Чёрному, с любовью

Глава 29 Защитить Мири

— Ладно, — сказал Ковбой, понимающе кивая. — Я это понял, брат. Ясно и отчётливо. Но кто-то должен поговорить с ним. У нас целая груда людей на улицах, беспилотники полностью охватывают всё здание снаружи, и мы всё ещё ничего не обнаружили…

— Вообще ничего не заметили? — нервно пробормотала Люс.

Ковбой бросил на неё ровный взгляд.

— Ничего. Я говорю буквально — ничего.

Выдохнув, он положил ладони на бедра. Он посмотрел на всех собравшихся на крыше, отвернувшись от Энджел, которая шагала к ним от металлической двери.

Она услышала его бормотание:

— Я всё ещё не могу понять, как он изначально вытащил сюда Мири. Мимо всех охранников. Мимо наблюдения Блэка. Это просто не вяжется.

— Окна? — предположила Люс. — Балкон?

Ковбой помрачнел ещё сильнее, покосившись на неё.

— Может быть.

Но Энджел поймала себя на мысли, что луизианец на это не купился.

Ковбой перевёл взгляд обратно на мужчину-видящего с чёрно-каштановыми волосами.

— Мы не можем просто оставить их здесь, Джем. Нам нужно их разделить. Нужно, чтобы кто-нибудь осмотрел её, мать вашу. Наверное, ей нужна кровь…

Джем уже качал головой.

— …от какого-нибудь видящего, — выразительно добавил Ковбой. — Я не имел в виду госпиталь.

Энджел продолжала осторожно подходить к ним.

Добравшись до небольшой группы, она перевела взгляд с лица своего бойфренда на зеленоглазого видящего, который стоял прямо напротив него. Ковбой говорил преимущественно с ним.

Декстер нависал позади другой троицы, его широкое лицо напряглось в хмурой гримасе, пока он стоял на приподнятой ступеньке у цементной стены. Декс на глазах Энджел достал пистолет и проверил магазин, обернувшись на кого-то, кто находился на земле позади них.

— Просто я не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал Джем, проследив за взглядом Декса, затем снова посмотрел на Ковбоя. — Не сейчас. Будет лучше, если мы оставим их одних. Мы можем с этим справиться.

— Справиться с чем? — спросила Энджел, заговорив более нормальным тоном.

Ковбой и Джем посмотрели на неё.

Ковбой, похоже, испытал облегчение, а Джем нахмурился, словно меньше всего хотел выслушивать ещё одно мнение.

— Скажи им, милая, — Ковбой ткнул большим пальцем в сторону Джема. — Скажи им, что мы не можем просто оставить этих двоих здесь, наверху. Декабрь на дворе, мать вашу.

Но теперь Джем нахмурился, пристально посмотрев на Энджел. После небольшой паузы он взглянул на Ковбоя, затем обратно на неё.

— Ты можешь поговорить с ним, — прямо сказал он, имея в виду Энджел. — Он тебя слушает.

Энджел моргнула.

Затем она сообразила, о чем они говорили.

Как только до неё дошло, она побледнела, пройдя между четырьмя мужчинами и подняв ладонь, чтобы группа расступилась и дала ей дорогу.

Она просто предположила, что они внизу.

Она предположила, что к этому времени кто-нибудь уже увёл их.

Она предположила, что приехали медики, что дальше всё пошло так, как обычно развиваются события в таком случае. До сих пор она и не осознавала, что в таком случае не может быть никакого «как обычно». И всё же она испытала чертовски сильный шок от увиденного возле цементной стены, примерно в двадцати ярдах от места, где тихо переговаривались остальные и её бойфренд.

Блэк сидел на гравии.

Он был без рубашки, сидел прямо на земле, скомкав груду одежды на бёдрах и коленях. Энджел вновь моргнула и осознала, что у него на коленях лежит отнюдь не груда одежды. Длинные пряди тёмных волос спадали ему на грудь, которая выглядела бледной на фоне ночного неба. Его кожа и глаза слабо светились в освещении вертолётной площадки.

Энджел едва-едва могла различить профиль Мири в этом освещении.

Её глаза оставались закрытыми.

— Иисусе, — выдохнула она.

Она наградила сердитым взглядом Ковбоя, затем Джема.

