Бывший. На выданье

Глава 17

РУСЛАН

Кончился интерес от фортуны?..

— Сукин сын, — заявил я, после того как Малина положил трубку. — Ч-черт! — выругался и бросился в спальню.

Появилось ощущение, к которому я еще не привык — будто мой желудок находился в лифте, который на бешеной скорости проносился вниз мимо пятидесяти этажей.

Следом за мной влетела в спальню Настя.

— Что происходит?

Вместо ответа, я принялся выдвигать ящики комода и доставать оттуда свою одежду. Настя, часто моргая, следила, как я швырял на пол стопку аккуратно сложенных, определенным образом, футболок. Никогда, ни до ни после, я не испытывал такой странной смеси чувств, как в тот момент. В моей голове, словно разорванное лоскутное одеяло: разрозненные мысли бродили по пустым страницам.

Голова распухала от вопросов, но Настя вторым, конечно, выкрикнула самый неподходящий и несущественный.

— Что… что ты ищешь?

Я долго не отвечал, все рылся, рылся, рылся. Пока не вытащил небольшой, но достаточно длинный стальной сейф, по памяти набрал пятизначный код и крышка распахнулась. Достав девятимиллиметровый Глок, я засунул его в кожаную кобуру. Затем присел и привязал небольшой пистолет двадцать пятого калибра к правой ноге, а раскладной нож — к левой, захватив также кастет.

Челюсть у Насти отвисла, как будто оборвались веревочки, привязывающие ее к голове.

— Ты держишь дома столько оружия?

— Конечно! — положил в карманы пару дополнительных магазинов для Глока. — Я же не батюшкой в церкви работаю…

Взглянул на часы, своими огромными, как под кислотой зрачками. 22:20.

— Ты на тачке? — поинтересовался, соображая на несколько ходов вперед.

А она не соображала на несколько ходов вперед.

— Ну, да. На отцовской. А что?

Взвешивая все “за” и “против”, направился в ванную. Из пыльной вентиляции слышались эхо подобные утробные звуки: шум воды и припадочный соседский лай. Встал на унитаз, дотянулся до вентиляционной решетки и снял ее. В возбуждении стал нервно шарить рукой, стараясь нащупать старый, сильно обтрепанный пластиковый пакет с деньгами.

Я никогда не вытаскивал из этого тайника деньги... Никогда! Только докладывал! Даже если в конце месяца мне не хватало на батон — я шел на любые авантюры, но никогда не лез туда. Спонсор моей силы воли — бедное детство, игрушки прибитые к потолку! А мне всегда хотелось лучше оценку, просторней квартиру, выше зарплату… А потом захотелось вообще уйти из органов. В моих планах было уехать в теплые края. Или же на худой конец купить домишко, где-нибудь в Испании, не привлекая к себе, однако, внимания.

— Проклятье! — невольно чертыхнулся.

Пытаясь отыскать заповедное, пальцы осторожно притронулись к краю пакета. Взяв его в ладонь, которую теперь покрывала вековая сажа, я осторожно вытащил его.

— Что это? — Настя цепко уставилась в мои глаза, надеясь вычитать в них все, что ей надобно.

— Мешок с подарками… это тебе! — я стал выкладывать деньги как яблоки или картошку на кухонный стол. Тугие пачки денег приятно пружинили в руках и пахли. Говорят, деньги не пахнут, какая наглая ложь! Я бы мог с упоением вдыхать этот запах, чем-то напоминающий ладан и, словно завороженный, складывать пачки как ребенок кубики. — Ключи дашь от тачки?

— Ты… ты… хочешь, чтобы я продала тебе машину? Прямо сейчас? — напряженно покусывая нижнюю губу, она пыталась понять происходящее.

Сполна насладившись ее сконфуженностью, ответил:

— В точку! — взъерошив руками волосы, сверху вниз посмотрел на нее. — Я хотел бы остаться рядом. Но есть причины, по которым это стало невозможно.

