Цари-жрецы

11

Колонну связанных между собой веревкой за шеи пленников вели на север. К вечеру они достигли восточного побережья Соленого моря. Солдаты, которым была поручена их охрана, окружали группу пленных со всех сторон. Хети насчитал три десятка охранников. Кроме пеших воинов пленных сопровождали и три колесницы — без сомнения, для того, чтобы в два счета поймать беглеца, если бы тому удалось освободиться от веревок.

— Мы переночуем здесь, — объявил старший над охранниками. — Меня зовут Якебхер. Помните, что вы — побежденные, презренные пленники. Не пытайтесь бежать, будьте послушны приказам, и вам не причинят вреда. Да мы и так относимся к вам чересчур снисходительно.

С пленников сняли веревки, разрешили окунуться в море, а потом им раздали по большой лепешке. Перед отходом ко сну им, тем не менее, снова связали не только руки за спиной, но и щиколотки. Спать они легли прямо на влажный прибрежный песок, но неудобства этого «ложа» не помешали Магдилю оплакивать смерть своих юных возлюбленных, которые защищали его в бою до последнего вдоха.

С первыми лучами солнца, когда был отдан приказ отправляться в путь, Хети с удивлением отметил, что все пленники — исключительно жители Содома.

— А где же пленные, взятые в Себоиме? — спросил он у Магдиля, который оказался рядом.

— Солдаты армии Себоима! — с горечью воскликнул потерпевший поражение царь. — Знай, что среди нас нет пленных жителей Себоима потому, что при Себоиме не было битвы. Шарек послал к старейшинам города гонца с приказом открыть ворота и отдать оговоренную ранее сумму. Царь Себоима не стал ни возражать, ни сопротивляться. Заручившись поддержкой старейшин, он поторопился открыть ворота армии гиксосов, спешно собрал дань и, пав на колени, передал ее царю-пастуху. И хотя благодаря такой покорности Себоиму теперь ничего не грозит, его царь из единоличного правителя превратился в наместника, который отныне правит городом под присмотром военного коменданта, посаженного в городе Гиксосом.

— Как ты можешь быть уверен, что это правда?

— Потому что Якебхер, тот, который командует нашими конвоирами, рассказал мне все, как только меня привели к нему в числе других пленных. Он величал меня и ослом, и шелудивым львом, и глупцом. Мол, если бы я поступил так, как царь Себоима, — прибежал бы с золотом к его господину царю Шареку, так и сидел бы в своем дворце в Содоме! А теперь по моей вине город разоряют гиксосы, а все его жители станут рабами. Теперь я понимаю, что только сумасшедший мог всерьез думать о сопротивлении гиксосам, только глупец мог рассчитывать, что, объединившись с другими городами Сиддимской долины, можно победить такого опасного соперника. Из-за моей глупости и самонадеянности мой город разрушен, а его жители страдают! Поэтому, если Шарек приговорит меня к смерти, я не стану жаловаться на судьбу.

Они шли вдоль берега и ближе к полудню сделали остановку в оазисе, находившемся у подножия скал, подступавших к морю и скрывавших горизонт на востоке. С вершины скалистой кручи падала каскадом прозрачная свежая вода. Пленные омыли в водопаде свои запыленные тела и утолили жажду.

— Скажите спасибо вашему хозяину, а нашему господину царю Шареку за то, что приказал хорошо с вами обращаться. Ведь кто вы? Непокорные, к тому же слабаки, и вы осмелились поднять оружие против моего господина! — сказал Якебхер. — Но его доброта не помешает мне выжать из вас семь потов в карьерах! Поработаете, пока наш царь не вернется с победой над всеми мятежными царями Сиддимской долины, такими же, как вы, ослами, осмелившимися бросить вызов могущественным гиксосам!

«Этот злодей с удовольствием снял бы с нас шкуру живьем, не прикажи царь оставить нас в живых, — подумал Хети. — Такого лучше не злить. Нам, египтянам, не привыкать: мы падаем ниц перед своими царями, которых народ считает сыновьями Гора, и восхваляем их на все лады. От меня не убудет, если я при случае подыграю этому зверю».

Несколько дней спустя группа пленников и их охранники покинули берег моря и стали двигаться вдоль русла реки. Кушар сказал Хети, что река эта на языке ханаанеев зовется Иордан.