— Блядь, вы просто оставили их там? — спросила она.

— Вот и я об этом говорил, — сказал Ковбой оправдывающимся тоном.

Энджел едва его услышала.

Она не помнила, когда в последний раз так злилась. Её буквально трясло. Адреналин курсировал по её конечностям, заставляя их дрожать, заставляя её руки дрожать, а челюсти — стискиваться. Она испытывала не только злость, но злость была сильнее всего. А может, со злостью проще справиться, чем со всеми другими эмоциями, которые хотели на неё нахлынуть.

— Блядь, вы оставили их там? — повторила она.

Джем нахмурился, собираясь заговорить, но Ковбой бросил на него предупреждающий взгляд.

— В нашу защиту надо сказать, что к нему сейчас сложно подойти, — смиренно произнёс Ковбой.

Она повернулась и пристально посмотрела на него.

— Ага. Так что давайте просто оставим их здесь… чтобы они схлопотали пневмонию посреди блядской зимы. В Сан-Франциско. Когда они оба, наверняка, в шоке. Гениально, блядь.

Не дожидаясь ответа, она зашагала в их сторону, хрустя ботинками по тонкому слою гравия.

Она пересекла это расстояние за несколько секунд. Она не медлила, не ждала, когда Блэк поднимет взгляд, или кто-то из них обратит внимание на её присутствие.

Она подошла прямиком к ним и согнула колени, как только встала прямо перед ними.

Она посмотрела Блэку в лицо, затем на Мири.

Её глаза оставались закрытыми. Щека прижималась к груди Блэка. Она была одета в его футболку. Его кожаная куртка накрывала её тело и часть ног, которые она поджала к груди, сидя у него на коленях. Его пальцы запутались в её волосах, и Блэк крепко прижимал её к себе — жест, в котором странно сочеталась сила и нежность, словно он боялся сломать её и в то же время опасался, будто кто-то попытается вырвать её из его рук.

— Блэк.

Энджел заговорила тихо, едва слышным бормотанием.

— Блэк… эй.

Он смотрел в сторону металлической двери.

Энджел опустила взгляд на другую его руку, которая не прижимала Мири к груди. Она увидела, что его ладонь лежала на гравии и так крепко стискивала пистолет, что костяшки пальцев побелели. Он смотрел на металлическую дверь, которая вела обратно в «Охрану и Расследования Блэка».

Энджел осторожно протянула руку.

Она прикоснулась к его лицу, пытаясь добиться, чтобы он посмотрел на неё. Её пальцы приласкали его щеку и отстранились, ощутив влагу.

— Эй.

Она подвинулась ближе и очутилась прямо возле них. Её ладони опустились на спину Мири, ласково погладили подругу, добавляя своё тепло к жару их тел. Блэк вздрогнул, когда Энджел впервые прикоснулась к Мири, но не попытался остановить её и не перевёл взгляд.

— Блэк, — Энджел убрала волосы с его лица, пытаясь согреть и его тоже, вернуть в реальность. — Блэк, ну же. Квентин, дорогой. Нам нужно убрать Мири с крыши. Нам нужно доставить её внутрь. Где тепло, — она заставила себя улыбнуться. — Ты можешь взять с собой пистолет. У нас внизу много пистолетов. И помощнее этого.

Блэк вздрогнул, когда она положила руку на его плечо, и отвернулся.

Но он не отпрянул от её пальцев, и выждав небольшую паузу, Энджел помассировала мышцы его плеча, стиснув зубы от того, какой холодной ощущалась его кожа в ночном воздухе. Сегодня стояла, наверное, нулевая температура. А с холодным ветром по ощущениям тянуло на -10 по Цельсию.

К счастью, Мири казалась более тёплой.

Свернувшись на коленях Блэка и закутавшись в большую часть его одежды, она, должно быть, заснула.

Блэк покачал головой.

— Она не спит.

Он впервые посмотрел на Энджел, встретившись с ней взглядом.

Её грудь сдавило при виде печали в его глазах.

— Она не спит. Она одурманена ядом, — Блэк так крепко стиснул челюсти, что, должно быть, это причинило ему боль. — Мудак так сильно накачал её ядом, что мог убить её уже за счёт этого.

Энджел сглотнула, кивнув.

