Благородство и страсть

Глава 6

Наконец лорд Шин поверил ей, и это значительно облегчило их сосуществование. Она же приняла, как данность его обещание не прикасаться к ней. Дня через три это обещание стало вызывать у Грейс не только недовольство, но и самое настоящее раздражение. Ее положение здесь становилось невозможным: постоянное присутствие двух мучителей усиливало витавшее в воздухе нервное напряжение. И, тем не менее, кровь начинала быстрее течь по жилам, а сердце радостно и оглушительно стучало, когда она видела маркиза или слышала его. И даже когда думала о нем.

Грейс убеждала себя в том, что должна игнорировать маркиза, как и тот игнорировал ее. Он не проявлял к ней никакого интереса. Как бы рано она ни проснулась, его уже не было в доме. У Грейс даже возникало порой ощущение, что она живет здесь одна.

Они, правда, встречались за обедом, но все ее попытки завязать разговор натыкались на неприветливое молчание. Интересно, о чем можно беседовать с сумасшедшим? Хотя маркиз и сам убеждал ее в своем душевном нездоровье, Грейс казалось, что его мозги работают преотлично.

Когда прошлым вечером ей все-таки удалось вступить с ним в разговор, маркиз быстро свел все ее усилия на нет. Вежливо, но твердо. Так что ей пришлось ограничиться лишь парой-тройкой фраз типа: «Разумеется, милорд»; «Спасибо, милорд»; «Спокойной ночи, милорд». После этого она быстро ретировалась в свою комнату.

Несмотря на стойкое нежелание маркиза общаться с ней, Грейс только рядом с ним чувствовала себя в безопасности и могла расслабиться на какое-то время.

Сидя на диване в углу гостиной, Грейс частенько рассматривала корешки книг, стоявших в большом шкафу из красного дерева. Ее муж, прежде чем стать неудачником-фермером, потерпел фиаско, работая продавцом книг. О, она очень хорошо представляла, сколько могли стоить эти книги в кожаных переплетах и со страницами цвета топленого молока.

Грейс отложила в сторону роман, который принялась сегодня читать, и снова посмотрела на книги маркиза. Вероятно, лорд Шин был заядлым книголюбом и читал на разных языках. Когда раньше ей случалось бывать в библиотеках, то она сразу замечала, читают хозяева свои книги или нет. Маркиз определенно не собирал книги для коллекции. Многие переплеты выглядели слегка потертыми, страницы книг кое-где были загнуты, кое-где торчали закладки.

Она взяла в руки одну из книг, раскрыла и обнаружила на полях пометки. Внимательно прочитала запись. Это, конечно, было кощунством со стороны маркиза, пачкать такие роскошные фолианты, но комментарий оказался прелюбопытным и заставил Грейс рассмеяться. Она присела с этой книгой снова на диван и продолжила свое увлекательное занятие, чтение пометок, оставленных маркизом. Они давали ей возможность постичь характер человека, с которым ее свела судьба.

Разумеется, это было не слишком прилично, совать нос в частную жизнь маркиза, но любопытство взяло вверх. Неожиданно между страницами книги она нашла письмо для маркиза от лорда Джона Лансдауна и тоже прочитала. Оно было кратким и касалось только хозяйственных дел.

Грейс внимательно просмотрела всю книгу и, воодушевленная своим открытием, снова бросилась к книжному шкафу в поисках новых заметок. Неожиданно она наткнулась на подшивку статей на английском, французском и латыни. Все они были подписаны именем Родон. Без сомнения, это был псевдоним маркиза. К последней странице был прикреплен кармашек, в который он вложил ответы на свои письма от разных ученых, с которыми он, как оказалось, вел постоянную переписку. Грейс мало что могла понять в этом, и поэтому поставила подшивку со статьями на прежнее место. Немного подумав, она взяла с полки еще одну книгу. Сначала Грейс приняла ее за дневник лорда Шина, чему она несказанно обрадовалась, но потом выяснилось, что это были лишь тщательно составленные записи о каких-то ботанических экспериментах.

Почерк у маркиза оказался на удивление ровным, четким и очень красивым. И ничуть не походил на те каракули, которые, по представлению Грейс, должен был бы выводить сумасшедший.

Что же касалось любопытства и испытываемой ею неловкости из-за вторжения в личное пространство лорда Шина, то Грейс быстро нашла оправдание проявленной слабости. Ведь как-никак она находилась здесь не по собственной воле и ее жизнь зависела от маркиза и особенностей его характера.

