Чёрные сердца

Глава 17 Не в том месте

Парень с медальоном и его отряд головорезов отвели меня наверх.

Два пролёта вверх, затем за угол до обшарпанного служебного лифта с помятыми дверьми.

Мужчина с льдисто-голубыми глазами и зловещей ухмылкой направил меня внутрь витиеватым жестом ладони и запястья.

Изнутри кабина лифта, что странно, была почти роскошной… пусть и в какой-то потрёпанной манере.

Красные бархатные обои покрывали дальнюю стену, золотистые детали сочетались с чистым, но явно старым золотистым ковром. Поручень был медным и немного поцарапанным, но отполированным. Замысловатая рама вокруг зеркала на задней стене была излишне пафосной, почти безвкусной, но явно дорогой. Я даже задавалась вопросом, не было ли это настоящим золотом либо позолотой.

Я уже поняла, что мы находились в каком-то огромном, скорее всего, старом здании.

Я всё сильнее и сильнее сомневалась, что оно располагалось в Соединённых Штатах.

До этого в данной догадке я опиралась на логику, акценты речи, одежду.

Теперь, когда мы покинули тюремный блок, доказательства этого стали ещё более очевидными. Тут старинная картина. Там статуя. Странная потрёпанность во всём, хоть пространство было огромным, а само здание — явно каким-то историческим.

Всё выглядело как минимум слегка устаревшим, даже с явными «современными» штрихами.

Судя по лицам, чертам и одежде на картинах, по людям вокруг меня, по акцентам, несложно было предположить, что это Европа… скорее всего, Восточная Европа… скорее всего, Россия.

Стиль одежды на картинах в особенности обладал флёром Романовых, и я видела кириллическую надпись под одним из бюстов, мимо которого мы проходили.

Как и лифт, всё выглядело одновременно потрёпанным и дорогим, словно это место некогда было роскошным, затем его когда-то растащили и забросили на годы, а теперь оно заново наполнялось артефактами — может, с целью восстановить былой лоск царственности.

Я не так много времени провела в этой части света, но я уловила атмосферу, то ли от старых фильмов про Холодную войну, то ли от того, как Блэк описывал Москву (и эти описания не были очень лестными).

Москва на самом деле была не во вкусе Блэка.

Ему нравились современные, новые вещи.

Ему нравилось солнце.

Ему не нравились холода.

Он практически ненавидел парадный лоск аристократии и любую чрезмерную показуху того, что он называл «уродливым старым дерьмом, которое покупается только для того, чтобы притвориться, будто у тебя есть настоящий вкус».

И это правда — как бы я ни песочила Блэка за его расточительность, он на самом деле не был склонен к излишней демонстрации богатства. Большая часть его денег уходила на дорогую, первоклассную недвижимость и военные игрушки. В обеих этих областях, не говоря уж о еде, он определённо был снобом, но он не из тех, кто жил в окружении бесценного антиквариата или украшал жильё золотом и бриллиантами; да он даже не покупал особенно огромное жилье, учитывая, что он мог бы позволить. Он жил в великолепном пентхаусе в одном из самых дорогих районов одного из самых дорогих городов мира, да… но если бы захотел, он мог бы жить в особняке, полном слуг, в том же городе, и в не менее дорогом районе.

У него имелся гараж с довольно внушительной коллекцией машин, но даже это не было чрезмерным в сравнении с тем, что я читала о гаражах некоторых знаменитостей.

По правде говоря, я была его женой, но даже я не знала точно, каков размер состояния Блэка.

Я знала, что он сказал бы мне, если бы я спросила. Мне просто не приходило в голову спросить.

Если честно, я не особенно интересовалась этим до недавних пор, когда это начало казаться вопросом жизни и смерти.

Но да, Блэк не был большим фанатом России как страны.

Я знала, что отчасти это пережитки того периода, когда он очутился здесь в 1950-х, а также тех лет, когда он сражался за американцев против Советского Союза. Мне казалось слегка забавным то, что ему отчасти промыли мозги антисоветскими и антикоммунистическими речами того времени, как минимум за годы его работы на армию.

Я знала, что отчасти это пережитки тех лет, в течение которых он боролся с торговлей людьми… и с дядей Чарльзом.

Даже не зная, что это мой дядя Чарльз, я была в курсе существования видящего по имени «Счастливчик Люцифер», который обитал в России и выдавал себя за олигарха и шишку мафии. Судя по тому, что говорил мне Блэк (не говоря уж о самом дяде Чарльзе), «Счастливчик» по-прежнему обладал большой властью в Москве.

Странно, но я так и не приняла до конца этот аспект моего дяди.

Я едва уложила в голове тот факт, что «Счастливчик» и мой дядя — это одна и та же личность.

Всё, что я слышала о Счастливчике Люцифере от Блэка, когда мы только познакомились, было весьма тревожным и почти походило на мультяшного злодея. Он активно действовал на чёрном рынке до корейской войны, торговал наркотиками, детьми, женщинами, мужчинами, оружием, войной. Блэк говорил, что он контролировал команды спецназа, когда они оба сражались во вьетнамской войне. Блэк также описывал его как серого кардинала в последующие годы, который имел много влияния на то, кто приходил к власти в российском правительстве… сначала в Советском Союзе, а позднее, после развала Советского Союза, и в России.

Блэк даже намекал, что Чарльз как-то причастен к его распаду, что это он решил, что России и союзным республикам пришла пора войти в мировую экономику.

Я ни разу не набралась смелости спросить у своего дяди, правда ли это.

Я вышла из первого лифта и оказалась в мраморном фойе.

