Целительница из Костиндора

Глава 14.

ГЛАВА 14

Безликие не спрашивали, как и почему я явилась через входную дверь, хотя вечером сказала им, что отправляюсь спать. Ну а я не собиралась делиться с ними подробностями.

Спиной чувствовала чей-то взгляд: Даламара или Шерона.

Интересно, кто из них мой… Даже мысленно тяжело произносить это слово.

– Когда вы в последний раз ели? – спросила я, оторвавшись от окна. Верка уже скрылась за деревьями.

Безликие пожали плечами.

– Давно, – отозвался Шерон. – Но мы привыкли.

– Привыкли голодать? За завесой нечего есть?

– Мы можем обходиться без еды неделями.

– Неде… – Я запнулась на новом слове. Никогда его раньше не слышала. – Что такое «неделями»?

– Седмицами, – поправился Шерон. – Мы можем не есть две-три седмицы.

Я рассеянно кивнула. Значит, за завесой седмица – это «неделя». А бабушка не рассказывала мне, что демоны говорят на другом наречии.

Мое желание выгнать родителя из дома утихло, еще когда я встретила Верку. Сидят себе на скамейке – и пусть сидят, а когда я попаду за завесу, то спрошу у матери, почему она от меня отказалась.

Запретив себе думать о том, что в моем доме прямо сейчас находится папа, я сосредоточилась на лорде.

Риддл выглядел уже куда лучше: синяки, царапины и ссадины потихоньку заживали. А вот раны, что были на груди, ничуть не изменились. Теперь, глядя на них, я знала, как эти раны нанесены. На моем запястье такие же.

Я откупорила пузырек, нюхнула. Темно-зеленая жидкость ничем не пахла, но спустя мгновение на моем языке появился железный привкус. Кровь. Из чего бы ни было это снадобье, главной его составляющей была кровь болотной ведьмы. Мертвой болотной ведьмы.

– Хари умерла, – вырвалось у меня. Я замешкалась, но быстро взяла себя в руки и села на топчан лицом к лорду.

Безликие молчали, я продолжила:

– В первую зиму после изгнания она замерзла насмерть. Вы знали об этом?

– Догадывались, – ответил Даламар тусклым голосом. – Оживших мертвецов нам ранее видеть не доводилось, но мы слышали о них.

– Как это произошло с ней?

– Изгнание?

– И это тоже.

– Она предала легион, скрывая у себя преступника. В те времена Туманной завесой управлял отец лорда Риддла, и решение изгнать Хари к людям принимал именно он.

– А ожила она как? – полюбопытствовала я.

Даламар хмыкнул.

– Если принять во внимание силу, которой она теперь обладает, то можно решить, что Хари оживил сам дьявол.

Я понятливо кивнула и вдруг выпалила:

– Кто из вас мой отец?

Съежилась и замерла. Уставившись на бледное лицо лорда Риддла, я дрожащими пальцами стиснула пузырек с настойкой.

В комнатушке воцарилась тишина. Воздух стал словно спертым, и я не могла вдохнуть его. Только почувствовала, как по щеке скользит скупая слеза, вытереть которую мне не хватило сил. Безликие не шевелились, да и я боялась лишний раз моргнуть. Вопрос уже сорвался с губ, его не вернуть, и теперь он витал в комнатке в ожидании ответа.

Порыв ветра хлопнул незапертой дверью, и она, покачнувшись, жалобно заскрипела. Из деревни доносилось коровье мычание, крик петухов, и звенело железо. Молотки ударялись о плоские шляпки гвоздей, жужжали пчелы, с грохотом сыпались на землю испорченные доски крыш. Даже чей-то голос мне удалось разобрать в шуме – Георгия, кажется.

Я все слышала, кроме одного: ответа от демонов.

– Трус, – выплюнула я разочарованно, смахивая слезы.

Трясущейся рукой поднесла пузырек к губам. Выпоить снадобье лорду по-другому не получится, только рот в рот. На вкус оно оказалось склизким и горьким, и я едва не проглотила его, лишь бы избавиться от мерзкого ощущения слизи во рту. Не раздумывая, приоткрыла губы лорда и прижалась к ним своими. Пальцами надавила на его горло, поглаживая сверху вниз, и принялась по чуть-чуть, по капле, выливать содержимое в рот Риддла.

Любая девушка, будь она на моем месте, наверняка запомнила бы это действо как первый поцелуй. Я же думала только о том, чтобы демон поскорее очнулся и отвел меня к моей матери.

Капля, еще капля. Снадобье собиралось во рту Безликого, и я уже испугалась, что ничего не выйдет, но тут его кадык дернулся. С утроенной тщательностью я гладила шею, чуть надавливая кончиками пальцев, пока не выпоила все, что было у меня во рту.

