Чёрные сердца

Глава 10 Знакомство

Тело Блэка дёрнулось.

Встретив сопротивление, он заёрзал… затем забился, противясь этим ограничениям каждой унцией силы, что ещё оставалась в его теле.

В те первые одурманенные секунды он даже не знал, зачем он двигается.

Это было за пределами инстинктов.

Это было за пределами паники.

Это жило в более примитивной, похожей на ящерицу части его мозга. Будучи лишь наполовину в сознании, лишь наполовину осознавая происходящее, и оставаясь полностью слепым, он ощущал только ярость — ещё до того, как сумел сморгнуть пелену, которая окрашивала и размывала все перед его физическим зрением.

Его руки, ноги, ступни… всё было привязано к чему-то.

Каждая часть его тела была обездвижена.

Когда понимание этого отложилось в сознании, Блэк издал низкий гортанный рык. Он оскалил зубы, как наполовину осознающее, наполовину разумное животное. Он ничего не мог с собой поделать.

Он не помнил, чтобы чувствовал себя так.

Он не помнил, чтобы ощущал столько злобы.

Он не помнил, чтобы когда-то бывал настолько сердитым — и это ещё до того, как он осознал своё текущее положение, и тем более то, кто его похитил.

В какой-то момент он вспомнил про свою жену.

Его жена.

Он впервые замер, тяжело дыша, моргая; перед глазами всё расплывалось.

Кто бы его ни захватил…

Gaos, у них его жена.

Они настолько тупы, что доставили его к его жене.

Боль рябью прокатилась по нему, превратившись в глубинную ярость, превратившись в жидкий огонь под его ногами. Более насыщенная, более органичная расчётливость распаляла тот чёрный огонь, затапливая нижние структуры в его свете. Ему хотелось взреветь. Вдалеке он видел их… хлопающие чёрные крылья. Длинный, змеевидный чёрный хвост хлестал туда-сюда, перерезая оковы, ослабляя их, заставляя металл трескаться и плавиться.

Он почувствовал, как оковы начали поддаваться…

Вокруг него раздались панические вопли.

Они звучали как животные.

Они даже сильнее походили на животных, чем он сам.

Он слышал их всюду вокруг себя, испуганно тараторивших, визжавших как мартышки, пока они паниковали. Огоньки бешено запрыгали, когда они отреагировали на чёрный огонь, отреагировали на жар, вспыхнувший под его кожей, на хлопающие крылья, на хлеставший мускулистый хвост…

— Вколите ему успокоительное! — закричал один голос.

— Но они сказали…

— ПОСМОТРИ НА НЕГО!

— Вколи ему всё, что есть! Если он освободится, он нас всех тут поубивает…

— Вы это видели? Просто запредельно. Что это, чёрт подери, такое… это…

Голоса повышались и кричали, мартышки возбуждённо прыгали, визжа друг на друга. Блэк чувствовал, как расправляются его крылья, как жар исходит из-под его ног.

Он чувствовал, как жар ударил по ним по-настоящему, затопив его грудь и шею вулканическим приливом.

Он разорвёт их на куски.

Он вырвет ошмётки их плоти.

Он обглодает их кости, крича во тьму, пока они не принесут ему его жену. Он сделает так, что у них из ушей пойдёт кровь, а мозги превратятся в желе.

Он будет кричать, пока они не потеряют сознание.

Каждый мускул его тела напрягся против металлических оков, против более мягких оков, удерживавших его горло и живот. Он чувствовал, как этот чёрный огонь воздействовал на саму его кожу. Он ощущал каждую молекулу; каждое скопление мышц, окружённое плотью; само устройство его лица. Он чувствовал, как он меняется, изменяется под жидким металлом и камнем, поднимавшимся из колонны под его ногами.

Он осознал, что может освободиться.

Он может освободиться.

Их ошейники, их оковы… они не могли его остановить.

Они не могли даже прикоснуться к нему.

Они больше не могли к нему прикоснуться…

***

Он открыл глаза… едва-едва.

Он постарался сфокусировать взгляд.

Он постарался видеть, осмыслить потолок, под которым он лежал.

Но это требовало слишком много энергии. Это требовало слишком много энергии, его внимания. Его свет говорил ему, что это не лучшее применение для его света. Он подчинился этой правде. Он подчинился своей физической реальности. Он подчинился наркотикам, которые, как он ощущал, курсировали в его кровотоке, и просто лежал там, позволяя мышцам расслабиться.

