Благородство и страсть

Глава 9

На следующее утро Грейс нашла лорда Шина в саду, где он снова возился со своими розами. Поверх рубашки на нем были надеты нарукавники. Маркиз выглядел необыкновенно бледным, и это потрясло и испугало ее.

Неожиданно лорд Шин поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах она заметила озабоченность. Лежавший рядом Вулфрам встревожено поднял голову, покрутил ей и понюхал воздух. Поняв, кто пришел в сад, он снова предался своим приятным мечтам.

– Миссис Паджет, – без всякого выражения проговорил маркиз.

– Милорд. – Она спустилась по ступенькам на каменную дорожку, бежавшую между цветочными клумбами. Лорд Шин выглядел уставшим, но не раздраженным. Это несколько приободрило Грейс. Она поправила свою соломенную шляпу и на мгновение так и застыла с поднятыми вверх руками. – Я знаю, вы не верите, но вы меня не так поняли вчера. Я никогда раньше не встречалась с вашим дядей и не участвую ни в каких его кознях.

Она была лишь жертвой лорда Джона, и очень скоро он мог оборвать ее жизнь. Собственно говоря, это должно было произойти в ближайшую субботу.

Лицо маркиза по-прежнему выглядело сосредоточенным, он был погружен в свои собственные невеселые размышления.

– Какая разница, во что я верю, а во что нет?

– Для меня есть разница… И очень большая, – сказала она тихо.

Неужели он догадывается о ее истинных чувствах? О том, что заставило ее вчера ночью опрометью броситься из его комнаты. Он знает, что она испугалась. Но кроме страха, было еще и унижение. И еще желание, страсть, стремление наслаждаться его красивым телом.

Маркиз молчал, и Грейс пришлось заговорить снова, чтобы заполнить неловкую паузу:

– Мы в одной ловушке, милорд. Если попробуем доверять друг другу, то, возможно, это улучшит наше положение.

Его взгляд сразу поблек.

– Наше положение уже ничто не может улучшить.

– А разве дружба не скрасит наше существование?

Мэтью долго молчал, а когда заговорил, каждое его слово было весомым и хорошо обдуманным.

– Мне хочется верить, что вы действительно боитесь моего дяди.

Она вздрогнула, вспомнив о том ультиматуме, который предъявил ей лорд Джон. Разумеется, она не могла его не бояться. Дядя Мэтью сказал, что она через неделю умрет, и при этом ни один мускул не дрогнул на его лице.

– Да, это так. Можете не сомневаться.

Мэтью продолжал хмуриться.

– Я не смогу спасти вас, миссис Паджет.

– Рядом с вами я чувствую себя в безопасности, – проговорила задумчиво Грейс. – Лорд Шин, я вам не враг.

– Я понял это, – сказал маркиз с таким видом, как будто, наконец, принял важное решение. – Да, вы не враг мне.

– Значит, я могу остаться здесь, с вами? – Грейс совсем не хотелось возвращаться в дом и сидеть там в одиночестве. Она подняла руки и с решительным видом поправила свою шляпу, хотя ее пальцы сильно дрожали. – Я уверена, что смогу помочь вам.

Его губы дрогнули и сложились в добродушную и слегка насмешливую улыбку.

– Похоже, вам и в самом деле стало невыносимо скучно, раз в вас проснулось такое настойчивое желание поработать.

– Я говорила вам, милорд, что физическая работа для меня не в новинку.

Мэтью самым внимательным образом осмотрел сначала одну руку Грейс, затем другую. И это заставило ее кровь с еще большей скоростью бежать по сосудам.

– Эти руки и вправду знали труд.

Грейс взглянула на свои твердые ладони, покрытые мозолями, и прикусила губу. Да, прошло уже много лет с тех пор, когда у нее были белые мягкие ручки леди. Ей действительно приходилось много работать, она ежедневно боролась за свою жизнь, за выживание. И тем не менее, Грейс испытывала неловкость от того, что маркиз видел ее грубые руки. Она была готова сгореть от стыда.

– Надо думать, это умелые руки. – Маркиз посмотрел Грейс в лицо. На этот раз в нем не ощущалось никаких признаков высокомерия.

Она вспыхнула. Понял ли он, чего она хотела? Догадывался ли о ее чувствах? Если так, то у него было полное право презирать ее. Она и сама презирала себя. Прошел лишь месяц со дня смерти мужа, а она уже мечтает о другом мужчине.

Лорд Шин подошел к скамье, окинул критическим взглядом лежащие на ней инструменты и принадлежности для работы в саду, затем передал Грейс пару перчаток:

– Наденьте-ка их. Они, возможно, будут великоваты для вас, но других нет. Я буду вам чрезвычайно признателен, если вам удастся прополоть пару грядок и избавить цветы от сорняков.

