Бывшие. Правило трёх «Н»

Глава 10

Я захлопнула за собой дверь туалета, прислонилась к прохладной стенке и закрыла глаза, пытаясь перевести дух. Тесное пространство давило, но оно было единственным убежищем, где я могла спрятаться от него и передохнуть. От его взгляда, который, казалось, прожигал меня насквозь, от его молчаливого присутствия, наполнявшего всё купе. Не думала, что находиться рядом с ним будет так сложно.

Я снова посмотрела в зеркало. Бледное лицо, огромные глаза, которые блестели. Из-за него. Из-за того, что он сидел там, в нескольких сантиметрах, и я чувствовала каждое его движение, каждый вздох. Расслабиться и заснуть было невозможно. Тело было напряжено до дрожи.

«Соберись, — прошептала я своему отражению, впиваясь пальцами в край раковины. — Ты должна держаться. Ты здесь ради Матвея. Только ради него. Всё остальное не имеет значения».

Сделав несколько глубоких вдохов, я снова собрала вокруг себя невидимую броню, которую носила все эти годы, и резко толкнула дверь.

Прямо рядом с дверью нашего купе, развалясь, стоял мужчина — плечистый, в белой майке, из-под которой бугрились накачанные мускулы. От него разило перегаром и немытым телом.

— Опа, краля вышла погулять! — сипло усмехнулся он, и его мутный, пьяный взгляд медленно, нагло пополз по моей фигуре снизу вверх.

Я попыталась проскочить молча, прижавшись к стене, но он грубо шагнул наперерез, перекрыв мне путь. — Ну куда ты, а? Скучно одной? Заходи к нам, с нами весело, — он протянул руку и шлёпнул меня по ягодице.

В висках застучало, а в глазах потемнело от злости. Я, не думая, на автомате, развернулась и изо всех сил отвесила ему пощёчину. Звук получился сочным, хлёстким, и на мгновение в коридоре воцарилась тишина.

— Руки придержи, урод! — прошипела я.

Он остолбенел на секунду, потирая раскрасневшуюся щёку, а потом его рожа перекосилась в злобной гримасе. — Ах ты, стерва грёбаная! — он дико рыкнул и рванул меня к себе, сдавив предплечье так, что у меня в глазах потемнело от боли. Его пальцы впились в кожу клещами. — Я к тебе по хорошему а ты драться, сука. Нехорошо так поступать.

— Отпусти её, — раздался сзади голос. Негромкий, ровный, но налитый такой стальной холодностью, что мурашки побежали по коже. — Два раза повторять не буду.

Я обернулась. Денис стоял позади нас, заслоняя своей мощной фигурой весть проход. Его поза была обманчиво расслабленной, но взгляд… Его взгляд был таким, от которого кровь стынет в жилах. Таким я его видела лишь однажды, когда он столкнулся с наркоманом, который приставал к детям. Это был взгляд не человека, а убийцы.

— Слышь, да пошёл ты! Не лезь, козёл! — проревел мой обидчик, не ослабляя хватку. — Девочка теперь с нами! Эй, пацаны, вылазьте, гляньте, какую я кису поймал!

Из соседнего купе тут же высунулась вторая, не менее отталкивающая физиономия. — Че это тут, кто базар устроил?

Денис не стал тратить время на переговоры. Он действовал с пугающей, отточенной эффективностью. Резким, коротким движением он толкнул того, что высунулся, обратно в купе, и дверь с оглушительным грохотом захлопнулась. А потом, развернувшись на каблуках, нанёс один-единственный удар. Короткий, прямой в нос тому, кто держал меня.

Раздался отвратительный, влажный хруст. Мужик с воем, больше похожим на визг, отпустил мою руку и схватился за лицо, из которого хлестнула алая струя. — А-а-а-а! Сука! Я тебя, ублюдок, сейчас на куски порву!

Но Денис уже оттащил меня вперед, к нашему купе, и буквально впихнул внутрь, отгородив своим телом от происходящего в коридоре. — Нет! — закричала я, вцепившись мёртвой хваткой в его рукав. Сердце бешено колотилось, в ушах стоял оглушительный гул. — Нет, Денис, пожалуйста, не надо! Они же тебя убьют! Их там несколько!

Он обернулся, и на его лице на мгновение мелькнуло неподдельное удивление, будто он не ожидал такой реакции. — Успокойся, — его голос был твёрдым и странно умиротворяющим. — Они мне ничего не сделают. Или ты забыла, кем я работаю?

Он мягко высвободил свой рукав из моих дрожащих пальцев и захлопнул дверь. Я осталась одна в купе, вся дрожа, как в лихорадке. Из коридора доносились приглушённые крики, ругань, тяжёлые, тупые удары, грохот… Я прижала ладони к ушам, зажмурилась, пытаясь не слышать, но мой мозг услужливо рисовал самые страшные картины: избитого, окровавленного Дениса, его беспомощное тело под ногами этих животных… Как они его запинывают.

Прошло десять минут. Мне показалось, что прошла вечность. И вот ключ, наконец, повернулся в замке. Дверь открылась.

На пороге стоял он. Живой. Невредимый. Лишь немного растрёпанный, на лбу выступили капельки пота, дыхание было чуть учащённым. Он потирал костяшки правой руки — кожа на них была содрана.

И тут во мне что-то оборвалось. Все сжатые пружиной нервы, весь страх, вся боль этих дней и недель — всё это вырвалось наружу одним мощным, сокрушительным потоком. Я не помню, как оказалась рядом. Я просто бросилась к нему, обвила его руками, прижалась лицом к его груди, чувствуя под щекой грубую ткань рубашки и учащённый стук его сердца. — Тише, тише, — прошептал он, обнимая меня. — Ты чего? Всё уже закончилось. Всё нормально.

Но это было ненормально. Это было слишком. Слёзы, которые я так старательно сдерживала все эти годы — слёзы по рухнувшему браку, по больной матери, по пропавшему брату, по своей собственной измотанной жизни — хлынули из меня безудержным потоком. Я рыдала, судорожно всхлипывая, трясясь в его объятиях, как в лихорадке, не в силах остановиться. Я плакала за всё. И за то, что он, этот чёрствый, холодный человек, оказался сейчас единственной моей опорой в этом аду.

Он не отталкивал меня. Не говорил утешительных слов. Он просто стоял и держал, гладил мои волосы, пока буря не начала понемногу стихать, оставляя после себя лишь горький привкус стыда, опустошение и смутное, неуместное чувство облегчения от того, что он здесь. Целый и невредимый.

— Не думал что ты так за меня переживать будешь, — тихо произнес Денис.

А я и сама не знала как обхяснить свои поступок. Наверно, я просто до сих пор чувствовала в нём настоящую защиту. А мне так этого не хватало.