Бывший. На выданье

Глава 3

БОГДАНА

Мой двадцать седьмой день рождения был одним из худших. Почему? Меня бросил парень. И я согласилась выйти в этот день на работу. Да уж… видимо мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, что возраст приходит один.

Мои эмоции бушевали, как торнадо.

— Все будет хорошо, — повторяла я. То же самое я думала и этим утром, до того, как получила на телефон смс от своего парня. Нет, не полное любви и тепла, а: Сахарок (он дал мне такое прозвище, когда узнал, что у меня диабет 1 степени), я думаю, нам надо взять паузу.

Нуу, спасибо!!! Виталик… злокачественный нарост со второго курса института… — не отправила я в ответ.

У нас были отношения на расстоянии. Я в Питере, а он в Москве. В этом и заключалась трагедия. И чего я ожидала?? Это как каждому взять по концу резинки, разъехаться и ждать, кто первый отпустит. Вот он и отпустил, видимо…

— Просто переживи этот день, Богдана, — опять напомнила себе.

Желание пойти домой и свернуться в кровати калачиком, составляя рейтинг дней рождений по уровню катастрофичности, становилось сильнее по мере приближения к двери 32-го отделения полиции.

Две… четыре ступеньки.

Сегодня я буду избегать лишней болтовни так же старательно, как ноябрьскую распродажу на AliExpress. Хотя. Я и в лучшие времена не блистала дружелюбием даже с коллегами. Они до сих пор считают меня зазнайкой. Каждый раз, когда я оказываюсь в помещении, где больше двух человек, что-то странное случается с моей манерой говорить — я "рублю правду матку", не обращая ни малейшего внимания ни на чувства, ни на желания своих собеседников. Наверное отпечаток того, что я была единственной девочкой в семье мальчиков (включая дальних родственников) и моей целью всегда было — выжить…

— Зайцев Валентин Палыч, — сжав губы в тонкую линию, полковник протянул мне руку.

Полноватый мужчина средних лет с многоэтажным подбородком, блеклыми волосами, не скрывающими внушительную лысину.

— Богдана Колокольникова, — я попыталась пригладить за уши, коричневые пряди, что свалялись на ветру. Чувствовала я себя так, будто пробежала марафон в джинсах. — Журналист газеты “Питерская молва”. Криминальная колонка.

— Вот это сюрприз. Опять СМИ? Средства Манипулирования Идиотами?

— Хорошая шутейка, — уголок моих губ приподнялся в едва фальшивой улыбке. — Жаль старая. Как и та, что питерская полиция победила преступность. Ведь теперь грабят, убивают и насилуют сами полицейские.

Выпалив все это, я замолчала, жалея, что вообще встала с кровати сегодня утром. Господи! Иногда я раздражаю саму себя. Несколько секунд висела гнетущая тишина, похожая на затишье перед бурей. Я уже начала жалеть, что высказала все это полковнику в лицо. Сейчас он оправится от моей наглости, пожалуется моему шефу и тот разорвет меня в пух и перья. Пришлось проигнорировать мгновенный спазм в желудке, появившийся от одной лишь мысли о проблемах. Можно, наверно, делать свою работу тихо и незаметно, вот только лично я не знала как. Если мной двигал рабочий интерес, это было сильней инстинкта самосохранения.

— Юмор на работе? Это хорошо. Нам без юмора никак, — полковник решил расспросить меня подробнее. — Вынюхивать значит послали?

— Очевидно, да, — просто ответила я. — Вас разве заранее не обрадовали?

— Не обрадовали, — как мог вежливо ответил полковник. — Сюрпризы свыше, знаете ли, у нас всеобщее бедствие. Сколько раз меня пытались свалить с должности! — он ослабил галстук, мечтая, чтобы окна в его отделении нормально открывались и он мог подышать свежим воздухом. — Мои враги, которых у меня по известным причинам больше, чем на сучке блох, нагло меня травят. Строчат доносы, подбрасывают улики, чернят в продажных газетенках. Но ничего не выходит. Весь город знает, что я чист.

Я хотела было перебить его и заметить, что он скорее пытается убедить себя в этом, но решила опустить это.

— Любую тайну можно сделать темной, если ее правильно осветить, — зачем-то подытожила я.

— Прошлый купленный-перекупленный журналюга, тоже так говорил. Вот я и швырнул в него его же блокнотом. Всю жизнь буду гордиться своей меткостью. Вы замужем? — теперь полковник зачем-то стал выдавать глупости.

Вулкан личных эмоций, успокоившись, снова начал просыпаться.

— Замужество больше не требуется, чтобы считаться женщиной, — мои глаза забегали по сторонам, прежде чем я на него взглянула.

— Так и скажите, что никто не берет. Этo все из-за того, что современные женщины дофига сильные и независимые, — полковник кашлянул.

И эта правдивая мысль опечалила меня… Ведь я думаю о ней 24 на 7.

— Если хотите разозлить немалую часть одиночек, к которым теперь меня можно смело отнести, — в открытую сказала я. — И настроить их против себя, достаточно произнести эту фразу.

— Значит, так… — произнес полковник. — Возиться у меня с вами времени нет. А вот у майора Бурова, кажется его полно…

— Майор Буров?

— Да, — вздохнул полковник. — Кстати, вот и он, — мы приближались к молодому мужчине, с темно-каштановыми волосами, идеально подстриженными, но выглядели они так, будто он нарочно их взъерошил.

Выглядело сексуально.

Ну, Бодя, молодец, — поругала я себя. Два часа назад рассталась с парнем, а уже замечаешь вещи вроде того, что какой-то мент сексуален.

— Руслан! Обожди! — привлек его внимание полковник. — С тобой поедет наш криминальный журналист.

Изумленный взгляд майора прокатился по мне. Конечно, кому-то дали симпатичные ямочки на щеках, кому-то сексуальную родинку над губой, а мне умопомрачительные мешки под глазами. Меня охватило беспокойство. Почему он так на меня смотрел?