Некоторое время они работали молча. Сад оказался в гораздо большем запустении, чем ей показалось сначала. Грейс надеялась, что, работая здесь, она сможет избежать тайных мыслей, которые преследовали ее постоянно и не давали ни минуты покоя. Страх перед будущим и влечение к этому мужчине слились в нечто целое и совершенно неразделимое.

Страх, правда, сделайся еще сильнее. Грейс решила, что ей необходимо как-то отвлечься от своих мыслей. Если она дойдет до последней точки и начнет рыдать, то тогда ей уже не остановиться. Бросив взгляд на маркиза, она вдруг неожиданно для себя спросила:

– Значит, вы болели весь прошлый год?

Он стоял к ней спиной. Услышав вопрос, Мэтью обернулся, его лицо выглядело напряженным.

– Не совсем так.

Маркиз предупредил, что дальше его ни о чем не стоит расспрашивать. Он словно вывесил табличку «Частное владение».

– А как? Как это надо понимать? – продолжала настаивать она, удивляясь сама себе.

– О черт, какое это имеет значение! – Мэтью посмотрел на ножницы в своих руках, а потом с грохотом бросил их на скамью. – Что вы желаете знать?

«Все, все, все о вас!» – хотелось крикнуть Грейс, но она заставила себя не торопиться и не обрушивать так яростно на маркиза свое любопытство. Следовало хорошо подумать над каждым своим словом, прежде чем произносить его.

– Кругом столько загадок…

Он быстро провел рукой по волосам.

– Черт возьми, Грейс… Миссис Паджет…

Когда она услышала, как он произносит ее имя, от удовольствия по телу у нее побежали мурашки. К щекам тут же прилила кровь, но она не опустила голову.

– Вы видели меня, когда мне было плохо. Вы видели меня и в ночной сорочке. К чему теперь церемонии…

– В таком случае, Грейс, скажу вам правду. – Он смотрел прямо ей в глаза. – В прошлом году я пытался бежать отсюда, и после этого мой дядя решил доставить мне сюда любовницу.

Этого она уж никак не ожидала. Грейс медленно поднялась, бросила на скамью полотенце и сняла перчатки.

– Вы говорили, что убежать отсюда невозможно.

Снова на его лице появилась сардоническая улыбка.

– Невозможно.

– Но вы ведь пробовали?

– Я сбегал отсюда три раза за одиннадцать лет. Когда я убежал из поместья впервые, мне было восемнадцать лет. Это все объяснялось приступом моей болезни. После этого четыре года я не мог ни читать, ни писать. Даже с трудом ходил. Чуть позже я пережил еще несколько приступов болезни.

– А потом? – спросила она, с грустью представляя себе беспомощного сумасшедшего, мечущегося в четырех стенах.

– С тех пор приступы не возобновлялись.

Грейс сделала шаг к маркизу.

– Получается, целых семь лет без всяких приступов. Думаю, что вы уже вполне здоровы, – мягко сказала она и осторожно, смущаясь, протянула к нему руку.

– Вряд ли, – бодро, но в то же время не слишком уверенно проговорил он. Руку Грейс он не оттолкнул, а, наоборот, взял обеими ладонями и крепко сжал. Так сильно, что Грейс даже стало немного больно. – Не знаю точно, здоров ли я.

Страх, с которым Мэтью жил постоянно, вдруг сделался осязаемым, и Грейс ощутила его почти физически. И этот страх был порожден не жестокостью лорда Джона, а ожиданием того, что собственный разум может подвести его, стать предателем. Что его сознание навсегда погрузится в хаос, в темноту. От жалости у Грейс сжалось сердце.

Маркиз увлек Грейс под навес теплицы и усадил рядом с собой на скамью.

– Люди моего дядюшки схватили меня в трех милях от поместья. Они ни мгновения не сомневались в том, что я сошел с ума. Меня связали, и в таком состоянии я пролежал несколько дней, обуреваемый злостью и ненавистью. Именно эти чувства и сводили с ума.

Мэтью положил их сцепленные руки на свое бедро, и Грейс изо всех сил старалась не замечать приятной твердости его мышц, просачивающегося в нее тепла.

– После этого лорд Джон покрыл стены чем-то вроде лака. Теперь на них вообще нельзя вскарабкаться. Они стали скользкими как лед.

– Я успела это заметить, – со вздохом проговорила Грейс, вспомнив, как пыталась забраться на стену. – Но потом вы снова предприняли попытку сбежать отсюда.

