Бамбалейло! (СИ)

= 23 =

Медленно застёгиваю пуговицы на блузке и внимательно вглядываюсь в зеркало. Чуть отхожу в сторону и невольно улыбаюсь. Вот что делает хороший секс с отличным мужчиной с не менее хорошей женщиной: она начинает сиять. Обалдеть просто. Это можно смело назвать трёхдневным марафоном. У меня тело никогда в жизни не болело от сего деяния. Но сейчас, мать моя женщина, какая это приятная боль. Митя — просто ненасытный любовник.

За эти три дня мы будто провалились в нирвану. Мы смотрели фильмы, ели вкусняшки, занимались сексом, трахались… А я теперь точно поняла отличие. Что я ещё узнала про своего горячего парня? Он был женат, но давно и всего год. Разошлись полюбовно и больше не общаются. Детей нет — во всяком случае, он так думает, — и ни с кем не планировал.

И как я буду без него? Уже не представляю. В моём понимании тот, с кем я занимаюсь сексом, женится на мне. Но когда вступала в эти отношения, знала, что меня ждёт дальше. Поэтому даже и темы не поднимала. Обходила всеми возможными способами. Не хотелось мне этой реальности долбанной. Решила принимать всё, что будет, и радоваться тому, что есть сейчас. Потому что, по моим подсчётам, его отпуск уже вот-вот заканчивается. И, наверняка, он уедет. К маме. На работу или ещё куда…

Сегодня вот с утра сказал, что у него вроде некоторые дела в городе, и уехал. Это было утром, а я практически спала. Но это хорошо. Мне нужно было время собраться. Правильно подобрать мейкап и одежду. Разводиться нужно, как минимум, красивой.

На машине до центра, на удивление, доезжаю быстро. Поэтому позволяю себе сесть на скамейку напротив любимой булочной. Кушать не хочется, хотя и маковой росинки с утра во рту не было. Почему-то нервничаю и хочу просто выдохнуть. Но это ведь то, что действительно хочу. Я больше не Архангельская — это чётко осознаю. Я больше не жена. Я теперь самостоятельная боевая единица, которая может надрать задницу всему свету. Да. Надрать всему и вся. Больше меня никто не обидит. Да.

— Добрый день. Какая приятная и неожиданная встреча.

Поднимаю взгляд на высокого и статного мужчину. Чёрт побери, как он меня постоянно здесь ловит?

— Или не сильно неожиданная? — щурюсь от солнечных лучей, прорывающихся сквозь деревья. — Добрый день, Борис.

— Можно? — указывает на лавочку.

— Пожалуйста. Через пять минут я всё равно освобожу её полностью.

— Могу угостить тебя кофе? — мужчина садится, погружая всё пространство в свой дорогой парфюм. Но это не тот запах, от которого мне кружит голову.

— Спасибо, я попила дома, у меня очень вкусный, — вру. Ну что, попила. Благодаря Мите у меня реально вкусный кофе дома.

— Может, тогда ты меня угостишь своим кофе?

По-по-по. И на фиг я здесь вообще расселась-то?

— Борис, спасибо за все знаки внимания — и за вкусности там, и за цветы, — но у меня развод. Вот прям сейчас, через… — смотрю на часы, — сорок минут. Я хочу этот день провести с собой. А все последующие — с человеком, который мне безумно нравится. Я не могу угостить тебя кофе. Потому что между нами быть ничего не может. Извини.

Встаю со скамейки и поправляю ремень на плаще. Борис не сводит с меня своего ярко-синего взгляда. Красивый мужчина, и где-то даже жалко, что мне нечего ему предложить. Но история Золушки — больше не моя сказка.

— Ты же понимаешь, что я не привык к отказам?

— Ну, — слегка пожимаю плечами, — ты не привыкай. Смирись. Прощай.

— До свидания, Оксана.

Лёню с Аннет замечаю сразу — на подходе к зданию суда. Ну, естественно: как на развод — и без мамы-то? Надо было и мне группу поддержки с собой взять. Дашку хоть попросить — чёт я даже и не подумала. Увидев меня, женщина сморщилась, словно ей под нос сунули прокисшее молоко. Ну, я тоже, так-то, не то чтобы рада. Замедляюсь у угла здания, не зная: сейчас идти и пройти мимо них или лучше попозже, за ними, чтоб не пересекаться. Лёня касается маминого плеча, что-то тихо говорит и направляется ко мне.

— Привет, — говорит мой бывший супруг. Ну-у-у, надо признать, Тарас постарался на славу. Должно быть, в тот день всё выглядело хуже. Сейчас у него огромный уже жёлтый синяк под глазом.

— Привет, пират, — отзываюсь. Брови мужчины хмурятся.

— А-а, да уж, — доходит до него, и касается своего глаза. — Прилетело мне знатно. Как ты от меня ушла, посыпались на меня беды.

