Бессмертный

Глава 14

Найджел пришел в сознание прямо противоположным образом от того, как он потерял его: медленно и постепенно. Поначалу пришло смутное осознание существования, потом рудементарная мысль, что он дышит.

Затем дискомфорт… который вскоре сменился откровенной болью.

Среди многих аспектов жизни, с которыми имеет дело живая сущность, двойственность природы — телесность и эфемерность — означала, что он не был полностью свободен от физических мук обладания плотью. Именно в этом была проблема.

Особенно, когда оболочка, которую он оставил в Раю, воссоздала сама себя вокруг его духа, образуясь из его энергетической сущности.

Разумеется, от этого страдания казались лишь острее, и он открыл рот, чтобы выпустить стон из горла.

— Его руки сломаны, — сказал кто-то, стоя над ним.

— Ноги тоже.

А потом раздался этот голос, особенный, священный голос, который поддерживал в нем жизнь и в то же время сводил с ума: — Вот незадача. Придется дождаться, пока они срастутся, чтобы я смог сломать их по новой.

Найджел поднял веки и глазами поискал говорившего мужчину. Вот он, архангел Колин, стоял в стороне, неодобрительно скрестив руки, его брови были нахмурены, как обычно.

Но взгляд, однако, был прямой противоположностью обычной беспристрастности: на его глазах блестела пелена слез.

Подобно смерти видеть страдания, которые он причинил. Предательство и боль.

Найджел поднял руку, будто был не в состоянии говорить… жест — единственный способ выразить мольбу. Колин заметил движение… и покачал головой.

Он дополнил отказ, обратившись к Джиму и Эдриану с какой-то комбинацией слов, которую Найджел не мог понять. Воистину, он бы вынес боль в тысячу раз сильнее, ради возможности получить прощение. Но он хорошо знал своего любовника, чтобы удивляться.

Колин не одарил его взглядом, исчезая, оставляя позади себя лишь следы на пыльном полу.

Найджел закрыл глаза с мыслью, что мечтает о настоящей смерти.

— Найджел, — позвал его Джим. — Найджел, ты с нами?

Нет.

— Да, спаситель, — прохрипел он.

— Слушай, мы должны… мы должны что-то сделать с твоим телом. Мы не можем оставить тебя в таком виде.

— Да.

Повисла длинная пауза, словно два ангела и душа Сисси Бартен, застрявшая на земле, ждали от него инструкций. Ему нечего предложить им. Компас только что покинул его по той логичной причине, что Колин не повторяет дважды одних и тех же ошибок.

И не отдаст ему больше свое сердце.

— Найджел, ты можешь вылечить себя? — спросил Джим. — Можешь разобраться с этим?

Когда Найджел покачал головой, заговорила Сисси:

— Я так понимаю, неотложку ему не вызовешь?

— Да, вряд ли она поможет. — Джим выругался. — Я учился на полевого врача. Вправил как-то пару костей… но не с такими переломами.

Найджел, прокашлявшись, закрыл глаза.

— Спаситель, я вверяю себя в твои руки.

— Ладно. Хорошо. Нам нужно вставить ему что-нибудь между зубов… о, супер, спасибо, Эд.

Шорох.

— Найджел? Открой рот и закуси это. Это кусок шторы.

Выполнив указания, он не стал готовиться к новой волне агонии. Ему с лишком хватало страданий. Хуже быть не могло.

— Я начну с твоей правой ноги, хорошо? — Пауза. — Босс? Ты со мной?

— Конечно, спаситель, — пробормотал он поверх кляпа.

Внезапно, голос Джима стал очень четким, будто он придвинулся к уху Найджела.

— Точно нет иного способа? Уверен, у тебя есть в запасе волшебные трюки, о которых мне неизвестно.

О, они были. Но у него не было сил на это, и — что более важно — ему хотелось пронзительной боли.

— Найджел? Прием? Видимо, тебе нечего сказать. Хорошо, тогда приготовься.

Спаситель раздал какие-то указания двоим помощникам, и Найджел ощутил давление на бедрах, будто его кто-то оседлал. Потом его ногу вытянули, куски раздробленной кости терлись друг о друга в процессе перемещения.

Как выяснилось, кляп оказался весьма кстати, его зубы впились в ткань как в плоть.

— На счет три, — сказал Джим. — Один, два…

На «три» глаза Найджела вылезли из орбит, и он закричал сквозь ткань во рту, боль была столь велика, будто стремилась доказать, как он заблуждался относительно «хуже быть не может».