– Да, два года назад. Монкс тогда сильно поранился, стукнул себя по колену топором, так что мне оставалось только обезвредить Файли. Я заманил его на кухню и закрыл там. А потом просто вышел из поместья через ворота. Меня нашли сыщики уголовного полицейского суда в Уэльсе. С тех пор в доме больше нет замков. Единственный замок в поместье висит на воротах.

Он помолчал и заговорил снова:

– Я понял, в чем состояла моя ошибка. – Краска стыда залила ею лицо. – Я украл лошадь и добрался до Чартингтона в Глостершире, где намеревался укрыться у друзей и придумать способ, как мне доказать, что я здоров.

– И они прогнали вас? – с ужасом спросила Грейс. Его пальцы еще сильнее сжали ее руку.

– Было бы лучше, если б они сделали это и тем ограничились. Там жила моя нянька, которая незадолго до моего появления вышла замуж за садовника. Они приняли меня с распростертыми объятиями. Но к сожалению, лорд Джон быстро догадался, где я мог скрываться.

– И вас снова наказали?

– На этот раз не только меня. – Лорд Шин замолчал. Было видно, с каким трудом он пытается взять под контроль свои эмоции. Но вот, наконец его голос перестал дрожать от ярости, хотя внутри его все еще бушевал настоящий ураган страстей. – Он подкупил местного судью и переправил Мэри и ее мужа в Новый Южный Уэльс, обвинив их в укрывательстве особо опасного сумасшедшего. Дядя показал мне их письма, в которых они умоляли его о пощаде. Больше мне о них ничего не известно. Вполне возможно, что они не пережили этого переселения. Ведь ко всему прочему Мэри была беременна и неважно себя чувствовала.

Он отвернулся. Затем встал. Мэтью не мог вспоминать этот эпизод своей жизни без горечи, потому что считал себя виновным в гибели своей няньки и ее семьи.

– Если бы я не воспользовался их добротой, то все они остались бы живы. Мой дядя будет преследовать любого человека, который попытается помочь мне.

Грейс посмотрела в лицо маркиза и вдруг вспомнила давнишнюю историю из своего детства. Ее брат, тогда ему было шестнадцать, подстрелил ястреба и принес домой, в Марлоу-Холл. Он стал лечить птицу, Чтобы потом приручить и использовать для охоты. Хотя рана ястреба затянулась довольно быстро, Филипп так и не смог сломить свободолюбивый дух птицы. Ястреб умирал от голода в своей клетке.

Грейс умоляла Филиппа отпустить птицу, но брат был слишком упрям. Ястреб все-таки умер. Грейс хорошо помнила его желтые остекленевшие глаза, смотревшие с неизбывной ненавистью на всех, кто приближался к клетке. И этот взгляд до сих пор преследовал ее.

Глядя в лицо лорду Шину, Грейс видела все тот же свободолюбивый дух, который жил в ястребе. Она видела, как маркиз нуждается в свободе. Эта свобода превратилась для него в самоцель, в мечту, без которой его жизнь невозможна.

Маркиз заметил, что Грейс изменилась в лице.

– Вам холодно? Может, пойдем в дом?

– Нет, – тихо возразила она. Ей совсем не хотелось возвращаться в дом, где, как ей казалось, витал злой дух лорда Джона. Лучше она останется на улице и замерзнет. – Но почему дядя так настойчиво удерживает вас здесь?

Мэтью зло засмеялся, увлекая Грейс с собой под арку. Откуда-то из-за кустов выскочил Вулфрам и последовал за маркизом и его спутницей.

– Все дело в его жадности, как ни банально это звучит.

Грейс ожидала услышать какую-нибудь мрачную историю о давней семейной вражде, и поэтому до нее не сразу дошел смысл сказанных маркизом слов.

– Жадность? А что он хочет от вас?

– Деньги, разумеется. Когда мои родители умерли, дядя был назначен опекуном – блюсти мои интересы. Он был младшим сыном в семье, и оставленное ему состояние определялось как «достойное». А тут вдруг на него свалилось такое богатство. От этого у него закружилась голова, помутился разум. Ему очень уж не хотелось расставаться со всем приобретенным в день моего совершеннолетия.

– Но он и не расстался с вашим наследством, потому что вы заболели.

– Я не заболел, я сошел с ума, – как-то угрожающе прошептал он и сильнее прижал руку Грейс к своему боку. – Когда мне исполнилось четырнадцать, мой рассудок помутился.

– Но сейчас вы совсем не похожи на сумасшедшего, – твердо сказала она. – В течение семи лет у вас не было больше ни одного приступа.

– Каждый год дядя присылает ко мне двух докторов. Они осматривают меня и пишут заключение, подтверждающее, что я по-прежнему нездоров, а следовательно, не в состоянии распоряжаться своим наследством.