Он закрыл глаза. Он слушал.

Он лежал там и старался вновь мыслить связно.

Он старался слушать.

Он мгновенно понял… он не должен быть в сознании.

Он не должен быть в сознании.

Он слышал их.

Говорят. Ходят вокруг него.

Он мог их слышать, но не мог ничего с ними поделать…

«…пока что», — мягко поправил его разум.

Он пока что ничего не мог с ними поделать.

— Ты видела это дерьмо? — пробормотал один голос над ним, обращаясь к другому присутствию, которое Блэк ощущал с противоположной стороны от себя.

Ответил женский голос, наполненный тем другим светом.

— Записи его первого пробуждения? — спросила она. — Нет. Ещё нет. Я не успела прийти вовремя, чтобы посмотреть вчерашние записи перед тем, как они поручили мне эту работу.

Мужчина, похоже, слушал лишь краем уха.

— Маркус говорит, что он заметил, когда оковы начали размыкаться, — произнёс мужчина тихим заговорщическим тоном. — Он говорил, что оковы на запястья реально начали плавиться. Те, кто смотрел из Барьера, сказали, что видели бл*дские крылья. Типа, гигантские ангельские крылья выросли из его плеч и захлопали так сильно, что подняли его над столом. Это до усрачки перепугало Джалису, а её не так-то легко напугать…

— Крылья?

Блэк буквально видел, как она тупо смотрит на мужчину-видящего.

— В каком, бл*дь, смысле крылья? — переспросила женщина. — Ты имеешь в виду настоящие физические крылья, типа он оборотень, или…?

— Нет. Скорее, нечто в Барьере.

Мужчина помедлил, продолжая тихим голосом.

— Некоторые говорят, что видели и хвост, — добавил он. — И какой-то огонь или ещё что в центре его груди. Его температура резко подскочила. Он делал что-то с самим столом, отчего по тому пошла рябь. Такое чувство, будто он влиял на молекулярную стабильность самой материи…

— То есть, он телекинетик?

Последовала пауза.

Мужчина шумно выдохнул.

— Босс говорит, что нет. Он думает, что это нечто иное… может, родственное, но иное. Такое чувство, будто его свет настолько силен, что буквально просачивается в физическое измерение, но не как у телекинетика. Судя по словам босса, телекинетики сродни строителям мостов. Они создают своеобразный переход между Барьером и физическим миром. Они манипулируют материей через этот переход, но они всё равно действуют преимущественно в Барьере…

Своим мысленным взором Блэк видел, как мужчина-видящий пожал плечами.

— По словам босса, это другое, — добавил он. — Это больше похоже на сильный ветер или огонь, который просачивается в физический мир, создавая эффект ряби… как будто свет Блэка действительно квази-физический в некотором роде.

Тон женщины-видящей сделался озадаченным.

— Какого хера это значит? Квази-физический?

— Не знаю. Просто так он это описал.

В этот раз молчание ощущалось тяжёлым.

— Но как такое возможно? — спросила женщина, стоявшая по другую сторону от Блэка. — Как он вообще оперирует своим светом? Ошейник бракованный?

— Гордон говорит, что нет.

— Он должен быть бракованным. В смысле, он же явно не работает.

— Гордон говорит, что нет. Он говорит, что ошейник нормально работал вплоть до самого конца.

Блэк буквально слышал, как женщина думает.

— Как это возможно? — спросила она наконец. — Он что-то сделал, чтобы заблокировать сигнал ошейника? Какой-то имплантат с функцией помехи или…

— Босс говорит, что нет, — ответил мужчина. — Похоже, он считает, что ошейники на нём не работают.

— На нём не работают? Какого хера это означает? Он же видящий, верно? Как ошейники могут просто внезапно «не работать» на нём? Они прекрасно работали в той тюрьме в Луизиане…

— …Может, они больше не работают на нём, — поправился мужчина. — Это как-то связано с его структурой, с тем, что изменилось в нём после того, как он связался с той полукровкой. Его свет теперь другой. Босс говорит, что никогда ничего подобного не видел, даже на Старой Земле. Что бы это ни было, из-за этого обычные ошейники на нём практически бесполезны.

Блэк ощутил тревогу женщины.

Он её чувствовал.