— Может, я ещё виновата и в том, что Вероника вот-вот родит от тебя?

— Я ж тебя не виню, — примирительно проговаривает. Чешет затылок. Смотрит в сторону. — Слушай, Ксю, давай плюнем, а? Ну, мы с тобой восемнадцать лет вместе. Может, заберёшь заявление? Меня на работе повышают. Через неделю отпуск. Слетаем куда-нибудь, проветримся, отдохнём. Забудем всё, что было до. Начнём с чистого листа.

Давно он меня так не называл. Да. Поначалу берег. Пылинки сдувал. А потом стал относиться как к красивому аксессуару, «правильной» жене. А мне так надоело быть правильной — особенно после того, как я стала собой.

— Лёнь. Пора нам друг друга просто отпустить. Я тебя поздравляю с повышением и желаю хорошо провести отпуск. Но больше частью твоей жизни я быть не хочу. Отпусти меня, Архангельский.

— Я не дам развод, — говорит серьёзно. — Нам дадут три месяца на примирение, и я сделаю всё, чтобы вернуть свою жену. Ясно тебе?

Сказать, что я охуе… ошеломлена? Ничего не сказать. Хлопаю ресницами — того гляди сейчас полечу.

А потом слышу шорох и поворачиваюсь. Из-за угла выходит Митя. Митя? Что он тут делает? А он прислоняется к стенке и смотрит на моего бывшего супруга. Долго. Архангельский тоже с удивлением рассматривает парня.

— Митя, ты что тут делаешь? — не могу скрыть радости даже за удивлением. Ну, я теперь, оказывается, ему всегда рада. Ладно. Так всегда было, но признаваться стала себе в этом только сейчас.

— Оксана, кто это? — хмурит брови мой бывший.

— Дмитрий. А… — Митя указывает на Архангельского и смотрит на меня, — Леонид?

Киваю. Митя отстраняется от стенки и подходит к Лёне. Вижу, как на заднем фоне Аннет спешно направляется к нам. Но мой любовник-сосед хватает ворот пальто Лёни и приближает к себе. Тот бледнеет и замирает. Ну, потому что Митя производит впечатление — без преувеличения.

— Никаких трёх месяцев. Полное принятие и согласие. Ясно, Леонид? А иначе то, что с тобой Буравин сделал, сказкой покажется.

— Ой! Что творится! Помогите, люди! Сына бьют! — кричит бывшая свекровь. — Средь бела дня! Что за варвары! Ты чего, рот разинула? Убери своего кобеля! А ну отошёл, отошёл! — и как давай колотить по Мите. Я уже было подрываюсь к ней, чтоб оттащить, но Митька отпускает моего бывшего, к которому сразу припадает Аннет с причитаниями. Лёня отталкивает мать и смотрит на меня с… ненавистью? Серьёзно?

— Вот так? — спрашивает дрогнувшим голосом. — Ты со мной вот так, да? С ним? С ним? Чуть больше месяца — и уже? С ним?

— Я тебе говорила, сыночек…

— С ним?! — повышает тон Лёня. А я просто устаю оху… удивляться. Да.

Митя шумно выдыхает и поворачивается ко мне. Поднимаю голову. Словно эти двое исчезли, а не стоят в двух метрах от нас. Сразу же тону в этом тёплом взгляде. Так он смотрит только на меня. И от этого — реальный снос, будто мне снова восемнадцать, и всё впервые.

— Ты в порядке?

— Угу, — отвечаю.

— Пошли, сделаем это, — подаёт мне руку. Я беру его тёплую ладонь, и мы проходим мимо зло сопящего Лёни и его чуть ли не дымящей от злости мамы.

— Рассматривается гражданское дело по иску Оксаны Архангельской к Леониду Архангельскому о расторжении брака…

Это небольшой зал, с длинным столом, за которым сидит судья — мужчина в возрасте и с широкими седыми бровями. Перед ним — два стула: для истца (меня) и ответчика (Лёни).

— Стороны уведомлены? Присутствуют? Согласны ли на расторжение брака? — судья нас строго осматривает.

— Согласна.

Лёня смотрит на меня. Затем — на свои руки, раздумывая дольше, чем нужно. Потом выдыхает и качает головой, прикрывая глаза.

— Согласен.

Потом задают вопросы по имуществу, детям и далее. И затем звучат заключительные слова:

— Брак между Оксаной Архангельской и Леонидом Архангельским расторгнуть. Решение вступает в силу через месяц. Получите копию в канцелярии. Желаю вам мира в будущем.

И вот и всё.

Я оборачиваюсь и смотрю на Митю. Он мне улыбается, и я даже не замечаю, как, ворча себе что-то под нос, уходит моё прошлое — Лёня и Аннет, — оставляя меня с моим кайфовым настоящим.

Мы не спеша идём по парку, за руку. И мне так светло и хорошо.

