Цари-жрецы

14

На следующий день царь приказал командирам и вельможам, сопровождавшим его в походе, а также всем солдатам собраться на равнине за пределами лагеря. На деревянном помосте установили трон — чтобы каждый мог увидеть и своего суверена, живого и невредимого, и Хети — человека, которого царь желал представить своей армии в новом качестве и которому намеревался оказать особую честь. Хети одели в длинную тунику, украшенную вышивкой, перетянули талию широким поясом из плотной ткани, а к поясу привесили саблю с изогнутым клинком. Затем его подвели к сидящему на троне Шареку. Когда все собрались — командиры и вельможи в первых рядах, перед помостом, остальные — за их спинами, — царь встал, и раздался его звучный голос:

— Мои доблестные воины, мои верные товарищи! Рядом со мной сегодня вы видите Хети. Знайте, что отныне он — мой отец и мой сын, как я, в свою очередь, — его отец и его сын. Я его сын, потому что дважды обязан ему жизнью. Второй случай я приравниваю к воскрешению из мертвых, потому что я наверняка умер бы от укуса ядовитой змеи, а благодаря ему вы сейчас видите меня — на своих ногах, живого, готового вести вас от победы к победе. Цари двух мятежных городов долины — Адама и Белы — поступят так же, как и правители Себоима и Гоморры: они согласятся платить дань. И тогда мы повернем назад, домой, в Мегиддо. Не пройдет и десяти дней, и все случится, как я сказал. Ко мне уже явились послы из Себоима и Гоморры. Их жители страшатся нашего оружия и не хотят повторить судьбу Содома. По возвращении в Мегиддо Хети возьмет в жены мою любимую дочь, прекрасную Аснат. Я обещал ее руку тому, кто излечит меня от яда. Я тем более рад сдержать свое обещание, что Хети — не старик, сведущий в магии, но сильный молодой мужчина, доблестный воин. Он нанес нам немалый урон во время битвы под Содомом, но я не поставлю это ему в вину. Он доказал на деле свою храбрость и силу — качества, которые он отныне обратит нам во благо. Прошу вас поприветствовать Хети, одного из наших командиров, и, если захочет этого Ваал, наш господин, правящий на небе, Хети будет отцом моего наследника, того, кто после меня станет во главе гиксосов!

Ряды солдат взорвались криками радости и шумным лязганьем клинков о щиты, однако от царя не укрылось, что некоторые близкие к нему командиры и вельможи присоединились ко всеобщему ликованию после недолгого колебания.

Жители Гоморры устроили для гиксосов настоящее пиршество. Овощей и фруктов, сыров, домашней птицы, свинины и баранины — всего было вдоволь.

Несмотря на столь внезапный взлет — ведь у него теперь был статус наследника престола, — Хети так и жил в палатке Лупакку. Проведя весь день и половину ночи за едой и питьем — пиво и вино лилось рекой — они наконец остались одни. И тогда хиттит сказал своему товарищу:

— В твоей жизни случилось настоящее чудо, Хети. Думается мне, что в тот день, когда мы встретились в оазисе, ты и не мечтал по прошествии нескольких месяцев стать сыном царя гиксосов и супругом его дочери.

— Я не помышлял об этом еще вчера, хотя знал, что царь ко мне расположен, ведь я спас ему жизнь. Такой щедрости я не ожидал.

— Я буду счастлив служить под твоим началом. Я имел возможность убедиться, что ты хороший военачальник и бесстрашный воин, и ни минуты не сомневаюсь в твоей честности и преданности. Но позволь высказаться откровенно: я боюсь, что благодаря внезапному восхождению ты в одночасье нажил себе много опасных врагов.

— Ты говоришь о вельможах и командирах, которые завидуют мне еще сильнее из-за того, что я не только не их соплеменник, но и совсем недавно сражался в рядах противника?

— Конечно, по-другому и быть не может. Я слышал обрывки разговоров, из которых понял, что одни завидуют тебе, считая, что ты отнял принадлежащее им по праву, а другие, наоборот, радуются, потому что никакой выгоды для себя не ждали и боялись тех, кто рассчитывал стать царским зятем, получив таким образом власть. Ты должен знать, что есть много желающих стать зятем царя Шарека. Тем более что, если верить молве, его дочь совсем не похожа на обезьяну.

Он засмеялся, а потом снова обратился к Хети, которого мысли о будущем браке только огорчали, ведь каждый раз он вспоминал свою Исет.

