Бракованная жена. Я украла дочь ярла

ГЛАВА 18

Мне не спалось.

Одеяло кололо, подушка казалась слишком жесткой, а тысячи мыслей в голове не давали сомкнуть глаза ни на мгновение.

Келленвайн поставил стражу у спальни Лейлы и послал к Хельтайну воинов, которые должны были избить его так, чтобы тот даже не смог встать. А завтра состоится его прилюдная казнь. Он не сможет похитить кроху или навредить нам, но мне все равно было неспокойно.

За каких-то несколько жалких часов мой мир перевернулся вверх тормашками. Друг, которому я безгранично доверяла, оказался предателем, а муж, которого я ненавидела, наоборот показал себя человеком, на которого можно положиться.

Поджав к груди ноги и обняв их руками, я перевернулась на другой бок и сморгнула подступившие к глазам слезы, в темноте едва ли угадывая очертания своей бывшей спальни.

Я настояла на том, что хочу спать в прошлых покоях, а Келленвайн не стал спорить, видя, как я расстроена. Но правда заключалась в том, что стоило мне проститься с мужем на пороге, как мной тут же завладели тревога.

Мне было плохо. Грустно. Больно.

Все это опутало меня толстыми нитями, сворачивая в такой запутанный клубок, что я уже не видела ни выхода, ни просвятья.

Я так больше не могла.

Откинув одеяло, я поднялась с постели и, ступая босыми ногами по холодным камням подошла к двери, но остановилась.

Наверное, я сошла с ума от этих переживаний. Ведь как еще объяснить то, что я чуть было не отправилась в спальню Келленвайна?

Зачем я хотела пойти туда? Чтобы получить утешение?

Это просто жалко, Абигайль.

Прикусив губу, я криво усмехнулась и покачала головой, стыдя сама себя.

Келленвайн относился ко мне хорошо лишь потому, что знал о моей сути. Окажись Дочерью Туманов другая женщина, и он целовал пальцы и обнимал бы уже ее. Его не интересовала моя личность, не интересовала я сама, он хотел подмоститься ко мне и заручиться моей поддержкой, чтобы я жила на острове и послушно каждый год исполняла ритуал, который будет питать Туман.

Если у меня есть хоть капля гордости, я не пойду к нему. Не пойду и не стану просить подачки и утешение, припасенные для Дочери Туманов. Но почему же тогда моя ладонь уже обхватила ручку и нажала на нее, а другая толкнула дверь?

К черту!

Но едва я перешагнула порог, как тут же замерла, покрываясь мурашками, ведь у противоположной стены, согнув одну ногу в колене и вытянув другую, прямо на каменном полу сидел Келленвайн, держа в руке фляжку с элем.

Услышав скрип двери, он поднял на меня голову, и то что творилось в его серых глазах…

У меня перехватило дыхание, а внутренности стянулись узлом.

Почему он смотрел на меня с гремучей смесью желания, нежности, восхищения и вины? Почему сидел у моего порога, как дворовый пес у конуры?

Вопросы вихрем заметались в голове, и на них не было ни единого ответа.

Не в силах вымолвить и слова, я так и продолжила молча глядеть на мужа, с каждой секундой приходя в большее и большее смятение. А все до единой разумные мысли спешно покинули голову, как бегущие с тонущего корабля крысы.

— Куда-то собралась? — с болезненно кривой улыбкой спросил меня Келленвайн, прикладывая к губам флягу.

Да. К тебе.

Но вслух я произнесла совершенно другое:

— Что ты здесь делаешь?

— Сижу, — последовал короткий ответ, а за ним — еще один глоток эля.

Я с тревогой перевела взгляд на фляжку. Не слишком ли много алкоголя в последнее время? Когда я приходила к нему в комнату он пил, как заправский пьяница, и вот сейчас снова.

— И почему ты здесь сидишь? — нахмурилась я.

— Потому что… — он слегка прищурился. — Жена не пускает меня на порог спальни.

— Ты пьян, — буркнула я и, подойдя к нему, вырвала у него из рук фляжку.

Но отойти у меня уже не вышло.

С неожиданной для его состояния ловкостью Келленвайн поднялся на ноги, захватывая меня в ловушку своего взгляда, и оттеснил к стене. Я даже не успела моргнуть, как уже оказалась прижатой к холодным камням, а он нависал надо мной, обдавая своим природным запахом с примесью эля.

— Знаешь ли ты, что делаешь со мной, маленькая колдунья? — хрипло проговорил он, ловя мой подбородок пальцами и заглядывая мне в глаза. — Знаешь ли ты, какой властью обладаешь? Знаешь ли, как сводишь меня с ума одним взглядом и заставляешь изнывать от желания прикоснуться к тебе, схватить и не отпускать от себя ни на шаг?

Келленвайн провел пальцем у меня под губой, с волнующим голодом глядя на мой рот.

У меня перехватило дыхание, в груди защекотало, а к низу живота прилила теплая волна.

Нет, Абигайль! Соберись! Он говорит это не тебе, а Дочери Туманов!

— Ты даже представить не можешь, сколько раз ты являлась мне во снах. Разъяренная, дикая и прекрасная. И я брал твои гневно кривящиеся губы, а ты отдавалась мне со всей страстью, — низким голосом проговорил он, склоняясь ближе и обдавая мое лицо горячим дыханием.

Мой разум затуманился, а любые попытки рассудка подать голос потонули в накрывшем огненном океане.

Его горячие пальцы мучительно медленно спустились с моего подбородка на шею, лаская пылающую кожу, а затем скользнули еще ниже и остановились на ребрах меж грудей, там куда отдавались удары трепыхающегося сердца.