Отпрянула, вдохнула полной грудью. Не отрывая взгляда от тонких бледных губ, стала шепотом уговаривать лорда:

– Давай же, ну…

Правая нога мужчины пошевелилась, задев меня. Или мне показалось? Я наклонилась ниже, дотронулась кончиками пальцев до холодной щеки.

Хари не могла дать мне пустышку. Ведьмы не лгут друг другу! Хотя никакая она уже не ведьма… Но я все равно отчаянно верила, что старуха меня не обманула.

Я положила ладонь на грудь Риддла, стараясь не касаться открытых ран. Сердце мужчины билось медленно, почти неощутимо, но спустя несколько мгновений я почувствовала, как оно ухнуло и заколотилось быстрее.

Губы скривились, с них сорвался болезненный стон. Я опомниться не успела, как крепкая мужская рука схватила меня за талию и сжала.

– Беги… беги! – В сиплом голосе слышалась мольба.

Я обрадованно вскрикнула, заулыбалась.

– Никуда бежать не нужно! Слышите меня? Вы в безопасности!

За моей спиной встали Безликие, и я, радуясь, что сумела привести лорда в чувство, даже забыла о том, кем является один из них.

– Он выздоровеет, – выдохнула я, обернувшись к одному, потом ко второму демону. – Выздоровеет!

Лорд Риддл задрожал, заскрипел зубами. Та его рука, что болезненно, но слабо сжимала мою талию, безвольно свесилась с края постели.

– Ты свободна, – сказал Шерон и отодвинул меня от топчана. – Мы забираем его.

Улыбка словно приклеилась к моим губам и не спала, даже когда я неверяще смотрела, как Безликие берут своего повелителя на руки и несут к двери. Мне казалось, я вросла в пол. Не в состоянии пошевелиться или произнести хоть слово, стояла и хлопала глазами.

Даламар поудобнее перехватил ноги Риддла, а Шерон, придерживая лорда одной рукой, накинул на него простыню, что лежала на топчане.

Они открыли дверь… Вынесли его… А я не могла ничего сделать.

Опомнилась, только когда Безликие были уже во дворе, и бросилась за ними.

– Вы не можете вот так просто уйти! – закричала я и прыгнула к Шерону. Повисла на его локте. – Ты же обещал мне! Сам говорил, что я должна попросить лорда отвести меня за завесу!

– Тебе же лучше, чтобы этого не случилось. – Затянутое туманом лицо повернулось ко мне. – Забудь о нас и живи. Костиндор никто не тронет, пока ты здесь.

– Нет! – Я метнулась к лорду, когда Шерон сбросил меня со своего локтя. Я вцепилась в Риддла. Не дам уйти, не дам! – Даламар! Ну ты-то должен понимать, что повелителю еще нужна помощь!

– Уже не нужна. Взгляни на раны.

Мой взгляд метнулся к груди лорда. Рваные края стягивались, красная плоть бледнела…

Шерон свистнул так громко, что я вздрогнула. По двору закрутился ветер, разметал сухие листья, ветки, и в образовавшейся воронке возникли туманные лошади.

Унесут лорда, и я уже никогда до него не докричусь.

– Лорд Риддл! – Всхлипнув, я принялась трясти мужчину. – Очнитесь же!

Он внезапно дернулся. Безликие застыли, вихрь стих. Лошади нетерпеливо переминались с ноги на ногу, выбивая копытами клочья черного тумана.

– Оставьте. – Хриплый голос Риддла стал для меня глотком свежего воздуха. – Оставьте… меня… в покое.

Я не видела ни лиц Безликих, ни очертаний их тел. Я не могла понять, рассержены они или разочарованы. Демоны в черных накидках были тенями, безжизненными, пустыми.

Но я все равно смотрела на их туманные лица. В груди загнанной в клетку птицей билась отчаянная надежда, что эти двое не посмеют перечить своему повелителю. Я судорожно облизнула пересохшие от волнения губы и осторожно отняла руки от лорда. Отступила на два шага.

– Оставь его… папа, – попросила я, с трудом произнеся последнее слово. – Он мне нужен.

Даламар шумно выдохнул. Я перевела взгляд на него, и меня молнией пронзила догадка.

– Пап? – Сколько же сил мне понадобилось, чтобы произнести это вновь! Глаза наполнились слезами, смазывающими все вокруг.

Даламар осторожно опустил ноги лорда на землю. Выпрямился и ушел к лошадям, чтобы в следующее мгновение вскочить на одну из них. Лошадь выбила копытом облачко тумана и сорвалась с места. Я успела проводить ее взглядом, до того как она скрылась за поворотом.