Эта мысль пришла к нему постепенным, озаряющим пониманием.

Теперь он понял, что ранее ощущал вокруг своего горла. Это были не обычные оковы, как на других частях тела. Это был не тот же материал, который крепил его к столу по лодыжкам, запястьям, рукам, ногам и груди.

Это был ошейник сдерживания видящих.

Это был ошейник сдерживания видящих, и он не работал.

Понимание этого проплыло по жидким, утопающим, одурманенным мыслям Блэка, пытаясь связаться со всем остальным, что там жило. Он ощущал, как мужчина и женщина видящие работают над ним, время от времени дёргают его кожу, его ладони, его руки, его ноги. Он чувствовал и знал, что они не чувствовали его в той манере, которая имела значение.

Мужчина-видящий прав. Ошейник на нём уже не работал.

Блэк знал и кое-что ещё… кое-что, что он увидел в разуме мужчины-видящего.

Его захватил Чарльз.

Чарльз был «боссом», о котором они шептали.

Это Чарльз забрал его с той скалы в Калифорнийской пустыне.

Но где Мири?

Почему они не говорили о его жене?

Интенсивность этого чувства разрасталась в его сердце и груди. Боль искажала его разум запутанными спиралями; эмоции пытались последовать, но накладывались друг на друга, умножая боль, сбивая его с толку, расстраивая его. От интенсивности этих ощущений перехватывало дыхание даже в одурманенном состоянии, даже тогда, когда веки ощущались как свинцовые грузы на глазах.

Несколько секунд он мог лишь лежать там и терпеть это.

Он хотел свою жену.

Он хотел свою чёртову жену.

Это выходило за пределы того, чтобы просто увидеть её, ощупать с головы до пят и убедиться, что с ней всё хорошо. Это выходило за пределы того, чтобы просто почувствовать её, желания успокоить себя другими способами, более интенсивными способами, при которых он как можно глубже вплёл бы свой свет в её свет.

Здесь тоже ощущалась более глубокая, более органичная нужда.

Эта нужда походила на… выживание.

Такое чувство, будто он умрёт, если не воссоединится с ней.

Такое чувство, будто он нахер сдохнет.

Блэк постарался оставаться неподвижным, никак не выражать интенсивные чувства телом или мышцами лица.

Но в итоге он не мог ничего не делать.

Он не мог вообще ничего не делать.

Он поддел женщину своим сознанием, пытаясь найти свою жену.

Он надавил на её мысли, её воспоминания, пытаясь выяснить, что известно этой женщине, пытаясь заставить одного из них произнести её имя. Поначалу он нацелил большую часть своей концентрации только на неё, на женщину-лаборанта. Какая-то часть его света почувствовала, что её ранг видящей ниже по сравнению с мужчиной, хотя Блэк не до конца понимал, как он это ощутил.

Он просто занялся тем, что, как говорил ему его свет, было проще.

Он занялся более быстрым вариантом из двух.

В других частях своего сознания он воспоминал военную стратегию, о чём он думал, над чем работал в какой-то другой зоне своего света.

Он ощущал вокруг неё аспекты этого… а может, эффекты от этого.

Эти два видящих нервничали.

Они нервничали не только из-за него; они нервничали из-за вампиров, из-за чего-то, что происходило с людьми. Блэк ощущал рябь от тех семян, которые посадил собственноручно во время своего последнего звонка генералу Шнейдерману, в тот последний раз, когда он сумел связаться с человеком по защищённой линии.

Отголоски того звонка проносились по его свету даже сейчас.

Он ясно слышал это в своём сознании, даже ярче большинства воспоминаний видящих.

Он слышал собственный голос.

Он слышал генерала.

— Помните, что я говорил вам и полковнику Холмсу? — сказал Блэк. — Тогда, давно? Помните, о каких действиях Счастливчика я предупреждал? Что он действительно может сделать, если окажется у власти, с достаточным количеством людей таких же, как он… как мы… натренированных до достаточно высокого уровня?

Генерал, который был майором, когда Блэк впервые говорил эти вещи, притих на другом конце линии.

Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал сурово.

По-военному сурово.

— Я помню, — он выдохнул, но его тон не изменился. — Иисусе. Ты перепугал нас до усрачки, Блэк. Включая твоего приятеля Холмса.