Они повели меня по мраморным лестницам во второе фойе, которое также было мраморным, но содержало в себе репродукцию скульптуры Микеланджело «Венера Милосская» в полный размер.

Я задержалась там ровно настолько, чтобы войти во второй лифт — очередного красного-золотого монстра с позолотой, с дверьми получше, но тут оказалось ещё больше гербовых лилий и голов херувимов. Хоть второй лифт и пребывал в лучшем состоянии, он всё равно источал какую-то поношенность.

Я позволила себе поднять взгляд к зеркалу над головой и заметила, что местами оно протёрлось до черноты. Пронумерованные кнопки справа от двойных дверей выглядели старомодными, а также слегка выцвели, различаясь по оттенкам между собой.

Я смотрела, как один из четырёх мордоворотов наклоняется и нажимает кнопку самого верхнего этажа.

Это был самый молодой парень в группе, с чёрными, выбритыми с боков волосами, одетый в синие дизайнерские джинсы, итальянские кожаные туфли и носивший несколько золотых колец, включая кольцо с бриллиантом на мизинце. Его широкие плечи обтягивала, наверное, дорогая куртка из чёрной кожи; её покрой сразу вызывал в моей памяти мафиози из Куинса.

Я стояла посреди четырёх мужчин босая, без нижнего белья и в слишком скудной одежде, смотрела на их крупные плечи и спины, чувствовала, как они смотрят на меня. В их окружении я ощущала себя маленькой и уязвимой. В то же время я испытывала странное высокомерие в отношении этих четверых и всей ситуации.

По большей части я старалась не думать о Блэке.

Когда дверь передо мной издала сигнал и открылась, я вздрогнула от мясистой ладони, которая легонько толкнула меня в спину между лопаток.

Повернувшись, чтобы сердито посмотреть на хозяина руки, который оказался парнем с медальоном, я отвернулась обратно, вышла в округлую комнату и оказалась лицом к лицу с…

Окном.

Это было длинное панорамное окно, как в пентхаусе Блэка, и оно практически отвлекло моё внимание от всех остальных людей и предметов в комнате. Не знаю, что именно я ожидала увидеть за этим окном, но я осознала, что смотрю на центр города по другую сторону широкой реки.

Я моргнула, уставившись на город, затем на реку.

Я осознала, что я была права.

Я узнавала этот пейзаж… по крайней мере, частично.

А именно я узнавала изогнутый современный небоскрёб из стекла и стали — я видела его в каком-то новостном репортаже о новом финансовом центре Москвы. Это та часть России, о которой я забыла здесь, в окружении старинных предметов и броской демонстрации докапиталистического богатства. Я ожидала увидеть, может, горный хребет, старую церковь или уголок Красной Площади. Я ожидала нечто из более старой версии этой части света… вместо этого я смотрела на новую Россию, ту её версию, которую помог построить мой дядя.

Я смотрела на огромные стальные конструкции, возвышающиеся над ровной местностью, и осознала, что мы находимся чуть выше их, в окружении деревьев. Я посмотрела вниз, на ту часть моего здания, которую я могла видеть, и мельком заметила именно такое старинное здание, какого ожидала — традиционные белокаменные стены, смотровые башни как в замке и башенки поменьше.

Соприкосновение этих двух стилей вызывало странное ощущение нереальности.

Я знала, что ошейник тут вовсе не помогает… но на долю секунды я всё равно задавалась вопросом, не трюк ли это или какая-нибудь проекция.

Я наблюдала за движением машин в обе стороны по мосту через широкую реку, и до меня дошло, что это не проекция, что вид передо мной на сто процентов реален.

Я действительно находилась в Москве.

Наполовину знакомый голос, больше не искажаемый допотопными динамиками, заставил меня оторвать взгляд от окна.

— Миссис Блэк. Большое спасибо за то, что присоединились к нам.

Я повернула голову.

Я двигалась медленно, впервые осматривая комнату. Мой взгляд скользнул по бледно-золотистым диванам, которые с обеих сторон обрамляли главное пространство гостиной. В целом интерьер почему-то всё равно казался мне слегка устаревшим, навевал ассоциации скорее с 50-ми или 60-ми годами, но не с современностью.

Мои глаза подмечали детали, которые только подкрепляли это впечатление.

Я взглянула на круглый террариум в углу возле гигантского портрета, кажется, Николая Первого в полной военной униформе и с афганской гончей у ног. Ковёр из овечьей шкуры лежал под шторами с черно-белым рисунком под зебру. Причудливые часы на стене состояли из геометрических фигур, а сами лампы были округлыми и странно инопланетными, как будто их вытянули из кадра «Джетсонов»[11].

Мой взгляд скользнул вправо, к камину с золотыми часами, встроенными в каминную полку. Я не сомневалась, что это настоящее золото, но тёмно-золотистый ковёр, лежавший здесь, выглядел ещё более выцветшим, чем ковры в лифте. Стекло перед циферблатом часов хоть и было чистым, но сделалось слегка мутным от многих лет воздействия сигаретного и каминного дыма.

Наконец, я сосредоточилась на двух мужчинах, сидевших здесь.

Они занимали большую часть одного из двух золотистых диванов.

Как и головорезы, которые привели меня сюда, они источали ауру богатства, но в какой-то грязной, показной, безвкусной манере. На их шеях виднелись золотые цепи, они носили золотые и бриллиантовые кольца, золотые браслеты; у того, что моложе, в ухе была золотая серёжка. Они были одеты в кожаные куртки и дорогие с виду джинсы. Один был обут в красно-золотистые ботинки на небольшом каблуке, другой — в чёрные классические туфли. У обоих имелись часы Ролекс с бриллиантовой инкрустацией.