Когда его золотые радужки сделались неестественно яркими, она снова сглотнула и посмотрела на Мири.

— Тебе нужно занести её внутрь, Блэк, — мягко сказала она. — Нам нужно, чтобы кто-нибудь из медиков осмотрел её. Хорошо?

— Он её всю искусал, — голос Блэка звучал низко, хрипло.

Энджел гадала, полностью ли он осознавал её присутствие.

— …Видела бы ты её грудь, черт подери, — Блэк крепче прижал её к себе, и по его лицу покатились слезы. — Gaos, Энджел. Я его убью. Я его нахуй урою за это, — он снова стиснул зубы как будто до боли. — Он не будет жить после этого, блядь. И плевать мне, кто он.

Прикусив губу, Энджел лишь кивнула.

— Я понимаю, — пробормотала она, ласково убирая волосы с его лица.

Его глаза закрылись.

Она увидела боль в его чертах, и он тут же покачал головой.

Она всё ещё смотрела на него, когда на глаза Блэка во второй раз навернулись слезы. Он заплакал по-настоящему, и Энджел подвинулась ближе, обняв его обеими руками. Поскольку Мири всё ещё находилась на его коленях, в итоге она обняла их обоих и прижала к своей груди. Блэк уткнулся лицом ей в плечо. Он выпустил пистолет, чтобы другой рукой обнять Энджел, не выпуская Мириам.

На протяжении какого-то времени, показавшегося ей очень долгим, Энджел просто сидела там, присев и обхватив руками их обоих.

Мускулистая рука Блэка крепко обнимала её, а лоб прижимался к её плечу. Казалось, что боль буквально сочится из его кожи. Боль, горе, то надломленное чувство, которое почему-то ощущалось в разы хуже всего остального — то чувство, которое говорило, что Блэк винит во всем себя.

В итоге он начал отстранять эту часть себя.

Он сделал вдох и как будто убрал всю свою сущность.

Он вернул это обратно к ней, на крышу, может, даже в своё тело. При этом Энджел ощутила, как его окружила какая-то броня, а также жар, который её шокировал. Этот жар ощущался почти физическим, словно под её ногами вспыхнуло настоящее пекло.

Мири поёрзала в его объятиях, словно тоже это почувствовала.

Мгновение спустя Блэк отпустил Энджел и вытер лицо ладонью.

Его подбородок вновь напрягся, но теперь выражение его лица изменилось. Его черты изменились прямо на глазах Энджел. Теперь вместо той боли или надломленного чувства, от которого ей сложно было дышать, она ощущала в нем гнев. Гнев и ожесточённая изощрённость, словно его разум только что переключился в совершенно другой режим работы, перейдя из состояния горюющего мужа в…

Ну, нечто иное.

Он посмотрел поверх края крыши, и его золотые глаза напоминали взгляд хищной кошки. Его глаза всегда казались Энджел тигриными или, может, львиными, но в этот раз там виднелось нечто иное, нечто намного более суровое.

— Я попал в него, — сказал он, и в его голосе звучали те резкие нотки. — Дважды.

Энджел немного отстранилась и перенесла вес на пятки. Она положила руки на колени, посмотрела на Мири, затем перевела взгляд обратно на его лицо.

— Да, — сказала она. — Ковбой тоже так сказал. И Джем.

— У меня не было при себе моих блядских мечей. Иначе он был бы уже трупом.

Энджел лишь кивнула. Едва ли ей было что ответить на такое.

— Они взяли его под стражу? — спросил Блэк.

Энджел покачала головой.

— Нет. Он исчез.

Блэк повернулся и уставился на неё.

— Что?

Энджел поколебалась, затем взглянула на Джема и Ковбоя.

Как только она посмотрела в их сторону, они сразу отвернулись — словно смотрели на них троих, а как только их заметили, они тут же попытались скрыть этот факт.

— Ага, — сказала Энджел, выдохнув и посмотрев обратно на Блэка. — Унеси Мири внутрь, Квентин. Им нужна твоя помощь. Ник пропал. Может, он даже в здании. Они приставили людей наблюдать за каждым участком улицы. Они также подключились ко всем камерам видеонаблюдения. Его нигде не видно.

Лицо Блэка превратилось в камень.

Он посмотрел на Мири, отрешённо погладив её по волосам.

