Бамбалейло! (СИ)

= 17 =

— И чего ты на Ирку губы, что ли, надула? — Дашка откидывается на стуле, на моей кухне, отпивая чай из кружки.

У нее сегодня выходной и потому после того, как отвела своего ребенка в школу, зашла ко мне. А поскольку я опять официально приняла статус совы, то проснулась ровно от ее звонка. Устраиваюсь на подоконнике с чашкой растворимого кофе и закуриваю сигарету.

— Нет. Но больше работать в цветочном не хочу, а поскольку меня никто не брал официально, могу не отрабатывать по закону. Но если она попросит, то, конечно, выйду, но не в ущерб учебе. Я, знаешь, развожусь как раз, чтобы всегда выбирать себя.

— Какой еще учебы? — Дашка чуть поддается вперед.

Рассказываю ей про свою мысль и про то, что сегодня оставлю заявку. Она одобряет, но говорит, что все же нужно Ире позвонить. А ей отвечаю, что мы взрослые девочки и сами разберемся. На том и порешили.

— А с твоим соседом что?

— А что с ним? С ним много вопросов все без ответов. Откуда он знает дядю Вероники, что он за майор и почему он тогда ушел, не остался… Хотя он, конечно, не обязан… Вот поэтому, Даша, у меня никогда не было несерьезно. Первые мои отношения закончились восемнадцатилетним браком.

— Ну, так-то все бывает впервые, — отзывается. — Давай тащи ноут, будем тебя на курсы записывать, потому что это реально крутая тема, руки у тебя точно откуда надо растут.

— А это что такое? — указывает в коридоре на раскладушку, уже после того как мы записали меня на курсы по визажу, наговорились про меня, про ее усача и ей стала пора уходить.

— Это соседа. Он мне одалживал, пока у меня любовница жила.

Даша хмыкает и смотрит на меня.

— Знаешь, поразительная ты женщина все-таки, я таких в своей жизни еще не встречала. Сердце у тебя размером с земной шар, но в голове мозгов ноль целых ноль десятых.

— То есть я добрая, но тупая?

Подруга смеется.

— В смысле ты всё для всех и ничего для себя. Вот это, — указывает на раскладушку, — это повод к нему пойти, соблазнить его и трахнуться. Да-да, прям трахнуть! Чтобы вычеркнуть всю прошлую жизнь. По фотке, что он тебе прислал, он — конфетка, ты точно не пожалеешь...

— А ты пожалей меня и его. Я спала всего с одним мужчиной, ему наверняка будет скучно. Плюс еще разочаруется. А оно мне надо? Мне надо, чтоб он хоть еще немного на меня смотрел, как всегда смотрит, понимаешь?

— Ой, дурочка, честное слово, — качает головой. — Не надо тебе его взгляда. Тело его нужно. Ну, поверь мне. Ты точно пожалеешь, если не попробуешь. Видела моего ухажера? Хочешь поменяемся?

— Но… но я еще замужем? — будто бы у нее спрашиваю.

— Да? — Даша приподнимает бровь и оглядывает меня. — А мне кажется, что ты свободна. Вот совершенно и абсолютно.

Занятия начнутся через два дня. А я снова усаживаюсь на подоконник и закуриваю. Кошусь в коридор. Может, и впрямь отнести раскладушку, разодеться — и будь что будет? Пора не просто забывать Лёню, пора его вычеркивать из всех аспектов своей жизни.

Затем начинаю перебирать свою одежду и понимаю, что у меня совершенно ничего соблазнительного. Вся остальная одежда серая и скучная, как та жизнь, в которой была куплена. Кроме платья Вероники. Но вместо того, чтобы его надеть, выделяю себе деньги из оставленных Тарасом и отправляюсь по магазинам.

Это у меня занимает почти весь день. И это было так здорово, что я наслаждаюсь каждым мгновением свободы. И покупаю одежду, которая всё что угодно, но не классика, никакой строгости. А потом я долго выбираю белье — нет, я еще не собираюсь никого соблазнять. Но в моей голове застряли слова Дашки, и потому на всякий случай. И это чертовски красивое белье. У меня и до этого было неплохое белье, но скорее удобное, потому что «слишком откровенное портит добродетель». Сначала была молода, чтоб спорить, а потом просто привыкла.

Затем я возвращаюсь домой и, перекурив, начинаю шерстить свою одежду и то, что думаю, уже не надену, упаковываю в коробку. Благо я их закупилась в момент, когда приехала сюда собирать старые вещи.

Боже мой, кто знал, что оно всё так обернется? Я ведь просто собиралась продать квартиру и вложить деньги в еще одну ипотеку, которую Аннет, должно быть, планировала также оформить на себя. Получается, мне даже повезло.

