Авдотья, дочь купеческая

Глава тридцать пятая. Возвращение в отряд

Обратная дорога далась Дуне, да и всем остальным, куда легче. Не давил на плечи груз ответственности за благополучную доставку Чёрного колдуна. Опять же, радостно было, что не напрасны их вылазки, что об отрядах народных слышали и высоко ценят.

Навстречу обозу несколько раз попадались воинские части, и пешие, и конные. Войска стягивались к месту будущего сражения.

Но не только русские войска к битве готовились. Когда обоз въехал на занятую врагом территорию, обнаружилось почти полное отсутствие французских разъездов. Враг тоже войска к одному месту стягивал.

Михайла Петрович решил рискнуть и поехать по дороге, выслав вперёд дозорного, всё же по лесу пробираться с телегами намного дольше. За весь путь только раз фуражиров встретили, но те бежали, издали заметив вооружённый отряд. Жители небольшой деревеньки, которую французы грабили, долго благодарили и кланялись.

— Барин-то наш ещё до войны всех молодых на заводы работать угнал. Остались старики да детки малые. Разве ж хватит силушек добро отстоять? — рассказала нежданным спасителям бойкая старушка. Затем погрозила в сторону, куда сбежали фуражиры, клюкой.

Деревенским передали оставшийся провиант и одну телегу с лошадью, благо ехать не так далеко осталось. Больше на дороге никто не встретился, но в лес свернули чуть раньше просеки. Как сообщил дозорный, французы всё ещё в имении, а перед Покровкой караульные стоят.

— Боятся, — с усмешкой протянул Демьян и добавил: — Правильно боятся. Надобно пару вылазок устроить, чтоб от тени своей шарахались!

— Можно и устроить, — согласился Михайла Петрович.

На Перуновой поляне обоз встречали, чему уже никто и не удивился. Стешка издали закричала:

— Матушка барыня! А наши два раза фуражиров побили!

— Чего горланишь, как оглашенная! — одёрнула Аграфена. — Дай хоть людям с коня сойти.

Как только всадники въехали на поляну, не удержался Андрейка:

— Дядька Михайла! Всё, как ты велел, сделали! Тех, кого егеря провожали, не трогали. А Оська в вылазку ходил и ногу повредил. Ой!

Ойкнул Андрейка от подзатыльника Захара, который высказал парнишке:

— Не дядька Михайла, а Михайла Петрович. Не Оська, а Осип. Понял?

— Мы тоже рады вас видеть! — звонко крикнула Дуня.

На поляне стало шумно, все расспрашивали, рассказывали. К Дуне прихромал Оська, опирающийся здоровой рукой на палку.

— Прости, матушка барыня, ослушался, — сказал он без капли раскаяния. — На дело лично ватажников повёл. Командовать ведь и с одной целой рукой можно. А ногу подвернул, когда с коня спрыгивал. Забылся. Это от радости, что врага побили.

— Не сломал хоть? — спросила Глаша.

— Нет, Глафира Васильевна, потянул малость, — ответил Оська. — Меня угробить только магическим зарядом можно. Ну как, отвезли колдуна?

— Лично в руки фельдмаршалу Кутузову отдали, — ответил вместо Глаши Демьян и с гордостью добавил: — А наших Авдотью Михайловну, Михайлу Петровича, Глафиру Васильевну и Ворожею к награде представят. Главнокомандующий лично царю-батюшке прошение отправил.

— Ишь ты, поди ж ты, что и говоришь ты. Барыня ты моя, сударыня ты моя, — пропел Оська и закрутился на одной ноге, изображая танец.

— Давай, давай, вторую ногу сбереди до пары, — подначил друга Тихон. — Тогда уж точно не до вылазок будет.

Оська остановился, тряхнул головой и, опираясь на подбежавшую Преславу, ответил:

— Врага бить я и ползком поползу!

— А ну, цыть, охломоны, дайте нашим с дороги отдохнуть, — шикнула на Оську с Тихоном Аграфена и, поклонившись Михайле Петровичу с его сударушками, молвила словно нараспев: — С утреца вас дожидаемся, воды наносили, дров нарубили, баньки затопили. Смойте пыль да усталость, а после и поговорить можно.