Другая его рука нашла пистолет на гравии и стиснула пальцами.

— Ты останешься с ней? — он поднял взгляд от лица Мири и посмотрел Энджел в глаза. — Пожалуйста, — произнёс он. — Ты останешься с ней? Там ты тоже пригодилась бы мне, но…

Энджел уже качала головой.

— Я останусь с ней, — сказала она. — Конечно, я с ней останусь, Блэк. Тебе нужно идти. Я попрошу кого-нибудь другого, чтобы помогли мне занести её внутрь.

— Кого? — хмуро спросил Блэк.

— Я позову Ярли. Попрошу её послать кого-нибудь. Или пусть сама придёт.

После недолгой паузы Блэк кивнул. Энджел ощущала его неохоту, но он уже думал, его разум обдумывал её слова о Нике, об его исчезновении.

Эта мысль вновь ударила по ней — это был Ник.

Ник сделал это с Мири.

Это сделал Ник.

Подумав, она поджала губы и вытерла свои глаза.

— И в любом случае, ты ошибаешься, — сказала она, и её голос прозвучал хрипло. Она снова вытерла щеки. — Я бы тебе там не принесла никакого проку, Блэк. Только не в этом деле.

Блэк не ответил.

С другой стороны, а что, чёрт подери, он мог сказать?

Наоко скользил вдоль стен, пробираясь по коридору офиса, похоже, какой-то технологической компании.

Он почти уверен, что здесь нет камер наблюдения, если только что-то не изменилось с тех пор, как он работал на Блэка, будучи человеком.

И всё же он держался в тени.

Он невольно осознавал размазанные пятна крови, которые он оставлял на стенах, а также то, что капало с его ботинок на светлый ковёр.

Он взвешивал, стоит ли ещё раз попытать удачи на лестницах или же идти ва-банк и воспользоваться лифтом. Много людей Блэка сейчас поднималось и спускалось на публичных лифтах, и он, наверное, мог занять одну кабину так, чтобы никто не заметил — если будет действовать быстро.

Он уже перемещался между этажами после того, как проник в здание.

В первый раз он сделал это, чтобы избежать прочёсывающей команды, которую Блэк, должно быть, послал проверить террасу. Он спустился по лестнице на четыре этажа, но тут раздались звуки другой команды, поднимавшейся по туннелю из металла и цемента. Он отступил обратно на этаж, на котором располагались частные офисы — скорее всего, находившиеся под охраной Блэка.

Пока что он держался подальше от лифтов.

Теперь он обдумал другие возможности их использования.

Ему не нравилась мысль о том, что он застрянет в кабине лифта, раненный и не имеющий оружия, кроме его клыков. Он подумывал воспользоваться шахтой, а не самим лифтом. Возможно, ему удастся вывести один лифт из строя и спуститься по шахте и кабелям, пока неисправная кабина будет висеть на месте.

Нахмурившись, он отбросил эту идею через несколько секунд.

Неработающий лифт они заметят намного быстрее, чем его самого, едущего в рабочем служебном лифте, с наблюдением или без.

Более того, если они сумеют запустить кабину до того, как он выберется из шахты, то это может оказаться потенциально очень опасным.

Намного логичнее было раскрыть двери и спрыгнуть на кабину одного из лифтов, используемых командой Блэка.

Возможно, оттуда он даже сумеет вывести из строя камеры наблюдения.

Приняв решение, он пошёл в другую сторону по коридору, устеленному ковром, продолжая держаться возле стены и направляясь к главному блоку лифтов. Он знал, что на другой стороне здания есть меньшее скопление лифтов, но он решил отправиться к общественным, опять-таки решив, что в публичной зоне, где используется множество лифтов, он вызовет меньше подозрения.

Он хотел спуститься в гараж.

Оставалось надеяться, что к тому времени, когда они сообразят, что он не из своих, он уже сумеет угнать автомобиль и убраться отсюда к черту.

Или же он сумеет получить доступ к канализации.

Протолкнувшись через стеклянные двери в приёмной, которая вела к офисам, он вошёл в зону с публичными лифтами и зашагал по ковру с индийским узором, который лежал перед дверьми лифтов.

Его взгляд сканировал светящиеся циферки над каждой дверью.