Да, все это, разумеется, именно так и было. Но Грейс отдавала себе отчет и в том, что по большей части ею руководило возникшее к маркизу чувство. Может быть, он избегал ее общества именно по той причине, что ощущал ее пристальный интерес к своей персоне? Вполне возможно, что это даже вызывало у него отвращение. Маркиз был молод и красив, жил в роскоши, а она годами влачила убогую жизнь в нищете, ее окружали утраты, боль и всякие неприятности, воспринимаемые в простой среде как нечто естественное. И разве могла она устоять перед открывшейся ей красотой? Как не залюбоваться ослепительной улыбкой маркиза, жившего теперь с ней в одном доме? Как не заметить изящных и в то же время крепких рук, которые не были покрыты коричневыми старческими пятнами, как у ее мужа?

Грейс стало казаться, что она сможет оказать на лорда Шина положительное влияние, которое непременно пойдет ему на пользу и, может быть, даже вырвет из холодных объятий сумасшествия.

И тогда, вполне возможно, он станет другим человеком.

Она встала с дивана и привычным движением распрямила плечи. Так всегда делал ее брат Филипп перед началом урока фехтования. Она, бывало, частенько наблюдала за ним с балкона в танцевальном зале. Неожиданные воспоминания мгновенно наполнили ее грустью. Филипп… Ее брат подавал блестящие надежды, он был потрясающим, великолепным… И вот уже два года как его нет.

Многое в своей жизни Грейс теперь воспринимала сквозь призму этой потери. Но сейчас не время жалеть себя, нужно действовать. «К бою, миледи», – сказала она себе и, выйдя из дома, отправилась на поиски своего таинственного противника.

Маркиза Грейс нашла в саду и снова у того же куста роз, которым он занимался все последнее время.

– Что вам угодно? – не поднимая головы, холодно спросил он.

Не растеряв своей решительности, Грейс приподняла подбородок и заговорила с едва уловимой насмешкой в голосе:

– Очень мило с вашей стороны, милорд, так меня приветствовать.

Маркиз не повернулся. Было лишь заметно, как напряглись мышцы на спине.

– Прошу прощения, мадам, но я занят. Полагаю, дело у вас неспешное и может подождать до обеда.

– Вы правы, торопиться мне некуда. Боюсь только, мои нервы не выдержат. – Вторую часть фразы она проговорила уже очень тихим голосом, надеясь, что лорд Шин ее не услышит. Но слух у маркиза оказался поразительно острым.

– Хорошо, говорите, я слушаю… – После небольшой паузы послышался треск сломанной ветки. – Черт возьми!

Эта неожиданная грубость заставила Грейс сжаться, но она не отступила.

– Вам бы следовало знать, что подобным обращением меня не испугать, мне доводилось с ним сталкиваться.

Наконец он поднял голову и взглянул на нее. Его лицо выглядело до крайности серьезным и напряженным. Маркиз был разгневан, и только воспитание помогало ему сдерживать себя. «Высокомерный эгоист», – подумала про себя Грейс.

– Моя трехчасовая работа пошла насмарку, – огорченно заметил он.

Маркиз бросил ветки в мусорную корзину.

– Ничего. Это не имеет значения. Я смогу сделать это в другой раз. Время есть. Чего-чего, а уж его мне хватает в этой чертовой клетке.

Внезапно Грейс устыдилась своей выходки. Прикусив губу, она снова посмотрела на лорда Шина. Какое право она имела вот так, словно избалованный ребенок, требовать к себе внимания? Он не обязан делать что-либо по первому ее требованию.

Грейс повернулась, собираясь уйти и оставить маркиза в одиночестве.

– Мне не следовало вас тревожить.

Он снова выругался, но теперь тихо, так, чтобы Грейс не услышала, затем встал и пошел за ней.

– Послушайте, подождите же.

Догнав Грейс, маркиз взял ее за руку. Хотя он и обещал, что пальцем к ней не прикоснется, сейчас ему все же пришлось притронуться. Хотя его пальцы лишь едва коснулись ее руки, Грейс почувствовала начавший растекаться по телу сильный жар.

Она бросила на маркиза боязливый взгляд. Кажется, и в его золотистых глазах промелькнул испуг. Видимо, он неправильно истолковал причину внезапно охватившего Грейс страха и тут же отдернул свою руку. На лице лорда Шина появилась неуверенность.