Дружной, весело галдящей толпой, все двинулись по широкой тропке в городище. Дуня пробралась к старшему Волхву, которого тоже среди встречающих увидала, и попросила:

— Старче, со дня на день состоится битва великая. Нельзя ли, как в прошлый раз, одним глазком глянуть?

Волхв вздохнул и отрицательно помотал головой.

— Изничтожил Чёрный колдун моего ворона. Птицу, чтоб глазами стала, не так просто найти. Змей полно, да что с их помощью увидишь, — ответил он и что-то зашептал-забормотал, как поняла Дуня, принялся насылать проклятья на голову генерала Жюно. Не дано было ей знать, что с этого дня Чёрного колдуна стали мучить не только головные боли, но и видения, в которых огненный полоз утаскивал под землю не адских гончих, а его самого, а в небе кружил с торжествующим клёкотом огромный чёрный ворон.

В городище путники искупались, отдохнули, пообедали, после чего командиры собрались в штабе. Тут новостями и обменялись. Андрейка не соврал, на фуражиров, которых сопровождали французские егеря или гусары, не нападали. Но таких только два и было.

— Видать, без хозяина-то вояки французские расслабились, вовсе обозы с провиантом охранять бросили. Мы один даже пропустили, покуда проверяли, вдруг охрана отстала, — доложил Кузьма.

От истины он недалеко ушёл. Временные командующие Вестфальского корпуса, егерский полковник и гусарский майор, решили остатки состава сберечь. Настроения на фронте они почувствовали, не зря к переднему краю разведчиков отправляли. Ждали со дня на день приказа к отступлению.

После последних событий: гибели почти всего магического гусарского эскадрона в стычке с партизанами, таинственной пропажи Чёрного колдуна, двенадцати погибших кирасиров, в корпусе резко упал моральный дух воинов, к тому же множились суеверные слухи.

Командиры не стремились суеверия развеивать, помнили, как сами умудрялись заплутать в трёх соснах, как дрожала под ногами земля и налетал непонятно откуда появившийся ураган. Им и самим не терпелось убраться с чужой земли, встретившей захватчиков яростным сопротивлением не только человеческим, но и самой природы.

После ночной диверсии, а Михайла Петрович с Демьяном и Николаем Николаевичем её всё же совершили, штаб Вестфальского корпуса в полном составе перебрался к месту бивуака солдат. Офицеры с адъютантами и охраной выехали из имения, даже часовых не оставив.

Рассказывая Дуне с Глашей подробности вылазки, Михайла Петрович выглядел озорным мальчишкой.

— Мы лишь пугнуть хотели, сударушки, — говорил он, посмеиваясь, — а Николай вовсю разошёлся. Представьте: ночь, землю под особняком трясёт, ветер завывает, молнии с громом, в окна стук. Это уже моя работа, зря что ли обучали магией швыряться. Ворон зловеще каркает, выпь кричит, ну, тут Демьян постарался. Он ведь любую птицу изображает, не отличишь. Кто ж думал, что французы всем составам из особняка уберутся, а там ведь, ежели честно, не крысы штабные, а боевые офицеры. Так что, графинюшка, скоро домой вернёшься, а мы с Глашенькой к тебе в гости.

Михайла Петрович подхватил Дуню с Глашей и закружил по комнате, напевая барыню, как недавно Оська. С улицы доносились взрывы смеха, это Демьян и Николай Николаевич рассказывали о ночной вылазке остальным. В эту ночь спать в городище улеглись ближе к рассвету.

Так ожидаемый вестфальцами приказ поступил спустя три недели, К тому времени Наполеон оставил Москву, так и не дождавшись ответа от русского императора. Французы, потерпев подряд два поражения, начали отступление по старой смоленской дороге.

Новость о том, что стоящий в соседнем перелеске Вестфальский корпус собирается в поход, принесённая лазутчиками, вызвала в городище невероятное оживление. Народный отряд за последнее время слегка застоялся, фуражиры по широкой дуге объезжали смертельно опасное место.

