Бог злости

Глава 28

Глиндон

— Крепко зажмурься и увидь эротический сон, в котором я ем твою тугую маленькую киску на ужин, детка. — Я заглядываю в окно машины. — Или наполняю ее своей спермой. Подойдет и то, и другое.

Глиндон останавливается и осматривает наше окружение на предмет возможных подслушивающих, затем смотрит на меня.

Я люблю, когда она смотрит. Это язык любви моей Глиндон.

И поскольку мне это нравится, я говорю:

— Если только ты не передумала и не хочешь провести ночь в моей постели, которую я очень рекомендую, пять звезд?

— Мечтай.

— Я же говорил тебе, что мои мечты намного мрачнее и извращеннее, чем реальность. Так что если ты хочешь исследовать больше своей сексуальности, я готов.

Она поворачивается ко мне лицом. Ее щеки раскраснелись, а волосы цвета меда развеваются на ветру. Я не знаю, как выглядят ангелы, и, наверное, никогда не узнаю — слава Богу, у меня есть свое место в аду, —ино она ближе всего к ангелу, которого я когда-либо видел.

Мой собственный ангел.

Глиндон смотрит на меня с укоризной детектива-любителя.

— Ты часто этим занимался? Исследовал свою сексуальность, я имею в виду.

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне просто любопытно.

— Если ты имеешь в виду, ходил ли я в секс-клубы и пробовал ли игрушки, то да, ходил.

Она подходит ближе, как любопытный котенок.

— Что ты пробовал?

— Веревки, цепи, трости, кляпы, бондаж, игру с дыханием, игру с ножом, игру с ударами, Д/с, С/М, объективацию, электростимуляцию — да все, что угодно.

Ее губы раздвигаются, и я взмахиваю рукой.

— Привет? Земля моему маленькому кролику.

— Вау, — наконец выдыхает она. — Я даже не знаю, что означает половина.

— Что именно? Я с удовольствием объясню.

— Нет, спасибо. Ты, наверное, в конце концов попробуешь их со мной.

— Нет, если тебе не интересно.

— Ты серьезно?

— Тебе действительно нужно бросить привычку подвергать сомнению все, что я говорю.

Она переминается с ноги на ногу.

— Я просто удивлена тому, что ты охотно отказался от возможности попробовать эти извращения со мной.

— Мне не нужно ничего из этого, когда я с тобой. — Она делает паузу.

Я делаю паузу.

Весь мир, блядь, делает паузу.

Именно так. Я нуждаюсь.

— Правда...? — Она прерывается, когда понимает, что повторяет эту гребаную привычку, а потом говорит: — То есть, почему бы и нет? Тебе они явно понравились.

— Я не уверен, что они мне действительно понравились. Я пошел на это только потому, что обычный секс не давал мне необходимой стимуляции.

— И... я даю?

— Да. А теперь перестань ухмыляться, как идиотка.

Она откидывает волосы назад, все еще улыбаясь.

— Я тебе, наверное, так нравлюсь, да?

— Кто теперь высокомерный?

— О, прости. Я не знала, что ты единственный, кому позволена такая привилегия.

— Не так давно ты была невинной девственницей, помнишь? Если бы я не познакомил тебя с эротикой, ты бы не знала, что означает это слово.

— Ты по-прежнему хочешь меня больше, чем все эти игрушки и секс-клубы.

— Похоже, я создал монстра. Может, нам все-таки стоит исследовать твою сексуальность?

— Исследовать мою сексуальность — это значит переспать, перепихнуться. Знаешь, случайный извращенный секс, который был у тебя, но который я не успела попробовать.

Моя ухмылка исчезает.

— Если ты согласна на трах в их крови, тогда конечно. У тебя есть зеленый свет, чтобы выбрать несколько бедных душ.

— Ты честно сделаешь это, не так ли?

— Я также сделаю фотографии всего этого и покажу их тебе после романтического ужина, чтобы ты дважды подумала, прежде чем вынашивать идею о другом члене или киске.

— Значит, ты можешь спать со другими, а я нет?

— Я сплю только с тобой.

— Я говорю о том, что было раньше.

— До — это в до. Ты не видишь, как я хожу вокруг, охочусь за твоей детсадовской влюбленностью или школьной. Я мог бы, но, наверное, не буду.