— Я надеюсь, что вы по-прежнему напуганы, — сказал Блэк. — Я надеюсь, что вы до усрачки этого боитесь, генерал. Потому что это происходит. Это происходит прямо сейчас. И у вас мало времени. Если он доберётся до вас… или один из его людей доберётся до вас… вы превратитесь в куклу. Вы превратитесь в очередную тряпичную куклу-человека, которую Счастливчик использует, чтобы легализовать свой переворот, и он будет говорить вам, что сказать и как поступить.

Голос Блэка сделался тише, твёрже.

— Совсем как он сейчас делает с президентом. Совсем как он делает со всеми в офисе президента. Совсем как со всеми высокопоставленными гражданскими и военными лицами, которых он уже затянул на свою орбиту…

Блэк продолжал так некоторое время.

Он сказал Шнейдерману столько, сколько только мог.

Он назвал генералу все имена, которые они собрали на тот момент; назвал всех людей, которые подвержены манипуляции, всех видящих, которых уже внедрили в армию и нынешнюю администрацию Белого Дома.

Блэк знал, что делать так — чертовски рискованно не только для него, но и для будущего его расы на этой версии Земли.

Однако он не видел другого выхода.

У человечества должно остаться достаточно сил, чтобы дать отпор… даже если это означало, что мятежные силы надвое разорвут правительство Соединённых Штатов. Даже если это означало, что отколовшаяся группа обоснуется где-нибудь за океаном. Даже если это означало создание армии людей, которая не делилась на границы государств и отложила свои обиды на другие страны. Даже если это означало, что эти люди коллективно сойдут с ума, осознав всю угрозу, нависшую над ними и над каждым человеком на этой планете.

Взрывная волна от подобного зацепит и его вид.

Придётся заплатить свою цену.

С этим Блэк разберётся потом.

Весь разговор со Шнейдерманом, всё то, что он сказал и подумал, теперь прокручивалось в сознании Блэка, пока он ощупывал свет женщины.

Он начинал думать, что не добивается никаких результатов, когда она внезапно выпалила следующие слова:

— Где его супруга? — неожиданно спросила она. — Босс знает?

Блэк не мог видеть её, держа глаза тщательно закрытыми, но он лежал и слушал каждой унцией своего внимания.

— Этого? — спросил мужчина.

Блэк ощутил, что мужчина показал на его неподвижное тело.

— Да, — ответила женщина. — Разве босс не говорил, что её захватил кто-то другой?

Мужчина тупо уставился на неё.

Блэк почти видел это.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Блэку хотелось тряхнуть этого мудака. Швырнуть его в стену маленькой комнаты, швырять раз за разом, пока этот сукин сын не расскажет ему каждую проклятую деталь того, что ему известно. Однако он лишь лежал, повелевая ему говорить, рассказать больше.

После очередной паузы, которая показалась охеренно бесконечно, мужчина пожал плечами.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — ровно произнёс он. — Я думал, она под землёй. С теми долбаными вампирами. Разве не так говорят наверху? Я думал, поэтому босс не может завалить этих кровососов бомбами и отправить на тот свет.

Разум Блэка дрогнул.

Под землёй? То есть, Чарльз не знал?

Он не знал, что кто-то другой похитил Мири?

— Я знаю, что босс пытается послать туда кого-нибудь, — небрежно продолжил мужчина, испустив скучающий вздох. — Вроде как подослать туда своего крота, который в Сан-Франциско. Я знаю, что некоторые члены руководящего совета хотят всё равно разбомбить это место в надежде, что она выживет, но босс категорически отказывается. Видимо, дело не только в её супруге или в том, что она племянница. С её светом тоже что-то странное. Все теперь говорят, что она посредница. Ну, знаешь… как в историях со Старой Земли.

Блэк буквально слышал, как мужчина закатил глаза.

— Ты в это не веришь? — спросила женщина.

Что-то в том, как она это произнесла, заставило Блэка подумать, что заносчивость мужчины-лаборанта её тоже раздражала.

Мужчина усмехнулся.

— Верю ли я, что она — какое-то мистическое существо из загробной жизни? — презрительно переспросил он. — Межвидовая грязнокровка, рождённая с человеческой кровью, в этой примитивной дыре, которой правят люди? Нет. Я в это не верю, Ленки. Я бы поверил про этого, — добавил он, показав на Блэка. — …Может быть. Но не про неё. Ни за что.

