Бывшие. Правило трёх «Н»

Глава 12

Она лежала подо мной, вся мокрая, горячая. Я не двигался, боялся пошевелиться. Боялся, что если сдвинусь с этого места, то всё это окажется сном. Пять лет. Пять долбаных лет я не чувствовал её так близко. Не слышал этого тихого прерывистого дыхания у самого уха. Не чувствовал, как её сердце колотится в унисон с моим.

В голове стояла полная каша. Одна часть меня орала: «Что ты, блять, натворил, Мамонтов? Она же сломлена, она в отчаянии, а ты воспользовался моментом!» Эта мысль жгла изнутри. Я всегда презирал мужиков, которые крутят романы и ведутся на собственные слабости. А теперь сам стал таким.

Но была и другая часть. Та, что помнила, как она ответила на мой поцелуй. Не оттолкнула. Не дала пощёчину, хотя имела полное право. Она впилась в меня с той же яростью, с той же тоской. Её руки на моей спине, её ноги, обвившие мои бёдра... Это было обоюдно. Это был настоящий голод. Такой же, как у меня.

Я медленно приподнялся на локтях, глядя на неё. Глаза закрыты, волосы прилипли ко лбу и щекам. В полумраке она казалась такой же юной и беззащитной, как тогда, много лет назад, когда мы только познакомились. Чёрт возьми, она была красивой. Даже сейчас, в темноте и растрёпанная.

Я глубоко вздохнул, и она, почувствовав движение моей груди, наконец открыла глаза. Посмотрела на меня. В её взгляде не было ни ненависти, ни сожаления. Была какая-то опустошённость. И вопрос.

«Ну и что теперь?» — словно говорили её глаза.

Я и сам не знал, что теперь. Мы только что переспали в купе поезда, как два подростка. Это была верхняя точка идиотизма и безумия. Но, чёрт побери, я не чувствовал себя виноватым. Не до конца. Потому что впервые за эти пять лет скрюченная внутри меня пружина — наконец разжалась. Я снова мог дышать.

Я хотел что-то сказать. Извиниться? Но я не был уверен, что сожалею. Объяснить? Какие могут быть объяснения? Мы оба были взрослыми людьми, и оба знали, что произошло. Это не было примирением. Это был взрыв. Выплеск всего, что накопилось за годы в разводе. И это была тоска по прошлому.

Вместо слов я медленно провёл большим пальцем по её щеке. Она не отодвинулась, не отдёрнулась. Только прикрыла глаза и глубже вздохнула.

— Не тяжело? — хрипло спросил я.

Она молча покачала головой. Потом её рука поднялась и легла мне на грудь, ладонью к коже. Её прикосновение обожгло.

— Я... не думала, что... так... я не хотела, — она недоговорила, снова закрыв глаза.

— Я тоже, — честно выдохнул я.

Мы снова замолчали. Я лёг рядом набок с краю, уставившись в стену купе. Тело гудело, как после тяжёлой драки. Но на душе было странно спокойно. Пусто, но спокойно.

И тут до меня дошла вся сюрреалистичность ситуации.

Вот мы лежим, обнявшись. Двое дураков в качающемся купе. Я — подполковник полиции, который только что трахнул свою бывшую жену в состоянии аффекта. А она — ненавидит меня за то, что изменил ей. И говорила десятки раз, что не простит. И ведь смирился. Принял её решение о разводе и думал, что больше не смогу вернуть её. Настолько упрямой она была. А теперь получается, я рано смирился? Или просто время прошло, и боль притупилась.

Завтра нам придётся смотреть друг на друга. Ехать в Нягань. Искать её брата. А как, спрашивается, после этого смотреть? Как делать вид, что ничего не было? Как я буду разговаривать с ней, зная, что несколько часов назад она стонала подо мной?

Я хотел что-то сказать. Объяснить. Извиниться, что ли. Сказать, что это была ошибка. Но слова застряли в горле комом. Потому что это не была ошибка. Это было неизбежно. Как закон тяготения. Мы слишком долго тащили этот груз, и, в конце концов, он раздавил ту хлипкую стену, что мы сами и возвели.

Я повернул голову и посмотрел на неё. Она лежала на боку, ко мне спиной, но по её напряжённым плечам я видел, что она не спит.

«Что теперь будет? — крутилось у меня в голове. — С утра она натянет на себя свою броню, сделает вид, что ничего не было? Или начнёт меня ненавидеть ещё сильнее?»

Мысль о том, что она может снова стать ледяной и отстранённой, вызвало протест. Острую, почти физическую боль. Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Не хотел, чтобы она снова стала «Черновой», а не «Лерой», которая только что кричала моё имя.

Я осторожно протянул руку и положил ей на талию. Она вздрогнула, но руку не убрала. Её кожа была горячей и немного влажной.

Ничего не говоря, я притянул её к себе, прижав спиной к своей груди. Она на секунду застыла, а потом обмякла, её голова устроилась поудобнее у меня под подбородком. Её волосы пахли её шампунем. Простым, цветочным. Моим любимым.

Так мы и лежали. Я держал её, слушал её дыхание, которое постепенно становилось ровным и глубоким. Она засыпала.

А я смотрел в потолок и думал. Думал о том, что, возможно, мы оба сошли с ума. Думал о том, какой же я всё-таки эгоистичный мудак. Но больше всего я думал о том, что мне хорошо. И я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.

Завтра будет новый день. Новые проблемы, новые поиски. А пока... пока я просто хочу держать её. И надеяться, что утро не наступит слишком быстро.