Бывший. На выданье

Глава 9

Жизнь, не давала мне ни одной капли меда, не сдобренной горечью...

Глухим ударом, я шлепнулась, как подушка, с мешков на доски. Горячий от страха пот на лбу сменился холодным.

Я начала потихоньку разговаривать.

— Что вы ко мне пристали? — рывками выкидывала вещи из всех отделений сумочки. В поисках батончика или печеньки… — Нет у меня угощения. Нет…

Восемь машин для убийства, натасканные, чтобы рвать человеческую плоть, абсолютно ничего из моих слов не понимали, или же были уверены, что я их обманываю. Слюнявые языки говорили об их пустых и голодных желудках.

Вот он — маленький квадратик крекера! Дрожащей рукой я швырнула его собакам. На бесконечно короткий миг они отвернули от меня головы, а потом снова их повернули. Горбатый кобель, которого я с первого взгляда и за собаку-то не признала, вытягиваясь и выгибая спину лаял, нависая надо мной со страшным самоотвержением. Острозубая дурно пахнущая пасть, роняя вязкую слюну и грозно рыча, клацала в опасной близости от моего лица. Горячее дыхание, клубами вырывалось из черного носа, сморщенного в яростном оскале. Каково было мое положение? Я замерла от ужаса, одурела вовсе от страшных белых клыков перед самым носом, красного языка в пене.

Главное, не бояться и не показывать им собственную слабость, — думала я. Ни одна собака не тронет смелого человека!

Пес, видимо, был сыт по горло похожей философией. А потому бросился вперед и стал тянуть меня за сумку, которой я прикрывала лицо. В это же мгновенье другое, темное тело взвилось передо мною. Я отпрянула в испуге, а затем ойкнула, признав Бурова.

Лучшего предупредительного выстрела в воздух мне не доводилось слышать…

Восхищенное восклицание сдержать не получилось. Свора отступила, низко опустив головы и прижав уши, будто на них кипятком плеснули.

Боже, спасибо! Я, совершенно точно, была жива! Об этом свидетельствовали и оледеневшие кончики пальцев, и хлюпающий от холода нос, и адреналин, разрывающий меня на части.

Краснолицый Буров стоял напротив, выпучив глаза, крепко сжимая рифленую рукоятку. В черном пальто, поверх которого обмотался белоснежный пушистый шарф.

Не стоило удивляться, что я не сразу узнала его — за прошедшие годы он, разумеется, сильно повзрослел, и от подростка, которым он когда-то был, не осталось и следа. Детская припухлость ушла, но черты лица его остались мягкими, и симпатичными. Наверное, он тоже размышлял. Размышлял на тему того: куда могла подеваться девушка, с нежным выражением лица? Перед ним распласталась, далеко не леди салонного вида… Широко раскрытые глаза сверкали как молния, вздернутые ноздри дрожали, губы сжались, грудь высоко поднималась и распустившиеся волосы падали на плечи: одна нога была вытянута вперед, все тело откинулось назад, левая рука сжимала в кулак сумку, правая с поднятой фотокамерой готовилась нанести удар.

— Ты ушиблась? — произнес он со странным придыханием.

Мир сузился до плохо освещенного пространства, в котором нам вдвоем вполне хватало места. За пределами этого неширокого круга полумрака лежала жизнь. Звуки. Не знаю, что слышал он… Я слышала стук своего сердца и, осторожное царапанье воробьиных лапок по жестяному карнизу. Выжидая, я закусила нижнюю губу. И молчала. Сквозь пелену услышала ледяной голос, казалось, он доносился с луны:

— Задницу застудишь!

Вид моих дрожащих рук взволновал его?

— Столько лет прошло, а привычки все те же… — начал Щенков, делая шаг мне навстречу. — Суешь свой нос куда не надо…

И ведь прав, гад! Все течет, все меняется, а что-то остается вечным.

— Стой! — крикнула я. Мой голос скатился на несколько тонов вниз от напряжения, и звучал сдавленным шепотом. — Не подходи!

Ему было все равно, он выдернул меня из мешков, словно тряпичную куклу, и поставил на ноги. Сил хватало! Он ведь на добрую голову выше меня, и весьма широк в плечах. Желудок сжало спазмом. Он сжал зубы и подался вперед, так что наши лица почти соприкоснулись. Я задержала взгляд на широких, твердых, красиво очерченных губах. Зачем он навис надо мной? Я выше среднего роста, но рядом с ним выглядела крошечной. В животе шевельнулось огненное колесо, замелькали воспоминания: школьная дискотека, он наглый, сжимает меня в своих объятиях, а я чуть не плачу от счастья… это потом уже выяснилось, что он так стебался.

Я зажмурилась и сжала губы, стараясь не дышать. Горячее дыхание его проникало мне в ухо. Кожу начало покалывать, и это знакомое ощущение испугало меня. Скопившееся внутри напряжение неожиданно прорвалось наружу, и я посмотрела на него дикими глазами.

— Пусти, Щенков! Больно же! — с трудом выдавила, пытаясь высвободить свою руку, однако хватка его стала только крепче.

Он насупил брови:

— Какого черта ты делаешь? — его глаза вспыхнули, но руку разжал.

Эти слова он произнес так, что сердце мое ушло в пятки. С трудом, я придала лицу спокойное выражение, восстановив дыхательный ритм. Мое спокойствие, разумеется, было только внешним.

— Может, лучше я задам вам этот вопрос? — голос мой, однако дрогнул.

Он немного разжал стиснутые зубы, но продолжал смотреть прямо мне в лицо. Ноздри трепетали. Не сводя с меня глаз, он сунул пистолет обратно в кобуру. Мордоворот Малинин, полный, со всклокоченной шевелюрой, в широченных джинсах, появился у него за спиной.

— Долго будешь любоваться? — рявкнул, отирая платком лицо. — Забери камеру у этой кобылы!

Меня такая характеристика задела за живое. Я не считала свою фигуру идеальной, но “кобыла” — это явный перебор. Кровь бросилась мне в лицо, кожа стала обжигающе горячей. На лице Бурова в этот миг были написано волнение и растерянность, что я немедленно побежала, навстречу ледяному ветру. Впрочем, смятение Бурова длилось недолго, он побежал следом.

— Стой!!! — при звуке этого голоса, который заключал в одно и то же время и последнюю мольбу и последнюю угрозу, у меня точно выросли крылья. И я уже не бежала, а летела.

Сапоги на не больших каблучках, будь они прокляты, затрудняли кросс по пересеченной местности. Собаки пытались лаять, не смея кинуться за мной, а от Бурова вообще шарахались, словно от неуправляемой вагонетки. Преследователь неумолимо настигал меня. Глаза у него так и горели, горячий пар валил изо рта. Ветер вздувал пузырем пальто на его спине.

Я свернула на одном углу, на другом — проклятый Буров не отставал. Почти нависал разгоряченной фигурой, преследуя единственную цель — завладеть фотокамерой. Пришлось отдаться во власть физике. Я внезапно остановилась, и Руслан налетел на меня, на секунду потеряв координацию. Правильно распределив вес тела, я вдавила острие каблука в подъем его левой стопы.

— Богдана!..твою мать!..мфм…