— Но говорят же, что у неё есть… способности, — женщина поколебалась. — Ты должен был слышать. Они говорят, что она умеет делать такое, на что не был способен даже Сайримн. Вещи, которые до сих пор ни разу не документировались, — её голос опустился до шёпота. — Я слышала, что она может прыгать между измерениями. Что она может отправляться в другие миры… физически. Используя силу одного лишь света.

Мужчина не поднимал головы, оставаясь склонившимся над экраном.

— И что? — в его голосе не звучало ни капли интереса. — Какая нам от этого польза, Ленки? Наша планета исчезла. Наша Земля мертва, бл*дь. Даже если эта получеловеческая сучка может делать то, о чём они говорят… в чём я сильно сомневаюсь… мы застряли здесь.

— Но это может принести нам победу в войне, — раздражённо возразила она.

И вновь мужчина-видящий заговорил скучающим тоном.

— Конечно. Ладно. Допустим, ты права, — сказал он. — Допустим, она может делать хоть половину того, о чем ты говоришь… хотя нет документального подтверждения, что хоть один видящий в истории обладал таким навыком. Что ж, в таком случае, если босс захочет использовать её, чтобы забрать видящих из других измерений, пополнить нашу «армию видящих» или упростить войну для нас остальных, тогда… здорово. Больше власти для него. Но мы в любом случае выиграем войну, Ленки.

Он хмыкнул.

— А когда мы победим, — добавил он. — Нам всё равно придётся быть здесь. Ничто на самом деле не изменится. Даже если мы полностью возьмём верх, сделаем из людей уборщиков, траншеекопателей, сборщиков мусора, ещё кого-то, то уйдут десятилетия на то, чтобы модифицировать всю их инфраструктуру. Уйдут десятилетия на то, чтобы воссоздать органические машины, СМИ, технологические преимущества. Уйдут десятилетия на то, чтобы отстроить общественные институты видящих, заменить все наши творения искусства, нашу культуру, наши Барьерные технология. На это уйдут целые поколения, Ленки. Скорее всего, столетия.

— Есть и другие миры, — сказала она, теперь тоже раздражаясь. — Другие Земли. Может, где-то там существует такая, которую ты посчитаешь не такой «примитивной», как эта, Оркен.

Он пожал плечами.

Опять-таки, Блэк почти видел это даже с закрытыми глазами.

Он осознал, что теперь в целом более ясно видит этого мужчину.

Ему нравилась Старая Земля.

Ему нравилась его жизнь там.

Может, у него там даже была супруга или просто череда любовниц, которой он наслаждался.

Какова бы ни была причина, он не питал горечи в адрес Старой Земли.

Он не хотел уходить.

Эта сентиментальность казалась Блэку такой чужеродной, что он не мог по-настоящему её осмыслить. Только не тогда, когда его голова плыла; когда огонь бурлил в его свете, отчего сердце громко билось в груди; когда ему приходилось прилагать такие усилия, чтобы оставаться неподвижным… только не тогда, когда он не знает, где его долбаная жена. И всё же это вызвало очередную запутанную массу напряжённых эмоций.

Это напоминало ему, каково было на Земле, где он родился.

Это напоминало ему, каково было принадлежать, носить ошейник, терпеть насилие.

Это напоминало ему, каково это — не иметь возможности ни черта с этим поделать.

Это напоминало ему, что его сестра… его настоящая, кровная сестра… находилась на этой версии Земли, наверное, жила в одном из его владений в Сан-Франциско, ела еду, за которую он платил, носила одежду, которую предоставил ей кто-то из его команды.

Как этот идиот-видящий вообще мог скучать по тому миру? Как вообще любой видящий мог скучать по тому миру? Как кто-то мог хоть думать о том, чтобы предпочесть мир, где большинство представителей его вида порабощены, терпят насилие и избиение, гибнут… просто за то, кем они родились?

Но видящие-лаборанты продолжали говорить.

Блэк усилием воли переключил внимание на них, хотя осознал, что уже пропустил слова и целые предложения.

— …сердечный ритм реально повысился, — пробормотал он. — Как и его температура. Это из-за тех странностей в его свете?

Тон женщины сделался нервным.

— Но он же без сознания. Верно? Он по-прежнему без сознания?

Блэк почувствовал, как она смотрит на его лицо. Её пальцы потянули за то, что крепило его запястье к столу, затем дёрнули за то, что обхватывало его грудь.

