Черный Ангел

Глава 25

Пока Келли проводила взаперти остаток дня, экипаж «Черного Ангела» во главе с капитаном праздновал свою победу над английскими кораблями. Как и обещал Мигель, были открыты бочонки рома, и вся команда кутила напропалую, за исключением вахтенных.

Находившийся на баке Бризе, облокотился на борт и искоса посмотрел на капитана, который продолжал хранить молчание. Мигель не проронил ни слова с тех пор, как поднялся на палубу. К тому же он пил, как сапожник, что было ему отнюдь не свойственно. Хотя Арману и казалось, что крепкий ром совсем не действовал на Мигеля, он прожил с ним достаточно долго, чтобы понять, что капитана что-то гложет.

— Все благодарны тебе за ром, капитан.

— Я всегда выполняю свои обещания, — ответил он, едва повернув голову. Но не о том своем обещании, подстегнувшем парней первыми взять на абордаж «Еврипида», думал он сейчас, а о той клятве, что дал себе, увидев смерть младшего брата Диего.

Бризе тоже молчал, сознавая, что Мигель снова горит в своем собственном аду. Боцману было жаль капитана, потому что человек не может жить вечно озлобленным, слепым ко всему, кроме своей закоренелой ненависти.

— Что будем делать с женщинами?

— А что с ними? — поинтересовался Мигель, выйдя из оцепенения.

— Так ведь это… пленные составляют часть добычи, капитан. Парни подумывают о выкупе, который мы можем потребовать.

— Выкупа не будет, — угрюмо пробурчал Мигель. — По крайней мере, для той шлюхи, что в моей каюте. Она — моя!

— Как Вам известно, капитан, это не по нашим законам. Если Вы будете настаивать на том, чтобы оставить ее себе, у нас будут проблемы.

— Из всей добычи я возьму себе только ее, Арман. И не будем больше об этом!

Француз замолчал. Он взял флягу и отхлебнул ром прямо из горла. Мигель выхватил флягу у него из рук и, тоже глотнув рома, вернул ее товарищу.

— Не знаю, может, я лезу, куда меня не просят, но…

— Лучше помолчи.

— На кой черт сдалась тебе эта девица? — поинтересовался боцман.

Мигель так крепко вцепился в борт, что побелели костяшки пальцев.

— Она племянница того сукина сына, что купил меня в Порт-Ройале, и кузина убийцы Диего.

— Приблизительно это я и представлял, но ведь она никого не покупала и не убивала.

— Ради всего святого! — воскликнул Мигель. — Что наболтала тебе в твоей каюте эта мулатка? Это она просила тебя заступиться за нее?

— Нет, — спокойно ответил Бризе. Благоразумие подсказывало боцману не торопиться и действовать осторожно. Он хоть и не боялся вспышек Мигеля, но не хотел злить капитана еще больше. — До этого момента я мог говорить все, что думаю, и впредь намерен делать то же самое.

— Это верно, молчать не в твоих привычках, — признал Мигель.

— Вы не должны заставлять ее платить за чужие грехи. Это неправильно.

— Ты так считаешь? Не я ли сражался с любым английским кораблем, встретившемся на моем пути? Так вот любая грязная британская свинья, оказавшаяся передо мной, заплатит за все, что они мне сделали.

— Я считаю, что вы слишком много выпили, капитан.

Мигель едва сдержался, чтобы не ударить Бризе. Мигель признавал, что Арман во многом был прав, он хлебнул лишнего, но не хотел сдаваться — он и так слишком часто делал это на Ямайке. Бормоча под нос проклятия, Мигель спустился в кают-компанию.

Бризе прищелкнул языком, глядя, как удаляется капитан. Или он круглый дурак, или эту золотоволосую красотку связывало с капитаном многое, и об этом можно было только догадываться. Однако боцман также понимал, что возникнут проблемы, когда Мигель объявит команде, что он отказывается от своей доли добычи, но оставляет себе девушку. Бризе снова отхлебнул из фляги и направил свои мысли к девчонке, находившейся в его собственной каюте. Сладость ее золотистой кожи сполна заслуживала его внимания. Капитан и сам отлично справится с парнями, а он, Бризе, до самой Мартиники собирается наслаждаться вкусом конфетки, положенной ему в рот провидением.

