Детонепробиваемая

Глава 10

Этим вечером Бен звонит мне дважды.

Первый раз, когда я, стоя все в том же зоомагазине, глазею на рыбок и размышляю, кем же надо быть, чтобы считать их прекрасными домашними питомцами. Второй раз трель телефона раздается уже после того, как я вернулась в квартиру Джесс, приняла душ и бросила на кухонный стол две рукописи и остро заточенный красный карандаш. Оба раза не отвечаю – слишком грустно и гадко на душе. Я никогда не считала себя незаменимой. И наш развод — наглядное доказательство того, что я вполне заменяемая. Но я действительно не ожидала, что Бен так быстро оправится и найдет себе женщину, словно в страхе, что его биологические часы тикают слишком быстро. Кем бы ни являлась Такер: его другом, нынешней девушкой, реальной или потенциальной любовницей, второй женой, матерью его будущего ребенка – дело не в этом. Дело вовсе не в Такер.

Дело в том, что Бен движется дальше, а я – нет. Вот, поплелась к нему домой с нелепыми вопросами о воображаемом страхе. Очевиднейший, жалкий предлог. За подобную выходку я порвала бы Джесс в клочки. Случившееся не только подтверждает, что я переживаю развод тяжелее, чем Бен, но теперь я к тому же знаю, что Бен знает, что я переживаю развод тяжелее, чем он. И, на мой взгляд, это самое худшее.

Пытаюсь сосредоточиться на работе, но мысли возвращаются к Такер. Вспоминаю, как Бен знакомил нас, громко выговаривая «Такер Янсен». Затем, против воли, медленно поднимаюсь из-за стола и бреду к компьютеру, стоящему в углу спальни Джесс. Сердце колотится, когда я загружаю стартовую страницу гугла и готовлюсь вбить в поиск имя новой подруги моего бывшего мужа. Заключаю слова «Такер Янсен» в кавычки, как учила Джесс. Моя подруга – настоящий сталкер в киберпространстве. Она регулярно разыскивает в сети упоминания о своих многочисленных бывших ухажерах. Проглядывать списки свадебных подарков на сайте «Планируем свадьбу» для нее в порядке вещей. Джесс внимательно изучает фотографии, привлекая меня, чтобы помочь ей с критикой вкуса бывших возлюбленных. («Ты когда-нибудь видела такой уродский узор на фарфоре?») А еще она рассматривает дома на сайте объектов недвижимости («Джек процветает, недавно купил себе особняк с пятью спальнями в Гринвиче») и подборки для малышей на «Амазоне» («У жены Брэда срок пятого апреля. Они еще не знают пол ребенка, поэтому подбирают только желтые вещи»).

Но мой любимый хит в исполнении Джесс – это когда она отыскала бывшего кавалера на одной малоизвестной кулинарной веб-странице. Она прочла все подробности грядущего званого ужина на двенадцать персон, который – вот неожиданность! – он собирался устроить в день рождения Джесс вскоре после их расставания. Чтение бойкой онлайн-дискуссии о том, как молочным маринадом отбить неприятный душок оленины, только подлило масла в огонь. Разумеется, Джесс не смогла удержаться от анонимного комментария: «Да кто вообще подает оленину на званый ужин? И если уж вам так приспичило отбить специфический запашок – плюньте на молочный маринад и просто подайте стейк».

Пару секунд сомневаюсь, беспокоясь о том, что накопаю на Такер. Потом зажмуриваюсь и нажимаю на клавишу ввода. Открываю глаза и с невероятным облегчением обнаруживаю, что новая подруга Бена не упоминается в интернете. Очевидно, она слишком молода, чтобы сколь-нибудь заметно себя проявить. Для сравнения забиваю в поиск себя. С огромным удовлетворением вижу свое имя в четырехстах тридцати ссылках, включая статьи на сайте «Издательский еженедельник», упоминания на персональных страничках авторов и выдержки из выступлений на различных презентациях и конференциях. Просматриваю некоторые статьи и начинаю чувствовать себя чуточку лучше. Такер необходим ребенок для обретения смысла жизни. Мне – не нужен.