Хмыкаю. Н-да уж. Аж куда там — можно считать, родилась под счастливой звездой.

А потом я опять устраиваюсь на подоконнике и с тарелочкой творога (да, теперь мои приемы пищи поскучнели) смотрю на закат. Обдумываю, насколько всё поменялось и куда меня всё это ведет. Потом звук мотора подъезжающей машины меня отвлекает. У подъезда останавливается черная блестящая «Нива». Я таких тюнингованных и не видела никогда. И оттуда выходит Митя. Вот это да. Будто почувствовав на себе мой взгляд, он поднимает голову и на мгновение замирает. Поднимаю ложку в приветствии, он улыбается уголком губ и скрывается под козырьком подъезда, который прямо под моими окнами.

Итак. Он дома. Можно и сейчас отнести ему раскладушку. Ведь так? Можно накинуть плащ поверх домашней одежды, спуститься и поблагодарить его за заботу. Или же… кошусь в коридор. Можно привести себя в порядок, надеть новое белье, одежду и пускай всё идет как идет. Возможно, он даже не притронется ко мне. Да. Возможно… Хм. А что, если он коснется меня? Приятная волна возбуждения проходится по мне.

А, будь что будет!

Спрыгиваю с подоконника и иду в ванну, заглушая легкое волнение и голос, говорящий, что я еще замужем.

На сборы уходит почти полтора часа. Наношу легкий мейкап. И останавливаюсь на новом белом кружевном комплекте. На всякий случай. Надеваю спортивный костюм, но он просто секси, все по силуэту — потяни бегунок, и вот она я. Если вдруг что.

А потом решаю, что нужен тортик, как маленькое спасибо за помощь. Бегу в кондитерскую через дорогу. Покупаю шоколадный. Волнение прям струится под моей кожей. Но я уже настроена: если не на соблазнение, так хотя бы на приятный вечер с приятным мужчиной.

Поднимаюсь на пролет и притормаживаю от знакомого голоса.

— Ох, Митька-а! — блаженно мурлыкает она.

На этаже стоит сосед с открытой дверью в одних спортивных штанах и… Эля. Хозяйка салона. Она его обнимает и льнет к его голому торсу всем своим красивым телом. Он в ответ ее обнимает с легкой улыбкой. Но… она же замужем? И я… я ему нравилась? Блин. Кто мне такое вообще сказал-то? Он просто смотрел и улыбался. Ох, Оксана, Оксана. Может, он не только тебе улыбается и смотрит.

Поджимаю губы и решительно поднимаюсь дальше.

— Добрый вечер, — вежливо здороваюсь, встречаясь с теплым взглядом карих глаз, а Эля отлепляется от него и дарит мне улыбку.

— Ничего себе, ты здесь что ли живешь? - удивляется она.

— Ага, сверху, — отзываюсь.

— Сладкий вечер? — Митя кивает на торт в моей руке, который уже ощущается словно гиря.

— Ну, я теперь почти разведенная, можно не переживать о фигуре, — натянуто ему улыбаюсь, стараясь не пялиться на его шесть идеальных кубиков, и быстро поднимаюсь на свой этаж дальше.

Дома, после того как запираю дверь, медленно по ней спускаюсь вниз. Я не плачу. Это глупо, хотя, наверное, хочется. Нужно просто понять, что никто не виноват в моих фантазиях. Конечно, такой красивый мужчина трахает всё, что движется. И мимолетный флирт со мной его ни к чему не обязывает. Я была, возможно, готова к легким отношениям, которые имеют конец. Но чтобы я была у него не одна — нет. Больше такого в своей жизни не допущу.

А может, они не спят?

Ох, я не хочу об этом думать. Гадать. Страдать.

Поднимаюсь и иду на кухню. Закуриваю перед открытым окном. Чуть успокаиваюсь. Да и что я так разнервничалась-то? Митя свободный мужчина и делает, что ему угодно. Он никакого отношения ко мне не имеет. Мне вообще плевать, что у него. С кем и как. Тем более, возможно, у них ничего нет. Это не мое дело. Я просто даже не буду в это соваться.

А потом я сижу и ем торт. Ложкой прямо из коробки. И где-то внутри разрастается грусть. Но я не позволю ей меня захватить.

И, кстати, мне чертовски вкусно.

Утром меня будит мелодия телефона.

— М? — сонно мычу.

— Оксана Юрьевна, добрый день! Вы оставляли заявку через сайт на курсы визажа. Нужно будет сегодня в течение дня поднести оригиналы документов.

— Угу, хорошо.

— Всего доброго.

Смотрю на часы. Десять утра. Какого лешего она говорит «добрый день»? Ммм… Может, еще поваляться? Да, определенно...