После секундных раздумий он решил, что ему подойдёт тот, который поднимался и направлялся на один из верхних этажей. Желательно тот, что находился минимум на двадцать этажей ниже него.

Конечно, зайти в тот, который ехал вниз, было логичнее во многих смыслах, но это также показалось ему более рискованным в его раненом состоянии. Из штаба компании Блэка будут ехать более крупные отряды, чем те, что будут подниматься с улицы.

А ещё будет намного сложнее спрыгнуть так, чтобы точно попасть на кабину опускающегося лифта. Рефлексы Наоко всё ещё казались замедленными, его ощущение времени как будто сбилось. Он не хотел идти на необоснованный риск. А с кабиной, поднимающейся наверх, будет относительно проще.

Не для человека, но для него проще.

С другой стороны, для человека любой такой фокус был бы самоубийством.

Наоко просто нужно удостовериться, что он окажется в кабине до того, как доберётся до рабочих этажей. Ему меньше всего нужно, чтобы двери открылись перед двадцатью видящими Блэка, взбешёнными и вооружёнными до зубов, а также готовыми ехать вниз на охоту за ним.

Он остановился перед парой дверей, увидев букву «G»[17], светившуюся в темноте.

Когда кабина начала подниматься, он не колебался и сразу кинулся к дверям.

Впившись пальцами в щель между двумя панелями, он начал раздвигать их, вздрагивая и морщась от боли в груди и боку, когда от усилий его раны вновь открылись.

Он и так оставил слишком много крови на ковре.

Если они остановятся на этом этаже, то узнают, что он был здесь.

Он порадовался, что нашёл время изучить чертежи здания, а также многое помнил со времён своей работы на Блэка. Он знал, какие офисы сдаются частным компаниям, которые не имеют отношения к холдингам Блэка. Он знал, к каким системам наблюдения люди Блэка легко могут получить доступ, а к каким — нет.

Он знал, что после этого, скорее всего, всё изменится.

Всё изменится, как только Блэк поймёт, что Наоко использовал эти пробелы, чтобы уйти от его людей. Легально или нет, но Блэк, скорее всего, после этого внедрит наблюдение во всём здании, включая каждый угол террасы, через которую Наоко повторно проник внутрь.

Он открыл двери примерно на полметра и сделал шаг назад, чтобы посмотреть на светящиеся числа.

Лифт оказался уже на десятом этаже.

Наоко сейчас стоял на двадцать восьмом.

Он начал боком протискиваться в проём между дверями и закряхтел от боли, помедлив ровно настолько, чтобы коснуться раны на боку и посмотреть, насколько сильно идёт кровь. Он не давал своим вампирским способностям к исцелению сделать свою работу и полностью залечить обе раны.

Убрав руку, он нахмурился и вытер ладонь о штаны, когда та оказалась полностью окровавленной. Ему нужно покормиться.

Ему нужно покормиться как можно быстрее, чёрт подери.

Кайф от крови Мири практически выветрился.

По правде говоря, он почти полностью выветрился тогда, когда стараниями Блэка большая часть этой крови оказалась на обнажённом теле жены Блэка и по всему его навороченному зданию.

На мгновение подумав о Мири, Наоко задрожал.

Это продлилось недостаточно долго. Это продлилось далеко не достаточно долго.

Двери лифта начали вибрировать.

Наоко ощутил это поначалу едва уловимо, словно лёгкую дрожь на коже. От этого волоски на его руках и шее сзади приподнялись, когда он наклонился, чтобы посмотреть в шахту, и ощутил прилив воздуха от поднимавшегося лифта.

Протиснув тело дальше между двух панелей, он использовал ноги и здоровое плечо, чтобы протолкнуться ещё дальше. Теперь он по-настоящему слышал кабину лифта.

Она находилась близко, может, на десять этажей ниже.

Пока что она не делала ни единой остановки после первого этажа.

Он посмотрел вниз и увидел движение тросов в темноте, блеск металла, пока кабина гладко скользила вверх к нему. Он подождал, пока от движения воздуха затрепетала его рубашка, его волосы, и поток воздуха даже на мгновение ослепил его.

Затем он прыгнул…

… и как можно более невесомо приземлился на крышу кабины лифта.

Это было далеко не так невесомо, как ему хотелось бы.