Выхожу из системы и, полная решимости сесть за работу, возвращаюсь за кухонный стол. Приказываю себе не прослушивать послания Бена. Довольно и того, что я гуглила его подружку. Но после двадцатиминутного перечитывания одного и того же абзаца сдаюсь и включаю голосовую почту. В первом сообщении Бен сама деловитость. Он кратко говорит: «Клаудия, это Бен. Пожалуйста, перезвони мне».

Во втором сообщении он произносит почти то же самое, слово в слово, но затем, помолчав пару секунд, добавляет: «Был рад повидать тебя. Очень рад».

Он говорит искренне и словно бы с ноткой отчаяния – ноткой, которую можешь уловить, только хорошо зная человека. Снова прослушиваю сообщение и, поддаваясь соблазну, набираю номер Бена, хотя понимаю, что к настоящему моменту он вполне мог воссоединиться с Такер. Да, сегодня моя гордость уже получила достаточно ударов. Но ведь Бен попросил меня перезвонить. Игнорируя его просьбу, я буду выглядеть еще более жалкой. Словно я слишком задета или уязвлена, чтобы с ним разговаривать.

Бен отвечает на четвертом гудке, и не успеваю я сказать «привет», как он произносит мое имя, ласково и нежно: Клаудия. Вздрагиваю, но приказываю себе не поддаваться сантиментам. Это бессмысленно.

– Привет, Бен, – говорю я, стараясь держаться непринужденно. – Послушай, мне очень жаль, что я вот так нагрянула. Не думала, что помешаю.

– Ты ничему не помешала, – быстро отвечает он.

Хмыкаю так, словно хочу сказать, что наверняка чему-то помешала.

– Такер всего лишь друг, – сообщает он.

– Угу, – вторю я.

– Это вовсе не то, – настаивает Бен. – Мы просто бегаем вместе. Вот и все.

– Не важно. Это не мое дело, – говорю я, слегка переборщив с пылом. Не хочу выказывать горечь обиды. Меньше всего я хочу казаться обиженной.

– Это вовсе не то, – упрямится он. – Серьезно. Не то.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

После затянувшейся паузы Бен спрашивает:

– Ты приходила о чем-то поговорить?

– Нет. Просто была по соседству и решила зайти поздороваться.

– Клаудия. Брось!

– Что?

– Поговори со мной, – просит он, почти шепчет.

Сердце громко стучит, отдаваясь в ушах, и я не могу произнести ни слова. Даже не могу сообразить, какие слова тут подойдут.

– У тебя все хорошо? – интересуется Бен.

– Да, все хорошо, – вру я. – Просто не знаю…

– Скажи, – настаивает он. – Скажи мне.

– Не знаю… Я тут подумала, верно ли мы поступили?

Он выдыхает:

– Порой я и сам не знаю. Я так по тебе скучаю.

Хочу сказать, что тоже по нему скучаю, но передумываю и со смехом замечаю:

– Да, в разводных делах мало приятного.

Где-то с минуту молчим, затем Бен говорит:

– Не хочешь приехать? Посмотрим киношку или еще что-нибудь придумаем.

Чувствую, как по рукам и ногам побежали мурашки, однако отнекиваюсь:

– Не думаю, что это хорошая идея.

Уверена, что поступаю правильно, но ненавижу себя за эти слова. Больше всего на свете я хочу вернуться в мой старый дом, сесть на тахту рядом Беном и посмотреть какой-нибудь фильм. В это мгновение я скучаю по нашей с Беном дружбе больше, чем по чему-либо еще.

Что-то во мне надеется, что Бен настоит на своем, но он сдается:

– Может, ты и права.

– Да, – соглашаюсь я.

– Хорошо, – произносит он.

– Ну, мне, пожалуй, пора, – говорю я, а на глаза наворачиваются слезы.

– Да. До свидания, Клаудия, – нежно прощается он. – Всего хорошего.

– И тебе, – отвечаю я, ощущая внутри невероятную пустоту. Еще никогда мне не было так тоскливо и одиноко. Нажав отбой, приказываю себе запомнить эту боль в груди на случай, если когда-нибудь меня снова осенит идея встретиться с Беном. Не хочу вспоминать о том, чего я лишилась.