Я сглотнула и вскинула подбородок. Между нашими губами остались жалкие миллиметры. Он с шумом втянул воздух у моего лица.

— Твое сердце в моих снах билось так же часто, а кожа пахла нестерпимо сладко, так что хотелось поглотить всю тебя целиком. Ты мое помешательство, Абигайль. Сколько бы я не пытался прогнать тебя из памяти, ты лишь сильнее заполняла мои мысли.

Его пальцы пробежались вниз по ребрам, к животу, и скользнули на талию, порождая новую горячую волну, которая захватила меня целиком, так что сосредоточиться на его словах стало очень трудно.

— Я отчаянно злился на тебя и также отчаянно желал. Это сводило меня с ума. Я был уверен — ты приворожила меня. И возвращаясь после боя, мог думать только о том, как вернусь в северную башню и там смогу снять наложенное тобой колдовство. Но… Ты сожгла ее.

Прерывисто выдохнув, я встретила его взгляда, думая, что он злится, но Келленвайн смотрел на меня с улыбкой, а в глубине его глаз через край плескались острая нежность смешанная с горькой болью.

— А потом я узнал, что ты и Лейла сгорели в пожаре.

Крепко обнимая меня за талию одной рукой, муж положил вторую мне на щеку, и мою грудь пронзило острой иглой, потому что я почувствовала, что его ладонь дрожала.

— Я смотрел на ваши останки, — прошептал он на грани слышимости. — И понимал, что не имел права даже просто стоять рядом, я не имел права скорбеть. Не имел. Ведь это из-за меня вы оказались на том алтаре.

Грудь сдавило, и я прерывисто выдохнула, заглядывая ему в глаза и вспоминая то, что рассказал мне Ульв: «Ярл упал на колени перед алтарем и заорал, как раненный вепрь».

— Раньше я проклинал сны с тобой, но с того дня отчаянно ждал их каждую ночь. А ты, словно наказывая меня, не приходила. У меня было много времени подумать. Я вспоминал, как относился к тебе, как был слеп, как потакал Катарине, даже не слушая тебя, лишь бы досадить. Я хотел загладить свою вину. Хотел. Но было уже поздно. Ведь тебя не было нигде, Абигайль. Не было. Я ничего не мог сделать. Я был бессилен, и это уничтожало меня, — с хрипотцой произнес Келленвайн. — То, что ты и Лейла оказались живы… Это словно дар Хозяйки туманов. И ты можешь меня ненавидеть, можешь кричать на меня, ругать, противиться, но больше я тебя не отпущу и не позволю ни одному мужчине приближаться к тебе. Ты моя жена. Моя госпожа и хозяйка Туманных островов. И даже если ты попытаешься снова сбежать, моя колдунья, я найду тебя, где бы ты ни была.

От его слов меня охватил трепет, а сердце вдруг разбухло до размеров планеты, пытаясь уместить в себе все чувства, что воспылали внутри.

Неужели то, что он говорил, правда? Неужели он был добр ко мне не потому, что я Дочь Туманов? Неужели он в самом деле испытывал все те чувства, о которых рассказал мне?

Я так отчаянно всматривалась в его лицо, ища в нем хоть намек на ложь, что у меня зажгло глаза, но, сама того не ведая, в погоне за обманом я попала в ловушку его бездонного взгляда.

Сердце стучало так быстро, словно намеревалось набрать реактивную скорость и вылететь на другую орбиту.

И я поняла…

… Что пропала.

— Скажи мне прекратить, колдунья, — сипло проговорил он, задевая кончиком носа мой и посылая крошечные искорки по всему телу. — Скажи, что ты не хочешь этого. Потому что я теряю рассудок, когда ты так близко.

Внутри все задрожало, а голова начала кружиться, как от чарки хмельного эля.

Я теряла контроль. Черт возьми, я словно летела по встречке на бешеной скорости, отпустив руль. Страх, возбуждение и дикое наслаждение. И это было так приятно, что давать по тормозам не хотелось, ведь любая попытка остановиться привела бы к тому, что я вылетала с трассы и взорвалась.

Но…

Если Келленвайн думал, что я вот так легко сдамся, он ошибался.

Не знаю, откуда во мне нашлись силы, но я отвернулась от него и несильно толкнула в грудь. Мое тело тут же возненавидело меня, желая продолжения банкета. Только вот, что оно понимало, глупое?

— Я понял, — глухо проговорил Келленвайн и, снова втянув воздух у моего лица, с трудом отошел назад.

Он давал мне возможность уйти. И мне нужно было ей воспользоваться. Нужно было скорее вернуться в свою комнату. Только вот стоило мне представить, что я снова останусь один на один со своими переживаниями, как по телу начинали бежать мерзкие мурашки.

А значит, был только один вариант…

Я осторожно посмотрела на мужа и быстро облизнула губы, собираясь с мыслями. Его глаза тут же опустились к моему рту, и он тяжело сглотнул.

— Ты издеваешься? — спросил Келленвайн хрипло.

— Нет, — прошептала я. — Просто… — все-таки настроившись, я встретила его потемневший взгляд. — Я не могла уснуть, думая об угрозе Хельтайна. Ты… Ты посидишь со мной?

Он долго не отвечал, молча глядя на меня. А потом как-то криво и болезненно улыбнулся и покачал головой.

— Ты точно издеваешься.

— Нет, так нет, — насупилась я и собиралась было уже пройти мимо него в спальню, костеря себя на все лады, что вообще об этом заикнулась, но Келленвайн перехватил мою руку.

Наши глаза встретились.

— Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, моя колдунья, — низким и обволакивающим голосом произнес он. — Конечно, да.