— Возможно? — говорит она с недоверием, достаточным, чтобы написать об этом книгу.

— Поскольку, я на самом деле твой первый я не держу на них зла. Я могу узнать их имена, порезать шины и причинить небольшой дискомфорт в их жизни, например, спрятать ключи и разбить окна. Мелкие преступления для мелких простушек.

— Я хочу, чтобы ты знал, что у моего школьного парня был огромный член.

— Ты сказала это, чтобы позлить меня, не так ли?

Она приподняла бровь.

— Это работает?

Эта маленькая гребаная ведьма учится быстрее, чем это допустимо. Могу сказать, что я полностью ожидал, что она побежит к холмам, когда я признался, что вчера мне понравилось убивать.

И я был готов гнаться за ней, привязать ее к моей кровати и, очевидно, заставить ее добавить еще больше ненависти к моему выделенному разделу в ее голове.

Так что представьте мое гребаное удивление, когда она осталась. Она была до смерти напугана, дрожала от страха, ее чуть не стошнило, но она осталась.

Однако, она сделала кое-что гораздо более интересное, чем просто осталась. Глиндон действительно слушала.

Она тоже задавала вопросы и была полностью в моменте со мной. Она хотела узнать эту сторону меня и отказалась от масок, которые весь мир — в том числе и мои родители — с которыми мне комфортно. Глиндон, мать ее, Кинг сказала, что хочет знать правду, и на этот раз она говорила серьезно.

— Это правда? — Спрашиваю я вместо того, чтобы ответить на ее вопрос. — Ты видела его самонадеянно огромный член?

— Да. Я была девственницей, но не совсем неопытной. Я дурачилась.

— Хм. Мне нужно имя.

— Глиндон Кинг. — Она протягивает мне руку. — Приятно познакомиться.

Я смотрю на ее руку, затем на ее лицо.

— Это должен быть сарказм?

— Ты должен быть таким грубым? — Она хватает мою руку и пожимает ее. — Вот, видишь, как легко быть милым.

Я дергаю ее за руку, и она вскрикивает, ударяясь о бок машины.

— Полегче, ковбой, — говорит она задыхающимся голосом.

— Не будь кокеткой, и не шути со мной, Глиндон. Как зовут этого ублюдка?

— Знаешь ли ты, что у тебя, типа, красивые черные крупинки в твоих голубых глазах? Это генетический шедевр.

— Ты тянешь время.

— А ты должен был уйти. Еще две минуты и суровый директор общежития придет и прогонит тебя метлой.

— Имя. Последний раз спрашиваю.

— Просто прекрати это, Киллиан. — Она наполовину возмущена, наполовину смирилась. — Ты не можешь просто выследить всех мужчин из моего прошлого.

— И твоего настоящего и будущего вместе взятых. Но мы начнем с якобы парня с большим членом. Простите, я имею в виду огромным.

— Он взял отпуск, чтобы поработать волонтером в правозащитных организациях в Африке.

— Ты даже следишь за его жизнью. Давай, дай мне больше причин выгравировать его в моем списке дерьма.

Она слегка смеется.

— Ты невозможен. Ты знаешь это?

— Конечно, знаю. Эта фраза — твоя ежедневная мантра.

— Это ты сказал, что прошлое в прошлом. Это я должна обижаться на твоих бесчисленных подружек, приятелей и игрушки, а не наоборот.

— У меня никогда не было девушки. До тебя, конечно. Хотя я предпочитаю термины «моя девушка», «моя женщина», «моя», которые ты, кстати, до сих пор не озвучила.

Ее щеки вспыхнули красным.

— А как же Черри?

— Черри была теплой дырочкой. Щелью, если быть более точным.

— Ты отвратителен. — Она вынимает свою руку из моей.

— Она обманщица и импульсивная анархистка, которая пристрастилась к большему количеству наркотиков, чем рок-звезды. Кроме того, разве ты не ревнуешь?

— Какими бы ни были мои чувства к ней, ты не должен так говорить о женщинах. Мы больше, чем просто дырки для твоего развлечения.

— Разве ты не маленькая феминистка?

— Не вешай на меня ярлыки, когда сам их ненавидишь. А теперь, спокойной ночи. Вообще-то, спокойной ночи тебе не желаю.