Глядя на этих двоих, я осознала, что знаком мне не только голос.

Я уже видела эти лица прежде.

Я не встречалась с ними лично. Я видела их на экране компьютера в штаб-квартире «Охраны и Расследований Блэка» в Сан-Франциско, в офисе самого Блэка.

Юрий и Алексей.

Юрий Гольченко и Алексей Лебедев, главные соперники Чарльза в Европе — и прежде я уже имела с ними дело. Они вместе управляли преступным синдикатом в Москве.

Они также каким-то образом выяснили, кем был мой дядя.

Ну, они, наверное, не знали, кто именно он такой, но они знали, что он не совсем человек.

А может, они думали, что он человек, но знали, что у Чарльза есть особенные способности. Они знали, что он собирал других людей с особенными способностями и вооружал этих других, управляя своим преступным синдикатом.

Они определённо знали достаточно, чтобы принять меры предосторожности.

Судя по тому, что рассказывал мне Блэк, они также завербовали как минимум нескольких видящих из рядов моего дяди — что, пожалуй, объясняло, как на мне оказался ошейник.

Стиснув зубы, я стояла там, слегка расставив ноги и держа перед собой закованные руки.

В моём сознании ярость воевала с неверием.

Больше всего мне хотелось швырнуть в них чем-нибудь.

То, что они сделали это сейчас, учитывая всё остальное происходящее, и из-за какого-то тупого финансового соперничества с моим дядей… или хуже того, из-за какой-то мелочной личной обиды… вызывало у меня желание сломать каждую ломающуюся вещь в их убогой, мафиозной, безвкусной комнате.

Юрий, тот, что постарше, дружелюбно улыбнулся мне.

Когда он увидел, что я смотрю на него, он подозвал меня поближе жестом пухлой, унизанной кольцами руки. Вопреки тому, что в его шестидесяти-с-лишним-летнем возрасте большинство его мышц превратилось в жир, он напомнил мне пожилую версию парня с медальоном.

У него даже были схожие светло-голубые глаза, пусть и более водянистые, и налившиеся кровью.

Алексей, тот, что моложе, проницательно наблюдал за мной.

Он гладко укладывал назад свои тёмные волосы с помощью какого-то средства, отчего его лицо казалось более худым и суровым. Когда я взглянула в его сторону, взгляд его тёмно-карих глаз изучал меня от головы до пят, а губы слегка хмуро поджались.

Он мог бы быть привлекательным, если бы имел другой вкус в одежде… и если бы я не знала, что он — убийца, который торговал молодыми девушками, вывозя их из всей Восточной Европы в Западную Европу, Азию, Северную Америку и на Ближний Восток.

Они оба были дерьмовыми людьми, с моей точки зрения.

— Где Блэк? — спросила я, когда никто из них не заговорил.

Они переглянулись меж собой, не убирая рук со спинки золотистого дивана и не спуская лодыжек, лежавших на их бёдрах.

Алексей первым нарушил их переглядывание. По-прежнему не улыбаясь, он смерил меня взглядом серьёзных карих глаз, и его слова прозвучали по-деловому, отрывисто.

— Идите сюда, миссис Блэк. Садитесь.

Когда я не пошевелилась, он показал в их сторону рукой.

— Садитесь. Пожалуйста. Мы поговорить втроём, да?

Его голос был более низким, чем у Юрия, и определённо не его я слышала через громкоговоритель в той камере. Должно быть, тогда он позволил напарнику взять все разговоры на себя.

Я взглянула на Юрия, затем на Алексея.

Затем, стиснув зубы ещё крепче, я подошла к дивану напротив места, где они сидели, и плюхнулась туда.

Даже пружины в этой чёртовой штуковине ощущались старыми. Диван был не намного удобнее койки, на которой я сидела внизу, в той камере из цементных блоков.

Я положила скованные руки на колени и во второй раз уставилась на них.

— Ну? — спросила я. — Вы хотели поговорить. Вы хотели подождать, пока не увидите меня лицом к лицу. Вот она, я. Лицом к лицу.

Они опять переглянулись.

Затем Юрий, который, похоже, по-прежнему оставался основным переговорщиком среди их двоих, кивнул. Слегка нахмурив одутловатое лицо, он поудобнее устроил свою тушу на золотистой обивке дивана и подался ко мне.

— Да, — сказал он. — Что ж, пожалуй, лучше, если мы показать вам кое-что сначала, миссис Блэк. Мы получили это с некоторыми сложностями, но это подтвердилось правдивым… ни в коем разе не фальсифицированным.

Я нахмурилась, но постаралась держать свой разум пустым.

Я хотела сказать им, что если они собирались показать мне видео, где Блэка расстреливают (или на той горе, или на месте какой-то операции), или сбрасывают с вертолёта, или избивают до смерти… то они могут засунуть его себе в задницу.

Но я этого не сказала.

Вместо этого я сидела идеально неподвижно и ждала, пока Юрий брал маленький чёрный пульт дистанционного управления, который тоже ассоциировался с периодом как минимум несколько десятилетий назад.

Он направил его на дальнюю стену и нажал белую кнопку.

Белый проектор медленно опустился с потолка.

Я наблюдала, как Алексей вытаскивает телефон, который оказался навороченным и определённо самым современным из всего, что я видела здесь в плане технологий. Я смотрела, как он вводит пароль, затем листает какие-то настройки.

Через несколько секунд сверху хлынул свет.

Я подняла взгляд и увидела, что проектор включился.

Я присмотрелась к самому проектору, который выглядел старым, и осознала, что он, должно быть, опустился с потолка одновременно с тем, как Юрий опустил экран, поскольку я не видела его прежде, когда стояла. Я проследила за светом, лившимся из круглых чёрных линз проектора на прямоугольную ткань.