Слезы брызнули из глаз, скатываясь по скулам, затекая в уши и волосы, и его бы стошнило, если бы он смог перевернуться. Но вместо этого Найджел разрыдался, его грудь подскакивала с каждым рваным вдохом, пересохшее горло драло.

Сквозь накрывшую его волну боли, до Найджела донесся голос Джима, словно раздаваясь у самого его уха.

— Мне остановиться?

Найджел покачал головой и, подвывая, уставился в потолок. Он должен заплатить за причиненные страдания, за недостаток храбрости и веры, за то, что ранил того единственного во всей вселенной, кто всегда был рядом.

— Ты уверен? — мрачно спросил Джим.

Найджел просто кивнул ему.

***

Сисси с расстояния в три фута наблюдала, как Эдриан сел на Найджела, чтобы максимально обездвижить его, пока Джим вправлял кости ног. На левой у архангела было два перелома — голени и бедра — и Эдриану пришлось наклониться и закрепить колено после того, как они исправили проблему с бедром. С руками творилась та же беда.

Ей пришлось посидеть на скамье несколько матчей в хоккей на траве в ее последний год благодаря растяжению икры… а это не прогулка по парку. Она даже представить не могла, что чувствовал Найджел. Но она не станет отворачиваться. Если представиться шанс помочь, то она будет рядом.

Но его лицо. Пока она жива… или, «жива», скорее так… она не забудет, как архангел поджимал губы, стискивая зубы, челюсти, как его глаза зажмурились в гримасе от агонии. И его слезы.

От них ей хотелось рыдать. Не просто из-за него, из-за всех них.

Когда все кончилось, Джим тяжело дышал от приложенных усилий. И кашлял… что, судя по количеству пыли, попавшей сюда из Чистилища, подсказывало ей, что место напоминало пустыню. Когда Эдриан отцепился от торса архангела, Джим сел на пятки и вытер лицо рубашкой.

— Без УЗИ, — сказал он. — Я не знаю, причинил ли больше вреда или пользы.

— Он позаботится об остальном. — Эдриан уселся на задницу. — Он бы исцелил сам себя, если бы захотел. Не так ли, Найджел?

Сисси покачала головой. — Но тогда почему…

Архангел сел и дрожащей рукой вытащил кляп изо рта. Он был белее снега, и когда мерцание спало с его халата, она осознала, что нечто, похожее на бриллианты, рассыпалось по полу.

Да, это действительно бриллианты. Словно его слезы затвердели, превращаясь в драгоценные камни.

— Ты как, в норме? — хрипло спросил Джим. — Нужно что-то еще?

— Ты с-с-с-с-сделал д-д-д-д-достаточно.

— Я сейчас, — сказала Сисси, бросившись в сторону двери.

Промчавшись через фойе, прямо в кухню, она кинулась к шкафам. Открывая их, она обнаруживала одну пустую полку за другой. Она искала бурбон или джин, что-нибудь, что могло бы согреть парня и успокоить его…

Она обнаружила остатки алкогольной заначки на нижнем уровне, рядом с раковиной. Достав бутылки, ей пришлось стереть пыль с этикеток. Многие оказались давно вскрытыми, поэтому одному Богу известно, какие процессы происходили внутри.

Но одна была запечатана, и, посмотрев на этикетку, Сисси пробормотала: — Попался.

На выходе она схватила низкий стакан со стола… потом подумала — «черт побери, всем не помешает выпить».

Когда она вернулась в гостиную, то помедлила, осознавая масштаб разрушений. Здесь словно стадо слонов пробежало, но, как любил говорить ее отец, сейчас для жарки у них была рыба покрупнее.

Подойдя к англичанину, она села, скрестив ноги, расставила стаканы и, оторвав акцизную марку, налила всем здоровую порцию хереса.

Первый стакан она протянула парню, которому только что вправили руки и ноги. По-честному.

Найджел устремил свои глаза странного цвета в ее сторону и одарил улыбкой.

— Милая моя, ты святая.

Она помогла ему обхватить стакан крепче. — Разве это не твоя работа?

— Увы, я не святой. — Он поднял херес и склонил голову, перед тем, как выпить залпом.

Сисси держала бутылку наготове, снова наполнив его стакан перед тем, как налить себе, Джиму и Эду.

И, вот неожиданность, мужчины поблагодарили ее, приняв предложенное, хотя наверняка считали выпивку бабской.

Намного лучше столетнего джина, подумала она.

Они вчетвером прикончили чертову бутылку… включая Сисси, хотя в колледже она не была любительницей выпить. И, она была вынуждена признаться, пойло подействовало. К тому времени, как херес кончился, краски вернулись на лицо Найджела, его руки перестали трястись, и он немного расслабился.

