рывком подаюсь вперед, отчаянно хватаясь за пустой воздух. Он слегка хихикает над моим нетерпением и обходит меня, пока я не оказываюсь перед ним.

Я внимательно наблюдаю за тем, как он снимает пиджак со смокинга и начинает снимать пуговицы, при этом каждая пуговица обнажает гладкую, загорелую кожу. Когда он стаскивает рубашку с плеч, позволяя ей упасть на пол, я любуюсь твердыми плоскостями его груди и живота, отмечая легкую россыпь волос, которые спускаются за V-образный выступ бедер и попадают в брюки.

Не в силах остановиться, я тянусь вперед, чтобы снять с него брюки. Мои пальцы нащупывают его ремень, и я едва успеваю снять его в спешке. Не желая ждать, я стягиваю с него трусы-боксеры и штаны сразу, обнажая толстую, длинную эрекцию, от которой у меня замирает рот в предвкушении.

Ашер проводит пальцами по моим волосам, пока его рука не ложится на мой затылок.

— Откройся.

Как только мои губы раздвигаются, он рывком вводит свой член в мой рот. Мы оба стонем в тот момент, когда мои губы соприкасаются с головкой его члена. Я кладу руки на его бедра, пытаясь удержаться, пока он трахает мой рот, беря от меня все, что хочет, без угрызений совести.

Он берет то, что хочет, но я использую его в ответ. Пока он трахает мой рот, я прижимаюсь к нему всем телом, пока мой клитор не упирается в его ногу. Мои бедра двигаются вверх-вниз, и мое тело наслаждается трением, пока я не стекаю по его ноге.

Ашер резко отстраняется и хватает меня за руки, пока я не встаю. Я заползаю на кровать и остаюсь на четвереньках. Позади меня он проводит ладонью по моей попке, дразняще прикасаясь к ней, а затем крепко шлепает по ней. Его пальцы прочертили дорожку к моей киске, и я издала протяжный стон, когда он провел по моей щели, останавливаясь, чтобы помассировать клитор.

Погрузив в меня два пальца, он спрашивает:

— Хочешь безопасное слово?

Его хрипловатый голос выдает его вожделение. Он на грани потери, но и я тоже.

Я стону от его слов, едва успевая произнести "нет", прежде чем его пальцы покидают меня и быстро сменяются членом, глубоко погружающимся в меня сзади. Я отвечаю на его неистовые толчки своими, грубо разминаясь с ним. Мои пальцы крепко вцепились в черные простыни, пытаясь удержать мое тело на земле, пока каждый твердый толчок его члена толкает меня вперед.

Я перекидываю волосы через плечо и скручиваю их в хвост, образуя толстый поводок. Когда я протягиваю его ему, он рычит и тянет меня за волосы, пока моя спина не выгибается, а боль не становится такой приятной. После того как он откидывает мои волосы назад, заставляя повернуть голову, и грубо целует меня, прикусывая нижнюю губу, я сильно и неконтролируемо кончаю, беспомощно извиваясь вокруг его члена.

Мои руки шатаются, слабея от сильного оргазма. Я завела их за спину и прижала друг к другу, как будто они скованы невидимыми наручниками. Ашер стонет от этого зрелища. Мое лицо лежит на матрасе, а он продолжает трахать меня сзади, с каждым толчком все сильнее вдавливая мое лицо в простыни. Я чувствую приближение второго оргазма, но прежде чем он настигает меня, Ашер вырывается и переворачивает меня так, что я оказываюсь на спине.

Он снова погружается в меня, его глаза такие темные от вожделения, что я даже не узнаю их цвет. Я не могу не закрыть глаза, чувствуя его в новом положении.

— Открой глаза, — требует он. — Посмотри на меня, когда будешь кончать.

Когда я открываю глаза, наши взгляды встречаются, связь настолько интенсивная и интимная, что это противоречит жестоким толчкам его тела в мое.

Горловой стон срывается с моих губ, и я задыхаюсь:

— Я так близко.

Ашер наклоняется вперед, так что наши лица оказываются прижатыми друг к другу, и ускоряет темп, догоняя мой оргазм. Когда мои стенки начинают сотрясаться вокруг его члена, я чувствую, как его пальцы обхватывают мое горло, слегка сжимая его, пока уязвимое чувство доминирования не заставляет меня кончить еще сильнее.

Не прошло и секунды, как он кончил в меня, и я не могу удержаться от желания, чтобы он взял меня без оболочек. Мысль о том, что его кожа прилегает к моей без всяких барьеров, заставляет мои стены крепче сжимать его член.

Ашер понимающе хихикает и говорит:

— Сначала нам нужно принять противозачаточные средства.

— У меня внутриматочная спираль, — говорю я, когда он выходит из меня. — И я чистая.

Он ухмыляется.

— Я знаю. Я тоже.

Я киваю, хотя уже знала это. Он слишком осторожен, чтобы заразиться венерическим заболеванием. Ашер относится к своему телу как к храму, часто тренируется и хорошо питается. Единственный раз, когда я видела, что он плохо ест, — это когда он потакает мне, но даже тогда он никогда не ест нездоровую пищу.

Ашер идет в ванную и возвращается с теплым влажным полотенцем для рук. Я расслабляюсь на матрасе, пока он вытирает меня. Когда он резко останавливается, я открываю глаза и смотрю ему в лицо. Он смотрит на мою шею, где, несомненно, начал образовываться красноватый синяк.

Когда он говорит, то тихо произносит.

— Мне жаль.

На моих губах появляется коварная ухмылка.

— А мне нет.

А потом я хватаю его за руки и притягиваю к себе, прижимаясь к его губам своими.

Сегодня я думала, что нахожусь в самом начале пути к симпатии, но теперь понимаю, что нахожусь на противоположном краю — на туманной территории, где губы любви и симпатии целуются, а границы размываются. И когда Ашер снова погружается в меня той ночью, медленно входя и выходя из меня, наши руки сцеплены вместе, а его глаза смотрят на мои, я все больше погружаюсь в любовь, опасно преодолевая порог падения в вечность.