Она поворачивается, чтобы уйти, но я ловлю ее за запястье и тяну, пока она не захлопывает дверь.

— Ты не должна быть сложной во всем, Глиндон. Это начинает утомлять, повторяться и раздражать.

— Тогда отпусти меня, — промолвила она, ее глаза загорелись вызовом.

— Ты все еще на своем? Видимо, я недостаточно тебя наказал.

— Пошел ты.

— О, детка. Ты же знаешь, что этот грязный маленький ротик возбуждает меня.

Я ожидаю, что она бросит один из своих безвкусных ханжеских комментариев, но все выражения исчезают с ее лица, когда она наклоняется, приближает свое лицо к моему и шепчет:

— Тогда оставайся твердым.

А затем она быстро убирает руку и идет к двери своего общежития, соблазнительно покачивая бедрами.

Она только что это сделала?

Да, блядь, сделала, и я стал еще тверже, чем раньше.

Она, наверное, не думала, что я могу забраться к ней в окно и преподать ей пару уроков.

Мой телефон вибрирует от сообщения.

Глиндон: Даже не думай забираться ко мне в окно. Я буду спать сегодня между Авой и Сесилией.

На моих губах появляется улыбка. Моя Глиндон действительно быстро учится. Если бы кто-нибудь другой начал читать меня так легко, я бы вышвырнул его на другую планету.

С Глиндон я не возражаю.

Я знаю. Я шокировал себя этой информацией, прежде чем смог признаться себе в этом.

Киллиан: Ты говоришь так, как будто это меня остановит.

Глиндон: Не смей.

Киллиан: Нет, если только ты не скажешь, что мечтаешь пососать мой член.

Глиндон: Я буду мечтать сосать твой член до тех пор, пока ты не сделаешь глубокий толчок и я не задохнусь. Теперь доволен?

Блядь. Я чуть не кончил в штаны от ее редких грязных разговоров.

Киллиан: Надо было попросить тебя сказать, что ты моя.

Глиндон: Ни за что на свете.

Я стучу указательным пальцем по задней стенке телефона, чувствуя, как сжимаются сухожилия моей челюсти.

Эта ее сторона заставляет меня хотеть совершить гребаное убийство.

Мой телефон снова загорается, и я думаю, что это она, но это сообщение из группового чата Язычников.

Николай: Я говорю, одержимость Киллиана Глин дергает за мои несуществующие сердечные струны. Думаешь, он позволит мне трахнуть ее, когда закончит?

Киллиан: Иди, трахни труп, и пока ты здесь, превратись в него, пока я тебя не нашел.

Николай: Йоу, ублюдок, ты меня не заблокировал?

Джереми: Он разблокировал тебя, чтобы посмотреть, как ты разбойничаешь и нарываешься на неприятности. Прощай, засранец.

Николай: Что за гребаный RIP? У Киллиана внимание как у комара, и он отпустит ее до начала экзаменов. Что плохого в том, что я получаю объедки? Я делаю это по очень важной причине.

Киллиан: Скрести мое сердце и надейся умереть, кузен. Единственные остатки, которые ты получишь, это твои яйца после того, как я засуну их тебе в глотку. Я серьезно, брось это нахрен.

Николай: Стоп. Погоди. Ты только что угрожал моим яйцам убийством из-за киски? Кто ты такой и что ты сделал с нашим наследником Сатаны?

Гарет: Прекрати, Нико. На этот раз все по-другому.

Я тоже хочу вцепиться брату в глотку, но это только испортит мне настроение, поэтому я сую телефон в карман и выезжаю из КЭУ.

Через несколько секунд после того, как я выезжаю из главных ворот, я чувствую, что что-то не так. За мной едет машина.

Нет, две.

Пять.

Черт.

Я сворачиваю вправо и еду по грунтовой дороге, но проходит всего несколько секунд, как мне в лицо ударяет ослепительный свет.

Машина — или что-то больше, грузовик — мчится прямо в мою сторону с включенными ослепительными фарами. Я не пытаюсь уклониться, потому что врежусь в другие машины.

Я не пытаюсь смягчить удар, я даже нажимаю на газ. Хотите безумия? Я дам вам чертово безумие.

Последнее, что я слышу, это громкий треск и звук подушки безопасности, когда она отбрасывает мою голову назад.

Горячая жидкость стекает по моему лбу, а моя шея остается в откинутом назад положении.