Она словно проглотила горелку Бунзена, подумала Сисси, ставя стакан на пол.

Джим опрокинул остатки в стакане и посмотрел на Найджела.

— Могу предположить, что ты вернулся с концами. То есть, останешься здесь и продолжишь заниматься тем же.

— Таково мое намерение.

— Намерение?

— Создатель, по всей вероятности, будет разгневан. Но я приму на себя всю ответственность. В случае наказания, я приму его на себя.

— Девина сказала, что скажет Создателю, что это была ее затея.

— И вы ей доверяете?

— Аргумент засчитан.

Найджел посмотрел на потолок. — Я должен откланяться.

— И я не стану спрашивать, кто следующий на кону.

— Правда? После твоего благого деяния я настроен сделать тебе одолжение.

— Нет. — Джим помрачнел. — Я выиграю этот раунд честно. Согласно его правилам. Я найду души, и в этот раз она их не получит.

— Справедливо. Дай знать, если передумаешь. — Найджел посмотрел на Эдриана и кивнул ему. Потом перевел взгляд на Сисси. — Прими мою благодарность за тонизирующий напиток.

И на этой ноте архангел исчез, ничего не оставив после себя. Прямо как Колин.

Сисси протянула руку и подняла мерцающий камень, упавший на пол.

— Это то, о чем я думаю?

— Да, — пробормотал Эд. — Слезы архангелов чертовски дорогая штука. — Парень, стиснув зубы, поднялся. — Я умираю с голоду. С развернувшейся драмой и без ланча, я могу наброситься на дверные ручки. — Он оглянулся по сторонам. — Везет мне, ведь больше здесь ничего не осталось. Я сгоняю в «Семь-Одиннадцать», а потом в МакДональдс… здоровое питание меня все равно не спасет. Чего хотите?

Сисси заказала два чизбургера, большую фри, Колу и шоколадный сандэй. Джим выбрал бургеры с сыром и три Колы.

— Охраняйте кукурузу, — сказал Эд на выходе. — И попытайтесь сделать что-нибудь с окнами. Кажется, ночью будет дождь.

Оставленная наедине с Джимом, Сисси села и покрутила алмаз на ладони. Мгновение спустя Эксплорер с шумом двинулся задним ходом по дорожке, громче чем обычно в виду отсутствия стекол в оконных рамах.

— Ты в порядке? — спросила она Джима.

— Не знаю.

— Хотя бы честно. — Сисси подняла взгляд. — Я рада… что ты вернулся.

Джим потер подбородок, и почему-то она посмотрела на его губы. И задумалась… каковы они будут… на ее губах, горле, груди.

— Я должен найти следующую душу. Должен… черт, кто это может быть? И где они…

Ей показалось, что он обращался к себе, и это ничего. Благодаря бормотанию она могла еще посмотреть на него, любуясь широкими плечами, руками, испещренными венами, его…

— У тебя кровь, — сказала она, указывая на плечо.

Он посмотрел на себя.

— Кто воткнул кинжал? И зачем?

— Колин. Они боялись, что твое тело… Боже, мы серьезно разговариваем об этом? — Она потерла глаза. — Порой бывает…чересчур, всего этого. На самом деле.

— Мне жаль.

Она посмотрела на выбитые окна. Тьма на улице объяснялась севшим солнцем, а не влиянием демона, но сложно чувствовать себя в безопасности с голыми рамами. С другой стороны, с чего она решила, что несколько стекол помогут?

— Мы в безопасности здесь? — спросила она.

— Я наложу заклинание. Думаю, оно спало, иначе Девина бы не проникла сюда.

— Да.

Повисла длинная неловкая пауза. Может, потому что он углубился мыслями в войну, а ее голову занимало нечто совсем иное.

— Что ты собирался сказать мне? — выпалила она.

— А? Прости, я задумался.

Когда Джим посмотрел на нее, она почувствовала себя дурой. — О, ладно. Неважно, на самом деле. Так… чем я могу помочь? Ну, в твоих делах с Девиной.

Он открыл рот. Потом захлопнул.

— Я бы хотел, чтобы ты держалась в стороне. Не потому, что считаю тебя слабой, а потому что слабым становлюсь я.

— Слабым? — Она рассмеялась и выразительно посмотрела на его бицепсы. — Сложно представить.

Его взгляд стал странным.

— Когда дело касается тебя, да.

Сердце замерло в ее груди.

— Правда?

— Да. — Он хрустнул костяшками. — Слушай, я не хочу все усложнять.

— О да, сложности — это плохо.

— Но просто хочу внести ясность: прямо сейчас я ужасно хочу поцеловать тебя.