Шерон продолжал держать своего повелителя под мышки, и пусть я не видела взгляда Безликого, но знала: он смотрит на меня.

– Верни его в дом, – отчеканила я, проглатывая ком слез. – Куда так торопитесь? Тащите, будто игрушку какую.

Шерон перенес Риддла в кухню. Уложил на топчан и вновь прикрыл простыней. Пока я суетилась, выбирая травы из множества свежесобранных пучков, Риддл не произнес ни слова, а Шерон ни на миг от него не отходил.

– Вы меня слышите? – позвал Шерон лорда.

Я обратилась в слух. Отложила в сторону несколько тонких веточек осины, так аккуратно, чтобы ни малейший шорох не помешал мне разобрать слова в бормотании Риддла.

– Сколько… меня… не было?

Дышал он тяжело и прерывисто, как если бы ему на грудь взвалили валун.

Шерон ответил не сразу.

– Три года.

– Катарина… где?

– Моя мама? – Я вскинулась.

Шерон меня услышал, но отвечать мне не спешил. Он вовсе сделал вид, что они с Риддлом вдвоем. Уж не почудилось ли мне имя матери в ответе повелителя? Да и мало ли на свете Катарин…

– Добивает Юг, – с печалью ответил Шерон.

Лорд потянулся к повязке на глазах, но демон его остановил.

– Не стоит. В доме не инициированная полукровка.

– Она… меня спасла?

– Она.

Я вышла из-за стола и приблизилась к топчану. Лорд повернул голову на звук моих шагов, сжал зубы от боли.

– Как тебя… зовут?

– Анка. Вы упомянули Катарину…

– Анка. – Риддл повторил мое имя, покатал его на языке, смакуя. – Я знаю… тебя.

– Я дочь вашего советника. – Слезы вновь подступили к глазам. Да что ж такое! Сколько еще я буду рыдать по тому, кто от меня отказался?

– Долго мне здесь быть, Анка?

Я вдохнула и выдохнула, успокаиваясь.

– Недолго. Наберетесь сил и сможете уйти. Своими ногами! – Последнее я бросила Шерону, возвращаясь к столу.

Лорду необходимо теплое питье, и как можно больше. Отвар от воспаления, для разжижения крови, для восстановления сил. Требуются самые простые травы, и они у меня есть. Не все, правда, но без остальных обойдусь.

Вот только теперь я не чувствовала в себе желания идти за завесу. Кто меня там ждет? Даламар, мой отец, скрылся, не признавшись в родственной связи. А мама… Что-то мне подсказывает, что мама пошла против легиона Безликих, как когда-то Хари. Или же это просто мои домыслы. Но почему Шерон так торопится увести лорда за завесу? Не для того ли, чтобы он провел суд над моей матерью?

«Добивает Юг», – прозвучал в моей голове голос Шерона.

Что это значит?

А впрочем, какая разница. Я ведь давно для себя решила, что даже если не нужна родителям, то все равно уйду. Там меня хотя бы никто не станет презирать за то, кем я родилась. Соседи не придут среди ночи, чтобы спалить дом. Не поймают во дворе, чтобы устроить еще один самосуд. Не станут плевать в лицо, бросаться камнями, распускать обо мне сплетни. В конце концов, у меня кроме родителей есть и другие родственники, может, они пригласят пожить с ними какое-то время.

Неважно, куда идти. Где угодно лучше, чем в Костиндоре.

Привычные действия, вроде перемалывания трав и кореньев и нагревания воды до нужной температуры, давались мне с трудом. Потрясения последних дней оставили на мне такой отпечаток, что я теперь встревоженно вскидывалась на каждый шорох с улицы, а руки начинали меленько дрожать. Я все ждала, что вот-вот придут соседи и на этот раз я легкими царапинами не отделаюсь.

Слишком долго они о себе не напоминали, будто вовсе про меня забыли. Но ведь такого не могло случиться, верно?

– Нужно баню натопить. – Я многозначительно посмотрела на Шерона, давая понять, что, пока в моем доме есть мужчина – пусть и демон, – я не стану заниматься тяжким трудом. – Твоему повелителю необходимо прогреться с травами.

Шерон уже топил баню ранее и расспрашивать меня ни о чем не стал. Правда, замешкался у порога, повернувшись к Риддлу, а потом, видимо, решив, что я не наврежу его драгоценному повелителю, вышел и прикрыл за собой дверь.

Я тут же кинулась к топчану.

– Лорд. – Я зачем-то поклонилась. Риддл не мог меня видеть с этой повязкой на глазах. – Я лечила вас и хочу…

– Проси, – прервал он меня слабым голосом. – Я обязан тебе жизнью. Чего хочешь: золота, дом или деревню?