Я не уверен, нахожусь ли я в сознании, без сознания или между ними, но я чувствую резкий укус боли, когда меня выдергивает из машины.

В воздухе звенит очень знакомый, очень раздражающий голос.

— Твои семь дней истекли, ублюдок.

В ушах звенит шум, похожий на подземный, а за моими оранжевыми веками пролетают теневые фигуры.

Я медленно открываю их, и внезапная пульсация пронзает мой череп.

Ублюдок.

Я не испытывал такой боли с тех пор, как группа неудачников набросилась на меня в старших классах.

Только на этот раз моя голова стала тяжелее, и мне трудно сосредоточиться. Это сотрясение?

Я почти уверен, что во время аварии я не получил никакой тупой травмы, так как удар был не очень сильным, и подушка безопасности защитила мою голову.

Хотя это могло произойти после.

Я трясу головой, чтобы прогнать размытость, и вижу красные точки. Я поднимаю руку, чтобы схватиться за виски, но они не двигаются.

Я смотрю вниз и убеждаюсь, что оба моих запястья связаны за спиной, а ноги пристегнуты к ножкам металлического стула, на котором я сижу.

Чертовски идеально.

Судя по угольному цвету стен и ярким неоновым огням, это подземелье.

Моя первая ставка, по логике, — Змеи. У них есть к нам претензии, и Джереми уже много лет бьет их по больному месту. В результате, их возмездие было вопросом «когда», а не «если».

Нападение и похищение меня кажется законным и предсказуемым.

Но это было бы применимо только в том случае, если бы меня похитили в пределах Королевского университета или если бы погоня произошла недалеко от наших комплексов.

В КЭУ, может быть, и полно шикарных людей, которые поклоняются чистым туфлям королевы, но у них есть свой клуб. И Змей или нет, они будут уязвимы здесь.

Это не их территория.

Это территория Элиты.

И я случайно разозлил одного из них, непреднамеренно — или может, и намеренно, учитывая все эти парные снимки, которые я в последнее время люблю выкладывать в социальных сетях.

На последней фотографии Глиндон спит у меня на коленях, ее лицо скрыто моей обнаженной грудью, и видна только половина моей. Она одета в шорты и красную майку, а ее руки обхватывают мою талию.

Она носит красное для меня.

Это может и будет злить его. Это одна из причин, по которой я это разместил, но не главная. Это была бы моя постоянная потребность претендовать на маленького кролика.

Конечно, когда дверь открылась, внутрь вошел Лэндон, одетый во все черное, с клюшкой для гольфа на плече.

Обычно Элита надевают белые и золотые маскарадные маски во время недели соперничества, но он, очевидно, считает, что в данной ситуации эта деталь не нужна.

Он хочет, чтобы я знал, что за этим стоит он.

Это личное.

— Доброе утро, Спящая красавица, — говорит он непринужденно. — Надеюсь, ты хорошо поспал потому что, возможно, ты не сможешь уснуть некоторое время.

— О боже, я дрожу. — Я повторяю его тон. — Это та часть, где я начинаю плакать?

— Я знаю, что ты не можешь, но спасибо за попытку. — Он оглядывается через плечо. — У нас есть вода?

— Достаточно, чтобы утопить слона.

Вот это сюрприз.

Обладатель последней строчки — не кто иной, как Илай Кинг. Он примерно одного роста с Лэндоном, одет в джинсы и сейчас тащит огромный шланг.

Увидев меня, он приостанавливается, но выражение его лица остается прежним.

— Ничего личного, Килл. Просто семейный бизнес.

— Я ранен. Я думал, у нас есть общая связь.

Он оперся локтем на плечо Лэндона.

— Не больше, чем та, которую я разделяю с ним. Представь, если я выпущу его на свободу? Господи. Мы бы устроили резню. Надо сыграть свою роль старшего Кинга и посадить его на какой-нибудь поводок. К тому же, ты стал призраком для меня, Килл. Я чуть не расплакался, когда мы были детьми.

— Оу. — Я подражаю его насмешливому голосу. — Я бы никогда так не поступил. Твои и мои родители раздражающе умны и рано поняли, что мы не должны находиться вместе, иначе им придется убирать кровавые бани. Во множественном числе. Если тебя это утешит, я скучал по тебе.