Последовал статический шум…

Затем появился тёмно-зелёный коридор.

Я моргнула.

Коридор был суперсовременным, сделанным из оснащённых органикой металлов. Он должен был располагаться в каком-то первоклассном исследовательском учреждении…

Но не это привлекло моё внимание.

Там стоял Блэк.

Один лишь его вид был подобен удару под дых. Моё сознание перемкнуло. Мои глаза защипало; это ощущение хотело превратиться в полноценные слёзы, но почему-то не превратилось.

Блэк был совершенно голым.

Он был безоружен.

То тошнотворное ощущение в моём нутре усиливалось по мере того, как я осматривала его, оценивала вероятные параметры его ситуации, где он мог находиться, кто его похитил, откуда взялась эта запись. Я могла лишь пристально смотреть, ощущая, как тошнота подбирается от живота к горлу, когда всё это сложилось в одну картинку, и я поняла, на что смотрю.

Я хотела заорать, чтобы они выключили, не показывали мне…

Но тут включился звук.

Солдаты кричали на него — все по-английски, все с американскими акцентами. Их голоса эхом разносились в светло-зелёном зеркальном коридоре.

— Стоять! — сказал один из них, находившийся недалеко от микрофона камеры. — Стойте! На месте! Остановитесь прямо там! Нам придётся вас застрелить! Остановитесь, сэр! СТОЯТЬ!

Блэк продолжал идти.

Почему-то, до этого самого мгновения я не осознавала, что его тело находится в движении. Его золотые глаза слегка светились в коридорном освещении, и я не думала, что это из-за органики.

Присмотревшись к выражению его лица, я осознала кое-что другое.

Я смотрела не на Блэка.

Я смотрела на Корека.

Этот странный пассажир Блэка, или чем там, чёрт подери, на самом деле был Корек, смотрел из его пятнистых золотых глаз, делая их как будто темнее, более похожими на котлы, более холодными, и в то же время странно невинными. Он выглядел моложе. Он выглядел моложе в той манере, которую я не могла толком объяснить даже себе. Может, я просто помнила, как Корек ощущался в свете Блэка, как он видел мир, как бескомпромиссно он интерпретировал всё вокруг себя.

Корек видел всё, как ребенок. Для Корека всё было чёрным и белом, без нюансов, которые Блэк развил за годы.

Более того, Корек всё считал исправимым в какой-то манере.

Для Корека мир был математической задачкой, у которой есть решение. Возможно, так машина видит мир.

Машина…

Корек не всегда был таким.

По словам Блэка, когда-то он был настоящим ребёнком. Даже когда я впервые говорила с Кореком, он видел вещи иначе, более тонко и с пониманием… но тогда он был в некотором роде сильнее переплетён с сознанием Блэка.

Теперь Корек оказался на свободе.

Я не была уверена, что вообще знаю этого нового Корека.

И я не была уверена, что его знал Блэк.

Блэк/Корек продолжал шагать по коридору, несмотря на нараставшие маниакальные вопли, доносившиеся от солдат.

Он как будто шёл прямиком ко мне…

Затем раздались выстрелы.

Я вскрикнула и отвернулась, не успев остановить себя, но когда я посмотрела в сторону дивана напротив меня, Юрий поднял ладонь в знак ободрения. Мрачно улыбнувшись, он кивнул в сторону экрана и толстой ладонью показал смотреть дальше.

Я медленно и неохотно повернулась обратно к экрану.

Блэк продолжал идти к носителю камеры.

Он не замедлился вопреки залпу выстрелов из автоматического оружия. Он не вздрогнул ни от одного попадания, ни от одной пули. Выражение его глаз и лица ни разу не изменилось.

Затем до меня дошло.

Крови не было.

Я не видела на его теле, на его безупречной коже ни единого пулевого ранения. Он шагал, как будто вообще не замечая стрельбы по нему. Я осознала, что подалась вперёд и сидела уже на дальнем краю дивана, ближе всего к экрану, и на самом краешке подушки. Я прищурилась, всматриваясь в запись и пытаясь разглядеть, что происходит с пулями — то ли они летят мимо него, то ли проходят сквозь него, то ли…

Испаряются.

Они каким-то образом испарялись.

Я видела, как они одна за другой превращаются в дым прямо перед тем, как встретиться с его кожей.

Судя по полному отсутствию реакции у Юрия и Алексея, я вынуждена была предположить, что они это уже видели. Учитывая, что там показывалось, они, наверное, посмотрели это десятки раз.

Я хмуро покосилась на них, но Юрий заметил мой взгляд и нетерпеливо показал на экран.

— Смотрите, — настаивал он. — Вы должны это увидеть. Это важно… что происходит там.

Я смотрела.

…и смотрела.

И вот я уже не могла даже на секунду оторвать взгляд от происходившего на экране.

Я забыла про Юрия, Алексея, парня с медальоном.

Я забыла, где я находилась.

Я могла лишь смотреть, отвесив челюсть, как свет моего мужа, а затем и его тело, начали пульсировать и изменяться хаотичными волнами…

Я больше не отворачивалась, пока экран не потемнел.

***

Я посмотрела это ещё пять раз подряд.

После каждого просмотра я настаивала, чтобы они воспроизвели запись заново.

Возможно, я посмотрела бы ещё больше раз, но Юрий потерял терпение и жестом показал Алексею выключить проектор, чтобы мы трое могли поговорить.

Обернувшись через плечо на остальную часть комнаты, я впервые осознала, что охранники оставили нас одних.