Я растерянно заморгала, переваривая вопрос. На миг даже задумалась: а так ли нужен мне этот проход за Туманную завесу, когда лорд может удовлетворить любые другие желания?

– Хари обездвижила меня, – сказал Риддл. – Представляешь, как глупо было ей попасться? Старуха… Сильная, тварь. Еще нелепей то, что и ты ей едва не попалась.

– Она поймала вас в нашем лесу или за завесой?

– В лесу. Я пришел за ней, а оказался в плену. Я сдох бы там, если бы ты не позвала легионеров.

– Я… Да не звала я их. Я только маму просила прийти. И вообще… – Я кашлянула в кулак, восстанавливая уверенность в голосе. – Пойти к завесе и просить ее о помощи меня подтолкнули обычные деревенские разборки. То, что Безликие натворили, – не моих рук дело. Я просто хотела увидеть маму, может, получить от нее совет, если бы она не смогла мне помочь как-то по-другому. Мои беды не стоили того, что легионеры сделали с деревней. Они убили людей… Ребенок погиб – сгорел заживо!

– Уверена, что не стоили? Почему ты думаешь, что твои чувства неважны?

Я прикусила язык, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием лорда и громким биением моего сердца.

В моей голове пронеслось все то, что мне приходилось переживать раз за разом. Презрительные взгляды и насмешки, а в лучшем случае – равнодушие на протяжении двадцати лет. Отсутствие друзей, поддержки, близости, любви. И в конце концов – я стала жертвой бабьего самосуда.

Но ничего из этого не стоило пяти жизней. Ни-че-го.

– Ты считаешь, что твоя жизнь не стоит и медяка, – проговорил лорд, будто прочитав мои мысли. – Мне знакомо это чувство.

– Вам? – Я нервно усмехнулась. – Вы правитель целой… империи? Королевства? Что у вас там за завесой? Неважно. Вы правитель, а я просто девушка без роду. Демон-полукровка, не по своей воле вынужденная жить среди людей.

– Ты не отрицаешь в себе кровь демонов. – Тонкие губы изогнулись в улыбке.

– Бабушка не забывала напоминать мне о моем происхождении. Не моя заслуга – ее. Может быть, если бы не ее постоянное «Ты наследница ведьмовского рода, в тебе кровь древних ведьм и демонов», я бы стала человеком. Тогда моя жизнь была бы совсем другой.

Лорд продолжал улыбаться так ободряюще и мягко, что я смутилась. Ненадолго почувствовала себя маленькой девочкой, которую готовы выслушать просто так. Хотя бы просто выслушать! До лорда Риддла я могла говорить о том, что меня беспокоит, только с бабулей.

– Меня предали родители, отнесли в Костиндор и оставили в траве. Ни записки на будущее не передали, ни в гости не приходили. Разве так сложно было выйти из-за Тумана, чтобы зайти на чай к родной матери? Это я о бабушке говорю. Если мама меня не любила, то почему забыла свою мать? Ее совсем не беспокоило, как мы живем? А отец? Он был здесь, караулил вас несколько дней и не признался мне! А когда я ему сказала, что знаю правду, он просто сбежал!

Рука лорда неожиданно оказалась на моем бедре, скользнула чуть выше. Я вздрогнула и замолчала, а демон, осознав, как неприлично выглядит его действие, отдернул ладонь.

– Прости. Ничего не вижу из-за этой… Что это?

– Кусок простыни.

– Я знаю твоих родителей, Анка. Мы знакомы уже много лет. С твоим отцом подружились, когда оба только научились ползать. Катарина… Катарина ненадолго стала яблоком раздора, но я осознал, что она для меня – лишь мимолетное увлечение, и уступил ее. Наша дружба с Даламаром крепка, как веревка, которой меня связывала Хари. – Лорд усмехнулся, облизнул губы. – Я не смогу тебе объяснить, почему они тебя бросили. Спросишь у них сама, когда встретитесь.

– Я за этим к вам и подошла, – прошипела я сквозь зубы, начиная раздражаться. Лорд действовал на меня странно: мне хотелось то говорить с ним, не замолкая, то ударить со всей силы, чтобы стереть с его лица эту дурацкую улыбочку. – Для вашего спасения я заключила сделку с мертвой старухой и хочу за это достойной платы: проведите меня за Туманную завесу. Меня одну она не пускает.

– Проведу, – шепнул лорд одними губами. – Помни только, что это ты меня об этом попросила.

Я вскинула подбородок. Что они все заладили? То Шерон, то Риддл! Что такого ужасного по ту сторону, что все стремятся отговорить меня идти туда?