Мигель размашисто прошел по кораблю и спустился к матросам, но, положив руку на дверную щеколду кают-компании, спасовал. Перед глазами возникла Келли… Он развернулся и направился обратно к трюмам, где хранился ром, но остановился. Какого дьявола? Куда он шел? Он не мог бегать от этой ничтожной девки, но именно это и делал. Проклятье! Ведь это же его корабль, его команда, а она всего лишь пленница…

Келли изнывала от скуки, сидя взаперти, и не знала, как убить бесконечно тянущиеся часы. К счастью, какое-то время ее развлекал малыш Тимми. Она расспросила его о громком шуме и криках, доносившихся с палубы, и парнишка пояснил, что все празднуют и веселятся, захватив добычу у ее соотечественников, правда, особо рассказывать ему было нечего.

— Ты можешь раздобыть мне иголку с ниткой и несколько ведер воды? — спросила юнгу Келли. Она давно не мылась и выглядела грязнулей в нестиранной и порванной одежде. Платье она умудрилась порвать, вырываясь из объятий Мигеля.

— Постараюсь, — пообещал парнишка, выбегая из каюты.

Если Мигель празднует победу вместе с командой, то вернется не скоро, а значит, у нее есть время немного привести в порядок свой плачевный вид.

Тимми принес несколько ведер холодной, соленой воды. Келли благодарно поцеловала его, и парнишка покраснел до корней волос. «Какой очаровательный малыш», — подумала Келли, интуитивно чувствуя, что он мог стать ее союзником в этой флибустьерской пещере.

На случай непредвиденных визитов Келли решила управиться со всем побыстрее. Она торопливо сняла платье, нижнюю юбку, панталоны, чулки, превратившиеся в лохмотья, которые и носить-то было нельзя, и сложила все в большой чан. За мебелью Келли обнаружила маленький рукомойник с куском мыла. Девушка намылила вещи и оставила их отмокать. После этого она решила заняться собой.

Прислушиваясь к звукам из-за двери, Келли, как можно лучше, вымыла волосы и ополоснулась сама. Одно полотенце она обернула вокруг головы, а второе, побольше, накинула на себя на манер римской тоги, прикрыв наготу. Затем Келли прополоскала одежду и вывесила ее на балкон. Хорошо еще, что Мигель разрешил открыть дверь на балкон, чтобы можно было выйти и подышать свежим воздухом. Гребня у девушки не было, а волосы нужно было чем-то расчесать. Когда Келли обыскивала каюту, ища оружие, ее не интересовал гребень. Тогда ей казалось бесстыдством рыться в вещах Мигеля, а сейчас спутавшиеся волосы, свободно упавшие на спину, были истинным бедствием, но девушка смирилась с тем, что ей придется расчесывать их пальцами. «Ладно, — утешала она себя, — по крайней мере, волосы хотя бы чистые».

С палубы до Келли продолжали доноситься взрывы хохота и разухабистые песни. От нечего делать она окинула быстрым взглядом каюту и присмотрелась к одной из книг, украшавших полку. В книге рассказывалось о разных способах выращивания табака, и это мало интересовало Келли, но больше заняться было нечем. Девушка улеглась на балконном настиле, позволяя солнечным лучам сушить волосы, и начала читать.

Именно такой и застал ее Мигель — с полотенцем, обернутым вокруг тела, с волосами, пшеничными водопадами стекающими на голые плечи, и с книгой в руке. Келли полностью ушла в себя и была прекрасна. Как по волшебству Мигель повеселел. Он стоял, еле слышно дыша, стараясь продлить эту пасторальную сценку, чтобы она не развеялась, как мираж.

Волосы девушки сверкали и переливались под солнечными лучами, искрясь всякий раз, как она встряхивала головой, откидывая назад непослушные пряди, которые ветер упрямо подносил к ее лицу. Как обуреваемый жаждой путник, Мигель мысленно припал к ее обнаженной коже и упивался длинными руками, хрупкими запястьями, изящными ладонями, открытыми до колен ногами, проделавшими брешь в его защите, нежными, маленькими ступнями, тонкими пальцами и ухоженными, розовыми ногтями. О, господи! В низу живота невольно пробудились его инстинкты, не устояв перед мягкой плавностью женских форм.