Но телефон снова оживает. На этот раз номер контакта заставляет меня нахмуриться.

— Лёня? — удивляюсь сиплым ото сна голосом.

— Ты что, спишь, что ли? — чувствую, что улыбается.

— Ну, вообще пыталась, — ворчу.

— Извини, милая, — включает теплоту в голос, и я открываю глаза. Что вообще происходит? Почему он мне звонит вдруг?

— Лёня, ты это чего? А?

— Я соскучился, Оксан, я так по тебе соскучился. Знаешь, я вот сколько без тебя, с каждым днем понимаю, какое ты сокровище. Что без тебя я тоскую…

А теперь просыпаюсь окончательно. Ча-го?

— Тебе понравились цветы? Видел твое сообщение. Я знаешь сколько бы цветов тебе подарил? Все, что есть на этой планете Земля…

— Так. Лёня, ты там что, головой ударился?

— Ну, немного, — смеется. — Можно сказать, мозги на место поставили… мама… нет… да, ма…

Слышится шуршание и легкая борьба. Что вообще происходит?

— Это ты, стерва такая? — шипит мне в трубку Аннет свистящим голосом. — Ты натравила на моего мальчика этого бугая? Он теперь в больнице лежит! Ох, мой мальчик! — на заднем фоне слышен голос Лёни, но что он говорит — не слышно. — Ты теперь довольна? Побои сняты. Заявление написано. Конец твоему дружку! Надо же, змею пригрела! Змеюку! — потом ее голос отдаляется от динамика. — Говорила я тебе, что от нее ничего хорошего не жди! Ширпотреб никогда не станет от кутюр, сынок!

И потом связь прерывается.

Вот это пипец в моей личной Санта-Барбаре. И когда уже этот сериал закончился? Хоть бы не как оригинал — умоляю.

Это что сейчас вообще было? Что вообще несла эта старая карга? Какого я бугая ей подослала? А Лёня? Он в больнице? Что происходит?

Неужели Тарас реально накостылял моему будущему бывшему? Вот дела-а. Но стопэ. Даже если это так, я тут при чем? Все претензии к Вероники. Мои руки чисты и невинны.

Иду на кухню, щелкаю чайник и отправляюсь в ванну. Затем открываю холодильник. М-да уж. Надо закупиться провизией, иначе скоро могут найти хладный труп с половиной торта в руке. В шкафу нахожу завалявшийся пакетик быстрозавариваемой каши. Сойдет.

Удобно устраиваюсь на подоконник с тарелкой. Чудесные в этих старых домах подоконники. Смотрю на черную блестящую «Ниву», все еще стоящую под окнами, и отвожу взгляд.

Интересно, как сильно отделал Лёню Тарас? Должно быть более чем, если тот в больничке. Вообще мужчины — дикари, честное слово. Выдыхаю и облокачиваюсь о стену спиной.

И что это за глупые признания вдруг из уст почти бывшего? Вроде все с ним обговорили и попрощались. Вон какой букет мне подарил, но глядя на эти чудесные, уже, конечно, подвядшие цветы как-то совсем не забывается беременная любовница, возраста плюс-минус нашего ребенка, если бы…

Ребра вновь сдавливает, как всегда, при этих мыслях. Всегда так больно. Единственное, о чем я буду жалеть всю жизнь и никогда себе не прощу… ну, что сейчас об этом? Нужно собираться и выезжать. Кофе решаю выпить в своей любимой кофейне, раз уж еду в центр.

Когда спускаюсь, притормаживаю, так как на своем привычном месте стоит Митя и курит. Че эт он? Время-то вроде не его. Оборачивается на шаги, и я вынуждена продолжить спуск. Медленно, хотя хочется просто пробежать вниз.

— Привет, — здороваюсь первая.

— Привет, — улыбается и осматривает мои ноги, которые короткая юбка от платья не сильно скрывает. А затем находит мои глаза, и у него взгляд такой… В общем, прям мурашки ходуном от него. — Красивая.

— А то, — отзываюсь, взяв себя в руки, чтоб голос не дрожал. Боже, да что ж со мной? Это все Дашка! Со своим «потрахайся». — Спасибо. Это всё тортотерапия. Советую.

Парень мягко смеется и чуть склоняет голову, продолжая открыто меня рассматривать.

— А у тебя еще остался? — приподнимает бровь.

— Возможно, — отвечаю и ступаю на следующий лестничный пролет, оборачиваюсь. — Кстати, у меня твоя раскладушка. Как будет время, приди забери, Вероника же съехала.

— Ладно, — говорит. — Как будет время.

Ни вопросов, как я. Ни ответов про Тараса. Ничего. А, может оно так и есть?