— Они ввели уже все новые протоколы безопасности? — спросила она. — Они же собирались их поменять, верно? После случившегося? Они говорили что-то о том, чтобы повысить чувствительность? Поставить какой-то Барьерный триггер?

Голос мужчины продолжал звучать скорее раздражённо.

— Ага, — он фыркнул. — Я бы не стал надеяться, сестра. Они сделают всё, что смогут, но у нас нет такой Барьерно-чувствительной технологии, о которой ты говоришь. Здесь её пока что нет. Об этом я и говорил. Лучшее, что они могут сделать — приставить к нему больше видящих в Барьере. Эти видящие смогут вручную активировать дополнительные протоколы, если понадобится. Но, по правде говоря, я сомневаюсь, что у Чарльза сейчас есть много свободных топовых разведчиков, поскольку каждый отряд разведки работает над прорывами границ, пытается найти и отследить всех проникших вампиров…

Разум Блэка снова завертелся вокруг его слов.

Он сосредоточился на своём свете, на своей ситуации.

Правы ли они?

Мог ли он высвободиться из этого?

Сейчас может быть его единственный реальный шанс сделать так. Если мужчина-видящий прав, если разведчики Чарльза заняты другим, если команда безопасности Чарльза всё ещё разрабатывает для него новые протоколы… возможно, сейчас лучший шанс попытаться.

Он сосредоточился на своём свете.

Он сосредоточился внизу… внизу, на столбе света под его ногами, где он прежде ощущал прилив жара и мощи. Он думал, что всё ещё по большей части пребывает в этом жаре. Он думал, что его присутствие уже плавало в той плотной части его света… но по мере того, как он направил своё осознание вниз, он осознал, что лишь задевал самые его краешки.

Это сидело там и ждало, как котёл расплавленного металла под его ногами.

По сравнению с ним он чувствовал себя маленьким, как мышка, каким-то образом подвешенная над этим котлом.

Он смотрел на эту бурлящую, наполненную звёздами, змеящуюся, пугающе живую часть его живого света, и не зная на самом деле, почему или как…

Он твёрдо связал её со структурами над своей головой.

В то же мгновение, когда он сделал это, всё в нём осветилось.

Как будто электрический кабель подключили — всё в нём включилось.

Всё в нём сделалось совершенно неподвижным.

Внутри этой неподвижности что-то поднялось.

Он узнавал это, его отпечаток, даже если никогда не признавал это как отдельную вещь, или вообще как вещь. Теперь он наблюдал за этим. Его одурманенная, сбитая с толку, рассеянная часть его наблюдала с изумлением, с какой-то озадаченностью, с каким-то неверием.

Это было новым, но старым.

Это был он, как будто часть его… но в то же время нет.

Это вообще не походило на видящего.

Это не походило на животное… по крайней мере, на любое животное из тех, что он когда-либо прежде ощущал.

Это не походило на машину.

Это походило на…

Это походило на сознание.

Это ощущалось почти как комбинация этих вещей, видящий-животное-машина, как разумная машина, но только не похоже ни на одну машину из всех, что Блэк ощущал в своей жизни, за одним-единственным исключением. Он почувствовал нечто подобное однажды, всего однажды, когда он был на Старой Земле… прямо перед тем, как он провалился в межпространственную дверь, выкинувшую его на эту версию Земли.

Та машина разговаривала с ним.

Он слышал её, слышал, как она рассказывала всякое.

Он узнал голос.

Он узнал присутствие, хоть и не ощущал его годами.

Он не ощущал его с самого детства в тех лагерях рабов.

Затем он вспомнил кое-что ещё.

«Мири говорила с ним».

Во время их связывания она говорила ему. И после этого они тоже обсуждали.

«Мири называла это Кореком. Бл*дь, я даже никогда не говорил ей о Кореке, но она знала его имя. Она знала его имя, и она назвала эту… штуку… Кореком. Она сказала, что это живёт в части моего света, в какой-то части, которая была огромной, чёрной, обширной, наполненной звёздами. Она сказала, что видела расплавленную лаву, звёзды, глубины океана, когда глубоко уходила в неё…

Оно говорило с ней. Оно знало её.

Оно сказало ей, что она и его пара тоже».

Что-то в этом воспоминании, исходившем из их связывания, вызвало дрожь страха.