* * * * *

Джесс возвращается на следующее утро после ночного перелета и вваливается ко мне в спальню. Вертихвостка, что и говорить.

– Как хорошо, что ты проснулась! – восклицает она, подбегая и плюхаясь в изножье моей кровати.

– Что такое? – бормочу я, пока яркий образ Такер из сна сменяется отчетливым фокусом реальности. – Как поездка?

Джесс поет:

– Трей уходит от жены!

– Это же здорово! – говорю я нарочито бодрым голосом. Мне сложно выказывать энтузиазм, когда речь идет о разводе.

– Он известит ее на этой неделе, – делится Джесс. – В пятницу она с подругами собирается в ежегодную поездку на взморье, и он хочет сообщить о разводе перед самым ее отъездом.

«Какой чуткий! – думаю я. – Девушкам будет, что обсудить». Но вслух интересуюсь:

– А что потом?

– А ты как думаешь, «что потом»? – улыбается она.

Я знаю, что Джесс нуждается в моем одобрении, как все одинокие женщины нуждаются в поддержке лучших друзей. Как я сейчас нуждаюсь в ее поддержке.

– Я имею в виду, что с переездом? Он переберется в Нью-Йорк?

– Этот вопрос мы еще не обсуждали, – отмахивается она.

– А, – мычу я, затем беспокоюсь, что отвечаю без должного ликования. Меньше всего я хочу испортить Джесс праздник, особенно потому, что за последние десять с лишним лет каждый из таких праздников в конце концов был испорчен. Да и к тому же, что бы я ни сказала, это ничего не изменит, поэтому с меня не убудет, если я окажу Джесс поддержку. Иногда нужно, чтобы кто-то просто был рядом и радовался или грустил заодно с тобой. Тем не менее меня гложет недоброе предчувствие по поводу Трея. За редким исключением я твердо верю в пословицу «Предавший однажды предаст не единожды».

Джесс, наверное, чувствует мой скептический настрой, поскольку спрашивает:

– Тебе он не нравится, верно?

– Я его не знаю, – поспешно отпираюсь я. – Я просто его не знаю.

– Признайся, – настаивает она.

Помявшись немного, я говорю:

– Думаешь, ты когда-нибудь сможешь полностью ему доверять?

– Мы по уши влюблены друг в друга, – отвечает Джесс, но вопрос-то был не в этом. Ведь любить можно и того, кому не доверяешь. – Он – моя родственная душа.

Ноги слабеют от этих слов: «родственная душа». Тех самых слов, которыми я когда-то описывала свои отношения с Беном. Нет в мире лучшего чувства, чем вера в то, что встретил родственную душу. Это совершеннейшая эйфория. Своего рода полная противоположность тому, что я испытываю сейчас.

– Я счастлива за тебя, Джесс, – говорю я. – Очень надеюсь, что у вас все получится.

Она улыбается, затем исчезает и возвращается с цифровым фотоаппаратом.

– Я его сфотографировала, так что можешь на него посмотреть, – подруга кликает по ярким моментам их свидания в отеле «Четыре сезона». На одной фотографии Трей запечатлен в полотенце, обернутом вокруг бедер. Шесть кубиков пресса – а то и все восемь – сочетаются с обрамляющими живот рельефными впадинами, уходящими в область таза.

– Ничего себе! Да он великолепен! – восклицаю я, задаваясь вопросом, как удается инвестиционному банкиру-отцу-мужу выкраивать время на любовную связь и упорные тренировки. Это подтверждает еще один мой тезис о том, что не следует доверять мужчинам с умопомрачительными телами.

Джесс, заливаясь краской, восклицает:

– Я знаю! Думаю, он действительно тот самый, Клаудия. На этот раз по-настоящему тот самый.

– Посмотрим, – говорю я с притворным оптимизмом, скрещивая пальцы.

* * * * *

Я не рассказываю Джесс о Такер до следующего субботнего утра, когда выясняется, что Трей – сюрприз, сюрприз! – так и не сообщил жене, что хочет развода. Разумеется, у него имеется оправдание. Причины всегда находятся. Из той серии, что у сына поднялась температура, и жене пришлось отказаться от поездки на пляж. «Как же несправедливо, – думаю я про себя, – что дерьмовые браки со скрипом тянутся десятки лет, а такой идеальный брак, как мой, может разрушиться в одночасье».