Настя смотрела на меня, как на чумного, с трудом пытаясь представить, что она будет делать с этой космической, по меркам простого учителя, суммой.

— Но здесь больше, чем ее рыночная стоимость… Там же просто старый Гольф!

— Ну, тогда с Новым годом, Настенька! Ты была очень хорошей девочкой. Дедушка Мороз остался тобой очень доволен, — я одевался с такой молниеносной быстротой, будто начались армейские учения или надвигалась настоящая война.

Не забывая при этом рассовывать оставшуюся сумму по карманам. Куртку накинул так, чтобы не было видно, как выпирают контуры пачек.

— Ну… так, что? — задыхаясь от волнения, спросил. — Согласна? По рукам?

Настя поежилась, ковыряясь в сумочке, и поглядывая на меня. Она нашла увешанный безделушками брелок от маленькой машины и нажала на кнопку. Где-то далеко на парковке скромно запищало.

— Ты не вернешься? — в ее голосе звучала горечь.

Не в этом году, — подумал я, и, как это всегда бывает перед опасностью, у меня защемило под ложечкой.

— Дверь можешь просто прихлопнуть… Теперь тут уже ничего ценного и нет.

— А… — она шевелила губами, будто пыталась найти слова.

— Знаешь, наверно у нас с тобой ничего бы не склеилось… Прости!

Огоньки в ее зрачках массово один за одним умирали. Гасли, как лампочки. Падали, как звезды. И каким бы бесчувственным мудаком я не был, ощущал это так четко, аж дрожью мышцы пробивало. Совесть точила, как червь по дереву.

— Да ладно! — она понизила голос. — За что?

— За то, что знал это с самого начала. Ты мне нравишься, Насть, — я взял ее за руку и внимательно посмотрел в ее расстроенное лицо. — И мое мнение о тебе никак не изменилось. Не знаю, какой ты видишься остальным людям, но я уверен, что ты добрая, интересная, нежная.

— Спасибо!.. - она поднялась и одним движением, крепко обняв меня за шею, уткнулась носом в мое плечо.

— Пожалуйста! — я прижал ее к себе и вдохнул уже знакомый приятный запах ее волос. — Не общайся больше с ментами, ладно?!..

Она стояла молча, не желая отпускать, до конца не веря в расставание. Сердце мое стало предательски сжиматься, и я освободился из ее теплых объятий. Она очаровательно улыбнулась и влажно сверкнула глазами.

— Шапку, шапку возьму, — успела пробормотать.

Не разбирая дороги, я буквально скатился по лестнице вниз. Массовка из подвыпивших соседей спешно расступалась. Я бежал в легкой куртке. Бежал в темноту, все ускоряясь. Темное небо над моей головой равнодушно молчало, кутаясь в редкие седые облака. Тусклый свет фонарей на пустынной улице, казался печальным и холодным.

Маленькая, тесная, воняющая ванильным ароматом, до безумия холодная машина, тронулась с пробуксовкой и сразу набрала скорость. Холодный дешевый пластик. Но лучше так, чем совсем никак. Одной рукой пытался крутит тумблеры, пытаясь настроить печку. Я понимал, что мне нельзя рисковать и лучше всего удаляться от центра объездными дорогами. Если меня остановят и попросят показать документы, то вариантов сюжета, последующих за этим, было много, и все они были мало привлекательны. Ночные улицы на удивление, были тихими. Казалось, то, что произошло, поразило и их тоже...

Минут пять я ехал в тишине.

Притормозив из-за грузовика, решившего перестроиться в другой ряд, я потянулся к магнитоле и включил радио. Новости, попса, рэп, шансон, дебаты о политике… Поморщившись, я переключал каналы, пытаясь найти что-то такое, что не будет раздражать, но позволит угомонить нервный фон. Неожиданно для себя я заслушался.

"Голос тихий, таинственный, где ты, милый, единственный?! — пела девушка по радио.

Мне захотелось повторить вслед за ней...