– В аду вы, что ль, живете, – буркнула я хмуро.

Риддл снова улыбнулся, на этот раз грустно. Недовольно хмыкнув, я вернулась к столу. Сама решу, понравится мне за завесой или нет. Сама!

Тут же заныла правая рука, как бы напоминая о том дне, когда меня тащили в центр деревни. Ад – он прямо здесь, за дверью моего дома. Ничто не способно напугать меня больше, чем человеческая жестокость.

Лорд меня несколько разочаровал. Говорит загадками, улыбается и собирался откупиться золотом. Но я понимала, что моя злость на него обусловлена не чем иным, как моей обидой на родителей. Может, у мамы были причины отдать меня на воспитание бабуле, но отец мог бы хоть сделать вид, что рад меня встретить живой и здоровой!

С его уходом в моей груди поселилось чувство, что об меня вытерли ноги, как о половую тряпку. Ранней весной и дождливой осенью мы с бабушкой стелили у порога кусок плотной ткани, чтобы грязь с улицы не растаскивалась по всему дому. Сейчас этой самой тряпкой была я.

Я яростно толкла в ступе стебли валерианы, превращая их в однородную кашицу. Шерон вернулся, сообщил, что баня прогрелась, но пока недостаточно. А мне и не нужно, чтобы внутри было нечем дышать: лорду и так тяжело.

– Отведи его туда и помоги лечь на живот. – Я кивнула на Риддла. – Раны почти затянулись, уже можно.

– Что «можно»? – не понял Шерон.

– Париться. Придется делать это несколько дней, так что не уходи так же, как твой дружок.

С последним словом я бросила пест в ступу и подхватила со стола несколько пучков трав. Их нужно положить на горячие камни.

Голого Риддла я уже видела, когда обрабатывала раны, но теперь, оставшись с ним вдвоем в бане, где он лежал на полке совершенно обнаженный, я вновь засмущалась. Слишком интимным был процесс парения – это не какое-то там обмазывание ран свиным жиром, а лечебное расслабление тела и души.

С трудом заставив себя смотреть в стену напротив, я окунула березовый веник в горячую воду и, радуясь, что могу безнаказанно отхлестать целого лорда, ударила его по спине.

Взгляд на стене не задержался, опустился.

Если бы не чудо-мазь, то до мужчины нельзя было бы дотронуться еще многие месяцы. Я с жалостью смотрела на рубцы, синяки и ссадины. Рваная дырка в коже под левой лопаткой не затянулась бы еще долго, а теперь вон едва красная. Может, зря я отнекиваюсь от своей сути? Ведьма я, как есть ведьма. И это неплохо, если благодаря мне люди могут страдать чуточку меньше.

– Я не сделал тебе ничего плохого, – со смешком сказал Риддл, после того как я прошлась веником по его ногам, не жалея сил.

– Простите. Не вы меня злите…

– Мне жаль, что так вышло с твоим отцом. Я могу поговорить с ним, если хочешь.

– И что вы ему скажете? «Ну-ка быстро признай Анку своей дочерью» – так, что ли? Да он вас и слушать не станет, если это не будет приказом.

– Согласен, плохой вариант.

Я убрала со лба пряди волос, мокрые от влажного воздуха. Окунула веник в таз, ковшом плеснула немного воды на камни, обложенные травами и хвойными ветками. Камни зашипели, повалил густой пар и в считаные мгновения заволок маленькое помещение.

– Плевать мне на отца, – проговорила я задумчиво, и сердце отозвалось ноющей болью. Оно не было со мной согласно. – Я только хотела увидеть его, вот и все. Его и маму. Увидеть, перекинуться парой слов, а может, привести их на могилу бабушки. Ладно я, но бабуля не должна быть забыта родной дочерью.

Риддл молчал, пока я обхаживала его веником. Я думала, не зря ли вывалила на него все свои переживания – ему в таком состоянии нет никакого дела до чужих проблем. А Риддл не говорил ни слова, потому что, кажется, уснул.

– Спите? – Моя рука замерла с занесенным над спиной демона веником.

Лорд дернул плечом.

– Нет. Пытаюсь вспомнить, в какой момент… Впрочем, неважно.

– О чем это вы?

Риддл не ответил. Мне пришлось хлестнуть его веником, и тогда он со вздохом проговорил:

– О тебе. Причина, по которой тебя отправили в Костиндор, проста: ты защищаешь деревню от собственной матери. Я всего лишь хочу вспомнить, в какой момент Катарина озлобилась настолько, что Даламару пришлось увести тебя из-за завесы. Пока ты живешь в Костиндоре – Катарина не тронет деревню. Видно, любит тебя.