Джесс между тем говорит, что не пеняет возлюбленному за задержку, мол, это лишь доказывает, какой он хороший отец.

Полагаю, именно словосочетание «хороший отец» наводит меня на мысли о Бене, и я выкладываю Джесс историю о Такер.

Джесс, кажется, удивлена тем, что я не открылась ей раньше, и я с провинившимся видом бормочу:

– Я хотела все хорошенько обдумать, а уж потом откровенничать.

Подруга кивает, словно понимает меня. В отличие от моих сестер, Джесс не из тех, кого задевают подобные умолчания. На самом деле, она не из тех, кого вообще что-либо задевает. За прошедшие годы Джесс развила в себе чрезвычайную толстокожесть, виной чему, скорее всего, неудачи в любви, а также бездушная профессия.

– Ты ее гуглила? – спрашивает она.

Со смехом признаюсь в содеянном.

– Твоя школа.

– И?

– Ничего. Ее словно не существует.

– Ты закавычивала имя?

– Да, – подтверждаю я. – Все впустую.

– Хорошо, – говорит Джесс, одаривая меня одной из своих дьявольских улыбок. – Вся эта история - лишнее подтверждение того, что нам и так известно.

– И что же это? – спрашиваю я.

– Что Бен от тебя мольбы о возобновлении отношений не дождется.

– Повтори, – прошу я.

Она повторяет, и на этот раз с еще большим апломбом.

* * * * *

В тот же день мы встречаемся с моими сестрами за ланчем в кафе на Юнион-сквер. Мы с Джесс все утро работали, а Маура и Дафна тем временем совершали покупки. Сестры увешаны пакетами из «Барнис» (любимый магазин Мауры) и «Блумингдейл» (любимый магазин Дафны). Впервые за долгое время я нахожусь в приподнятом настроении, и причиной тому встреча с тремя любимыми женщинами. Я буквально чувствую, как в их компании сердце исцеляется.

Официантка размалывает свежий перец над равиоли Дафны, а Маура тем временем берет быка за рога и спрашивает, нет ли вестей от Бена. Я кошусь на Джесс и на секунду подумываю ответить «нет». И дело не в нежелании говорить о случившемся сестрам. Просто я не том настроении, чтобы возвращаться к этой истории. Но слишком тяжело удерживать в себе подобную ложь. Спустя пару месяцев я наверняка забуду, что ничего им не сказала, и отпущу какой-нибудь комментарий по поводу Такер, а потом начнутся упреки: почему Джесс знает, а мы нет? Поэтому я, не мешкая, довожу до сведения общественности все-все, вплоть до радужной обсыпки, зоомагазина, интернет-поисков и нашего с Беном краткого разговора, состоявшегося тем же вечером. От огорчения карие глаза Дафны наполняются слезами. Дафна часто плачет. Это ее обычная реакция на любые сильные эмоции, будь то гнев, счастье, беспокойство или страх. Лицо Мауры между тем исполнено решимости и азарта. Очевидно, она жаждет дополнительных подробностей и, само собой, начинает сыпать вопросами.

– Она хорошенькая? – спрашивает Маура, хотя я только что закончила подробное описание внешности Такер в надежде пресечь развитие этой темы.

– Я же говорила, – пожимаю я плечами. – Она привлекательна. Ухоженные волосы и кожа. И неплохая фигура.

– Неплохая? – не унимается Маура. – Что значит «неплохая»?

– Это значит – довольно хорошая, – говорю я, затем, обведя взглядом свою аудиторию, вношу поправку: – Хотя ты, наверное, сочла бы иначе.

