Бывший. На выданье

Глава 19

В душе я отлично понимал, чем это закончится... Удирать? Звать на помощь? В первом случае догонят, ведь мне еще надо было развернуться, а двое крепышей были в двух шагах от меня. А второй вариант был и в менее лютые времена практически безнадежен. События понеслись так быстро, что меня даже затошнило от мельтешения кулаков.

— Ты че, мусор? — между хуком справа и слева, спросил лопоухий вот так сразу, в лоб.

Драться толком не умел, но руками махал быстро.

— Не понимаю, о чем ты, — открестился, едва шевеля разбитыми губами.

Меня сильно потрепали в стычке. Все лицо было побито, а во время вздохов из легких вырывался свист.

Это еще спасибо, маме! Отвела на секцию бокса в десять лет, махать кулаками, раздавая хуки и апперкоты… Все происходящее вызывало у меня особый азарт, я как будто оказался в своей стихии. Мной овладело состояние эйфории, какое я испытывал когда-то давно, присутствуя на дворовых драках. Я защищался, уворачивался, делал встречные выпады, но злопыхатели наседали с остервенением.

В один из моментов, я резко потянул своего визави на себя, одновременно не менее резко посылая свою голову вперед.

Удар получился хороший.

Я напустил на лицо беззаботную ухмылку и ногой толкнул бедолагу с разбитой переносицей.

— Ах ты, ишак! — лопоухий закачался и попятился назад. Тут же взвыл, схватившись за приплюснутый мясистый нос, запрокинув голову. Сквозь пальцы полилась кровь.

Минус один, отметил я для себя.

Оставшийся на ногах, тут же ломанулся ко мне, посыпались быстрые удары. Он был полон решимости размазать меня по забору. Зато теперь один на один.

Лопоухий “лидер” еще выл, сев на корточки, пытаясь унять хлещущую кровь.

— Получай! — выкрикнул наскочивший на меня его товарищ и попытался отвесить хлесткую пощечину, от которой я бы моментально потерял координацию движений и пару зубов.

Богатырский замах и пудовая рука. Под такую попадешь и привет! Но я подался назад и когда ладонь просвистела перед лицом, моя рука сработала, как разжавшаяся пружина, и ответный удар в солнечное сплетение впечатал противника в дерево. А, лопоухий зря времени не терял, в следующий момент, уже я получил сильнейший удар кулаком в висок. От сильного сотрясения в глазах заплясали звездочки. Уже падая на землю, я сумел захватить врага за воротник его куртки и резким рывком утянуть за собой вниз.

Открываю глаза, лежу на снегу, вокруг все мерцает, все ослепительно белое. Большие сугробы, большие белые шапки снега на деревьях, воздух такой прозрачный и свежий, мне не было ни холодно, ни жарко, ни страшно... просто никак! Время застыло, хотя я понимал, что застыло только для меня.

— Дым, посмотри у него документы, — попросил лопоухий.

Охранник с туманной кличкой подошел ко мне, обшарил карманы и вскоре протянул ему мое удостоверение. Туповатое выражение лица ничуть не изменилось при виде официального документа.

В этот момент в особняке распахнулись двери… Из полумрака выступил узбек, с испорченным оспой лицом.

— Хор-рош! В дом его!

И вот теперь, меня, ослабленного и изнеможенного, вели под руки двое моих лучших “друзей”. Однако я старался не слишком опираться на своих спутников и двигаться без их помощи.

В “изысканных апартаментах” табачный дым стоял коромыслом и над столами нависал гул пьяных голосов. Хмурый важно восседал во главе стола. Притоптывал в такт музыке, и с интересом следил за мной. На нем была черная футболка — рельефные бицепсы украшала густая, как паутина, татуировка. Я дернулся в его сторону, однако, тут же оказался поверженным. Лопоухий ловко держал одной рукой мой выкрученный сустав, другой впиваясь в плечо. Хотя у самого из разбитого носа текла кровь, капли падали на белый выглядывающий воротник рубашки. В общем, вид был не ахти, как и у меня.

— Кома, отпусти его! — примирительно сказал Хмурый. — Господа, этот человек не опасен. Я его знаю и он не наделает глупостей. Верно, Руслан?

Я стряхнул руку с плеча и подошел к накрытому новогоднему столу, взял непочатую бутылку водки, со скрежетом отвернул пробку и поднес ее к губам. Жадными глотками я поглощал мерзкую и обжигающую жидкость, чтобы продезинфицировать раны. Звероватые мрачные лица и татуированные бицепсы заулыбались.

— Где она? — спросил, кривя левой стороной рта, на которой уже наливался огромный синяк.

Неожиданно Хмурый нервно рассмеялся.

— Вот это мой друг детства! Узнаю мальчишку, который отметелил меня в пять лет за то, что я закопал его солдатиков в песочнице! Ну, вы даете! — с сарказмом хмыкнул. — Сначала напрягаете меня, и моих людей. Просите об услуге, а потом моим пацанам прилетает. Не было нужды калечить моих людей, Руслан!

— Все взаимно, как видишь, — губы с левой стороны лица были изрядно разбиты умелыми ударами. — И, я тебя о такой услуге не просил! — под широкими скулами забегали желваки.

После небольшой паузы на лице Хмурого вновь появилась извечная улыбка, которая похоже была в моде у преуспевающих миллиардеров.

— Не прав ты сейчас, Руслан, — он глубоко затянулся и выдохнул дым вверх. Над его головой растаяло маленькое облачко. И мне тоже очень захотелось глотнуть дыма. — Ох, не прав! За такое чики-чики, — растопырил пальцы и пошевелил ими. — Ты что же думаешь, я бы стал помогать твоему недалекому напарнику? Да, если бы он не заикнулся, что у тебя складываются проблемы. Копают под тебя! Я бы и пальцем не пошевелил…

Я вытащил пачки денег, перетянутые аптечной резинкой, из внутренних карманов.

— Готов компенсировать доставленные неудобства…

Хмурый посмотрел на деньги, а потом кивнул своему человеку. Купюры замелькали в пальцах “счетной машинки” с зажженной сигаретой в зубах, щелкала резинка, и пачка за пачкой летела в черное чрево спортивной сумки.

— Должен тебе сказать, — Хмурый понизил голос. — Ноги у нее от ушей… но не столько же бабла она стоит! — бросил на меня испытывающий взгляд.

Я сжал кулаки и закрыл глаза.

Терпи! Еще немного… Ты сможешь… — мысленно уговаривал себя.

Хмурый опять кивнул своему человеку. Тот исчез на некоторое время. Потом появился. Рядом на шатающихся ногах, запинаясь, брела сонная Богдана… Мои глаза широко открылись от вида ее прекрасного тела. Нет, оно не было обнаженным, но одежда создавала именно такую ненаготу, которая манила сильнее откровенности, подобно тому, как недосказанность бывает притягательнее раскрытой тайны. Шок. Злость. Замешательство с примесью вины… Мышцы мгновенно напряглись, будто я собирался броситься с кулаками на сидевшего передо мной Хмурого, так цинично усмехавшегося.

— Остывай, Руслан! Не трогал я ее…

Оп-па! Богдана едва не завалилась набок, и я успел подхватить ее подмышки. Дождался, пока взгляд ее сделается осмысленным и спросил:

— Ты… ты в порядке? Тебя не трогали, да?

И вот тогда раздался звон пощечины.