Может, чего-то близкого к ужасу.

Это сознание теперь наблюдало за ним, змеясь и струясь перед ним в пространстве.

Блэк осознал, что разговаривает с ним.

Он не думал.

Он просто заговорил.

«Мне нужно выбраться отсюда, — сказал он. — Ты можешь мне помочь? Ты можешь вытащить меня отсюда?»

Эта штука бурлила, пульсируя тем плотным, жидко-металлическим светом.

«Мири в беде», — послал Блэк.

Он послал свои слова твёрже, с напором.

«Мири нуждается в нас. Она в беде… ты меня слышишь? Мне надо выбираться отсюда нахер. Мне надо выбраться отсюда нахер и найти её. Никто здесь не может мне помочь. Они даже не знают, что её похитили. Они понятия не имеют, где она…»

Эта штука уже шевелилась, перестраивалась.

Она не говорила, но Блэк осознал, что слушает, пытается разобрать слова.

Ничего не донеслось.

«Нам нужно спасти мою жену, — сказал он этой штуке, крепче напирая своим светом. — Нам нужно спасти её, чёрт подери. Ты меня слушаешь или…»

«От вампира?» — послала эта штука.

Голос прозвучал шёпотом, буквально бормотанием в разуме Блэка.

«Вампир опять её похитил?»

Блэк застыл совершенно неподвижно, шокированный тем, что получил ответ.

Эта штука поддела Блэка во второй раз.

«Вампир?»

Вопрос казался холодным. Он был почти бесстрастным, но что-то в том, как это существо его задало, заставило Блэка отстраниться в том пространстве, дать ему свободу.

Затем, подумав над вопросом, он ответил на него так же прямо.

«Я не знаю, — послал он. — Кто бы её ни похитил, они не отдадут её обратно вот так просто. И никто другой не может её найти. Никто кроме нас».

Блэк почувствовал, как это существо признало его посыл.

Он почувствовал, как существо согласилось.

Затем он ощутил нечто, что сложнее облечь в слова, сложнее даже осмыслить, не говоря уж о том, чтобы дать этому название. Он почувствовал, как символы опадают каскадами многомерных линий, ощутил, как существо думает, но думает в манере, которая не схожа ни с каким другим существом, которое он ощущал — человек, видящий, вампир.

Опять-таки, это не было для него совершенно незнакомым.

На самом деле, это вообще не было незнакомым. Что-то в том, как оно работало, сочилось знакомым ощущением, как удушающий запах, который пробуждает недосягаемые воспоминания.

Эта чёртова штука в какой-то мере ощущалась как он.

Она ощущалась как он… но не как он.

Блэк не мог осмыслить знакомое ощущение, но само это осознание шокировало его настолько, что он мог лишь лежать там и изучать это разными частями своего света. Ощущение не менялось. Чем бы ни была эта штука, она в какой-то мере была им самим.

Оно закончило.

Блэк всё ещё исследовал его, смотрел на него, когда это существо закончило.

Оно закончило, и как только это свершилось, оно плавно привлекло к этому внимание Блэка.

«Мы можем позаботиться об этом», — заявило существо.

Оно было бесстрастным, прозаичным.

Оно едва закончило говорить, когда Блэк ощутил, как что-то в его сознании накренилось.

Накренилось… затем медленно возникло ощущение, будто оно опустошается.

Опустошается, освобождаясь от жидкости, от тумана.

Он осознал, что это наркотик.

Что бы они ни использовали, чтобы притупить его свет, притупить его разум, лишить его возможности бороться с ними… это уходило из него. Такое чувство, будто пылесос равномерно высасывал каждую молекулу наркотика из его организма, вызывая странную дрожь на коже в сочетании с почти омерзением по мере того, как уходила похожая на дёготь субстанция.

Это было сродни наблюдению за тем, как кто-то высасывает гной из открытой раны.

Блэк уже чувствовал, как его рассудок проясняется.

Через несколько секунд возникло ощущение, будто он пробудился от тяжёлой дозы.

Через несколько минут появилось такое чувство, словно каждая капля, каждый атом наркотика, который неумолимо распространялся по его кровотоку, теперь совершенно испарился. Не открывая глаз, Блэк видел и чувствовал, как игла в его руке перестала работать.

Он чувствовал, как капельница, подсоединённая к игле, перестала работать.

