Цари-жрецы

15

Царь Шарек пожелал, чтобы на обратном пути его победоносная армия шла через города царства, предоставив населению возможность поприветствовать храбрых воинов-гиксосов и их славного командующего. Поэтому, вместо того чтобы идти вдоль берега Соленого моря, войска двинулись по старой дороге, уходящей в горы, на восток. Новое положение Хети обязывало его следовать в составе войска на колеснице с возницей. Давно привыкнув к продолжительным пешим переходам, Хети не испытывал удовольствия от езды на колеснице, тем более что на идущей в гору ухабистой дороге его укачивало. Поэтому он часто спрыгивал на землю и шел рядом с колесницей, что, по всей видимости, забавляло царя, колесница которого, как и колесницы военачальников, двигалась не во главе войска, а в середине колонны — как объяснили Хети, из соображений безопасности. Враг, решивший напасть на армию гиксосов на марше, обычно налетал спереди или сзади, и тогда воины, следовавшие в начале колонны или в ее конце, могли защитить царя.

— Но разве земли, по которым мы идем, не подвластны моему господину? — спросил у Шарека Хети. — Ведь ты покорил эти земли. Мы уже в Сиддимской долине, а цари всех ее городов признали себя побежденными и покорными твоей воле и согласились платить тебе, мой господин, дань.

— Всегда следует опасаться нападения кочевых племен, — отвечал на это царь. — Кроме того, найдутся мятежники, лелеющие планы вернуть утраченное, попытавшись захватить меня врасплох. Это один из неприятных моментов царской власти. Но нет ничего хуже угрозы, исходящей от самого близкого окружения — от тех, кто потихоньку примеривается к моему трону. Для таких все средства хороши. И они не успокоятся, пока не состряпают заговор, чтобы сесть на место их суверена… Знай, что более других надо опасаться самых близких тебе людей, начиная с братьев и сыновей. У меня нет ни брата, ни сына, и я благодарю Ваала за то, что он послал мне тебя, ты теперь мне вместо сына, и я верю — мне нечего бояться человека, который спас мне жизнь, в то время как имел не одну возможность отнять ее у меня.

— Говорю тебе, господин мой: перед твоим лицом прошу Изиду, мою покровительницу Анат и бога Гора, правящего в Египте, отдать меня во власть бога пустыни Сета и его приспешников, если я осмелюсь восстать против тебя. Находясь рядом с тобой, мой господин, я готов защищать твой трон ценой своей жизни.

— Знай, Хети, что даже если бы ты не произнес сейчас слова клятвы, я все равно доверял бы тебе. Я знаю, что слова твои искренние. Как говорят в твоей стране — с богиней Маат на языке.

Армия гиксосов остановилась на первый большой привал у деревни, заново отстроенной по приказу царя-пастуха. Многие из хижин, сделанных из глины и соломы, с плоскими крышами, пока пустовали. Больше жильцов было в сшитых из кожи шатрах, установленных вдоль пальмовой рощи. Оазис назывался Беершеба, потому что здесь били семь источников. Другие рассказывали, что его назвали «источники семерых», хотя никто не мог с уверенностью сказать, кто были эти «семеро».

— Я хочу, чтобы на этом месте был перекресток дорог, — сказал Хети Шарек. — Одна дорога пролегла на восток, в сторону Газы, по ней мы пришли. Еще одна ведет в северный район моего царства, а третья — в мою столицу Мегиддо. А еще одну дорогу предстоит проложить — дорогу, ведущую к медным копям Сеира. Раньше, когда эти земли нам еще не принадлежали, оазис Беершеба со своими пастбищами и источниками был предметом спора между кочевыми племенами. Мы призвали племена заключить мир, и теперь им приходится делить и воду, и пастбища для скота.

Шарек приказал своему войску пройти маршем, а сам наблюдал за тем, как движутся колонны. Он решил, что большая часть армии отправится вперед, к Газе, а сам он во главе небольшого отряда вернется в Мегиддо.

Хети стоял рядом с ним на царской колеснице.

— Смотри, — сказал ему Шарек, указывая на проходившие мимо колесницы стройные ряды солдат, — у нас сильная армия. Как по-твоему, сможет ли царь Египта ее остановить?

— Мне известно, какими силами располагает узурпатор трона в Городе Скипетра. И я говорю тебе, мой господин: ему нечего противопоставить мощи твоей армии. Мало того что твои воины более дисциплинированы и многочисленны, они закалены в боях и лучше вооружены, к тому же у них есть колесницы и лошади, которые посеют панику в рядах противника.

— Знай же, что ты еще не видел всей моей армии, которую я намереваюсь вести в Египет. В Газе стоят лагерем пять тысяч человек. К ним присоединятся те, что маршируют сейчас перед нами, и всего у меня будет десять тысяч. В это время в Мегиддо мои командиры собирают, по сути, еще одну армию в двенадцать тысяч щитов. Как только они будут готовы выступить, мы отправимся в эти богатые земли, орошаемые рекой, по рассказам, берущей свое начало на небе, и завоюем их!