– Что значит «не тронет»?

– Ты многого не знаешь, Анка. Ни о мире за завесой, ни о демонах, ни тем более о легионе Безликих. Я не смогу, даже если очень захочу, рассказать тебе все в короткий срок. Будет лучше, если ты все увидишь своими глазами. Если только за три года тот самый мир, который я знал, не изменился до неузнаваемости.

Я отбросила веник, поправила подол платья. Влажное, надо бы переодеть. Рассеянно скользнула взглядом по лорду, невзначай задержалась на ямке внизу спины и тяжело вздохнула.

– Мне не нравится, что вы говорите загадками. Но я поняла, что вы и сами-то ни в чем уже не уверены. Так?

– Я три года был в плену. За завесой три года – долгий срок.

– Тогда не будем терять времени. Согласны? Вы можете говорить, а значит, силы восстанавливаются. Ходить своими ногами необязательно, Шерон поможет вам забраться на лошадь. Еще несколько дней отлежитесь и пойдем за завесу, где вы мне все расскажете.

Лорд промолчал, и это стало ответом.

Пройдет несколько дней, может, даже меньше седмицы, и я наконец-то увижу место, где родилась. Многие годы завеса притягивала меня с непреодолимой силой, но каждый раз отталкивала, не давала до себя дотронуться и уж тем более переступить черту. И вот, это наконец случится: я уйду за Туман и навсегда забуду о Костиндоре.

Лорд сказал, что я защищаю Костиндор от своей матери? Не знаю, как мое проживание в этой деревеньке защищает ее, но признаю, что я не стану слишком сильно печалиться, если мама сотрет ее с лица земли…

И снова, как и каждый раз, когда я желала костиндорцам наказания по их заслугам, в моей голове возникли образы невинных. Веселой Христины, озорной Зоськи, добродушной Матрены. Их чистые глаза, светлые души и добрые сердца затмевали злую черноту, исходящую от всех остальных.

Я же, думая обо всех сразу, болталась словно бревно в речном потоке, не в состоянии решить, к какому берегу прибиться. К тому, на котором я пожертвую своим счастьем ради спокойной жизни деревни, ставшей уже родной, или к тому, на котором я наконец-то выберу себя.

Права была бабушка: нет во мне никакого стержня. Ни силы духа, ни характера, ни воли. Меня не боятся, мной помыкают, мной пользуются.

Так дальше продолжаться не может.

Но и бежать тоже нельзя. Не по-человечески это. А я в первую очередь человек.

Я намылила Риддла сзади: спину, руки, ноги. Переборов стеснение, глядя в потолок. Потом выплеснула на него несколько ковшей теплой воды, смывая пену.

– Перевернуться самостоятельно сможете или позвать Шерона?

– Мне не нравится чувствовать себя немощным. – Лицо Риддла было обращено в мою сторону, и я увидела, как оно недовольно сморщилось. – Попробую сам.

– Вы не виноваты в том, что с вами сделала та старуха, – попробовала я успокоить лорда, пока он, дрожа от усилия, приподнимался на руках и заваливался на правый бок, чтобы потом подтянуться, ухватившись за край полка, и лечь на спину. – Вот видите, и вовсе вы не немощный.

Лорд дышал тяжело, как если бы промчался по буеракам с тяжеленным мешком овса на плече, а не просто сменил положение.

– Она ослабила меня, чтобы я не смог уйти, – прохрипел Риддл. – Рано или поздно действие ее заклятий сойдет на нет.

– Уже сходит. Хари дала мне противоядие, я влила его в вас. Чем она вас опаивала?

– Я бы очень хотел вспомнить все, чем ведьма меня поила, чтобы понять, что и как на меня влияло все годы в заточении, но увы.

Я кивнула, скорее своим мыслям, чем лорду. В очередной раз заставила себя вспомнить, что я целительница, а не изголодавшаяся по любви девушка, и потрясла над Риддлом мокрым веником. Горячие капли мягко падали на бледную кожу живота, рук и между ног. Стекали тонкими струйками на полок и впитывались в доски.

– Мне казалось, деревенские женщины менее раскованны, – пробормотал лорд с едва различимой усмешкой.

Я вскинула голову. Порадовалась, что его глаза надежно скрывает тонкая полоска ткани, иначе мои пунцовые щеки точно выдали бы ему мое смущение.

– О чем вы?

– Не вижу твоего взгляда, но чувствую, как ты меня рассматриваешь. – Он на миг задумался и продолжил: – До того, как мне прийти и на три года остаться в лесу Костиндора, я не следил за деревней: это делали мои служащие. Так что я ничего о тебе не знаю. Почти ничего. Замужем ли ты?