Когда Юрий прочистил горло, я повернулась.

Прежде чем он успел заговорить, я засыпала их обоих вопросами.

Я потребовала, чтобы мне показали ещё больше новостных репортажей, записей с беспилотников, фотографий, все имевшиеся у них сведения о том, как Блэк в конечном счёте выбрался из здания. Я потребовала, чтобы мне дали увидеть или выслушать всю информацию о текущем местоположении Блэка, о том, что армия и Чарльз делали с ним, ранили ли они Блэка, планировали ли использовать против него экстремальное оружие…

Вскоре Юрий опять потерял терпение.

— Мы покажем вам больше, конечно, — произнёс он своим голосом с сильным акцентом. — Но теперь вы видите, почему мы не могли легко ответить на ваши вопросы? Блэк был в заключении… потом это случилось. Мы требуем ответов, если вы можете их дать нам…

— Ответов?

Я тупо уставилась на них обоих.

Затем расхохоталась.

— Какие же «ответы» я должна вам дать? — спросила я. — Вы думаете, я прежде видела подобное? Может, вы думаете, что Блэк делал такое в Сан-Франциско для забавы… время от времени превращался в двухсотфутового дракона… забавы ради? И никто не заметил? Может, вы думаете, что я и мой муж-дракон гуляли в парке Золотые Ворота, прогуливались по Маркет-стрит и Пирсу 39? Может, заглядывали в ресторанчик за хорошим эспрессо и пастой в Норд-Бич по дороге домой?

Юрия мой сарказм не смутил.

Сложив толстые ладони поверх выдающегося живота там, где кожаная куртка распахивалась поверх узорчатой рубашки, он наградил меня хмурым взглядом, как непослушного ребёнка.

— Он может превратиться обратно в человека? — прямо спросил он.

И снова я издала сдавленный смешок.

— Откуда мне знать, бл*дь?

— Он никогда не делал подобного прежде? — настойчиво спросил Юрий. — Никогда? Даже в месте, где это не видели? Тот остров? В каком-то месте, где ваши солдаты-видящие могли стереть воспоминания, что это случалось?

— Нет, — холодно произнесла я.

— Не на том острове? — повторил Юрий, не сдаваясь. — Вы уверены? Мы думали, что может, это настоящая причина, по которой ваша команда перебраться туда. Мы уловили иронию в названии острова… Остров Дракона. Мы думали, может, это место выбрано из-за отсутствия спутниковых записей, как средство поэкспериментировать с этой новой его способностью…

— Нет, — произнесла я с ещё большим неверием. — Мы отправились туда, чтобы убраться от Чарльза.

— Возможно ли, что он просто не сказал вам?

— Нет, — я покачала головой, но постаралась больше не отпускать едких комментариев. — Мы с Блэком не разлучались, пока были на том острове. Поверьте мне… я бы заметила.

— То есть, ничего странного там не случилось? На острове Мангаан? — Юрий взглянул на Алексея, затем на меня, и поджал мясистые губы. — Нам говорить иначе. Странные энергетические сигнатуры. Ещё более странная сейсмическая активность, которая случилась там. Не говоря уж о мёртвых телах, которые нашли тайские власти после вашего отъезда. Они скрыли это всё от СМИ, да, но у нас есть контакты в той части света, и…

Я уже качала головой.

— Нет, — сказала я. — Это было… сложно. Там была группа людей, которая жила на том острове как бы изолированным культом, — сглотнув, я отмахнулась от этого, наверняка неубедительно. — Они типа… совершили массовое самоубийство. Вампиры к этому причастны. Но Блэк не превращался физически в дракона.

Двое русских, должно быть, уловили мою уклончивость.

Когда я перевела на них взгляд, они смотрели на меня со слегка более довольными взглядами на лицах.

— Объясните, — бескомпромиссно потребовал Юрий.

Я наградила его тяжёлым взглядом.

— Нет, — произнесла я таким же непоколебимым тоном.

В тех молочно-голубых глазах вспыхнула злость.

— Вы объясните это… — начал русский.

Но Алексей перебил его взмахом руки.

— …У вас не было указаний, что такое может быть возможным? — спросил молодой мафиози, бросив на Юрия предостерегающий взгляд. — Вообще никаких идей? Никаких признаков, что он может иметь способности в этом отношении? Вещи в нём, которые позволяли ему физически трансформироваться?

Я повернулась, посмотрев на него.

Молодой, более привлекательный русский подвинулся так, чтобы тоже сесть на краю дивана. Его тёмные глаза изучали меня ещё напряжённое, чем взгляд Юрия.

— …Ничто в его, ну… — Алексей сделал неопределённый жест рукой. — Его видящести. Ничего не указывало, что такое может быть возможно?

— Нет, — парировала я. — Никакая часть его «видящести» не указывала, что он может превратиться в чёртова дракона. Я понятия не имела, что физические трансформации любого рода вообще возможны. И я сильно сомневаюсь, что кто-то из нашей команды об этом догадывался.

Заставив себя сделать вдох, я провела одной из закованных рук по своим волосам и поморщилась от напоминания, какими грязными и сальными они были.

Посмотрев обратно на Алексея, я заставила свой тон посуроветь.

— Меня обучал каждый видящий в нашей команде, — я посмотрела на них двоих. — Мне рассказывали многое из истории видящих… и многое об их биологии, культуре, религии, праве, наборах навыков. Ни разу во всём этом я не слышала мифа, слуха, да даже ни единого анекдота о том, что видящий способен превратиться в другое живое существо. Я никогда не слышала мифов о такой способности… а они немало рассказывали мне о редких навыках.

— Которые включали? — терпеливо подтолкнул Алексей.