Кабина поднималась ему навстречу так быстро, что если бы он подождал ещё хоть полсекунды, лифт отшвырнул бы его в стену.

Наоко согнул колени, частично смягчив приземление, но его грудь врезалась в трос над кабиной лифта. Он вынужденно схватился за сам трос и верх кабины, чтобы не упасть. На долю секунды он замер там, стоя на коленях, здоровым плечом прислоняясь к тросу и подавляя боль от огнестрельной раны в груди, которой он только что с размаху врезался в трос.

Затем он ощупал верх кабины лифта.

Найдя там аварийный люк, он быстро распахнул его одной рукой.

У него мало времени.

В таких делах скорость решала всё.

В любом случае, тот, кто находился внутри, мог уже его услышать.

Скользнув всем телом вокруг троса и рывком открыв квадратную панель, он свесил ноги и уронил всё своё тело внутрь, приземлившись на пол, от чего вся кабина содрогнулась во второй раз ещё до того, как Наоко посмотрел на её обитателя.

Он знал, что там кто-то один.

Он также по одному лишь запаху знал, что это видящий.

Когда кровь Мири всё ещё покрывала его одежду, заполняла его нос, курсировала по его венам, он подозревал, что никогда уже не спутает этот запах ни с чем.

Выпрямившись в полный рост, он посмотрел в глаза видящего с черными волосами и высокими скулами. Узнав эти черты, Наоко осознал, что в шоке уставился на него, мгновенно узнав лицо перед собой.

Он не ожидал увидеть это лицо.

Видящий тоже уставился на него, испытав не меньший шок при виде его в своей кабине лифта.

Затем, сложив дважды два и посмотрев в вампирские глаза Наоко, мужчина-видящий поднял модицифированную винтовку, которую держал обеими руками.

К счастью, Наоко уже видел, как он начинает поднимать ствол.

Зашипев, он кинулся вперёд, выхватил винтовку из руки видящего и сумел вырвать оружие из его длинных пальцев — скорее, благодаря элементу неожиданности. Перевернув оружие в руках, он врезал видящему прикладом по лицу и ощутил лёгкую дрожь удовлетворения, услышав, с каким звуком сломался нос мужчины.

Как только видящий упал на колени, Наоко без промедления повернулся к панели лифта. Он просканировал цифры, пытаясь определить, куда направлялся видящий.

Сорок шестой этаж.

Наоко изумлённо уставился на цифру. Это был один из этажей для бизнеса.

Очевидно, не он один изучал чертежи здания.

Всё ещё держа винтовку в руках, Наоко отошёл от видящего на полу ровно настолько, чтобы разбить камеру в верхнем углу кабины.

Через считанные секунды лифт начал замедляться.

Наоко подождал, пока он полностью остановится на сорок шестом этаже, дождался открытия дверей, затем нажал кнопку «П2», чтобы отправиться в гараж на втором подвальном этаже.

Металлические двери скрыли тёмный этаж.

Наоко посмотрел на цифры, удостоверившись, что они начали отсчёт по убывающей.

Затем посмотрел обратно на пол.

Видящий уставился на него.

Его фиалковые глаза мерцали в свете лифта — ярче, чем до того, как Наоко дал ему по башке его же оружием. Видящий медленно потянулся вниз, опуская пальцы к лодыжке, но Наоко поднял винтовку, изогнув губы в знающей улыбке.

— А-та-та. Нет. Не двигаться. Или я просто тебя убью.

Губы видящего изогнулись в гневной гримасе.

— Как будто ты этого и так не сделаешь.

Всё ещё улыбаясь, Наоко мотнул головой в сторону — и внезапно осознал, что эту повадку он, возможно, перенял от Блэка.

— Я могу придумать несколько вещей, которые мне хотелось бы сделать с тобой до этого, — усмехнулся он.

Однако всматриваясь в эти бесстрастные фиалковые глаза, Наоко осознал, что его веселье гаснет.

В его сознание нахлынули непрошеные воспоминания.

Он видел образы, вещи, которыми Мири поделилась с ним через кровь, а также свои собственные воспоминания, пришедшие с того Рождества, из месяцев до и после. Он помнил ожоги от верёвок на её запястьях, синяки, которые она пыталась скрыть, натягивая костюм для боевых искусств на голые руки и шею, чтобы скрыть это из виду.