– Прошу прощения, миссис Паджет. Я не пытаюсь к вам приставать. Просто вот уже три дня все идет кувырком.

Кожу на ее руке слегка пощипывало. Грейс на мгновение опустила глаза, затем снова подняла:

– Я все понимаю. Мне так жаль. Простите меня.

Маркиз энергично покачал головой и спокойно улыбнулся:

– Нет, это я виноват. Так о чем вы хотели поговорить со мной?

Когда Грейс была в гостиной, ей казалось, что она должна побеседовать с лордом Шином, теперь же это желание выглядело в ее глазах глупой прихотью.

– Не имеет значения.

– Нет, очень даже имеет. Еще как имеет.

Она быстро глотнула воздух и торопливо заговорила:

– Я знаю, вы не хотите, чтобы я находилась здесь. И мне пребывание в вашем поместье не доставляет удовольствия. Может быть, стоит заключить перемирие?

Его брови приподнялись вверх, отчего выражение лица сделалось высокомерным.

– Но я, честно говоря, и не подозревал, что мы находимся в состоянии войны.

Грейс почувствовала, что краснеет. У нее была такая тонкая чувствительная кожа, что при малейшем волнении щеки покрывались ярким румянцем. Ей казалось, что с некоторых пор она избавилась от этой своей особенности, но похоже, что нет.

Теперь, когда она зашла уже так далеко, отступать было невозможно. Грейс сжала перед собой руки и тихо сказала:

– Мне кажется, вы должны хотя бы немного времени проводить в моем обществе, чтобы атмосфера не накалялась слишком сильно.

Он сразу все понял.

– Вам необходимо мое внимание?

У Грейс возникло ощущение, что она идет по болоту и надо внимательно смотреть, куда ставишь ногу.

– Мне необходимо хотя бы более или менее нормальное общение.

– Вы забываете, миссис Паджет, что заперты вместе с сумасшедшим. А сумасшедшие не знают, что такое нормальное общение.

Вот снова он напоминает ей о своей болезни, чтобы держать ее на расстоянии.

– И, тем не менее, смею напомнить вам, что в этой клетке вы не один. Нас двое, а следовательно, нам надо хотя бы попытаться стать друзьями.

Он закрыл глаза. Грейс вдруг подумала о том, что, предложив маркизу свою дружбу, она оскорбила его чувство собственного достоинства. Ведь он аристократ, а она всего лишь бедная несчастная вдова, чье нынешнее положение выглядело более чем неопределенным. И хотя она сама происходила из благородной семьи, сейчас это не играло никакой роли.

– Друзьями? – эхом повторил Мэтью.

Ей вдруг захотелось схватить какой-нибудь валявшийся у их ног цветочный горшок и запустить им в маркиза.

– Я прекрасно понимаю, что титул обязывает вас выбирать себе соответствующих друзей, но здесь мы с вами в одинаковом положении.

Он слегка поморщился, как будто от боли.

– Разумеется, разумеется. Сумасшедший и странная женщина, бродящая по ночам в доках, – чем не пара?

Она нетерпеливо покачала головой.

– Думаю, вы скоро поймете, что я отнюдь не странная, сэр. – Грейс беспомощно огляделась по сторонам, посмотрела на розовый куст, как будто искала у него поддержки. – Я привыкла много работать. Когда я жила на ферме, то с утра до вечера ухаживала за моим старым больным мужем. Если вы не хотите иметь друга, я, по крайней мере, могу помогать вам в саду.

На лице маркиза промелькнуло какое-то странное выражение. Казалось, он искал предлог, чтобы избавить себя от компании Грейс. И еще ему явно не требовалась ее помощь.

Что ж, подумала Грейс, придется смириться с таким положением вещей. Но ей почему-то стало больно.

Вероятно, чтобы не обидеть ее отказом, маркиз прибег к довольно пространному объяснению.

– Разумеется, я ценю ваше предложение, но хочу сказать, что работа в саду – весьма скучное и однообразное занятие. Кроме всего прочего, это недостойно леди.

Господи, да что он думает о ней! Она была сделана не из куска сахара.

– Уверяю вас, меня не пугает тяжелая работа. На ферме мы разводили овец, и мне иногда даже приходилось пасти их. А это, знаете ли, куда тяжелее, чем работать в саду. – Она с вызовом посмотрела ему в глаза. – Обещаю, что если вдруг очень устану или не смогу справиться с вашим заданием, не буду вам больше мешать.

Лорд Шин не улыбнулся, но его лицо немного смягчилось.