Стандарты, применяемые Маурой к себе и ко всем остальным, до смешного нелепы. Сама она на редкость худая и благодаря регулярным тренировкам с инструктором находится в отличной физической форме. Со стороны и не подумаешь, что у нее трое детей. Некоторые могли бы даже счесть ее слишком тощей. Дафна так и считает, но, возможно, причина кроется в том, что они с Маурой очень похожи, вот только Дафна постоянно тщетно пытается избавиться от семи-десяти лишних килограммов. Крупнейший из сестринских споров за последние пять лет разразился, когда Дафна пожаловалась на одну затейливую диету, от которой не было проку, на что Маура заявила: «Не понимаю этих диет! Просто прекрати есть, Даф. Перестань совать в рот еду. Неужели это так трудно?!» Для Мауры это не трудно. Я не встречала других людей с такой силой воли. Для Дафны же, как и для миллионов других американцев, не так-то просто ограничить себя в пище. Будь это легко, никто не страдал бы от избыточного веса.

Маура продолжает допрос:

– Значит, она коренастая? Не представляю Бена с коренастой девушкой.

– Нет, она не коренастая. Может, чуть широка в кости, – заступаюсь я. – В самом соку.

– В самом соку? – хихикает Джесс.

– Молодая, фигуристая, сильная, – перечисляю я, как ни в чем не бывало.

– Ерунда, – отмахивается Дафна. – Меня это описание как-то не привлекает.

– Ну, – говорю я, соскабливая заправку из контейнера в салат. Сама не знаю, зачем я постоянно заказываю заправку отдельно, хотя каждый раз съедаю ее полностью. – Что тут поделаешь? Было понятно, что Бен начнет с кем-то встречаться. Разве не эту цель он преследовал при нашем разводе? Найти хорошую женщину с доступной утробой.

Дафна кривится. Обычно я избегаю произносить при ней такие физиологичные слова, как «утроба». В отличие от нашей бестактной матери, которая так и сыплет эвфемизмами вроде «стрельба холостыми» и «выжженная земля».

Я отражаю еще несколько вопросов о внешности Такер: на вид сорок четвертый размер, почти одного роста с Беном, глаза, вроде бы, зеленые, а может, голубые.

– Насколько я могу судить, волосы – самое интересное, что в ней есть, – заключает Маура.

– Возможно, самое лучшее, да, – соглашаюсь я.

– Значит, она не прошла бы тест Примерь-Розаннуданну[6]? – улыбаясь, спрашивает Дафна.

Я со смехом отвечаю, что, скорее всего, нет. Тест Примерь-Розаннуданну не нуждается в подробных пояснениях, суть его такова: мысленно примерь на некую симпатичную девушку копну кучерявых черных волос Розанныданны и посмотри, не утратит ли испытуемая своей привлекательности. Маура придумала этот лакмусовый тест еще в школе, причем утверждала, что Тиффани Хартонг опередила ее в борьбе за титул королевы выпускного бала лишь потому, что смогла одурачить народ великолепными белокурыми волосами. Конечно, я могла бы поспорить, что этот тест сродни рекомендации: «Примерь ей вот эту страшную образину и проверь, будет ли она все также красива». Волосы – это все же неотъемлемая часть образа.

Тем не менее я удерживаюсь от соблазна заявить, что, в отличие от некоторых, я не одержима чисто внешними данными и предпочла бы, чтобы Такер была моделью «Виктория сикрет», а не концертирующей пианисткой, пилотом истребителя или кем-то еще, кого Бен стал бы по-настоящему уважать. Конечно, если бы я находилась на месте Мауры и знала, что мой муж изменяет мне с секретаршей – норвежской красоткой, отказавшейся лизать конверты, так как она якобы слышала, будто в полоске клея на клапане содержатся целых три калории, – я бы тоже, наверное, циклилась на проблеме лишнего веса.

– И пусть эта Такер катится куда подальше! – восклицает Джесс, поднимая бокал с вином. – Она всего лишь временная замена. Бьюсь об заклад, что Бен застрянет на этапе временных замен на долгие годы. Тебя никто не затмит, Клаудия.

Вот это дело! Я одариваю Джесс благодарной улыбкой и тоже поднимаю бокал.

– Я за это выпью!

Маура подхватывает заданное Джесс направление:

– Да. Он никогда не найдет такую, как ты.

– Даже за миллион лет, – вступает Дафна. – Точно-точно!

Мы чокаемся.

– Спасибо, девчонки, – говорю я.