– Без сомнения, лорд Джон оплачивает их услуги.

Мэтью вдруг искренне рассмеялся. Его смех, словно теплый весенний ветерок, вызвал у Грейс приятное волнение и оживил надежды.

– Пока я жив и хорошо себя чувствую, мой дядя может изображать важную персону. И даже повелевать нужными людьми.

Эти слова поразили Грейс.

– А если… если вы умрете?

– Тогда мой титул перейдет к кузену Гектору. А если и с ним произойдет несчастье, то и на этот случай все предусмотрено – у нас имеется целый выводок кузенов. Мой отец смог произвести на свет только одного несчастного сумасшедшего, а лорд Джон изготовлял лишь девочек – их у него четыре. Но зато дядя Чарльз постарался – у него целых шесть сыновей, бодрых и здоровых парней. Правда, сам дядя почил несколько лет назад – сломал себе шею во время охоты.

– Значит, в вашем роду лорд Джон – младший. – Ее пальцы чуть сильнее сжали его руку. Как Мэтью мог вынести то, что с ним делал его дядя? В груди Грейс забурлил гнев. – Он хочет, чтобы вы были живы и здоровы, но полностью в его распоряжении. Да? Это просто ужасно.

– Да, Грейс, ужасно, – со странным равнодушием подтвердил ее вывод маркиз.

– И он решил, что если он поселит здесь женщину…

– Мой дядя надеется, что с помощью женщины, с вашей помощью, Грейс, ему удастся лучше меня контролировать, – тихо сказал лорд Шин.

И в это мгновение Грейс вдруг ясно поняла одну вещь – маркиз окончательно решил, что никогда не прикоснется к ней. Если он ляжет с ней в кровать, то предаст свои принципы. В этом плане ее честь была в безопасности.

Но эта самая безопасность оборачивалась против нее. Это значило, что она должна умереть.

Что же ей делать? Разрушить то, что поддерживало Мэтью в его непростой жизни, или погибнуть самой?

Как можно было что-то выбрать!

Он провел рукой по волосам, взъерошив их. Грейс улыбнулась, ей хотелось пригладить его блестящие черные и такие непослушные пряди, прикоснуться к нему. Но нельзя было поддаваться своим слабостям. Она опустила голову и спрятала лицо в густой тени, падающей от широких полей шляпы.

– Давайте больше не будем о мрачном. Вас интересуют цветы, Грейс? – Казалось, он с удовольствием произносит ее имя. – В моем заколдованном королевстве можно найти дикие орхидеи. Их тут довольно много.

Мэтью снова улыбался, но теперь в его улыбке не ощущалось горечи. Грейс, разумеется, тут же согласилась отправиться на поиски этих цветов. Она готова была согласиться на многое…

Перед обедом Грейс поднялась к себе в комнату и с беспокойством посмотрела на свое отражение в зеркале. Ее жизнь висела на волоске. Мужчина, для которого она стремилась выглядеть красивой, жил в заточении, страдал и, возможно, был неизлечимо болен. И для нее это не было легким флиртом на лоне идиллического сельского пейзажа. Это было ночным кошмаром, жутким коктейлем, состоящим из насилия и любовного томления.

Как бы ей хотелось забыть о том, что ее ждало в конце недели…

Так или иначе, но она была обречена.

Бросив взгляд на кровать, Грейс вдруг увидела лежащее на покрывале письмо. На печати был изображен орел в короне – герб Лансдаунов. Призрак умершего в клетке ястреба снова напомнил о себе.

Толстая бумага зловеще захрустела, когда Грейс раскрывала письмо, и у нее по спине пробежал холодок. На большом листе было написано всего лишь одно слово: «суббота».

Лорд Джон решил напомнить ей о своей угрозе. Он посчитал, что был не слишком убедителен в беседе с ней, и недооценил себя. Она ни минуты не сомневалась, что его приговор будет приведен в исполнение в случае необходимости.

– О Господи, – пробормотала она и, скомкав письмо, бросила на пол. Заплакав, Грейс села на кровать и закрыла лицо руками.

У нее не было выхода. Но она должна сделать это.

Грейс встала, ее ноги сильно дрожали. О, как она ненавидела сейчас своего мужа, за то, что оставил ее одну; как ненавидела Вира, за то, что не приехал за ней; как ненавидела лорда Джона за его алчность и безжалостность.

И как она ненавидела себя.

Сегодня она должна предать маркиза. Она не лучше его дяди.

И даже хуже. Маркиз начал ей доверять, он оказался необыкновенным человеком и прекрасным товарищем. Если бы они встретились при других обстоятельствах, то, можно не сомневаться, она полюбила бы его.

А теперь…