Бывший. На выданье

Глава 24

За дверью царила тишина, нарушаемая лишь завыванием метели, и казалось, что это был голос ночи. С грязной стены слепо смотрели два окна — точно глубокие подкопы куда-то в темноту. Я долго бодрствовала, как древний астролог, вглядываясь в ночное небо, словно ища у него ответы на свои сомнения. Пламя в печи стихало, изредка постреливая. Становилось все прохладнее. Постель была неудобной, чего уж там, но тем не менее усталость взяла верх над будоражащим потоком мыслей. Я уснула... Свет из маленького коридора падал мне на кровать. Он пронзал темноту ночи, проникающую в комнату через окна.

Тик-так… Тик-так…

Одеяло натянула до подбородка. В нем было уютно, как в коконе — маленькое укрытие от этого мира.

Тик-так…

В ту ночь, что положила начало стольким событиям и так много изменила в моей жизни; громко тикали часы на стене, отмеряя минуты до утра, где-то лаяла собака. Я перевернулась на другой бок, и зарылась в уютную теплую складку одеяла, как в норку. Звуки за окном медленно вплетались в мой сон... Я вообще привыкла спать очень крепко. В семье у нас постоянно шутили, что ночью меня пушкой не разбудишь; но почему-то как раз в эту ночь — потому ли, что я была немного возбуждена своим маленьким приключением, или по другой причине, не знаю, — только спала я не так крепко, как обычно. Я смутно сознавала сквозь сон, что в комнате что-то происходило, и понемногу до меня дошло. Рядом вздыхал Щенков! Показалось, что он называл мое имя.

Мои губы шевельнулись, чтобы пробормотать сквозь сон какие-то слова недоумения. Внезапно я вздрогнула и привстала. Сна как не бывало! Разомкнула веки. Потерла сонные глаза, вглядываясь в темную комнату. В голове с трудом ворочались шестеренки. Одним движением бесшумно встала на пол из ровных досок, похожих на корабельную палубу.

Думала: “Господи! что это с ним такое?”

Накинув на плечи ветхий плащ, Руслан спал. Уткнувшись носом в стол, как скошенный цветок. Каждую минуту его лицо меняло выражение: брови поднимались домиком, то вдруг зубы начинали яростно скрипеть, кулаки сжимались с силой. С воспаленных губ вылетали сиплые вздохи. Слышалось бормотание, обрывки неразборчивых слов, всхлипывание. Мое имя… Выпуклые веки закрытых глаз были нездорового цвета. Темные, густые ресницы слиплись стрелками. Лицо было покрыто царапинами и синяками. На переносице виднелся сгусток запекшейся крови. Сон его был так глубок, что некоторое время он не чувствовал, как я пыталась будить его:

— Руслан… Русланчик… ох… тебе плохо, да?

— Колок-кольникова… — его взгляд был направлен мимо меня, как будто мысленно он находился совсем в другом месте.

На виске у него напряженно билась какая-то жилка, туго налившаяся кровью. От этого предчувствие беды разрасталось во мне и уже расправляло свои черные крылья.

— У-ух ты, мать честная! Как вспотел — весь лоб в капельках пота, — сердце неприятно екнуло.

Поеживаясь от холода, я набрала в ковшик воды, уселась рядом и стала аккуратно мокрой рукой поглаживать его лоб, щеки бумажного цвета. Его правый глаз заплыл синяком, а левый, покраснев, полно налился слезою.

— Зачем из постели вылезла? — услышала его голос, дрожащий и как бы простуженный. — Голоногое безобразие…

— Вот что, Щенков, — заговорила я, чувствуя, что у меня стынут зубы. — Лечь тебе надо. Жар у тебя.

Ковыляя потащила его тяжелое тело на кровать. Он спотыкался, чуть не падал. Путь от стола до кровати показался мне бесконечно длинным. Тело его дрожало и зябло. Щека его была у моей щеки. Сил хватило плюхнуться на кровать и застонать, когда в пятую точку вонзились злые пружины.

Я встала на колени и вцепилась в его ботинок, пытаясь стащить с ноги. Не получалось! Вышло только, когда я оседлала ногу и стала тянуть его обеими руками. Последний свалился на пол. Руслан откинулся на кровать, а я отлетела назад, прямо на него.

— Извини… — прошептала.

Представляя, как это все выглядело со стороны…

— Спасибо, — выдохнул он, придерживая руками мои бедра.

Ягодицы совершенно неприличным образом прижимались к его паху, с чем-то (ох, лучше не спрашивайте, с чем именно) твердым посередине.

— Спи, — положила его ноги под теплое одеяло.

— А ты?.. - веки наливались тяжестью, сознание его быстро проваливалось в сон.

— Не болтай! Спи. Спи, ну пожалуйста…

Глаза Руслана медленно закрылись. Получилось! Пусть отдохнет.

Монотонное сопение и соблазнительное теплое излучение от Щенкова, неудержимо тянуло и меня в сон. Глаза сделались совсем сонными, и все движения стали так медленны и вялы, словно каждый поворот головы, движение пальцев, шаг ногою был таким сложным и громоздким предприятием, которое требовалось очень долго обдумывать. Придется спать на стульях. Ну чего делать — придется. Думала я, совсем засыпая, так мутен был взгляд моих стеклянных глаз. Начала сдвигать стулья в ряд.

За окном хрустнула ветка!

А это что такое? — спросила саму себя.

Глаза сделались испуганными, я немного отпрянула от окна. Послышалось недоуменное бормотание. Скрипнули доски на крыльце, и кто-то осторожно подергал за латунную ручку, пытаясь открыть дверь.

Кровь заледенела всего на миг, а затем лавой обожгла вены. Я змеей скользнула под одеяло к Щенкову, пристроившись на краешке. Сжала уголок подушки, ощущая волнение. Сердце сильно стучало, нервы были напряжены, а мысли мелькали в голове бесконечным потоком.

На живот с отчаянной нежностью легла мужская рука… Что заставило внутренний космос остановиться...

— Спи. Я рядом.