– Сами-то как думаете? Жаль, вы не видите ссадин на моем лице. Поверьте, я ничуть не краше, чем вы после плена.

Я прикусила язык. Сама не понимаю, зачем это сказала, да еще таким жестким тоном. Кажется, раньше я реагировала на вопросы о замужестве куда спокойнее, а сейчас взъерошилась.

– Никто не возьмет замуж демоницу. Если моей бабушке удалось найти здесь любовь своей жизни среди простых смертных и даже обзавестись двумя детьми, то только потому, что никто не знал, откуда она пришла. Мне же и надеяться нечего. Вся деревня видела, как меня принесли из-за завесы и выбросили, словно заразную.

– Тебя били?

– Однажды. Не сказать, что ни за что, но деревенские… Они легче поверят одному из своих, чем мне, даже если тот солгал.

– Обвинили в чем-то?

– Вам скучно? – огрызнулась я и тут же добавила, уже мягче: – Простите. Мне не хочется говорить о своей жизни с тем, кто никогда меня не поймет.

Я закончила парение, намылила лорда теперь уже спереди, но, дойдя ладонями до причинного места, отдернула руки.

– Помыться я и сам могу, – понимающе сказал Риддл.

Я отвернулась, принялась подливать в бак воду, перекладывать с места на место ароматные травы. Делала все, чтобы занять себя и не наблюдать…

– Встать все же не получится. – Из груди лорда вырвался тяжелый вздох. – Дьявол ее побери, чем она меня поила…

– Думаю, мертвой кровью. – Я пожала плечами. – Ничего другого на ум не приходит. Но вот зачем вы заявились к Хари?

– Сложный вопрос. Теперь я уже и сам не знаю. Три года назад мне нужны были от нее кое-какие сведения, а сейчас… Пожалуй, без них обойдусь.

Я повернулась к нему с ковшом, полным воды, и полила сверху, смывая пену. Пятна грязи, въевшиеся в кожу за несколько лет, исчезли. Тело стало еще бледнее, чем раньше, как если бы мужчина никогда не видел солнца. Впрочем, если он большую часть жизни ходил в черной накидке, как у остальных Безликих, то ничего удивительного. Но разве ведьма не держала Риддла на улице?

– Где Хари вас прятала?

– Что?

Лорд пребывал глубоко в своих мыслях и не расслышал вопроса.

– Я нашла вас на болоте привязанным к дереву, но вы ведь не все время там провели, иначе деревенские хоть раз наткнулись бы на вас. К болоту они не стремились ходить, но временами кто-то все равно там бывал.

– На улицу она меня вывела незадолго до того, как явилась ты. Может, прошло всего четыре или пять дней, я не считал их. Почему ты об этом спросила?

– Вы бледный, для меня это странно.

Риддл больше ничего не сказал. Я плеснула на него еще немного воды и вышла в предбанник. Прохладный воздух, каким он всегда бывает в начале осени, после жаркого влажного помещения подействовал бодряще. Остудил разгоряченное лицо, но не мысли.

Я машинально обернулась на дверь, подумав, как низка она для высокого демона, и зашагала к дому. Шерон ждал на крыльце, я ему кивнула, и он двинулся к бане, чтобы помочь Риддлу вернуться в дом.

Во дворе я решила немного задержаться: набрать дров для печи, подтянуть бельевые веревки, ослабленные ветром, а заодно прислушаться к деревне. И к лесу. Если Верка попадется в лапы ведьмы где-то неподалеку, я ее услышу. Или нет.

Зачем мне это было нужно? Сама не знаю. Может, чтобы убедиться, что Верка и правда сгинула. А может быть, я надеялась, что она вернется живой и невредимой. Мне были непонятны мои чувства: с одной стороны, я готова была молиться за сохранность соседки, а с другой – до кипящей в венах крови ждала ее крика, оповещающего, что для нее все кончено.

Во мне словно боролись две личности, а я не могла этого осознать.

Когда я натянула веревки, заново обмотав их концы вокруг столбов, а потом набрала целую охапку березовых поленьев и немного бересты и уже собиралась идти в дом, то увидела, как к воротам спешит фигура в цветастом платье. От удивления я выронила дрова, они с шумом посыпались в траву. Одно из поленьев грохнулось мне на ногу, но я и внимания не обратила на короткую вспышку боли.

Ошарашенно смотрела, как в ореоле солнечного света приближается Верка – почти бегом, с задранным до самого живота подолом. Скрипнула калитка, и Верка кинулась ко мне еще быстрее, чем шла до забора.

– Набрала, – выдохнула она, потрясая подолом. – Что дальше? Ты скажи, Анка, я все что хошь сделаю!