— Она впадает в большое озеро, недалеко от которого я родился, — рассказывал Кушар.

— Если ты здешний, скажи, сколько нам еще идти до Мегиддо, ведь в этот город нас ведут?

— Туда не меньше трех дней пути. Как по мне, то я считаю, что туда торопиться нечего. Конечно, тяжело идти целый день со связанными за спиной руками, но ходьба не требует много сил, да и охранники разрешают время от времени поплескаться в речке. А в Мегиддо нам придется вкалывать — дробить камни в карьерах. Я бывал в этом городе — он раскинулся на высоком холме. Когда-то город окружали крепкие стены, но теперь они превратились в руины, потому что какое-то время там никто не жил. Сейчас в городе снова многолюдно, старые постройки обновили. Мне рассказывали, что гиксосы сделали Мегиддо своей столицей и теперь отстраивают и укрепляют его, благо неподалеку расположены каменные карьеры. Много сил уходит на то, чтобы обтесать камни и доставить их на вершину холма, но другого способа восстановить крепостные стены нет. Теперь ты представляешь, насколько наша жизнь в Мегиддо будет отличаться от полной удовольствий жизни, которую мы вели в Содоме!

Вспомнив о Содоме, Хети вздохнул. Ведь он уже решился пойти к Сидури, чтобы узнать у нее, каким образом попала к ней эта Вати. А теперь… Что стало с Сидури? Что стало с Вати? События последних дней отвлекли Хети от мыслей о женщине, так похожей на его любимую супругу, он уже забыл о том волнении, которое вызвало в его душе ее появление… А теперь, когда он уже попривык к своему положению пленника, думал о ней, о Вати, задавая себе вопросы, на которые не мог ответить… Не забывал он и о Шареке. Какую участь уготовил царь своим пленникам и ему, Хети? Царь-пастух, должно быть, успел позабыть врага, который спас ему жизнь, ведь он был для него просто воином, одним из многих! Он и не знает, наверное, что его спаситель попал в число пленных, которых ведут в столицу. Хотя… Какими бы неблагодарными не были власть предержащие в этом мире, Шарек не мог, конечно же, так скоро забыть человека, остановившего руку, несущую смерть! Хети подумал, что, вероятно, у него еще будет возможность увидеть царя, который наверняка захочет посмотреть на своих пленников. И в удобный момент Хети напомнит Шареку, что тот обязан ему жизнью. С другой стороны, осмотрительно ли напоминать могущественному противнику о том, что за ним должок, да еще кому — бесправному пленнику? Как бы то ни было, в ожидании встречи с Шареком Хети еще придется долго работать в карьерах Мегиддо: царю-пастуху предстоит воевать с тремя остальными городами долины. Да, у него хорошая армия, возможно, превосходящая общие силы противника, однако разве не может смерть настигнуть его на поле боя? Если это случится, Хети можно будет попрощаться с надеждой на освобождение и до смерти жить рабом под присмотром кого-нибудь наподобие Якебхера, до последнего вздоха тесать камни…

Такие мысли вызвали у него желание бежать, несмотря на то что Якебхер пригрозил убить на месте любого, кто попытается удрать. Берега текущей на север реки Иордан были покрыты густой, пышно разросшейся растительностью. Здесь себя прекрасно чувствовали самые разные звери, часто очень опасные — и змеи, с которыми Хети привык иметь дело, и пантеры, и даже львы. Дополнительное преимущество — сплошные заросли кустарника станут непреодолимым препятствием для колесниц. Если только Хети удастся невредимым добраться до кустов, он легко уйдет от преследования. Он плавал так же хорошо, как и бегал, поэтому без труда смог бы переплыть реку, тем более что течение у нее ленивое, только изредка на поверхности крутятся водовороты… Он воспользовался временем, отведенным пленникам (с веревками на шеях и на запястьях) на купание, чтобы понаблюдать за рекой.

Шли они не по берегу реки, а по широкой дороге, вьющейся по гребню холма, у подножия которого раскинулась долина. Ночью, когда пленники и надсмотрщики устроились на ночлег на опушке низкорослого леса, Хети решил попытаться освободиться от веревок, и тогда путь к свободе был бы открыт.