Последняя капля жидкости, покинувшая подвешенный пакет, повисла в пластиковой трубке, словно ей обрубили доступ к гравитации.

Блэк знал, что это сделало то существо.

Та часть света Блэка, которую его жена называла «Корек», заставила наркотик повиснуть в воздухе.

Лаборанты не заметили.

Ну, они не заметили в правильном смысле — в том, который имел значение.

— Его сердечный ритм, похоже, опять стабилизируется, — пробормотал мужчина, по-прежнему глядя вниз, на один из экранов. — Полагаю, это был временный скачок.

— Может, дурной сон? — пошутила женщина.

— Может быть, — ответил мужчина без капли юмора. — Может, какая-то реакция на выводящийся наркотик.

Голос мужчины слегка изменился. Даже с закрытыми веками Блэк видел, как лаборант смотрит на свою коллегу.

— Мы видели, как другие видящие реагируют на блокираторы света экстремальной тревогой, — объяснил он. — Мы ещё не со всем разобрались в плане его дозировок или того, как он переносит разные седативные… как ты знаешь, это может довольно сильно разниться от видящего к видящему. Возможно, он вышел из фазы глубокого сна, и включились его инстинкты самосохранения, говоря ему, что его зрение видящего было ограничено, и следовательно, он в опасности.

«Ну и теория», — пробормотала Корековская часть света Блэка.

Блэк постарался не улыбаться.

Блэк ощутил, как два лаборанта над ним застыли.

В своём сознании он видел, как та тёмная, бесконечно плотная и странно похожая на машину часть его света источает другой отпечаток присутствия — такого Блэк до сих пор не ощущал на ней.

Это было почти сродни улыбке.

В какой-то момент Блэк осознал, что открыл глаза.

Он посмотрел на лицо мужчины-лаборанта, посмотрел в его рубиново-красные глаза и увидел там отражение собственных глаз. Он осознал, что они светились. Они светились ярким, огненным, желтовато-золотистым свечением, которое становилось лишь ярче в том отражении, на которое смотрел Блэк.

Он видел за этим отражением страх.

Он видел, как скука, раздражение, высокомерие уходят с лица мужчины.

Он видел, как живой свет мужчины сокращается вокруг его худого тела, пока тот смотрел в лицо Блэку. Он ощутил то самое мгновение, когда мочевой пузырь видящего опустошил себя, послав тёплую струю жидкости внутри его штанины.

Блэк осознал, что тоже улыбается.

Женщина-лаборантка застыла, широко раскрыв глаза и держа в одной руке органическую машину, похожую на какое-то сенсорное устройство.

Она была хорошенькой, заметил Блэк.

Волосы цвета «клубничный блонд» (редкий оттенок для видящих) контрастирующие с ними тёмно-карие глаза, которые казались почти чёрными и содержали светло-голубые пятнышки, совсем как звёзды. У неё были высокие скулы, худые мускулистые руки, длинная шея. Несмотря на цвет волос, которые могли быть и крашеными, всё в ней кричало «видящая».

— Тебе лучше уйти, — сказал ей Блэк. — Тебе лучше уйти прямо сейчас.

Женщина-видящая моргнула.

У неё отвисла челюсть, когда она уставилась на него.

— …Или нет, — произнёс Блэк, пожав плечами.

После его слов воцарилось молчание.

Он чувствовал, как это плотное огонь-жидкость-океан-небо перестраивается под его ногами. Он чувствовал, как это пульсирует, поднимаясь от ступней по ногам, по бёдрам и животу, по груди, по плечам, по рукам, к шее и заливает жаром лицо.

Этот жар запульсировал в оковах органического металла, удерживавшего его на столе.

Этот жар пульсировал как бьющееся сердце, растягивал его кожу, все сильнее и сильнее натягивал жёсткую материю металла.

В этот раз не было усилий.

Не было ярости, не было паники, не было боли.

Тишина изменилась на глазах у Блэка, пока он наблюдал за уставившимися на него лаборантами.

Теперь они казались парализованными.

Они вообще не выглядели как полноценные разумные существа.

Казалось, они застряли в ловушке света Корека. Теперь Блэк сильно ощущал Корека, почти как поглощённого близнеца, его тёмную половину, живущую под его кожей.

«Пожалуй, начнём?» — спросил Корек в этой тишине.

Что-то в этих двух словах заставило кровь Блэка заледенеть.