Бамбалейло! (СИ)

= 15 =

— Вы идите. Нам нужно пять минут, перетереть, — заявляет Митя. Тарас на него оборачивается и поджимает губы, сразу меняясь в лице. И они оба выходят за дверь.

Ну и мне-то, собственно, делать нечего. Хотя вопросов миллион. Но я всего лишь маленькая беспомощная блондинка, что я могу? Отправляю Веронику на кухню и подставляю ухо к двери. У них приглушённые голоса, ничего не разобрать. Но отдельные слова слышу, особенно когда говорит Тарас. «Уеду сегодня же», несколько раз «майор» и «спасибо, брат». Чтобы это значило?

— И откуда твой дядя знает моего соседа? — спрашиваю у своей квартирантки, которая накрывает на стол. Сырники мои ставит, с джемом, а я их планировала на завтрак употребить. Ох уж эти гости незваные.

— Я не знаю.

— А что ты вообще знаешь о Тарасе своём?

Вероника достаёт пирог, который сама и готовила, ставит чайник.

— Я пойду соберусь. Это быстро. Мы сегодня же уедем, — девушка натянуто улыбается. — Можно мне позвать Юрка? Только попрощаться, ненадолго?

— Ну, зови. Одним больше, одним меньше — разницы нет, — отзываюсь. А сама ловлю себя на мысли, что всё, это сумасшествие закончится, наконец-то.

Дядя возвращается один. Оглядывает в коридоре чемодан, выкаченный Вероникой, и заходит в кухню.

— Ну, — говорит, протягивая мне руку, — начали мы сразу за упокой, да ещё и со сковородкой в руке. Тарас, будем знакомы. Вы мою девочку приютили — за это вам низкий поклон.

— Ну-ну, — отзываюсь, не торопясь протягивать руку. — А Митя где?

— Домой пошёл. Не может он со мной за одним столом сидеть, — улыбается, — не положено.

— Я-ясно. И где же вас носило, пока ваша, как выразились, девочка, в беде была?

— Дела надо было закончить, — лаконично отвечает, откровенно разглядывая меня. А я настолько на суете, на панике была, что как была в домашнем, так и осталась. То бишь без белья — и это не укрывается от внимательных тёмных глаз. Ну что за мужики, в самом деле, хоть капельку стыда и благородства должно же быть!

— Вы кушайте, кушайте, не нужно так разглядывать горошек на моей футболке.

— Грех не разглядывать, когда есть что, — похабно хмыкает.

А я выдыхаю. Затем его внимание переключается на притихшую племянницу.

— Возьми листок. Напиши мне фамилию, имя, отчество и адрес папаши, — кивает на живот, — посмотрим, так уж велико ли его желание забрать ребёнка.

— Да он вроде и не хочет, — проговариваю. Уж больно вкрадчивый голос у этого здоровяка. Смотрит на меня.

— А ты откуда знаешь?

— Так он мой муж, — отзываюсь, иронично подняв брови. Его взгляд быстро касается Вероники и потом снова возвращается ко мне. Пожимаю плечами: — Скоро бывший, но всё же.

— А-а, святая женщина, — с насмешкой проговаривает и откидывается на спинку стула, цокает языком.— Ника, всё равно пиши. Мне с этим мудаком разобраться надо. Раз и навсегда, чтоб ясно было: полезет к тебе — убью.

— Это в каком смысле? — интересуюсь, потому что его угроза как-то совсем пустой не кажется.

Снова смотрит. Только теперь в глаза, и мне прям не по себе становится от этого холода.

— В самом прямом, — медленно отвечает без тени улыбки. — Хочешь, он и к тебе больше не подойдёт, твой недомуж?

А я думаю о том, что хочу, чтоб он покинул как можно скорее мою квартиру.

— Откуда вы с Митей знакомы? — меняю тему, пока Вероника послушно пошла за листком.

Тарас отпивает два больших глотка из кружки. Затем наклоняет голову и оглядывает меня с любопытством.

— Красивая, боевая и любопытная. Хм, — задумчиво проговаривает, потирая щетину. — Всегда у нас с майором один вкус на баб был. Не забил бы он тебя первый — своей бы навек сделал, — подмигивает и потом хохочет.

А затем перестаёт. И снова на меня пристально смотрит:

— Или врёт майор и не его ты вовсе?