— Хорошо, если ты станешь вести себя осмотрительно со всеми этими придворными, даже и с теми, кто будет с тобой любезен: такие качества как хитрость и коварство в большом ходу у приближенных к царственным персонам. На досуге я расскажу тебе немало интересного, ведь в свое время я потерял все в результате заговора, во главе которого стоял не кто иной, как мой суверен.

— Я знаю, Лупакку. И все же считаю, что могу доверять царю. Интриг с его стороны я не опасаюсь.

— Я с тобой согласен, но разве можно заранее угадать, как сложатся обстоятельства и какое из них сможет изменить его отношение к тебе? А пока опасайся интриг завистников, козней знати, злобы особенно близких к трону — тех, кто недобрыми глазами следит за тем, как царь осыпает милостями проходимца, появившегося внезапно и укравшего все их надежды.

Хети вздохнул: и без поучений и предостережений своего товарища он понимал, что отныне должен помнить о существовании завистников в окружении царя. И еще он вдруг подумал, что роль простого наемника при дворе царя Содома была куда менее обременительной, хотя и не столь блестящей.

— Лупакку, я знаю, что новое положение грозит мне многими опасностями. Твоим товарищам-хабиру все равно придется поступить на службу к Шареку. Поэтому я хотел бы, чтобы вы, оставаясь моими верными друзьями, стали моей гвардией и разделили бы со мной блага этого мира, а в трудную минуту защитили бы от тайных врагов, и в первую очередь от этих двуличных царедворцев, осыпающих меня похвалами и готовых при случае ударить в спину.

— Ты можешь полностью положиться на меня и наших товарищей. Думаю, за те месяцы, что мы провели вместе, ты успел понять, какие чувства связывают нас — всех семерых, потому что ты стал настоящим хабиру, таким же, как и мы. Ты сам видел, что даже когда мы ссорились или высмеивали недостатки друг друга, неизменным оставалось одно — преданность. И ты сам подал яркий пример дружбы и преданности: я слышал, что ты просил у Шарека свободу для твоих товарищей и ничего — для себя.

Этой ночью Хети заснул счастливым и уверенным в завтрашнем дне.

Утром Житран, командир, который привел Хети к выздоровевшему царю, появился перед шатром.

— Хети, господин мой, наш царь Шарек послал меня, чтобы я служил тебе, — сказал он. — Прошу, пойдем со мной и прими во владение первый подарок царя.

Хети охотно последовал за командиром. Тот привел его в загон, где держали царских лошадей. Здесь же стояли колесницы.

— Я слышал, что в твоей стране, в Египте, — сказал Житран, — не известны эти животные — степные бегуны, не знающие себе равных.

— Мне кажется, что они не известны даже жителям Сиддимской долины, а она расположена куда ближе к владениям нашего господина Шарека, — заметил Хети.

— Местные жители видели лошадей, но сами их не разводят. В этих краях лошади встречаются редко. Кочевники с северных гор продали нашему царю несколько десятков пар. Они же научили нас запрягать их попарно, объезжать и воспитывать. Лошадь — животное нервное, с диким нравом, и бегает так быстро, что поймать ее — нелегкая задача. Теперь мы научились подчинять лошадей своей воле и запрягаем их в колесницы. Ты сам видел, что лучший бегун ни за что не догонит колесницу, запряженную лошадьми.

— Да, но я видел и то, что в бою они легко уязвимы. Если лошадь убита или ранена, колесница останавливается, к тому же ее легко перевернуть.

— Да, это их слабое место. И все равно колесницы незаменимы, когда нужно быстро передвигаться. Лошадь намного выносливее, чем человек! Смотри, царь приказал запрячь для тебя колесницу, и отныне она принадлежит тебе.

Воин, правивший колесницей, запряженной парой лошадей, подъехал ближе. Когда колесница остановилась перед ними, Житран сказал:

— Этот человек — возничий твоей колесницы. Его зовут Жимна. Он покажет тебе, как управлять колесницей, как запрягать лошадей и как вести себя в бою.

Колесница представляла собой деревянную конструкцию, укрепленную бронзовыми пластинами, с открытой в задней части площадкой, на которой и находились возница и воин. К бортам площадки изнутри с одной стороны крепился узкий и длинный чехол с дротиками, с другой — просторный чехол с парой луков и колчанами со стрелами.

Возница спрыгнул на землю, прижал ладонь к груди и поклонился, приветствуя Хети, а потом сказал:

— Господин, наш царь оказал мне честь, назначив твоим возницей. Мне поручено с сегодняшнего дня начать обучать тебя обращению с колесницей и с оружием, которое ты видишь.