— Я обалдела, когда тебя увидела, — признаюсь.

— Я бы никогда тебя не оставил одну. И утром тебе говорил, что приду. Ты разве не слышала?

— Утром? После секса, — понижаю голос, — я бы не услышала ничего, если бы ты даже сказал в граммофон. Я просто вырубилась, уже извини, утро — не моё любимое время…

— Да? А мне отвечала — когда и где.

— Это заводские настройки, они автоматические, — отзываюсь, а Митя хмыкает, тянет за руку в свои объятья и целует меня — прямо посреди парка. И так целует — дыхания не хватает, да и, кажется, смогу и без него.

— Мне нравятся твои… настройки, — говорит, и я тону в его взгляде. Никогда не ощущала в одном человеке одновременно столько силы и нежности.

— А ещё что?

— Всё, — не думает и секунды.

— Ну, наверное, ты тогда будешь по мне скучать, — отвожу взгляд.

— А куда ты собралась?

— Я никуда. Ты собрался.

— Да? — удивлённо вскидывает брови и чуть склоняет голову. — А я куда собрался?

— А то ты не знаешь.

— Ну-ка?

— Ты же продаёшь квартиру?

— Уже продал.

— Продал? — эта новость сразу возвращает меня с неба на землю.

— Да-а… — чуть прищуривает глаза. — Хотел позже тебе рассказать. Отметить — я и шампанское взял. Ты не хотела, чтоб продавал? Что с лицом? М?

Касаюсь ладонью своей щеки. И затем выдыхаю. Не для того я становилась сильной и столько пережила, чтоб просто на раз поломаться вновь.

— А что с моим лицом?

— Так, Белякова, ещё три секунды — и я начну тебя пытать. Учти, меня учили этому профессионально.

— Ты ведь уезжаешь. Отпуск заканчивается. Ну, я знала, что этим кончится, но ведь… В общем, я даже и не сержусь. Я тебе, знаешь, как благодарна…

— Только? — смотрит на меня внимательно, анализируя информацию.

— Что «только»?

— Благодарна — и всё? А что я тебе нравлюсь — шанс есть?

Хлопаю ресницами.

— Конечно, ты мне нравишься, Митя. Очень.

— Во-от, — его губы расползаются в улыбке, и он снова меня притягивает, — и ты мне очень-очень, — мы начинаем снова идти, медленно, так как его рука обнимает мои плечи. — Вот ты мне скажи: я на дурака похож?

Останавливаюсь и смотрю на него, приподнимая бровь.

— Сейчас или вообще? Потому что сейчас, знаешь, что-то есть…

Он смеётся. Вот дуралей, честное слово.

— Нет, Оксана, не похож. Я тебя никому уже не отдам. Ясно? Да, работа у меня не в городе, но тут два с половиной часа езды. А мамина квартира — лишь её, не моя. Моя недалеко отсюда. В ЖК «Сказка». Хочешь — пойдём ко мне?

Замираю.

— Ты живёшь здесь? В новостройках? А чего тогда всё время торчал в той квартире?

— Ну-у, — снова улыбается и лукаво смотрит на меня, — вышел я после встречи с риелтором покурить. А тут девушка неземной красоты, словно ангел, спускается по лестнице вниз… У меня сразу сердце, приступ, кома. Я погиб.

— О, ну прямо… Ты врёшь, — улыбаюсь, а у самой сердце скачет, будто марафон пробежала.

— Да. Остался, чтоб была возможность смотреть сериал про твою жизнь. Никогда не был в иммерсионном театре…

— Ха-ха, очень смешно, — фыркаю, и он снова меня целует, а я его обнимаю. И потом мы смотрим друг другу в глаза. И я думаю о том, что мне нравится чувствовать себя собой, и кому-то нравится именно такой. И не просто это знать, а чувствовать. Это уже совсем другой уровень.

А потом мы прошлись до его ЖК «Сказка» и помяли пару-тройку простыней на его огромной кровати.

На утро мы оба проснулись, но лежим — и каждый думает о своём.

— Ты же выйдешь за меня? — неожиданно спрашивает, глядя в потолок. А я, полностью офигевшая, поворачиваю к нему голову.

— Ты что, вообще спятил?

— Потом.

— Никогда и ни за кого.

— Я даю тебе ровно год отдохнуть от брака, — говорит как факт, не обращая внимания на мои слова.

— Митя, знаешь что? Это не обговаривается. Я никогда и ни за какие коврижки не выйду замуж больше.

Митя поворачивает ко мне голову, и лукавые огоньки в его карих глазах совершенно точно со мной не согласны.

— Нет, — говорю. Стараюсь убедительно, чтобы понял: я не шучу. Сажусь и наклоняюсь к нему, чтоб он видел серьёзное выражение лица и глаз. — Ты слышишь? Слушай внимательно. Н-И-К-О-Г-Д-А.