Без памяти во лжи

Глава 41: Арес

Арес

Стою в комнате — тёмной, с голыми стенами и двумя стульями, где сидят они: Селена и Миллер. Их руки связаны за спинами, охрана дежурит у двери, Вейн держится рядом со мной, молчаливый, как тень.

Ночь прошла, штурм закончился, и теперь я хочу получить ответы...

Не мигая смотрю на Селену. Лицо бледное, губы плотно сжаты, но в глазах нет страха — только холод, злость, ненависть и презрение. Всё то, что я сам чувствую к ней.

Миллер рядом, потный, с опущенным взглядом, жалкий, как крыса в ловушке. Он из тех людей, кто умеет махать кулаками лишь на безопасном расстоянии, тот, кто действует грязными методами. А когда дело доходит до открытой борьбы, прячет голову в песок.

Они достойны друг друга. Пора с ними заканчивать. Этилюди, хотя язык не поворачивается, назвать их людьми, не стоят моего времени. Есть дела поважнее. Гораздо важнее.

Сжимаю кулаки, делаю шаг, подходя почти вплотную к жене.

— Зачем? — спрашиваю, переводя взгляд с одного на другого. — Зачемвыэто сделали?!

Селена поднимает взгляд, смотрит на меня, и её губы кривятся в насмешке. Она молчит секунду, потом смеётся — тихо, резко, как будто я сказал что-то смешное, чем злит меня ещё больше.

— Зачем? Зачем?! — переспрашивает, кривляясь. — Потому что я никогда не любила тебя, Арес! Мне были нужны твои деньги. Твой дом, твоя власть, твоё имя. Ты был для меня билетом в красивую жизнь, а не мужем или кем ты там себя возомнил!

Её слова бьют в меня, но я держу лицо каменным. Я знал, что она жадная, знал, что холодная и расчётливая, но услышать вот так прямо в глаза — это совсем другое. Мерзко, противно от того, что несколько лет мы с ней жили в одном доме, ложились в одну постель и дышали одним воздухом.

Стискиваю челюсть так, что зубы скрипят. Буквально заставляю себя молчать и не поддаваться на провокации.

— Помнишь выкидыш? — продолжает. Улыбка становится шире, почти злой. — Я сама его спровоцировала. Не хотела ребёнка. И... — добавляет, словно хочет ударить побольнее, потому что не видит реакции. — И он был не от тебя!

Замираю, чувствуя, как кровь стынет в венах. Не от меня. Выкидыш, о котором она плакала, который я, как бы то ни было, оплакивал вместе с ней, был ложью.

Я смотрю на неё, и злость вскипает во мне с новой силой. По глазам вижу, что она говорит правду, что это не просто слова, дабы вывести меня на эмоции. Стерва!

С трудом подавляю желание отвесить ей пощёчину. Изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, чтобы дать Селене возможность продолжить свои откровения.

Её будто прорвало!

Хотя она знает меня, как никто другой. Лучше сразу отвечать на вопросы и говорить правду, иначе последствия им не понравятся. Они в ловушке, из которой уже нет выхода.

— Джейсона я встретила два года назад на одном из приёмов, — кивает на него. Миллер вздрагивает, когда слышит своё имя, но не поднимает глаз. — Мы были вместе всё это время. Я изменяла тебе с ним, рогатый ублюдок! — она вновь истерично смеётся.

Я никогда не изменял ей. Предательство не в моём характере. Один раз чуть не сорвался, но это был баш на баш. Тогда я уже знал о связи с Джейсоном.

— Потом у нас возник план — обобрать тебя до нитки и сбежать...

Перевожу взгляд на Миллера, и он сжимается под ним, будто хочет исчезнуть.

— Почему же не сбежали? — усмехаюсь.

— Не всё так просто, как казалось изначально. Документы, — отвечает она, обыденно пожимая плечами, как будто это мелочь. — Подготовка новых паспортов затянулась. Твои люди раскинули ловкую сеть, тяжело было её обойти и не засветиться. Мы просто-напросто не успели.

Сжимаю кулаки сильнее, и ногти впиваются в ладони.

— А Эмили? — имя звучит вслух, как выстрел. — Вы причастны к аварии?

Селена смотрит на меня, и её глаза сужаются. Рот кривится в брезгливой улыбке.

— Я узнала о ней случайно, — говорит она. — Увидела её в городе. Сначала думала, показалось... Ведь это невозможно! Она была как я — лицо, глаза, всё! Моя копия, правда дешёвая, но всё-таки копия. Проследила за ней, а после попросила Миллера копнуть глубже, узнать, кто эта девчонка: чем живёт, чем дышит...

Чувствую, как сердце сжимается, потому что прекрасно понимаю, что последует за этими словами.

— Оказалось, что она никто. Поэтому план возник сам собой. Мы решили подстроить мою гибель, — продолжает Селена, голос становится тише, но жёстче. — Убить этуЭмили, сделать так, чтобы все думали, что это я. В том числе и ты, дорогой муж. — кривится. — Но она выжила. И ты нашёл её.

Я смотрю на неё, и злость перерастает в ярость. Они хотели убить Эмили. Мою Эмили. Ради их плана, ради жадности.

Делаю шаг к Селене, и она вздрагивает, но я не трогаю её. Я поворачиваюсь к Миллеру, хватаю его за воротник. Он неуклюже заваливается, падает, но я поднимаю с пола.

— А ты? — рычу, уже не сдерживаясь. — Что ты хотел?

Джейсон смотрит на меня, глаза бегают, голос дрожит.

— Я... я хотел твой бизнес, — шепчет он. — Через Селену. Она обещала мне долю, если я помогу...

Отпускаю его, и он падает обратно на стул. Жалкий, трусливый ублюдок. Он хотел прибрать к рукам всё, что я строил годами, используяженукак ключ. Они оба друг друга использовали, каждый из них преследовал свою цель.

Но как итог, во всей этой ситуации пострадала только Эмили.

Моя Эмили!

Отхожу, киваю Вейну. Он стоит у стены, руки скрещены, лицо непроницаемое.

— Вызывай полицию, — голос звучит твёрдо, как сталь. — Организация убийства, кража и подделка документов. Думаю, доказательств у нас более, чем достаточно.

Вейн кивает, достаёт телефон.

— У меня есть связи в органах, — говорит он. — Закроем их надолго. Докажем, используя всю имеющуюся информацию: результаты слежки, записи с камер видеонаблюдения и их слова. Они не выкрутятся. Адвокаты здесь уже не помогут... — усмехается.

Полностью согласен. Им ничего не поможет.

Бросаю последний взгляд на Селену и Миллера. Она кривит губы, но молчит, не бьётся в истерике, потому что знает, понимает, что проиграла. Он опускает голову, и я вижу, как пот стекает по его шее...

Они думали, что переиграют меня, но я свободен, без грязи на руках, а они в наручниках.

— Уведите их, — говорю охране, и они выводят предателей из комнаты — Селену с её холодной злостью, Миллера с его трусостью.

Дверь закрывается, и я остаюсь с Вейном.

— Это конец? — смотрит внимательно.

— Для них — да, — нервно провожу рукой по лицу. — Но не для меня.

Выхожу из «допросной», сажусь в машину. Усталость накатывает мощными волнами, но я отгоняю её. Впереди ещё нерешённые дела. Радует только одно, что их осталось совсем чуть-чуть.