Я наградила его очередным тяжёлым взглядом.

— Вот уж точно не оборотничество.

Алексея, похоже, мой ответ не смутил.

Я продолжила прежде, чем он сумел заговорить.

— Могу сказать вам вот что, — произнесла я. — Судя по тому, что они мне рассказывали, я практически гарантирую, что каждый видящий в нашей команде сейчас пребывает в шоке и пытается понять, как такое вообще возможно…

— Он ваш супруг, — перебил Алексей, нахмурившись и сжав ладони между своих коленей. — Предположительно вы знаете о нём вещи, которых не знают другие?

Помедлив в ответ на моё молчание, он добавил:

— Что вы думаете?

Я хмуро уставилась на него.

— О чём?

— О том, что это? О том, может ли он превращаться туда и обратно… между человеком и животным? Между этой формой и другими возможными формами?

— Я не имею ни малейшего представления, — сказала я, вскидывая свои закованные руки. — Говорю вам, для меня это так же ново, как и для вас. Если вы ищете какое-то руководство по использованию «драконства» моего мужа, то вы ищете его не в том месте.

Воцарилось молчание.

В это время Юрий и Алексей переглянулись меж собой.

Я понимала, что этот разговор их раздражает.

Более того, они мне не верили.

На самом деле, они были правы, что не верили мне — как минимум от и до.

Не то чтобы я врала… не совсем.

Юрий вновь повернулся ко мне, и его грубоватый голос сильно окрасился акцентом.

— Мы хотели прежде обратиться к вам и вашему мужу, — сказал русский. — Мы надеялись найти некое взаимное согласование между вашими людьми и нашими. Здесь ходит сильный слух, что вы и ваш муж противитесь Чарльзу. Что вы можете образовать союз с вампирами для этого. Что у вас видящие сбежали от Чарльза в ваш лагерь…

— Да, — сказала я, глядя ему в лицо. — И слух, как же. Вы явно наблюдали за нами, как наблюдали и за Счастливчиком, иначе вы не знали бы, где мы находились на той горе. Или что мы собирались под землю, чтобы встретиться с вампирами…

Юрий отмахнулся от меня, снова нахмурившись, но явно признавая мои слова.

— Смысл в том, что мы тоже можем быть союзниками. Как и вампиры…

— Похитив меня? — рявкнула я. — Оставив меня в долбаной цементной камере на недели? Вы думаете, это удачный способ подружиться со мной и моим мужем?

Юрий наградил меня суровым взглядом этих молочно-голубых глаз.

Этот взгляд сообщил мне кое-что новое.

Во-первых, он не привык, чтобы его перебивали. Во-вторых, и, как я подозревала, что более важно, ему не нравилось, что его перебивала женщина — и без разницы, кто там её муж.

В-третьих, он привык, что люди куда сильнее его боятся.

— Теперь вы нам сказать? — спросил Юрий, с трудом сдерживая злость и пренебрежительно показывая в мою сторону. — Раз уж мы отринули вежливость, то да, у нас есть люди в вашем лагере. Мы знаем факты, не только догадки. Мы знаем, что происходит в Сан-Франциско последние недели. Так скажите нам, миссис Блэк.

— Сказать вам? — я тупо уставилась на него. — Сказать вам… что именно?

— Что это за штука вы уметь делать, — сказал Юрий. — Эта штука, из-за которой ваши люди паниковали неделями. Эта штука, которая пугает вашего мужа и вытаскивает его из сражения посреди беспорядков в Сан-Франциско, — русский мужчина средних лет помедлил, оценивая мои глаза. — Скажите нам. Сейчас. Этот ваш магический фокус. Что это?

Я уставилась на него.

Должно быть, я таращилась слишком долго.

Когда я наконец отвернулась, издав уничижительный звук, я увидела, что Юрий и Алексей переглянулись. Эти взгляды определённо были знающими.

Тот, что моложе, Алексей, заговорил с другой стороны дивана.

— Мы знаем кое-что, миссис Блэк, как и сказал мой друг Юрий, — его тон был значительно легче и вежливее, чем у его партнёра. — Как вы и сказали, наши люди наблюдали за вами. Как и ваш муж, несомненно, приставил людей наблюдать за нами.

Увидев, как я вздрогнула, он помедлил, и его улыбка сделалась теплее.

— Ах, да. Что ж, возможно, вы этого не знаете. Возможно, он не говорит вам это… но мы знать, это правда. Ваш муж — осторожный мужчина. Мы не обижаемся. Мы понимаем это. Это профессиональное, да? Это выживание. Знать, что делают ключевые игроки в разных частях земного шара — это просто хорошее ведение бизнеса, миссис Блэк.

Я просто молча смотрела на него в ответ.

— В любом случае, — сказал Алексей, пожимая плечами. — Мы кое-что знаем, как я говорю. Мы знаем, что эта штука заставляет вас исчезать, миссис Блэк.

Он помедлил, может, дожидаясь, когда я стану отрицать.

Я не утруждалась.

— Это заставляет вас исчезать на периоды времени, — осторожно сказал Алексей, всё ещё наблюдая за моим лицом. Он слегка улыбнулся мне. — Ваш дядя Чарли в курсе этого. Мы перехватывать послания, которые указывать, что он весьма встревожен. Что это не, как вы сказали, «известная» способность для одного из вашего вида. Он находит это изумительным… но да, тревожным. Он видит в этом силу, которую хочет… а также потенциально угрозу ему. Угрозу его планам.

Алексей помедлил, и его тёмные глаза оставались проницательными вопреки улыбке.