— Я тоже по тебе скучал, малыш Килл. Но не переходи на другую полосу после того, как ты тронул мою кузину. — Илай поднимает бровь. — Она бы расплакалась.

— Ты покончил с тем дерьмом, которым ты занимаешься? — Лэндон смотрит на нас обоих, вероятно, ослепленный моим знакомством с его кузеном.

Мы с Илаем познакомились, когда были маленькими, когда его родители приезжали к моим в Штаты. Мне тогда было около шести, а ему — двенадцать, и хотя мы были практически незнакомы, я впервые встретила человека, чьи взгляды были схожи с моими .

Это знакомство было увлекательным и раздражающим. В итоге я избил его брата, Крейтона, просто чтобы позлить его, и он бы разорвал меня, если бы Гарет, праведный золотой мальчик Гарет, не вмешался.

Веселые времена.

Как только я подумал, что все игроки здесь, внутрь вошел третий человек в одежде для бега. Без шуток. Крейтон выглядит так, будто случайно наткнулся на это место.

Илай отпускает Лэндона и хмуро смотрит на брата.

— Что ты здесь делаешь?

— Насколько я знаю, я член семьи Кинг. — Это действительно самое большее, что я слышал от этого эмо-мудака. Он обычно стоит на углу стола, с ним разговаривают, но он никогда не отвечает, и его постоянно достают и Реми, и Анника.

Этот факт я намеренно скрываю от Джереми до дальнейшего уведомления.

Это уведомление пришло сейчас.

Он пожалеет, что связался со мной, когда Джереми использует его кровь в качестве обоев в своей комнате.

Кроме того, я провел исследование семьи Глиндон, и, казалось бы, послушный, симпатичный мальчик на самом деле имеет темные вкусы, о которых никто не знает. Кроме, может быть, Илая.

— Я позвонил ему, — говорит Лэндон, не разрывая зрительного контакта со мной.

— Тогда, может быть, мне тоже стоит позвонить Брэндону, — объявляет Илай.

— Если ты хочешь, чтобы он лично сообщил о нас, то непременно.

— Должен сказать, я тронут. Ты собрал почти весь клан Кингов только ради меня. Если бы я знал, что будет семейная церемония, я бы надел смокинг.

Лэндон сворачивает шею до хруста костей.

— Ты думаешь, я играю?

— Я знаю, что нет. Но не кажется ли тебе, что это слишком экстремально для такого случая?

— Не так экстремально, как то, что ты спишь с моей сестрой, когда я четко сказал тебе этого не делать.

— Прости, я не знал, что мне нужно чье-то разрешение по поводу статуса наших развивающихся отношений.

— Теперь знаешь.

— Каковы ваши требования, Ваше Величество?

— Никаких требований, только пытки. — Он кивает на Илая и направляет воду под высоким давлением прямо мне в лицо.

Я был готов к этому, так как они продемонстрировали свое оружие, но на самом деле быть ослепленным водой и дышать ею вместо воздуха — совсем другое дело в практическом смысле.

Сила физически откидывает мою голову назад, и кто-то обхватывает меня сзади за плечи, удерживая на месте.

Мои легкие горят, и я глотаю больше воды, чем могу выдержать. Спазмы в конечностях усиливаются, пока не достигают уровня судорог.

Это чертовски раздражает, когда мой организм предпочитает подвести мой разум.

Как раз когда я думаю, что потеряю сознание, поток прекращается. Я кашляю, захлебываясь водой и втягивая ее и воздух через рот.

Мои волосы и одежда намокли, капли образовали лужу на земле.

Набрав достаточно воздуха, я разражаюсь смехом.

— Это все, что у тебя есть? Кто ты? Чертов любитель?

— Я бы на твоем месте не провоцировал его. — Илай говорит таким тоном, что я бы поверил в намерения хорошего мальчика, если бы уже не знал, что этот ублюдок оставил свою душу в чреве матери и чудом родился без нее.

— Если ты собираешься пытать меня, сделай это как следует и пусти немного крови. Это не какая-то детская игра.

Крейтон — тот, кто все это время хватал меня за плечи — отпускает меня и без единого слова идет к двери.

— Куда ты собрался, сопляк? — спрашивает Илай.

— На улицу. Мне скучно. — А потом он уходит, как будто его там и не было.