Джесс решает, что сейчас самое время завести влюбленный щебет о том, как прекрасен и бесподобен Трей.

– Погоди. Который из них Трей? – уточняет Маура.

– Женатый малый с соблазнительным телом. Верно? – подсказывает Дафна. Она год прожила вместе со мной и Джесс перед тем, как вышла замуж за Тони, и время от времени переписывается и болтает с бывшей соседкой по телефону. Джесс даже как-то сказала, что Дафна, скорее всего, будет одной из подружек невесты у нее на свадьбе, – по-моему, заранее назначать подружек так же нелепо, как подбирать имя ребенку, не будучи беременной.

– «Женатый малый» едва ли сужает границы поиска, – замечает Маура.

Джесс смеется и показывает неприличный жест.

– Только не говори, что опять встречаешься с женатиком, Джесс, – сердится Маура. Она брезгливо отодвигает салат и скрещивает руки на груди.

Вот по этой причине меня и тревожило обсуждение Трея, и я внезапно сожалею, что заранее не попросила Джесс вести себя осмотрительней.

– На этот раз все иначе, – говорит Джесс, промокая губы тканой салфеткой. – Трей и его жена совершенно не подходят друг другу. Они поженились очень молодыми.

Тема «поженились очень молодыми» против шерсти уже Дафне, и та возмущается:

– Эй! Что тут плохого? Если встречаешь своего единственного, то молодость не помеха.

– Все верно, – стоит на своем Джесс. – Но для жены Трей не ее единственный. Однозначно. И в скором времени он собирается от нее уйти. Скажи им, Клаудия.

– В скором времени он собирается от нее уйти, – вторю я, сосредоточенно разглядывая скорлупу сваренного вкрутую яйца.

Маура презрительно фыркает.

– Господи, Джесс! У тебя вообще нет моральных границ?

– Эй! Я не виновата, что браки рушатся, – огрызается Джесс. – Не я завела такой порядок. Он давно сложился.

– Браки рушатся отчасти и по вине бессовестных женщин вроде тебя! – нападает Маура. – Тебе не следует быть такой хищницей.

– А тебе не следует быть такой наивной, – парирует Джесс. – Счастливые люди не крутят романов на стороне. Третий лишний не сможет вторгнуться в счастливый брак, в котором довольны оба супруга.

– Позволю себе не согласиться, – цедит Маура с видимым раздражением.

Я не ставлю сестре в вину, что она рассердилась. Уж слишком мучителен для нее этот вопрос.

Но неуемная Джесс идет напролом.

– Полагаю, ты не одобришь, если я подстрою беременность? – говорит она.

– Что ты имеешь в виду? – ошеломленно спрашивает Маура.

– Ну, например, забуду принять таблетки. Чтобы как-то сдвинуть дело с мертвой точки. – Джесс беспечно машет рукой.

Маура широко раскрывает глаза.

– Ты, должно быть, издеваешься.

Джесс выглядит довольной собой. Она, скорее всего, шутит, но я бы не стала ручаться. Конечно, помимо явно неэтичного характера подобного трюка, эта история задевает меня за живое еще и тем, что я проецирую ее на себя: что бы я почувствовала, если бы, скажем, Бен подменил мои противозачаточные таблетки на плацебо? На ум приходит только одно подходящее слово: омерзение.

– Что если бы Бен провернул такой номер со мной? – говорю я. – Если бы, к примеру, стал прокалывать крошечные дырочки в презервативах?

– Это совсем другое, – отмахивается Джесс.

– Нет, не другое, – настаиваю я.

– Нет, другое. Твое тело – твое дело. И последнее слово должно оставаться за тобой.

– А сперма – его, – говорит Маура. Знаю, она уже прикидывает, что будет делать, если Скотт заведет ребенка на стороне. Такой вариант не выходит за рамки возможного, это уж точно.

Зато Дафна выглядит, как заправский конспиратор. Что угодно ради ребенка. Я почти уверена, что она украла бы немного семени, будь ей это необходимо.

Призываю ее к ответу:

– По-твоему это нормально, Даф? Да?

– Нет, – неубедительно мямлит она. – То есть как посмотреть.