– Вы очень упрямы, – чуть раздраженно, но довольно добродушно заметил он.

Все еще не зная, что же решил относительно нее маркиз, Грейс немного приободрилась – лорд Шин все же улыбался и больше не хмурился.

– Не очень, – ответила она.

Маркиз окинул ее взглядом с ног до головы, и щеки Грейс снова заполыхали.

Господи, так она хочет, чтобы они стали друзьями! Друзьями! И она смотрела на него с такой улыбкой… Невозможно отказать ей, хоть это и противоречит всем его принципам и даже здравому смыслу.

Вот уже три дня Мэтью находился в состоянии, которое можно было назвать близким к шоковому. Он очень боялся, что снова вернется его болезнь. И все только потому, что рядом с ним находилась она, Грейс. Хотя Мэтью отчаянно боролся с обуревавшими его мыслями и чувствами, он никак не мог избавиться от них. Да и как он мог справиться со всем этим? Ведь она постоянно была рядом с ним, она ворвалась в мир его одиночества и нарушила устойчивое основание этого мира. Словно в спокойное озеро бросили камень, и теперь от него по поверхности воды начали расходиться круги.

Мэтью старался проводить с ней как можно меньше времени и пресекал все ее попытки перейти установленные границы. И, тем не менее, она всегда была с ним: бродил ли он по саду, читал ли свои книги, играл ли с Вулфрамом. Она поселилась в его душе, и с этим, кажется, уже ничего нельзя было поделать.

Грейс уважала его желание оставаться в одиночестве и старалась как можно меньше напоминать о себе, но ее присутствие все равно ощущалось во всем. В доме даже стало как-то по-другому пахнуть. Стоило переступить порог, и присутствие рядом этой женщины он начинал чувствовать почти физически.

Каждую ночь он лежал без сна на своем огромном диване, зная, что в любую минуту может подняться к ней наверх и утолить свою жажду. Но он никогда бы не сделал этого. Ведь ему уже было известно, что Грейс – порядочная женщина, которая просто попала в сложную ситуацию. Он не мог воспользоваться ее положением.

Поэтому Грейс Паджет была в полной безопасности в его доме.

Но нестерпимое желание постоянно жгло его тело. Ему хотелось видеть Грейс, разговаривать с ней, трогать ее. Мэтью все еще хранил в памяти то мгновение, когда быстро прикоснулся к ее руке. Господи, что это была за пытка! Но пытка в высшей степени восхитительная. Грейс не могла проникнуть в его мысли, а, поэтому его пристальный взгляд несколько пугал ее. Ведь как-никак этот человек сумасшедший.

Но сумасшествие маркиза, похоже, не пугало Грейс. Оно ведь никак не проявлялось. Ему придется придумать что-нибудь посущественнее, чтобы доказать, что он действительно болен и опасен.

Она смело встретила его взгляд. В ее больших темных глазах не было страха. Ее пухлые влажные губы слегка приоткрылись. Такие губы, несомненно, были созданы для того, чтобы их целовать.

Маркиз внутренне простонал. С ним никогда никого не было рядом. К этому придется привыкать. Можно было возмущаться и негодовать по этому поводу, но изменить что-либо не в его силах.

– Милорд?

Она будто выдохнула это слово, и ему показалось, что он ощутил ее теплое дыхание. Мэтью усилием воли заставил себя не опускать глаза, боясь снова наткнуться взглядом на декольте.

– Вам понадобится шляпа, – сказал он, заметив, что ее светлая кожа на шее и лице уже слегка порозовела от жаркого полуденного солнца.

Грейс догадалась, что маркиз капитулировал, сдался на милость победителя – вернее, победительницы, – и на ее лице вспыхнула ослепительная улыбка. Его сердце как-то отчаянно застучало в груди, когда ее темно-синие глаза озорно заискрились, а между розовых губ мелькнула полоска белых блестящих зубов.

Мэтью только однажды видел вот такую ее улыбку. Но та улыбка предназначалась не ему, а Вулфраму. Господи, где ему найти силы, чтобы выдержать все это?

– Спасибо, – радостно проговорила она.

Что ж, теперь ей будет чем заняться. Она привыкла к жизни, насыщенной физическим трудом, и ее угнетало безделье. Грейс разрешили приблизиться к барьеру, который разделял их, но перешагнуть через него она не имела права. Маркиз не хотел подпускать ее к себе слишком близко, потому что боялся душевной боли: если у него отнимут Грейс, его одиночество станет еще ужаснее.