— Ублюдку нужно проверить голову, — говорит Илай с фальшивым сочувствием.

— Разве ты не должен показать пример и сделать это первым? — Дразню я с ухмылкой.

Он просто тупо смотрит на меня.

— Вот как это будет. — Лэндон волочит свою дубинку по земле, создавая скрипящий, раздражающий звук, и сохраняет ритм, пока говорит. — Как только мы закончим нашу маленькую встречу здесь, ты собираешься залечить свои раны, затем написать моей младшей сестренке, что она тебе больше не нужна, и ты будешь жесток в этом. Я хочу, чтобы ты заставил ее ненавидеть тебя, чтобы ей было легче забыть тебя.

— Вопрос. — перебиваю я супер серьезным тоном. — Я бы поднял руку, но они связаны. Если только ты не хочешь это изменить? — Когда он продолжает волочить клюшку для гольфа по земле, я продолжаю. — Не мешает спросить. Итак, мой вопрос в том, сработает ли этот план, если она уже ненавидит меня?

— Это чертовски хороший вопрос, — соглашается Илай.

— Спасибо, чувак.

— Неважно, что она чувствует к тебе сейчас. Я позабочусь о том, чтобы она оставила тебя позади. И я лично выберу следующего мужчину в ее жизни.

Впервые с тех пор, как началась вся эта чехарда, я хочу разбить череп Лэндона клюшкой для гольфа и смотреть, как его мозги разлетаются по стенам. Этот ублюдок может причинять мне боль сколько угодно, но отдав Глиндон кому-то другому — это то, что ставит под угрозу его жизнь.

— Ты имеешь в виду кого-то, кем ты можешь манипулировать? — Я ухмыляюсь. — Дай угадаю, ты лично одобрил всех ее предыдущих скучных бойфрендов, возможно, пригрозил им, чтобы они ее не трогали. Хм, не думаю, что она хорошо отреагирует на эту информацию.

— Не уверен, что ее это будет волновать, когда она узнает, что ты делал в своей старой школе.

Моя ухмылка остается на месте, но она немного ослабевает, и наступает очередь Лэндона ухмыляться.

— Верно, я провел свое исследование и даже трахнул скелеты в твоем шкафу. Немного суховато, но сойдет. Не уверен, что они так уж понравятся нашей маленькой принцессе. Не так ли, Илай?

— Я склонен согласиться. Наша Глин всегда была пугливой кошкой и никогда не любила скелеты.

— Или лицемеров.

— Или тебя. — Я ухмыляюсь.

— Что за херню ты только что сказал?

— Ты даже не нравишься собственным брату и сестре, поэтому ты заполняешь эту пустоту скульптурами и всем этим дерьмом. Очень грустно.

Он размахивается своей дубинкой и бьет меня по лицу. Илай открывает воду, и на этот раз я покачнулся и упал назад. Громкий стук эхом отдается в воздухе, когда мое тело ударяется о землю.

От недостатка воздуха мое зрение чернеет, а холодная вода заливает меня целиком.

Ах, черт.

Я сейчас потеряю сознание. Или, что еще хуже, может быть, умру.

Люди говорят, что в последние мгновения их жизнь промелькнет перед глазами, но это не то, что происходит.

Моя жизнь — это не то, что я вижу.

Это улыбающаяся Глиндон. Мне всегда нравилась ее милая улыбка, возможно, потому, что она редко была направлена на меня.

Сейчас она улыбается мне, зовет меня по имени, но я ее не слышу.

Какой-то шум вырывает меня из картины, которой я наслаждался.

Вода останавливается, и я переворачиваюсь на бок, кашляя и вдыхая воздух, словно через маленькую соломинку.

— Что с тобой? — Брэндон толкает Илая в грудь. — Как ты можешь помогать ему в этом?

— Он вежливо попросил. — Непринужденно говорит Илай.

— Прекрати!

Моя кровь застывает в ушах при звуке ее голоса. Глиндон.

Из моего затуманенного зрения я могу различить ее силуэт, впивающийся в лицо Лэндона.

— Я сказал ему держаться подальше, он не послушал, так что я просто преподаю ему ценный урок, маленькая принцесса.

— А кто ты, черт возьми, такой, чтобы преподавать людям уроки? Ты действительно считаешь себя богом? Новость, это не так.