– Посмотреть на что? – спрашивает Маура.

– На мотив поступка, – Дафна поворачивается к Джесс. – Ты пошла бы на это ради того, чтобы Трей оставил жену? Или из-за желания родить от него ребенка?

– Слушай, Даф, материнство не настолько благородная цель, чтобы попирать основы морали, – замечает Маура.

Дафна пинает меня под столом, словно разгорающийся спор – сущий пустяк и я могу его не заметить. Она бросает на меня взгляд, призывающий предпринять хоть что-нибудь.

– Ладно, девочки, – подвожу я итог. – Довольно. Мы должны поддерживать друг друга.

– Вот и я о том же, Клаудия, – вздыхает Маура. – Женщины должны поддерживать друг друга.

– Подруги должны поддерживать друг друга, – вносит уточнение Джесс. – Я знать не знаю жену Трея. Кто она, что она – меня не волнует. Я ничего ей не должна.

– Придет день, и я напомню тебе об этом, – говорит Маура с чуть заметной дрожью в голосе. – Когда ты выйдешь замуж за человека, который, глядя тебе в глаза, поклянется, что отринет всех остальных. Я напомню тебе об этом, когда ты, едва родив ему ребенка, погрузишься в послеродовую депрессию и будешь чувствовать себя жирной коровой, сцеживающей посреди ночи молоко в маленькие пластиковые бутылочки, пока твой муж развлекается с какой-нибудь Лизетт двадцать двух лет от роду и ногами от ушей. Я напомню тебе об этом.

– Секундочку! – встревает Дафна. – Ты не кормила грудью.

Я пронзаю ее взглядом, кричащим, что сейчас не лучшее время, чтобы строить из себя самую-лучшую-будущую-мать-на-свете.

– Я три недели кормила грудью Зои, – заявляет Маура. – Потом перестала – из-за мастита. Помнишь?

Дафна кивает головой.

– Да, кормила.

– И, кроме того, Даф, мы, вообще-то, не об этом.

– Господи! Простите, что осмеливаюсь дышать, – огрызается Дафна.

Я смотрю на нее с сочувствием, понимая, что сейчас она могла бы убить за серьезный случай мастита. Поразительно, но я почти уверена, что Дафна смирилась бы с изменами мужа, лишь бы стать матерью.

Несколько минут спустя, с помощью льстивых увещеваний с моей стороны и заказа новой бутылки вина, буря постепенно стихает, и мы переходим к безопасным темам. Однако, слушая трех своих любимиц, я невольно думаю, до чего же противоестественно, что каждая из нас жаждет того, чего ей, скорее всего, не суждено иметь. Того, чем другая за тем же столом обладает в избытке. Я хочу, чтобы мой муж вернулся, забыв о ребенке. Дафна хочет ребенка, и плевать на мужа. Маура хочет, чтобы ее муж прекратил ходить налево. Джесс же хочет, чтобы чужой муж зашел в своих похождениях еще дальше.

Как мы до этого докатились? Не виноваты ли в своих бедах мы сами? Может, Дафне стоило задуматься о ребенке раньше? Если бы она знала, что придется прилагать такие отчаянные усилия, чтобы зачать, решились бы они с Тони обзавестись потомством, пока им еще не исполнилось тридцати, вместо того чтобы копить деньги на покупку дома? Может, Джесс стоило больше думать головой, меньше следовать зову сердца и встречаться только с доступными холостяками, исходя из соображений морали и прагматичности? А если бы Маура раньше разглядела задатки Скотта, вышла бы она замуж за хорошего парня вроде Найлса? Ну а я? Смогла бы я перешагнуть через себя и родить ребенка, чтобы удержать единственного мужчину, которого по-настоящему любила?

Все, конечно же, получается не так, как представляется, когда ребенком рисуешь в грандиозных мечтах светлое взрослое будущее. Но, несмотря на такую мать, как у меня, несмотря на мои нетрадиционные желания, несмотря на все книги, которые я прочитала о людях, чьи жизни так или иначе не удались, я по-прежнему свято верю, что все могло бы разрешиться гораздо проще и правильнее, чем сложилось на деле.