— Почему же это, я гадаю? — спросил он легко, пожимая плечами. — Почему исчезновение так пугает вашего дядю Чарли?

Я уставилась на него, сохраняя лицо совершенно неподвижным.

Почему-то слыша, как Алексей называет дядю Чарльза «Чарли», я ощущала в себе пробуждение какого-то чёрного юмора. Даже когда я была ребёнком, и брат моего отца вёл себя намного более играючи со мной и моей сестрой Зои, дядя Чарльз никогда не был Чарли.

Он всегда был Чарльзом.

Только мой отец называл его иначе, и то потому, что мой отец время от времени забывался и скатывался в использование имени моего дяди со Старой Земли… «Фаустус» или «Счастливчик» в переводе на английский.

Юрий и Алексей продолжали пристально смотреть на меня.

Когда пауза затянулась, я опять фыркнула.

— Вы действительно ожидаете, что я на это отвечу? — спросила я.

— Да, — сказал Юрий. — Это правда? Вы можете исчезать?

И снова Алексей от него отмахнулся.

— Вы не можете побольше рассказать нам об этом? — более деликатно поинтересовался его молодой партнёр. — Что это за способность? Даже после того как я сказать вам, как Чарльз знать, как Чарльз хотеть это себе?

Он помедлил, выжидая моё молчание.

Когда я не заговорила, он попытался ещё раз.

— Мы выясним. Наши люди уже копают это через лагерь Счастливчика Люцифера. Мы относительно уверены, что он уже знает, что вы можете делать… что означают исчезновения. Это лишь вопрос времени, когда мы обнаружим информацию сами. Вы можете упростить это для нас…

— С чего бы мне хотеть этого? — холодно переспросила я. — С чего бы мне хотеть упрощать что-то для вас?

Воцарилось молчание.

Затем Алексей кивнул.

— Ладно, — сказал он, признав мою позицию взмахом руки. — Но вы будете сотрудничать с нами, миссис Блэк. Со временем.

Я улыбнулась.

— Вы так думаете?

— Да, — просто ответил он.

Алексей бросил на Юрия очередной беглый взгляд, затем посмотрел на меня, улыбаясь уголком рта.

— Мы считаем так потому, дорогая миссис Блэк, что мы не собираемся отпускать вас, пока не поймём, что делает вас такой ценной для вашего дяди.

Он поднял ладони в почти извиняющемся жесте, продолжая улыбаться.

— Теперь, когда мы знаем, что ваш муж не может найти вас здесь, — добавил он. — Теперь, когда мы знаем, что он не может вас выследить… мы вполне можем подождать, пока вы не будете расположены к нам более дружелюбно. Мы терпеливые люди, миссис Блэк. У нас нет причин для нетерпения.

Когда я не заговорила, его улыбка сделалась ещё шире.

— Ну же, миссис Блэк, — Алексей подался вперёд на золотистом диване, поудобнее устраиваясь на комковатой подушке. — Мы провели своё исследование, да? Вы думаете, мы такие невежды, такие недотёпы, что не потрудимся узнать про ваш вид? После стольких лет борьбы со Счастливчиком и попыток урезонить его?

Он всматривался в мои глаза, явно ища что-то.

Страх? Понимание?

Какую-то другую реакцию?

Тон Алексея вновь сделался более мягким, и он добавил:

— Мы знаем, что вы испытываете боль, когда разлучаетесь с супругом, миссис Блэк, — он подался вперёд на диване, скользнул к краю подушки, не отрывая от меня взгляда. — Мы знаем, что со временем боль становится невыносимой… для вас обоих. Что, в конце концов, вы сделаете что угодно, лишь бы её остановить.

Моё горло дёрнулось.

Это произошло прежде, чем я успела это остановить, но в остальном я сохраняла неподвижное лицо.

Я видела, что Алексей это заметил и взглянул на Юрия.

— Опять-таки, — холодно произнесла я. — Вы действительно думаете, что это самый мудрый подход? Если вы «исследовали» мой вид, как вы утверждаете, вы можете обдумать кое-какие недостатки этого плана, как только мы с Блэком вновь воссоединимся…

— Вы правда думаете, что это так умно? — перебил Алексей. — Угрожать нам в данный момент, миссис Блэк? Когда мы так легко можем продать вас Чарльзу… заключить свой союз с ним?

Я открыла рот, чтобы ответить.

Я закрыла его обратно, передумав.

Я и так уже слишком много показала этим засранцам.

В этот раз заговорил старший русский, Юрий.

— Нам необязательно вредить вам, миссис Блэк, — произнёс Юрий более сиплым, ленивым тоном. — Наши люди… наши мальчики… они бы хотели сделать вам больно, да. Некоторые из них хотели бы сделать вам очень больно, миссис Блэк. Но мы этого не сделаем. Мы этого не допустим.

Он позволил этим словам повиснуть в воздухе на несколько секунд.

— У нас нет нужды в этих недоразумениях, миссис Блэк, — продолжил Юрий. — Нам надо только ждать, как говорит мой хороший друг Алексей. Или боль станет для вас такой невыносимой, что вы скажете нам, чтобы всё прекратить…

Очередное пожатие этим массивным плечом.

— …или вы пожелаете облегчить боль своего мужа. Конечно, также возможно, что ваш муж будет в большей опасности? Там он один, вы не можете ему помочь, облегчить его боль… защитить его… уберечь его…

Ещё один из этих странно угрожающих, но в то же время пренебрежительных взмахов рукой.

— В любом случае, у нас много времени, миссис Блэк, — произнёс он скучающим тоном. — Мы можем быть терпеливыми. Но теперь, когда ваш муж свободен от вашего дяди, мы думаем, что нам не нужно быть очень терпеливыми. Мы думаем, наше время ожидания будет коротким… пока жизнь вашего мужа не снова в опасности. Пока вы не почувствуете потребность спасти его.