Он помнил, как она плакала.

Он помнил, как ходил к ней домой каждый вечер.

Она пила вместе с ним и в какой-то момент вечера напивалась настолько, чтобы плакать. Он никогда не спрашивал, но часто задавался вопросом, помнила ли она, как плакала с ним, или же алкоголь был отчасти для того, чтобы потом ничего не вспомнить.

Как минимум, алкоголь означал, что ей не придётся ничего объяснять.

Посмотрев на мужчину-видящего, Наоко ощутил прилив жара в груди, который застал его врасплох и затруднил дыхание. Он вспомнил Мири после той первой поездки в Таиланд с Блэком. Он помнил, как он, чёрт подери, ненавидел Блэка за то, что он видел в глазах Мири, какие изменения в ней он замечал.

Но то был не Блэк, не в тот раз… не полностью.

Не Блэк сделал это с ней.

Не Блэк оставил Мири сломленной и напуганной.

Это сделал вот этот мудак.

Этот мудак сделал это с ней.

Наведя оружие в лицо видящему, Наоко смотрел в эти фиалковые глаза и подавлял мощный, ожесточённый импульс нажать на курок.

— Сделай это, — процедил видящий. — Сделай это. Ты, блядский вампир… думаешь, меня это волнует?

Подбородок Наоко превратился в гранит.

Однако он не нажал на курок.

Вместо этого он опустил оружие.

— Нет, — холодно сказал он, посмотрев на видящего. — У меня есть идея получше.

Он перевернул оружие в руках. Не дав видящему времени отреагировать, он врезал прикладом винтовки по виску мужчины — сильнее, чем в первый раз. Он почувствовал и услышал приятный хруст металла по кости, буквально увидел мысленным взглядом лёгкие трещинки, которые образовались на черепе мужчины-видящего под тонкой кожей.

Затем, когда жар в его груди и горле стих, он забеспокоился, что ударил слишком сильно.

Он забеспокоился, что убил его.

Подняв оружие после удара и отведя в сторону теперь уже окровавленный приклад, Наоко помедлил, нахмурился и посмотрел на обмякшее тело видящего.

Через несколько секунд он расслабился.

Видящий дышал.

Наоко услышал это ещё до того, как заметил вздымавшуюся и опускающуюся грудь.

Повесив винтовку за плечо на ремне, он присел, осторожно опустил рот и вонзил клыки в шею видящего.

Они проехали несколько этажей, пока он вводил яд в кровоток мужчины, помедлив лишь для того, чтобы выпить несколько глотков крови между инъекциями. Он не брал слишком много. Не хотел рисковать, так как мог убить его кровопотерей или же слишком глубоким погружением в бессознательное состояние после такого крепкого удара по голове. Чрезмерное кормление представляло собой реальный риск, учитывая, что этот мудак — видящий, и его кровь на вкус была просто охеренной, кем бы он ни был.

Хотя он не был таким вкусным, как Мири.

Он был далеко не таким вкусным, как Мири.

Одно лишь воспоминание опять заставило его затвердеть. А ещё это заставило его сознательно прекратить кормёжку от видящего.

Для этого ещё будет время.

Пока что он хотел от него лишь покорности.

Дав ему ещё одну хорошую, солидную дозу яда, Наоко заставил себя остановиться, вытер рот тыльной стороной ладони и поднялся на ноги.

Мужчина-видящий не шевелился.

И всё же Наоко всю поездку до гаража держал винтовку в руках, упирая приклад в здоровый бок и всматриваясь в лицо видящего.

Мири предупреждала его об этом типе.

Она говорила, насколько он умён.

Она также говорила ему, что он не такой, как другие видящие.

Наоко улавливал проблески её страха перед ним, даже ранее той ночью, когда он кормился от неё. Он чувствовал это оба раза, когда он кормился от неё на пожарной лестнице и на крыше.

Мири всё ещё боялась этого видящего.

Даже сейчас — после всего этого времени — он внушал ей страх.

Уставившись на это неестественно красивое лицо, закрытые глаза, скрывавшие фиалковые радужки, Наоко решил, что она больше никогда не будет его бояться.

Он превратит Солоника в то, чего Мири никогда, никогда не придётся бояться.