— Ну, пушечка, твоё время пришло! — воскликнул Тихон и перекрестил орудие.

Он вместе с пушкарями уже давно разведал дорогу, по которой удобнее всего врагу будет отступать. Они даже нашли удобную позицию на холмах вдоль дороги.

— Загодя выдвинемся, — объяснял командирам пушкарь, — завершают марши в походах пехотинцы. Мы пару раз выстрелим, затем уже ваша работа.

— Всем отрядом выступим, — принял решение Михайла Петрович. — Дадим бой людям Чёрного колдуна.

— Дадим! Веди, Дядька Михайла! Веди, Матушка барыня! — раздалось одновременно со всех сторон из собравшейся перед штабом толпы.

Словно птица удачи распростёрла над народным отрядом свои крылья. При отступлении пешие егеря Вестфальского корпуса намного отстали от кавалерии: кирасиров, гусар и драгун. Для строя егерей полной неожиданностью стал раздавшийся голос:

— По врагам Отечества пли!!!

С грохотом выстрелила пушка, со свистом врезалось ядро в центр строя. Второе ядро прилетело спустя совсем небольшое время, и тут же сразу с нескольких сторон с криком «Ура» выскочили конники, а из-за холмов показались пешие вооружённые крестьяне. Завязалась ожесточённая битва, выжить в которой остался шанс только у тех французских егерей, кто догадался поднять руки, сдаваясь в плен. Таких набралось около десятка, да плюс полдесятка раненых.

Отступавшие французские кавалеристы шум битвы услышали, но подумали, что егерей настигла регулярная армия русских. И не было среди оставшихся командиров Вестфальского корпуса отчаянно смелого генерала Жюно-Бури. Некому было решиться развернуть войска и кинуться на выручку боевым товарищам.

Высланный Михайлой Петровичем вслед отступавшим кавалеристам наблюдатель, вернулся с вестью, что французы назад, своим на помощь, не повернули, а пустили коней в галоп.

— Битва окончена, — сказала Дуня, окидывая взглядом поле боя, и спросила у подошедших Ворожеи и её помощников-целителей: — Наши потери?

— У нас павших и тяжко раненых нет, с лёгкими ранами семеро, — доложила Ворожея, добавив: — У врагов раненых пять, подлечили, выживут.

Михайла Петрович подъехал к Дуне и спрыгнул с коня.

— Смотри-ка, вон наши герои, — сказал он, кивая на вывозящих с холма пушку Тихона и пушкарей.

Тихон, которому с непривычки заложило уши, потряхивал головой. Один из пушкарей вёл в поводу лошадей, везущих лафет с орудием. Встречены они были одобрительными выкриками и дружескими похлопываниями по спинам и плечам.

— Тихо, черти, не от выстрелов, так через вас оглохну, — шутливо отбивался Тихон.

К Михайле Петровичу подошла Аграфена, вид она имела обеспокоенный.

— Чего с пленными-то делать, Михайла Петрович? — спросила она, кивая на сбившихся в группу разоруженных французов, с опаской смотревших на окруживших их крестьян и крестьянок. — Это ж докука какая! Кормить, поить, опять же, охранников выставлять.

— К нашим войскам доставим, они теперь куда ближе, — ответил Михайла Петрович.

— Михайла, а что с убитыми французами будет? Не дело их тела вот так бросить, — сказала Глаша.

— Не заботься, сударушка. Земле предадим, мы ж не нелюди какие. Там на поляне, где бивуак стоял устроим кладбище французское. Позже и из сада Дунюшкиного имения туда же перезахороним.

Не успел Михайла Петрович закончить, как к нему подбежали Евсейка с Андрейкой и братьями. Их в бой не брали, ребятишки следом сами увязались.

— Дядька Михайла, дозволь в городище ехать, о победе нашей рассказать! — попросил Андрейка.

— Езжайте, — разрешил Михайла Петрович, рассудив, что без ребятни, путавшейся под ногами, дело быстрее пойдёт.

Назад отряд направился по дороге, не скрываясь, не прячась. Не от кого было прятаться, враг отступал, да что там, бежал без оглядки.