Я услышала, как позади меня открылась дверь.

Я не повернулась.

Юрий продолжил прежним тоном.

— …Когда вы решите, что хотите это сделать, — прямо сказал он, положив свои большие ладони на колени. — Когда вы решите, что хотите отправиться к вашему мужу и помочь ему, мы будем рядом, чтобы помочь вам. Мы предоставим вам многие вещи, много помощи, чтобы вы смогли отправиться к вашему мужу и уберечь его. Затем, когда вы оба будете в безопасности, вы скажете мистеру Блэку, что его хорошие друзья, Юрий и Алексей, поддержат его в сражении против этого плохого мужчины Счастливчика Люцифера…

Каким-то образом я знала, что прежние головорезы стояли позади меня. Может, теперь их там стояло ещё больше — то есть, больше тех четверых, которые привели меня сюда.

Я не повернула голову, чтобы подтвердить это, и не отводила взгляда от обвисшего, раскрасневшегося лица Юрия.

Я не поворачивалась, пока не заговорил Алексей.

— Тем временем, — сказал молодой русский. — Мы можем поудобнее устроить вас здесь, миссис Блэк. Теперь, когда нам больше не нужно прятать от вас наши лица, вы можете быть гостьей здесь. Мы можем предложить вам вещи, которые не могли предложить прежде.

Алексей одарил меня очередной мягкой улыбкой.

Однако я заметила, что его глаза были безжизненными.

Рептильными. Глаза убийцы.

Как и у Юрия, хоть он и скрывал это лучше.

— …Уже нет потребности в подвальных клетках, — продолжал Алексей. — Уже нет потребности в такой некомфортной одежде. Такой безвкусной еде. Если только вы не сделаете это необходимым, конечно же…

Опять-таки, угроза не была деликатной.

Голубоглазый парень с медальоном подошёл ко мне слева.

Я напряглась, увидев, что он идёт ко мне, и приготовилась, но вместо того чтобы рывком поднять меня на ноги и потащить за собой, он протянул маленький ключ и показал в мою сторону в такой манере, которая больше напоминала вежливую просьбу о разрешении.

Осознав, что он имел в виду, я испытала недоумение.

Я подняла запястья, повернувшись к нему.

Он нагнулся и начал расстёгивать наручники один за другим.

Я взглянула на Алексея и увидела, что его улыбка сделалась ещё шире от моего удивления. Это не прогнало мёртвый взгляд, который я заметила в его темных глазах.

— Очень скоро мы все будем хорошими друзьями, Мириам, — заверил он меня. — В ничтожный срок мы все будем очень хорошими друзьями.

Я не потрудилась сообщать ему, как мала такая вероятность.

Парень с медальоном показал мне встать, чтобы он мог добраться до моих ног.

Несколько секунд я лишь таращилась на него, неподвижно сидя на диване, пока мой мозг перебирал возможности и оставшиеся у меня варианты.

На моей стороне имелся фактор неожиданности.

Если я нападу на них — сейчас, когда мои руки и ноги свободны, во всём этом пространстве — возможно, я сумею выбраться из этой комнаты. Возможно, я сумею взять Юрия или Алексея в заложники. Возможно, я даже сумею убить одного из них или обоих.

Или… они могут знать обо мне больше, чем я прикидывала.

Я всё ещё лишена своих способностей видящих.

Я ничего не знала об их мерах безопасности.

Я недостаточно много знала об этом ошейнике. Я вспомнила, что Блэк рассказывал мне о том, как охранники в луизианской тюрьме могли удалённо активировать ошейник. Он сказал, что боль была такой сильной, что начисто вырубала его.

Меньше всего мне надо оказаться прикованной к стене и накачанной наркотиками в качестве компенсации за то, что они изначально меня недооценили.

Я взглянула на Юрия.

Он наблюдал за мной этими налитыми кровью глазами. Его толстое лицо казалось как будто более суровым, глаза — более оценивающими, словно он мог прочесть мысли в моей голове.

Затем последовало движение.

Четыре мордоворота вышли из-за меня и расположились за диваном, где сидели Юрий и Алексей. Только теперь они были вооружены. Те, что стояли ближе всего к дивану, целились мне в голову из пистолетов.

Может, они знали меня лучше, чем я думала.

— Я бы не советовал этого, миссис Блэк, — сказал Юрий.

В этот раз в его рептильном голосе звучала явная угроза.

Я опустила взгляд и посмотрела ему в глаза.

Увидев царившее там выражение, я знала, что они не блефуют.

Они определённо убили бы меня.

Как минимум, они убили бы меня просто потому, что убийство — это в их духе.

Что более важно, они сделали бы всё что угодно, лишь бы не дать дяде Чарльзу сделаться более влиятельным и могущественным. Они хотели партнёрства с Блэком и мной, но они не собирались допустить, чтобы Чарльз заполучил кого-то из нас.

Если это означало убить меня, чтобы устранить нас обоих… так тому и быть.

После того, как они увидели, что Блэк превращается в долбаного дракона, это, наверное, стало ещё актуальнее. Они, наверное, готовы на всё, лишь бы не допустить, чтобы Блэк угодил в руки моего дяди.

И это сужало мои варианты до одного.

И сейчас определённо не время.

Как только эта мысль укрепилась, мои мышцы внезапно расслабились. Я и не осознавала полностью, что готовилась к драке, пока не передумала.

В этот раз, когда парень с медальоном показал мне встать, я плавно поднялась на ноги.