— Так говорят люди, но я не могу утверждать наверняка, ведь сам я не видел ее истока. То, что я знаю, рассказал мне человек с темной кожей по имени Нехези, который пришел из страны, расположенной к югу от Египта. До того как оросить долину Египта, Нил течет по их земле, даря ей плодородие в периоды, когда воды выходят из берегов.

Два дня спустя царская гвардия во главе с Шареком двинулась на север, а большая часть армии — к Газе. У Хети не осталось сомнений: победа гиксосов над египетской армией неминуема. Думая о том, что сражаться придется с египтянами, находясь во главе вражеских войск, он не знал, огорчаться ему или радоваться: с одной стороны, приятно быть на стороне победителей, а не побежденных; с другой стороны, имея влияние на Шарека, своего тестя, он сможет добиться, чтобы тот явил милосердие народу Черной Земли.

Был у Хети и еще один повод для радости: он не сомневался, что, попав домой, отомстит отцу Исет и вернет себе своего сына.

Продвигаясь к Мегиддо, отряд обходил высокие холмы — опасность представляли крутые обрывы, которых было немало в прибрежных районах Соленого моря. Исключение делали только, чтобы продемонстрировать свою мощь жителям расположенных в долине городов — богатых и потому особенно настроенных оказывать сопротивление. Следующим пунктом назначения стала долина близ Шефалы. Первый привал сделали в городе Лакише — его защитные стены, возвышающиеся над равниной, было видно издалека. В этом городе царь держал большой гарнизон, призванный защищать богатые окрестные земли. Здесь царила настоящая строительная лихорадка — сотни наемных рабочих и рабов возводили постройки в черте города, окруженного земляным валом с одним покатым склоном, строили дворец, предназначенный для будущего правителя гиксосов и его приближенных.

Царь провел здесь три дня — проверил, как идут строительные работы, встретился со старейшинами и главами кланов и племен. Не преминул он и возложить жертвенного козла на алтарь Дагана — божества, являвшего себя в виде рыбы, которого люди почитали как бога прорастания зерна и повелителя Грозового Неба.

Вторая остановка была сделана в Бет-Шемеше, городе, возведенном в честь бога Солнца Шемеша. Название города так и переводилось — «Дом Солнца». Здесь также кипели строительные работы: город являлся естественным «запором» на входе в плодородную долину, поэтому Шарек приказал укрепить его и усилить гарнизон.

Во время этого похода Хети все больше убеждался в могуществе царя гиксосов. Однако случилось и то, что подтвердило слова царя Шарека, сказанные им при выходе из Сиддимской долины — даже в подвластной ему хорошо управляемой стране следовало опасаться восстания или неожиданной атаки какого-либо племени.

Они уже долгое время двигались по дороге, с одной стороны которой раскинулось море, а с другой тянулась цепь невысоких гор. Потом свернули в горы — царь Шарек решил нагрянуть в гости к правителю города Сихема. Хамор, сихемский царь, примкнул к союзу племен, объединенных гиксосами. У Шарека не было очевидных поводов не доверять ему, и все же он сомневался в его добром к себе отношении. Город Хамора, тем не менее, являл собой важный стратегический пункт, поскольку стоял на пересечении дорог между двумя горными перевалами. К тому же город был хорошо укреплен, поэтому Шарек не особенно надеялся, что царь будет склонен к повиновению. Он решил навестить Хамора, убив сразу двух зайцев — засвидетельствовать ему свое уважение и проверить, насколько тот предан своему суверену.

Уже на подходах к городу Шарек, сопровождаемый теперь лишь небольшим отрядом, остановил свою колесницу и с беспокойством сказал Хети и другим командирам:

— Смотрите, у городских стен нет ни души, хотя ворота широко открыты. В окрестностях мы не встретили ни путешественников, ни крестьян, ни пастухов со стадами овец и коз. Не видно ни собак, ни ослов — вообще никого, словно все вымерло…

— Господин, — сказал на это Житран, — лучше не входить в город. Похоже, нам устроили ловушку. Здесь слишком тихо, и это меня настораживает. Ворота распахнуты настежь, но где же стражи?

— Мой господин, позволь мне пойти вперед, — предложил Хети. — Я войду в город и посмотрю, почему нас никто не встречает. Вернувшись, расскажу тебе, что увидел.

— Иди, Хети, но будь осторожен. Ты знаешь, что твоя жизнь мне дорога. Но, несмотря на это, иди — недостойно воина, испугавшись, отступать перед опасностью. Мое сердце радуется, глядя на тебя — ты сам, без колебаний, предложил разузнать, что там происходит.

Не успел Шарек закончить, как Хети уже натянул поводья, и его лошади галопом помчали колесницу к городским воротам. Скоро он проехал между двумя мощными башнями, стоявшими по обе стороны ворот.

Ему не пришлось долго искать причину гнетущей тишины, царящей над городом, — тишины, нарушаемой лишь криками воронов и стервятников, которых потревожил шум подъезжающей колесницы. Просторная площадь перед воротами была усеяна трупами, на каменной мостовой запеклись лужи крови.