Понемногу смеркалось, но до ночи было еще далеко. Стоянку устроили близко к реке. Хети решил, что этим вечером, а может быть, ночью, осуществит задуманное. Но как снять добросовестно затянутые веревки с рук и ног? Ведь бежать со связанными ногами невозможно. Во время ужина, как обычно состоявшего из лепешки, куска козьего сыра и горсти фиников, Хети напряженно думал, что предпринять. Пленникам развязали руки, но веревок с щиколоток не сняли, поэтому о том, чтобы добежать со связанными ногами до реки, не стоило и мечтать. Да и потом, солдаты-гиксосы с них глаз не спускали. Еще немного, и Хети отказался бы от задуманного. Он взмолился, призывая на помощь Изиду и Аснат, и тут увидел, что к нему ползет змея. Поблагодарив обеих богинь, он перевернулся на другой бок, словно желая устроиться поудобнее. На самом деле он желал только приблизиться к змее. Когда он несколько раз хлопнул по земле ладонями, змея, привлеченная вибрацией, подползла еще ближе. Быстрым движением Хети выбросил ноги в сторону змеи, и дело было сделано: та, почувствовав опасность, бросилась вперед и укусила его за икру. Мгновение спустя Хети уже голосил, жаловался, что его укусила змея и он скоро умрет.

— Будьте милосердны, снимите с меня веревки!

Подошел Якебхер. Следы от змеиных зубов нельзя было не заметить.

— Я умираю от жажды! Аснат, защити меня! Я умираю… Укус этой змеи смертелен! Смотрите, она уползла обратно в кусты… снимите веревки, я хочу умереть свободным… Я хочу пить, горло горит… Воды!

Солдат, которого позвал Якебхер, присел рядом с Хети. Тело укушенного сотрясала дрожь. Ощупав следы от укуса, солдат вынес приговор:

— Этого несчастного и правда укусила змея. Ему недолго осталось…

— Сними веревки, — приказал тогда Якебхер.

Почувствовав, что веревки сняты, Хети стал на ноги, делая вид, что ему стоит немалых усилий сохранять вертикальное положение. Постанывая и пошатываясь, он побрел к реке. Два шага в воде — и он упал плашмя и, не сопротивляясь, пошел ко дну.

— Хорошая будет еда для рыб, — только и сказал Якебхер.

Никто из товарищей Хети, которым было известно, что змеиные укусы не могут ему повредить, не проронили ни слова. В их сердцах появилась надежда. Они знали наверняка, что Хети все подстроил — разыграл представление со змеей, чтобы обрести свободу. «Но сможет ли он спасти нас всех?» — спрашивали они друг у друга, улучив момент, пока стражники отвлеклись.

— Я хорошо знаю Хети, — прошептал Ява, — мы можем полностью положиться на него. Он о нас не забудет. Он очень мудр и очень хитер.

— Вот видите, — сказал солдат-гиксос, снявший с Хети путы, — он предпочел утонуть, только бы не умирать от змеиного яда. Давайте попробуем выгнать змею из кустов, иначе кто-то из нас может ночью повторить его судьбу.

Хети позволил течению нести себя. Удалившись от стоянки на порядочное расстояние, он поплыл. На берег он вышел только тогда, когда был полностью уверен, что его никто не увидит. Он надавил на кожу в том месте, где были следы от укусов, чтобы выжать яд, который еще не успел смешаться с кровью, а потом потер ранки известными ему травами. Он примечал все необходимое для исцеления во время стоянок на берегу реки. Закончив обрабатывать место укуса, он пошел вверх по реке, в южном направлении. Ночь была ясной — близилось полнолуние, и ночное светило щедро дарило свой свет. На рассвете Хети понял, что находится недалеко от истока реки. Забравшись поглубже в заросли кустарника, недоступные для дикого зверя, он немного поспал, чтобы восстановить силы. Когда солнце приблизилось к зениту, Хети отправился в путь. Перемежая шаг с бегом, он двигался вдоль берега Соленого моря, и к ночи добрался до оазиса, где они купались в первый день плена. Оказавшись здесь в первый раз, он запомнил, что к склону холма прилепилось несколько хижин, а возле них росли финиковые пальмы со спелыми плодами. Он наелся фиников, а потом вволю напился и искупался в водопаде. Отдохнув и еще раз подкрепившись, он отправился в путь.

После полудня на следующий день он уже подходил к пригороду Содома.