Он, конечно, мужчина в самом прямом и во всех иных смыслах. Но его мужественность скорее пугает, чем привлекает.

— Ну, майор, как и положено, никогда не врёт, — нахожу, что ответить, смело выдержав взгляд. Он хмыкает, кивнув.

А я отправляюсь за Вероникой. Она сидит на диване и роется в своей сумке. Усаживаюсь с ней рядом.

— Ты уверена, что с ним тебе безопасно? — шепчу девчонке.

Она удивлённо поднимает брови, когда смотрит на меня.

— Конечно, ближе него нет никого. Я за ним как за каменной стеной. Он так играет, на самом деле он добрый и заботливый.

Ага. Да уж, это точно. Два центнера доброты, чего уж тут.

— Не забудь ещё вписать в свой список Аннет, — указываю на тетрадку, которую вынимает девушка. — Он же не сделает ничего такого, да? Просто попугает маленько?

Девушка качает головой. И в этот момент звучит звонок в дверь. И через мгновение в проёме появляется Тарас и указывает на коридор.

— Там пацан с синей башкой, он чей?

— Хм, я должен переживать? — спрашивает меня тихо Тарас, пока Юрок обнимает Веронику, и они друг другу что-то тихо говорят.

— Разве он похож на угрозу? — фыркаю, закатив глаза. — Идёмте на кухню, пусть попрощаются. Он единственный, кто её всё время поддерживал и смешил. Настоящий друг, в общем. Вам бы больше интересоваться жизнью своей племянницы, чёт вы для любящего дяди отстранены максимально.

Наверное, сама того не подозревая, бью по запрещённым точкам, а с таким мужчиной вообще лучше рот держать на замке. Потому что когда его лицо мрачнеет, то вид в общем становится ещё более устрашающим.

— Так бывает, — коротко бросает. Подходит к окну, но сбоку, и выглядывает, слегка поддев занавеску, словно проверяет обстановку.

— Слушайте, Тарас. Меня никак не касается ваша жизнь и тем более жизнь вашей племянницы. Но не делайте глупости. Глупости очень легко совершить, потом вот разгребать забадаешься.

Мужчина внимательно меня слушает.

— И где ж ты раньше была со своими нравоучениями? Может, не свернул бы я и не пошёл по кривой дорожке-то, — смеётся. Вот придурок. Все мужики придурки, честное слово!

А потом преодолевает расстояние между нами и становится очень близко ко мне, что я замираю. Теперь мне видно его шрам на щеке, спрятанный под щетиной, что его глаза тёмного, болотного цвета, что тонкие губы обветрены.

— Ты добрая девчонка, — неожиданно говорит, — и сердце у тебя большое. Спасибо ещё раз за племяху. Но учить меня жизни не надо. Это лишнее. А это вот, за неудобства, — кидает белый увесистый конверт на стол и продолжает рассматривать моё лицо. — Ника, у тебя три минуты. Я жду тебя внизу. Ну, пока, Гарпия со сковородкой, — улыбается мне, и на мгновение его лицо становится даже нормальным.

А потом Тарас разворачивается, берёт чемодан из коридора и выходит. А я начинаю дышать. Боже мой, что за энергетика! Касаюсь своей груди, делая глубокий вдох.

— Оксана, — в кухне появляется Вероника, — вы позволите… можно вас обнять?

Смотрю на девушку в некотором недоумении. А затем выставляю руку вперёд.

— Ни. За. Что, — проговариваю. — Просто уходи. Всего тебе.

Девушка с лицом ангела мне грустно улыбается и выходит. Наверное, я на это надеюсь, мы больше и не увидимся. Но почему-то вместо облегчения моё сердце болезненно сжимается.

— Ну вот, мы и остались одни, — грустно проговаривает Юрок, упершись в косяк и глядя на меня грустными глазами. Вот здесь, если честно, вообще ничего не сжимается. Нигде.

— Вон, — говорю.

— Вы точно бессердечная!

— Вон.

— Это маска, всё равно я знаю, что нравлюсь вам, — отзывается неунывающе и улыбается. — Я вас буду навещать, чтоб вы не чувствовали себя совсем брошенной!

— Избави меня, — отмахиваюсь устало.

И Юрок тоже, хлопнув дверью, уходит. И вот я стою одна в кухне. Одна в квартире. Одиночество и тоска, будто только этого и ждали, чтоб подойти и остаться со мной, как две мрачные подружки.