Я тряхнула головой, надеясь, что призрак исчезнет. Но он никуда не делся. Передо мной стояла Верка с заляпанными грязью щеками, зелеными от травы пальцами. Живая. Ни царапин, ни ран, ни вырванных волос или конечностей. Я невольно бросила взгляд на лес – старуха говорила, что люди ей не нужны, но почему тогда она убила Ваньку? А вот Верку не тронула… Вроде бы она не спорила, когда я сообщила ей, что отправлю в ее логово человека – поразвлечься. Неужто сама поняла, что человек не тот?

– Да что ж ты молчишь-то? – взвизгнула Верка, крепче прижимая к животу низ платья. Она показывала исподнее и голые колени, но ее это нисколько не волновало.

Я подбирала слова. Ни одного в голове не задерживалось. Мысли метались, как волны в озере во время яростного ветра. Володька умер, я ничем ему помочь не смогу, но, прежде чем отправить его мать на болото за клюквой, пообещала ей, что эта самая клюква «вылечит» ее сына. Сама себе создала проблему, а как выпутаться теперь, не знала.

– Домой иди, – хриплым от волнения голосом сказала я, решив наконец, что делать. – Я приду попозже.

– А клюква? – Верка шагнула вправо, когда я уже собиралась пройти мимо нее, и перегородила мне дорогу. – Клюква-то зачем? Я много набрала, ты посмотри.

Трясущимися руками она принялась поправлять подол, приоткрывая его так, чтобы показать мне собранное. Часть ягод высыпалась на землю и затерялась в траве, такой же зеленой, как и они сами.

– Вынесу плошку какую, – пробормотала я и прошмыгнула мимо Верки, все еще не веря, что вот она, стоит прямо здесь, живая!

Я не успела достигнуть крыльца, как на него вышел Шерон, устроив Риддла в доме. Он-то не караулил его как Даламар. Туман под накидкой всколыхнулся, потянулся по ступенькам к земле. Верка тоже его увидела и завизжала во весь голос.

– Демон! Здесь демо-о-он!

Я кинулась к ней, опережая Шерона. Безликий, видимо, хотел «помочь» ей замолчать, но я не дала, оттолкнула его. Моей силы, конечно, было недостаточно, чтобы справиться с Шероном, но он не стал препятствовать. Испуганная Верка словно вросла в землю, не могла сдвинуться с места и все орала и орала, но край подола из рук не выпускала. В нем ведь клюква – единственная надежда на спасение ее сына. Жаль, что это неправда.

– Замолчи! – рявкнула я в лицо Верке, приблизившись к ней вплотную. – Заткнись. Ты никого не видела, понятно?

Губы ее затряслись, глаза расширились. И тот безумный блеск, что я заметила в них утром, сделался еще более диким.

– Ты с ними… Ты с ними заодно! Да ты… Мой сынишка, Володька, чуть не погиб из-за них, а ты! Ты их привела?!

Я прижала ладонь к ее рту, второй рукой обхватив голову сзади. Голос у нее громкий, визгливый, продолжит кричать – сбежится вся деревня. Безликих в моем дворе еще никто не видел, иначе мужики с вилами были бы тут как тут. Перепуганные, трясущиеся, но они бы пришли по приказу своих истеричных жен. Да и не до наблюдения за мной им сейчас: дома чинить надо, многим жить стало негде. Ютятся, поди, по две-три семьи в одном жилище. Вот если услышат Веркин крик, тогда точно явятся.

Меня вместе с Шероном в деревне уже замечали, но это не то же самое, что привечать демона в доме. Это другое. Это почти как… Да можно решить, что я с ним любовным утехам предаюсь, а это уже страшно. Разные россказни о демонах по деревне ходят, но одно из поверий в моем мозгу отпечаталась четко: раз женщина с демоном легла, то продала ему свою душу.

У меня и без бредовых сказочек проблем полно, не хватало еще, чтобы проданную душу приписали.

– Умрет Володька, – прошипела я встревоженно, молясь, чтобы Верка посильнее испугалась и никому ни словом не обмолвилась. – Не помогу ему, брошу, сама будешь виновата. Слышишь меня? Слышишь?!

Верка заскулила, глаза наполнились слезами.

– Никому ни слова! – повторила я, придавая голосу грубости.

Она всхлипнула и согласно затрясла головой.

Я медленно убрала ладонь от ее рта, готовая, если она вдруг закричит, снова ее заткнуть. Бледное Веркино лицо позеленело от ужаса, взгляд метнулся за мою спину.

Я обернулась, проследив за ним, и в панике зажмурилась. Нет, нет, нет!

Шерон смотрел прямо в глаза Верке, стянув капюшон.