— Он манипулирует тобой и в конце концов причинит тебе боль.

— Это все равно не повод для беспокойства.

— Ты не знаешь, что для тебя хорошо, Глин.

— Я достаточно взрослая, чтобы сделать свой собственный жизненный выбор, и я выбираю его. Я наконец-то выбираю кого-то сама, без того, чтобы они шли через твой процесс одобрения. Разве ты не можешь позволить мне это?

Могу ли я поцеловать ее и не умереть? Вообще-то, я не против умереть ради этого поцелуя.

— Нет, — пренебрежительно говорит Лэндон. — Теперь, возьми Брэна и уходи.

— Нет.

— Что, блядь, ты только что сказал?

— Я сказал нет, Лэн. Нет, блядь. Я устала от твоего контроля и хождения вокруг тебя на цыпочках, и избегания тебя. Я так чертовски устала. Просто остановись. Перестань вести себя так из ряда вон выходяще, перестань заставлять нас бояться тебя. Мы не должны бояться собственного брата.

— Глин... — Брэн подходит к ней, пытаясь притянуть ее обратно, но моя чертова девчонка выскальзывает из его рук.

— Нет, мы сделаем это, Брэн.

— Это мой билет на выход. — Илай машет рукой. — Счастливой семейной встречи, Кинги.

Брэн смягчает голос.

— Глин, сейчас неподходящее время.

— А когда наступит подходящее время? Как долго мы должны от него прятаться? Сейчас самое подходящее время сказать ему, что мы перестали притворяться, что он нравится маме и папе. Хватит прикрывать его действия и выставлять его идеальным гением, хотя он всего лишь бесчувственный человек. Ты должен быть на нашей стороне, а не против нас, Лэн. Мы семья, а не враги. Брэн — твой брат-близнец, а не соперник. Я твоя сестра, а не твоя чертова собственность.

— Словесная рвота закончилась? — Выражение лица Лэндона не меняется, но голос звучит раздраженно.

Все верно. Я надавила прямо туда, где больно.

Я сказал ему, что он не нравится братьям и сестре, и теперь он видит доказательство.

— Нет, — говорит Глиндон. — Ты отпустишь Киллиана и перестанешь вмешиваться в мои дела.

— А если я откажусь?

— Я расскажу дедушке, папе и дяде. Когда они узнают обо всех твоих поступках, они посадят тебя на поводок.

— Ты мне угрожаешь?

— Точно так же, как ты угрожал нам всю нашу жизнь. Вкус горечи от своей семьи, не так ли?

Затем она бежит ко мне, и я думаю, что тогда я отпустил ее. Она здесь.

Теперь все хорошо.

— Киллиан! Открой глаза… — она поднимает мою голову на колени, ластясь ко мне, с беспокойством, проникающим в каждое ее слово и прикосновение.

Она действительно мой ангел, сделанный на заказ, моя Глиндон.

Когда она обнимает меня, я встречаю взгляд Лэндона и ухмыляюсь.

Я знала, что Брэн придет, потому что Илай не любит, когда Крейтон вовлечен, и поскольку Лэндон выкрутил ему руку, он определенно приведет Брэндона в качестве ответной меры.

Как только появился Крейтон, Илай достал свой телефон и что-то набрал — вероятно, сообщение Брэндону, чтобы проинформировать его о текущей ситуации.

Если бы он знал, что я здесь, то наверняка привел бы Глиндон, что он и сделал.

Я мог бы сбежать раньше, воспользовавшись Зиппо в заднем кармане, но я уже знал, что рано или поздно Лэндон меня поймает.

Как только я увидел сдержанный гнев Илая, увидевшего, что Крейтон замешан в этом деле, я задумал это.

Эта сцена должна была произойти.

Если бы Глиндон увидела, как ее брат пытает меня, она определенно была бы на моей стороне, а не на его. Она будет сочувствовать мне, ненавидеть своего брата и захочет спасти меня.

То, что она выступит против него и снимет с себя весь этот груз, было лишь бонусом.

Рад служить, детка.

Лэндон сужает глаза, вероятно, раскусив мой план. Но сейчас он ничего не может сделать.

Он никогда, никогда не сможет встать между мной и Глиндон, если не хочет быть тем, кого ненавидят.

Один—ноль, ублюдки.