— Что до оружия, то мне нечему учиться, хотя я с удовольствием постреляю из лука, — ответил ему Хети. — А с лошадьми я научусь обращаться, конечно же, с твоей помощью, еще до того, как армия покинет Сиддимскую долину.

Так Хети стал одним из воинов армии гиксосов.

Хети с присущим юношам воодушевлением очень быстро освоил мастерство обращения с лошадьми и управления колесницей. Проведя весь день со своим возницей — временами на колеснице, а временами учась запрягать лошадей и разговаривать с ними, — к вечеру Хети мог самостоятельно управлять колесницей, мчащейся по равнинам Гоморры.

Жимна рассказал Хети, что во время боевых действий и на охоте на колеснице обычно едут двое — возница и солдат. Возница правит лошадьми и почти безоружен — при себе у него только короткое копье да кожаный щит, который лежит у ног на случай, если придется защищаться от стрел неприятеля. За спиной у возницы стоит воин. Он вооружен луком и дротиками (они всегда под рукой — в чехлах на бортах колесницы), кроме того, у него есть и личное оружие для ближнего боя — меч, кинжал или секира.

— Самые ловкие, — рассказывал Жимна, — умеют сражаться и править колесницей одновременно. Они обвязывают поводья вокруг пояса и управляют лошадьми движениями туловища, что позволяет рукам оставаться свободными. Этому искусству обучают всех на случай, если возничий будет ранен или убит, но очень немногие достигают такого уровня мастерства, чтобы разом править лошадьми и наносить точные удары мечом.

Хети, взбудораженный новизной происходящего, решил во что бы то ни стало научиться править лошадьми и сражаться на колеснице без возницы. Его не пугали трудности, напротив — пока армия гиксосов готовилась к возвращению в Мегиддо, Хети почти все свое свободное время посвящал тренировкам: правил колесницей и упражнялся во владении предоставленным в его распоряжение оружием.

Царь гиксосов был поражен его усердием и настойчивостью.

— Я восхищен, — говорил он Хети, вернувшемуся после отработки боевых приемов на колеснице, — упорством, с каким ты осваиваешь науку обращения с колесницей. Твой волевой характер мне нравится, для меня это еще одно доказательство того, что боги дали мне самого достойного зятя. Должен тебе сказать, что моя дочь ищет себе жениха несколько лет, и многие просили ее руки, в том числе самые знатные мужчины моего царства. Однако никому из них не удалось получить моего согласия и, что еще сложнее, — согласия моей дочери. Пришло время сказать тебе правду: чтобы стать супругом моей дочери, недостаточно моего согласия на брак. Она сама должна захотеть, чтобы ты стал ее мужем, а насколько я ее знаю, добиться этого — дело непростое. Так что, если она не захочет за тебя замуж, я не смогу ее заставить, хотя я не просто отец, я царь. — После недолгой паузы он продолжил: — Ее мать умерла, когда Аснат была совсем маленькой. Моя любовь к дочери была безграничной, поэтому девочка выросла капризной и требовательной. Я и теперь не хочу стать причиной ее несчастья, заставив выйти за человека, который ей неприятен. Давая обещание выдать дочь за того, кто сможет меня исцелить, я уточнил, что, получив мое согласие, ему придется завоевывать Аснат. А это будет непросто, потому что ее можно соблазнить, но взять эту прекрасную крепость силой — никогда. В скором времени, — сказал Шарек после недолгого молчания, — ты лучше узнаешь наши обычаи и нравы. Гиксосы — это несколько кочевых племен пастухов и скотоводов, которые объединил еще мой отец, он же стал их предводителем. И мы чтим обычай предков: наши дочери сами выбирают себе мужей. Мы, отцы, можем только предлагать им женихов, которые нам подходят, но право согласиться или отказать — за ними.

Эти откровения об отеческих чувствах погрузили Хети в пучину невеселых размышлений. Он сомневался, что ему удастся взять крепость, которая, судя по всему, была неприступной. Да и мысли об Исет не покидали его, он считал, что ему следовало остаться ей верным.

А еще он подумал, что обычаи гиксосов сильно отличаются от обычаев племен ааму, давно осевших в Египте, если, конечно, верить жрецу, которого он собственноручно убил. Жрец говорил, что в их семьях вся власть находится в руках отца семейства — он может отдать дочь замуж даже против ее воли. Очевидно, гиксосы вопросы брака решали по-другому.