Ни минуты не медля, Хети развернул коней и поскакал обратно, чтобы доложить Шареку об увиденном. По приказу царя воины вошли в город и осмотрели тела погибших. Перевернули каждый труп — все мужчины, у одних перерезано горло, других убили ударом копья. Осмотрели и дома — все ценности пропали, в некоторых были следы пожаров. Наконец к царю привели ветхого старика, найденного в темной пещере, — трясущегося, сжавшегося от ужаса.

Оказалось, что к городским стенам пришло племя кочевников. По обычаю глава племени по имени Якебель заплатил за право выпасать здесь свой скот и пользоваться источниками. Племя от луны до луны оставалось возле города.

— Скоро они перезнакомились с жителями и стали обмениваться с ними товарами, — рассказывал старик, которого накормили и напоили, так что он подкрепился и немного успокоился. — А потом прошел слух, будто сын нашего господина Хамора увидел дочь этого Якебеля и страстно влюбился в нее. Говорят, что он украл ее и предложил свою любовь. Я не знаю, ответила ли избранница ему взаимностью, но я слышал, что у кочевников девушкам не позволяется выказывать свое истинное отношение к мужчине — любит она его или ненавидит. Увы, оказалось, это правда! Царевич с ума сошел от любви, и пришлось нашему господину Хамору идти к Якебелю и просить руки его дочери для своего сына. Однако выяснилось, что в этом племени даже не отец решает судьбу дочери, а ее братья. Тогда наш царь обратился к братьям девушки. Нашему господину пришлось унижаться перед этими погаными варварами, сыновьями вождя племени, который даже спит в простом шатре! Он предложил им заключить союз — после свадьбы навсегда остаться в долине, заняться торговлей, жить и копить богатства. Но двое старших сыновей Якебеля были непреклонны: заявили, что царевич поступил недостойно — обесчестил их семью. И тогда царевич сам пришел к ним попросить отдать ему в жены их сестру. Он обещал дать им все, что те попросят, сделать все, что они захотят. Вот до какого сумасшествия доводит человека любовь! Несомненно, дело это не обошлось без вмешательства враждебных нам богов!

Вероломные сыновья Якебеля заявили, что никогда не отдадут сестру за необрезанного мужчину. И вот наш царевич заявил, что готов хоть сейчас пройти обряд обрезания. Но этого им показалось мало: они потребовали, чтобы были обрезаны все мужчины нашего города — от мала до велика. И хотя никто из моих соплеменников по доброй воле не стал бы делать ничего подобного, ибо это для нас неприемлемо, царевич согласился, поскольку сильно желал этого брака. Его отец, наш господин, решил принести эту жертву, так он любил своего сына. Он попросил мужскую часть населения Сихема последовать его примеру. Все знают, что ради поддержания престижа царской власти подданные часто поступают, как того хочет господин, даже когда делать этого и не следует. Итак, мужчины Сихема согласились подвергнуться унизительной процедуре, некоторые матери даже сами обрезали своих сыновей. Все согласились, кроме меня. Я знаю подлый нрав людей пустыни, этих козопасов, этих пожирателей грибов, этих воров, крадущих стада и женщин. Я не захотел из сострадания к сыну царя позволить над собой глумиться. Но, поскольку я стар, никто не настаивал. Знайте: после того как был исполнен варварский обряд обрезания, эти шакалы сказали, что следует устроить праздник и откупорить все сосуды с вином. Конечно, все жители города, в основном мужчины, напились, отчасти и потому, что хотели заглушить боль после богопротивного обряда. Тогда эти мерзавцы — сыновья Якебеля — воспользовались повальным опьянением и тем, что люди потеряли бдительность. Сначала они убили нашего господина Хамора и его сына, которые находились с ними рядом. Это был сигнал для их соплеменников — началась настоящая резня. Они убивали мечами, кинжалами и копьями. Это было ужасно. Я не ослабел после обрезания и не был пьян, поэтому я убежал и спрятался там, где вы меня нашли. Закончив свое страшное дело, они прошлись по домам и забрали все ценное. Они увели всю живность с городских пастбищ — овец, коз, ослов, быков. Они забрали детей, намереваясь продать их на невольничьих рынках, и женщин, чтобы удовлетворить свою похоть, они — те, кто кричали, что «насилие», которому подверглась дочь их вождя, стало бесчестием для целого племени! Надо думать, этим они станут оправдывать свои злодейские убийства.

Царь Шарек не мог сдержать гнева — не откладывая, он послал часть отряда вдогонку за варварами. Однако никто не знал, по какой дороге они ушли, так что погоня ничего не дала.

Шарек оставил в городе отряд воинов под началом одного из самых верных ему командиров по имени Хамасану, приказав ему продолжать поиск подлых кочевников, разоривших Сихем, а также начать понемногу заселять его, зазывая окрестных жителей.

При царе осталась только его верная гвардия. После двух дней пути Шарек в сопровождении эскорта въехал в столицу своих владений — Мегиддо.