Бог злости

Глава 34

Глиндон

У меня на сердце стало легче после разговора с мамой по душам.

Этого давно следовало ожидать, и я наконец-то получила возможность высказать все, что таилось внутри меня. Мне просто повезло, что у меня такая терпеливая, понимающая мама, как она.

Когда я проснулась полчаса назад с больной киской и задницей и нашла сообщение от нее, я не смогла удержаться и позвонила.

Правда, сначала я надела шорты и футболку. Говорить о Киллиане — это одно дело, но позволить маме увидеть дикие следы, которые он оставил на моем теле — совсем другое.

Слава Богу, я сохранила свою одежду после того, как купила платье, которое порвал этот грубиян.

После звонка у меня пересохло в горле, поэтому я на цыпочках выхожу из комнаты и крадусь вниз по лестнице.

Мои шаги останавливаются на пороге кухни, и я крепче сжимаю телефон, когда понимаю, что там кто-то есть.

Черт.

— О, Глин. Входи. — Рейна говорит мне с улыбкой.

Она одета в великолепный голубой атласный халат, подходящий к цвету ее глаз.

— Тебе что-то нужно?

Я прочищаю горло, чтобы побороть чесотку.

— Только немного меда и лимона, если они у вас есть.

— Как насчет того, чтобы сделать тебе травяной чай с медом? Он успокоит твое горло в мгновение ока.

— Это было бы здорово, спасибо.

Она наливает мне чашку чая, похожего на свой, и кладет в нее немного меда.

Мы садимся напротив друг друга, я делаю первый глоток и вздрагиваю.

— Он горячий, будь осторожна. — Она протягивает мне стакан с водой, и я беру его.

— Спасибо. Ты всегда просыпаешься посреди ночи, чтобы выпить травяной чай?

— Только когда я слишком взволнована, чтобы спать. — Она улыбается. — Это такая редкость, когда и Газ, и Килл посещают нас одновременно.

Ее выражение лица становится отстраненным, и грустная улыбка приподнимает ее губы.

— Никто не говорил мне, что они так быстро вырастут и покинут меня. Я бы хотела, чтобы они снова стали моими маленькими мальчиками.

Я делаю глоток из чашки, и, к счастью, она не такая горячая.

— Мама тоже так говорит о нас.

— Все мамы так говорят.

Мы немного помолчали, пока я обдумывала, как лучше затронуть тему, которая не давала мне покоя с тех пор, как я впервые о ней услышала.

Видимо, сегодня настал день мужества, потому что я пробормотала:

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Это об инциденте, который произошел, когда Киллиану было семь лет.

Она крепче сжимает чашку.

— Он рассказал тебе об этом?

— Да, и еще он сказал, что с тех пор ты его боишься. Это правда?

Она делает паузу, затем отпивает длинный глоток чая.

— Он так думает?

— Да.

— Это неправда. Я бы никогда не испугалась собственного сына. Я просто... боюсь того, что он может сделать—. Ее взгляд теряется вдали, пока ее палец проводит по ободку ее чашки. — В тот момент я поняла, что он другой, что у него нет границ и никто не может навязать их ему. Скажем так, у меня плохие воспоминания о таких людях. Но это не значит, что я его боюсь.

В моей груди расцветает надежда. Если это все недоразумение, то, возможно, Киллиан сможет забыть об этой части своего детства.

Да, это не исцелит его, поскольку он на самом деле не болен, но это, по крайней мере, поможет ему забыть. В конце концов, это его родители, и как бы он ни хотел притвориться, что это его не трогает, я знаю, что трогает, хотя бы немного.

— Я не знала, что Килл так думает. Я поговорю с ним.

— Пожалуйста, не говори, что я рассказала тебе об этом.

— Не волнуйся. Мы, девочки, должны заступаться друг за друга, помнишь? — Она улыбается и кладет свою руку на мою. — Спасибо тебе, Глин.

— За что?

— За то, что привела моего мальчика домой и вернула свет в его глаза. Он потерял его много лет назад, и я думала, что больше никогда его не увижу.

Я уже собираюсь сказать, что она все выдумывает и что я не могу быть причиной, когда из коридора раздается мужской голос:

— Королева бала? Где ты? Ты же знаешь, что я не могу заснуть без тебя рядом.

— Тссс, держи наш разговор в секрете. — Она прикладывает палец к губам. — Это мой сигнал, чтобы уйти.

Рейна выскальзывает из кухни, и я украдкой следую за ней, чтобы увидеть, как мистер Карсон обнимает ее, целует в макушку и смотрит на нее так, как папа смотрит на маму.

Как будто он действительно не может жить без нее.

Боже, будет ли на меня когда-нибудь кто-то так смотреть?

После того, как они исчезают на лестнице, я возвращаюсь на кухню, чтобы допить свой чай и проверить свои сообщения.

На самом верху — одно от неизвестного номера. Я собираюсь удалить его, не желая больше попадаться на их игры разума, но <<<видео>> под именем привлекает мое внимание.

Я открываю текст и нажимаю на видео.

Мое сердце бьется так быстро, когда я вижу Девлина, сидящего в маленькой комнате за столом напротив красной маски.

Девлина трясет, он выглядит опустошенным до глубины души. От изменившегося голоса, доносящегося из красной маски, кожа на моей шее затягивается.

— Ну и слабак. Как насчет того, чтобы упасть замертво?

Мои пальцы дрожат, когда я смотрю на то, как вся надежда исчезает из глаз Девлина. Видео заканчивается.

Мой рот наполняется солью, и в этот момент я понимаю, что слеза проскользнула в мой рот.

— На что ты смотришь?

Чашка в моей руке падает и разбивается вдребезги, позволяя жидкости размазаться по столу и капать на пол.

Я медленно оглядываюсь назад и вижу, что Киллиан стоит у меня за спиной, одна из его рук напряжена, так как он вцепился в край стула.

Его грудь обнажена, подчеркнутая изломанным, преследующим вороном, а лицо хранит мрак готической часовни.

Я всегда считала Киллиана красивым в суровом смысле, но это первый раз, когда я вижу его как настоящий кошмар.

Моя рука дрожит, когда я поднимаю ее, чтобы показать ему видео.

— Это ты?

Он смотрит его, не меняя выражения лица. Мой позвоночник снова и снова покрывается мурашками, когда повторяются эти слова.

Слова о том, как довести самоубийцу до смерти.

Слова, которые никто не должен говорить нормальному человеку, а тем более тому, кто борется с депрессией.

Когда он молчит, я повторяю, на этот раз более решительно:

— Тот, кто был в красной маске, был ты, Киллиан?

— И что с того, если это был я?

Мне кажется, меня сейчас вырвет.

Или я потеряю сознание.

Или и то, и другое.

Я встаю на шаткие ноги и начинаю уходить. Я не знаю куда, но мне нужно идти.

Сейчас же.

Он хватает меня за плечо, но я отшатываюсь назад и отпихиваю его.

— Не трогай меня, блядь, ты, чудовище.

— Осторожно, — вырывается у него.

— Не приближайся ко мне, или я пойду в комнату твоих родителей и закричу на весь чертов дом. Я серьезно.

Потом я бегу, бегу, плачу и бегу.

Я чувствую зуд под кожей, потребность вытащить все это наружу, покончить со всем этим, как это сделал Девлин.

Но я делаю что-то другое. Я продолжаю бежать.