Мигель судорожно вздохнул, но не двинулся с места, даже когда Келли, увидев его, быстро вскочила на ноги, прижимая книгу к груди и прикрываясь ею, как щитом, хотя книжка была очень слабой защитой от жадного взгляда, которым Мигель буквально пожирал ее.

Слегка смутившись, Келли вошла в каюту, положила книгу на стол рядом с картами и отступила в самый дальний угол каюты.

Мигель смотрел, как девушка пятится от него, как от чумного. «Конечно, разве это не естественно?» — с болью подумал он.

— А ты здесь удобно устроилась, как я погляжу, — де Торрес с треском захлопнул дверь ногой.

— Жаль, но мне было необходимо хоть немного привести себя в порядок, — извинилась Келли.

— А разве я разрешал тебе использовать каюту, как баню? — рявкнул Мигель.

Он не поговорил с ней спокойно, не спросил ее, а накричал, и на Келли волнами накатывало и отступало желание послать испанца к черту. Почему он так разозлился на нее? Ведь она не нарушила никаких запретов, а просто привела себя в порядок. Или для него было нормальным не мыться? А может, он хотел ее унизить, чтобы она чувствовала себя как мышь? От негодования Келли забыла о том, что она пленница, и воспротивилась:

— Мне не остается ничего другого, как сидеть в этой каюте, капитан, так что, полагаю, у меня есть право помыться, или этого права тоже нет?

В два шага Мигель оказался рядом с ней, и его руки, как крючья, вцепились в неприкрытые плечи девушки.

— С этой секунды и впредь, ничтожная дрянь, у тебя не будет никаких прав, кроме тех, что пожелает предоставить тебе хозяин. Ты поняла меня? Это первое, чему вы научили меня, когда я оказался в «Подающей надежды»?

— А теперь ты — мой хозяин, капитан?

— Именно так, — пальцы Мигеля еще сильнее сжали плечи девушки, — твой хозяин!

Он указывал на шаткость ее положения и свою власть, потому что хотел напугать? Девушка гордо вздернула подбородок и дерзко, с вызовом ответила:

— Быстро же ты научился тому, что осуждал! И что, по-вашему, я должна делать, чтобы угодить хозяину, капитан?

Мигель остался ни с чем. То, что англичанка не испугается, не входило в его планы. Будь она проклята! Он собирался запугать ее, подчинить своей воле, унизить, как унижали его, но ему не удалось. Каждым взглядом, каждым словом, каждым жестом эта девушка бросала ему вызов. Она должна была молчать и трястись от страха, а вместо этого теперь ему придется объясняться.

Какого дьявола он собирался с ней делать?

Неожиданно Мигель понял, что ушел в оборону. Нет уж дудки! Он в упор бесстыдно уставился на Келли. Его глаза скользнули вниз по ее лицу, затем по горлу, полюбовались обнаженными плечами… и остановились на груди, плененные нежной кожей.

Келли знала, что он разглядывал ее, как разглядывают кобылу, но не подавала вида. Нет! Если Мигелю приспичило поиграть в злодея, она будет достойной соперницей. Мысленно проклиная свою глупую затею со стиркой одежды, в результате которой осталась без нее, Келли кончиком языка облизала губы. Сердце учащенно забилось, когда палец Мигеля, словно невзначай, потянул полотенце вниз в попытке заставить его соскользнуть. Келли покрепче вцепилась в полотенце и постаралась отодвинуться, но руки испанца удержали ее. Проклятье! Он был так же соблазнителен, как раньше, и стоял рядом с ней.

— Полагаю, одной-двумя вещами моя рабыня доставит мне удовольствие… сегодняшней ночью.

Вот, значит, как! Теперь стало ясно, для чего он держал ее под замком. Проклятый выродок! Он хотел доиграть незаконченную в дядином поместье игру. Келли дернула плечом, и полотенце сползло чуть ниже. Несколько восхитительных мгновений Мигель пребывал в упоении. Этих секунд Келли хватило, чтобы отпрянуть от испанца и укрыться за столом, осматриваясь в поисках какой-нибудь защиты.