Она вдруг протянула ему руку. Мэтью с ужасом посмотрел на маленькую твердую ладошку. Кажется, он просто не знал, как себя вести в таком положении.

Немного смутившись, Грейс убрала руку. Видимо, она слишком торопит события.

– Прошу прощения, милорд, за такую вольность. Привычка. Если фермеры договариваются о сделке, то непременно жмут друг другу руки.

Маркиз протянул ей руку. Вид при этом у него был довольно нелепый. Но Грейс тут же пожала ее и улыбнулась, чтобы сгладить неловкость ситуации. Мэтью отметил про себя, что эта женщина и вправду знакома с физическим трудом. Ее маленькая ладошка была твердой, а на бугорках под пальцами ощущалось что-то даже вроде мозолей. Как странно, подумал Мэтью: ведет себя эта женщина как настоящая леди, а руки у нее как у заправской фермерши.

И теперь они стали друзьями. Он чертыхнулся про себя. Пожалуй, позже он попробует подыскать более подходящее слово для сложившихся взаимоотношений. Как бы это ни называлось, Мэтью прекрасно понимал, что с каждым днем хочет эту женщину все сильнее. Но его честь была той самой оберегающей Грейс крепостью, которую он ни под каким видом не собирался сокрушать.

Грейс по-прежнему была убеждена в том, что маркиз питал к ней неприязнь. Следовало бы оставить его в покое. Но она была слишком слаба, а ее положение слишком уязвимо, чтобы выдержать испытание одиночеством. Кажется, и здесь ей придется исполнять все ту же роль молчаливой помощницы, к которой она была приговорена рядом с мужем.

Наклонив голову с привычной покорностью, Грейс мягко проговорила:

– Я хочу подняться к себе и надеть другое платье, милорд.

– Что ж, как вам будет угодно, – сказал он и тут же отвернулся.

Казалось, маркиз мгновенно выбросил из головы все мысли о ней. Разумеется, все эти овощи и растения интересовали его куда больше, чем ее персона.

В свое время муж нередко обвинял ее в тщеславии. И возможно, был прав. Несмотря ни на что, ей очень хотелось, чтобы маркиз заметил в ней женщину, восхищался ей… хотел ее.

«И что потом, Грейс? Тебя привезли сюда для того, чтобы он мог использовать твое тело для удовлетворения своих нужд. Неужели тебе нравится такая роль? Физическое удовольствие обернется пагубой для души.

А кроме того, почему ты решила, что он захочет близости с тобой? Но даже если и так, чем он лучше других мужчин? Он лишь поиграет с тобой, а потом выбросит как надоевшую игрушку. Все мужчины одинаковы».

Она провела здесь всего, пять дней, и вот уже какие мысли бродят в ее голове. Надо выбросить их. Она сама сотворила себя, и на это ушло целых девять лет ее жизни. Разве можно похотливым чувствам одержать над ней верх и разрушить все то, что с таким трудом было создано?

Обеспокоенная и расстроенная собственными мыслями, Грейс направилась к дому.

– А вот и наша крошка!

Неожиданно ворвавшийся в мысли Грейс голос Монкса заставил ее остановиться. Она подняла голову и увидела этого злобного монстра прямо перед собой, в нескольких шагах от дома маркиза.

– Мистер Монкс, – устало проговорила она, делая предусмотрительно шаг назад, чтобы в случае чего спастись бегством. Грейс видела его последний раз несколько дней назад, когда он и Файл и угрожали ей и даже обещали убить. – Что вам угодно?

– Его светлость желает тебя видеть.

Она нахмурилась:

– Я только что виделась с лордом Шином. Монкс негромко хохотнул:

– Я говорю не о хорошеньком маркизе, а о лорде Джоне Лансдауне. Не нужно заставлять его ждать.

Грейс была удивлена до крайности. Она уже рассталась со всеми своими надеждами, а тут судьба пришла ей на выручку. Сейчас она все объяснит лорду Джону, и тот отпустит ее. И она освободится от этой тюрьмы, от своих мучительных мыслей и искушений, ее больше не будет преследовать опасность.

– Что ж, проводите меня к нему, – облегченно вздохнув, сказала она.

Монкс вежливым жестом попросил Грейс следовать за ним. Похоже, присутствие лорда Джона действовало магически на поведение этого чудовища. Грейс подобрала юбки и решительно направилась в гостиную, где ее ожидало спасение.