— Сейчас вблизи тебя нет сабли, принцесса, — насмешливо заметил Мигель, стараясь обескуражить девушку. — Я предусмотрительнее тебя и более осторожен. Но ты можешь попробовать защититься руками.

Игра в кошки-мышки началась. Мигель ловил Келли, но она раз за разом ускользала от него, используя стол в качестве защиты. Какое-то время Мигеля забавляла эта игра. Чертов мошенник хитро улыбался, уверенный в том, что поймает Келли, когда захочет. Он находил, что в ярости девушка восхитительна и, скорее, воинственна, нежели испугана.

Келли наткнулась на принесенную Тимми коробочку для шитья. Там находилось ее спасение! Девушка сунула руку в коробочку, выхватила ножницы и взмахнула ими перед Мигелем:

— Только подойди, и я проткну тебя ими.

Мигель сразу понял, что это уже не игра. Он остановился по другую сторону стола. «Видно, сам бес в нее вселился! — с восхищением подумал он. — Наверное, она никогда не перестанет удивлять меня».

— Клянусь всеми святыми, я вздерну на рее того болвана, что притащил тебе ножницы.

— Вешай, кого хочешь, но держись от меня подальше.

— А если я не хочу?

— Рана от сабли была случайной, но если я дотянусь до тебя сейчас, то воткну эти ножницы прямо в твое черное, поганое сердце.

— Чтобы проткнуть меня, принцесса, тебе надо для начала приблизиться ко мне, а Арман не даст тебе этого сделать, — Мигель кинул быстрый, многозначительный взгляд в сторону балкона.

Келли попалась на эту нехитрую уловку. Она слегка повернула голову, чтобы посмотреть, где находится Бризе, и Мигель, не медля ни секунды, одним прыжком перемахнул через стол, перехватив запясье девушки еще в полете. В его ушах продолжали звучать обидные слова, сказанные Келли, и он уже устал от затянувшейся шутки. Оба упали на пол, их руки и ноги переплелись. Келли кричала, лягалась, кусалась, но Мигель с удивительной легкостью удерживал ее весом своего тела.

Однако Келли была побеждена отнюдь не этим. Пока девушка боролась, полотенце, едва прикрывавшее ее тело, соскользнуло, и теперь она лежала на полу полностью нагая. Келли не шевелилась, обезоруженная стыдливостью, и Мигель не знал, что делать. Оба молчали и, не говоря ни слова, сверлили друг друга глазами. В тишине каюты раздавалось лишь тяжелое дыхание уставших от борьбы людей.

Мигель испытывал неудержимое желание наброситься на эти влажные губы, призывавшие его подобно пению сирен, коснуться мягкой, бархатистой кожи, затеряться в долине ее поднимавшейся и опускавшейся от частого, прерывистого дыхания груди, обежать каждый бугорок и каждую впадинку. Неудовлетворенное сладострастие оглушало его, лишало сил…

Келли чувствовала твердый член Мигеля, упиравшийся в ее живот, и со страхом смотрела на него. Мигель осознавал себя нежеланным, грязным типом, погрязшим и процветающим в болоте разбоя и грабежей, для которого жизнь и смерть не имели особого значения. Но где-то в уголке его сердца, полного ненависти, еще жили принципы, внушенные отцом, и страх в глазах Келли побуждал Мигеля утешить девушку, убедить, что ей нечего бояться. Страсть, с которой она отдавалась ему, была для его внутреннего я сродни ударам кнута. Да что с ним такое? Почему он медлит? Ведь она всего лишь проклятая англичанка!

Крепко сжав запястья девушки, Мигель наклонил голову и овладел ее губами, которые сводили его с ума еще на Ямайке, а сейчас окончательно пленили, полностью лишив воли.

Келли не сопротивлялась, а ответила Мигелю с тем же страстным огнем, что пожирал мужчину изнутри. Девушка тоже томилась от настоятельной потребности овладеть Мигелем и потому вернула его жаркий поцелуй. Она обвила руками его шею и упивалась нектаром, утолявшим ее жажду, смакуя ласки и моля о том, чтобы они никогда не заканчивались.